Обратный отсчёт

Красные шёлковые ковры в длинных и извилистых коридорах дворца Пале Кардиналь ведут в кабинет и личные покои первого министра Франции с 1624-го по 1642 год. Там, за резными, дверями тонкой работы, ровно настолько же отлично выполняющими свои практические функции, насколько выглядящими роскошно и богато велась преинтересная беседа, недоступная для пажей лакеев и слух, изредка снующих по коридорам. Дама, а скорее даже молодая девушка с небрежно собранными волосами цвета воронова крыла, подколотыми невидимками и украшенными незатейливой довольно простой диадемой стояла рядом с высоким мужчиной средних лет в ало-красной сутане, а такого же цвета моццетта, подбитая горностаем висела на спинке стула. Мужчина, а это был Арман Жан дю Плесси, герцог де Ришелье, стоял спиной к столу и вертел в руках дорогое кольцо с сапфиром и дорогой отделкой. — А я говорила, монсеньёр Кардинал, что Атос, служащий под началом г-на де Тревиля это на самом деле граф де Ля Фер собственной персоной. — Интересно.. но что же делает столь высокопоставленная особа в роте Королевских мушкетёров? — Атос сам принял это решение скрываясь от кого-либо или чего-либо.. а может и от самого себя. — В любом случае, уберём его, положим конец досаждающей четвёрке молодцев. — Без него д'Артаньян и остальные будут ни на что не годны, но господин, вы же не поручите мне убить его своими руками, зная мою предрасположенность к графу? — Почему нет? Ришелье слегка оттолкнулся от письменного стола, оказавшись почти вплотную к девушке и вернул ей украденное кольцо, принадлежавшее графу. Ради этого самого кольца ей пришлось проникнуть в его квартиру на улице Феру, провести с ним ночь, лучшую за последние пол года... И поутру неслышно взять кольцо из хорошо спрятанной шкатулки с немногими драгоценностями, которые Атос всё же решил взять с собой в новую жизнь, и уйти. — Но не бойтесь, я этого не сделаю, мне нужен информатор в лагере Тревиля, а вы чудесно исполняете свою работу. Кардинал улыбнулся уголками губ, в его мутно голубых глазах на мгновение появилась искра, но она угасла так же быстро как и появилась. Ему было интересно наблюдать за Линой, за её реакцией на заведомо проигрышное предложение, ставящее девушку в тупик, заставляющее пусть и на минуту бороться с собственными чувствами. — Благодарю вас за доброту, монсеньёр, для меня будет наградой и дальше так же преданно служить вам. Лина Наварро склонилась в глубоком реверансе. —Встаньте, дорогая моя, неужели вы думаете, что я не смогу достойно наградить моего преданного слугу, который не провалил пока ещё ни одного задания? С ноткой иронии и обиды в голосе сказал мужчина, поднимая девушку за плечи и заставляя встать ровно. Мудрые проницательные, казалось бы видящие всё, глаза Кардинала на мгновение задержались на бюсте девушки, словно бы не в силах пропустить эту часть тела, затем скользнули вверх, вглядываясь в правильные черты лица, в болотно-зелёные глаза, так упорно стремившиеся ничего не выражать. Не ускользнуло от его проницательного взора и напряжённые скулы и ровная линию бровей девушки. — Вы слишком напряжены, леди Наварро, расслабьтесь, выпейте вина, оно пойдёт вам на пользу. Вслух отметил он, беря со стола бокал и наливая в него красное луарское, протянул его девушке. Десять.. Поднеся питьё ко рту и вдохнув его запах, поднимает глаза на Ришелье в мольбе и немом укоре, но непреклонный, он как будто не замечал этого, отвлёкшись на подозрительный шорох за дверью. Лина отпила глоток, затем другой. Медленно, через глотку, по пищеводу текла обжигающая жидкость, а в носу стоял странный запах. — Господин..? Зачем.. вы сделали это.. Голос сломался, звучал тихо, тонко и как-то жалко. Живот болезненно скрутило. — Сделал что? О чём вы, милая моя? Девять.. Однако тонкое обоняние мужчины тоже уловило тревожный запах, он отнял у девушки наполовину опустошённый бокал и поднёс его к лицу. Глаза чуть расширились от удивления. — Зачем ты это выпила?! Кардинал нахмурился, отставил бокал с ядом и взял девушку за плечи, хорошенько встряхнул. Как бы ни пытался сделать рассерженный взгляд и жёсткий голос, но всё равно и во взгляде и голосе сквозила тревога. — Вы хотели, чтобы я это выпила, не так ли, монсеньёр? Знали, что я приму яд с ваших рук. Вы хотели убрать меня потому, что я знаю слишком много. Потому, что вас пугают такие люди, которым под силу сделать всё что угодно. Вы боитесь того, что не можете контролировать. Однако я всецело преданна вам и доказывала это не раз, не словом но и делом.. С тонкой укоризной в голосе и безысходной грустью, ложащейся на грудь и сдавливающей, мешающей дышать, думать.. Восемь.. — Ваша власть простирается далеко, вы властитель и полноправный господин души и тела всех ваших подданных и в любой момент можете забрать и то и другое ради вашей выгоды или спокойствия, я это понимаю. Однако.. Дыхание давно сбилось, живот словно кто-то выкручивал и стягивал жгутами, горло жгло огнём, ноги подкашивались а руки дрожали. — Ответьте на один вопрос, зачем?.. — Зачем?! Да незачем! Стал бы я собственноручно травить своего лучшего шпиона и соратника?! Сами подумайте. Видно кто-то хотел отравить меня, принёс бутылку вина с ядом.. Семь.. Взяв бутылку вина и убедившись что она источает тот же злосчастный запах, мужчина в сердцах хватил её об стол. От былого ледяного спокойствия и надменности не осталось и следа. Бордово-красные брызги разлетелись по ковру, несколько капель попало на стены и одежду. — А я предложил вино вам.. Но право же, зачем вы выпили его, раз знали, что это яд?! Неужели так доверяли мне, что решили безропотно умереть? Смотрите мне в глаза. С лёгким, почти неслышным шорохом одежды повернул девушку к себе, придерживая за плечи и спину, не давая упасть, ибо ноги уже плохо держали её. Шесть.. Вгляделся в лицо, с каждой минутой всё больше бледневшее, в огни ламп, дрожащие в отражении зрачков. Пытался найти хоть какой-нибудь ответ, отрицая очевидный. — Вы знаете ответ, господин Кардинал. Я не могла не принять напиток. К тому же если мне удалось уберечь вас от опасности.. Жалкая попытка улыбнуться была прервана внезапно начавшейся судорогой, мышцы лица и тела непроизвольно сокращались, девушка сползла на пол. — Не смей умирать, слышишь?! Такой человек как ты не может просто так умереть. Эй, кто-нибудь! Врача сюда, срочно!! Сердце учащённо билось, на руках обычно холодного, расчётливого мужчины не раз посылавшего людей, зная что они не вернутся обратно, не раз жестоко расправлявшегося со своими врагами, лежало ослабевшее от яда женское тело и он казалось не знал что делать. Пять.. "Она просто слуга, сподвижник и ничего более. Она сделала что должна была." - роились мысли в светлой голове Кардинала. Однако быть может он боялся и за себя, в ту минуту когда один из твоих ближайших и самых верных соратников лежит у твоих ног отравленный вином из твоего бокала, никто не мог считать себя в безопасности. Оскорбленный столь дерзкой выходкой, пораженный и ослабленный знающим куда бить врагом, Ришелье сейчас чувствовал себя наиболее уязвимым. — Кто мог заходить в кабинет во время вашего отсутствия? Ещё одна стрела, разбившая окончательно неприкосновенность святого сана, была пущена изнутри. Четыре.. Большая дверь была закрыта и не открывалась с того момента как мужчина зашёл в свой кабинет и собственноручно запер её. А к нескольким внутренним дверям скрытым портьерами были ключи только у него самого и.. Миледи. — Миледи..! Одними губами прошептал он. Гнев, бывший одним из семи смертных грехов и так неподобающий священнослужителю такого высокого сана вспыхнул уже в который раз, растекаясь по венам подобно крови и оставляющий багровые следы на болезненно-бледном лице. — Ей хватило дерзости попытаться отравить меня, а ведь она находится под моим покровительством и у неё полно врагов. Нет. Несмотря на всё безумие этой женщины она не стала бы этого делать.. Миледи пыталась убрать леди Наварро, и у неё это получилось. Собственный голос, больше напоминающий рассуждения вслух, казался ему громким, изобличающим, хоть и был едва слышен. Истина, от которой не увернёшься, которую не скроешь, давящим грузом ложилась в душу и без того чёрную, но ещё не потерявшую способность чувствовать. "Две женщины боролись за место под солнцем.. за моё расположение, дальнейшее покровительство а я не замечал распрей, для своих целей используя то 'оружие' которое было более удобным и подходило для достижения цели." Три.. За дверьми раздался топот и голоса, затем вошёл врач в сопровождении двух фельдшеров и лакея. Замерли увидев красные пятна на ковре, Кардинала, сидящего на полу, рядом с девушкой, мертвенно бледное лицо которой исказилось в предсмертной судороге. — Ваше Высокопреосвященство?.. — в бокале яд. Определите какой и есть ли противоядие! Взглянув на жертву, а затем поднеся бокал к носу и учуяв запах, уже опытный в изобличении всевозможных интриг и заговоров врач покачал головой. — Боюсь жить юной леди осталось не долго, в вине был растворён стрихнин. Кто-то очень постарался.. — Вот как.. Холодный, тихий голос, очень внятный и казалось ставший спущенным лезвием гильотины. Осознание того, что смерть неизбежна, пусть и пришедшее с опозданием теперь угнетало сознание. Его и её. Вероятно она не думала, что может умереть вот так, едва начав жить, она исчерпала её до конца. И никого.. Два.. Никого рядом, кто бы мог любить её или кого бы любила она. Никого, кто бы мог скрасить последние мучительные минуты. Боль, сжигающая все внутренности. Паника. Широко раскрытые глаза, судорожно ищущие за что бы уцепиться, скользили по одежде, волосам, лицу мужчины, по его аккуратным рукам, с длинными пальцами, привыкшим держать перо и в основном с помощью него вершить свою волю. — М-монсёньер.. В комнате резко стало нечем дышать. Одно слово, прозвучавшее тихо и скомкано, заставило мужчину вздрогнуть. Он крепче сжал плечи девушки, стараясь не смотреть на неё. Досадно вот так вот в одночасье лишиться двух самых сильных своих фигур. Двух. Потому, что он не мог оставить леди Винтер при себе, после её поступка. Кто знает что было бы не предложи он вино ей. Миледи — монстр, что не остановится ни перед чем. Один.. — Леди Наварро, только что я говорил, что щедро вознагражу вас за честную службу, как вы спасли мою жизнь, несмотря на то, что не обязаны были. Я хотел бы сделать больше, но теперь мне остаётся только простить ваши грехи. Хотел сказать ещё что-то, но из-за двери раздавался испуганный шёпот и несколько пар глаз с любопытством глазели на происходящее. — Прочь! Кардинал поднял глаза, голос зазвенел железом и в несколько мгновений в поле зрения не осталось никого. С трудом посмотрел на Лину. Та билась в приступе конвульсии, хватая ртом воздух и судорожно сжимая его руку. Было видно, что губы шевелились, силясь ещё что-то сказать, но она не могла. Казалось её беспокоило вовсе не то, в каком виде она предстанет перед Господом. — Passio Domini Nostri Jesu Christi, Merita Beatae Mariae Virginis! Omnium sanctus, quidquid Bonu feceris Vel malu sustinueris cent Tibu in remissionem peccatorum, augmentum gratiae et praemium vitae aeternae. Amen! Произнёс он с Евангелием в руке. Ноль.. Воздуха стало не хватать, всё поплыло разноцветными пятнами, тело вдруг сделалось лёгким, а боль постепенно отступала на задворки сознания.. Никаких мыслей, желаний, тревоги. Все они смазывались и казались несущественными, отходили на третий план и исчезали. Всё её существо свелось к вниманию голосу, столь знакомому, теперь звучавшему словно сквозь пелену тумана, читавшему молитву на латыни. Так хотелось, чтобы он сказал что-то ещё, что-то более земное, более существенное, что-то, что могло бы согреть.. но постепенно и это желание пропало. Последняя попытка сделать вдох. Тело дрогнуло и замерло, глаза закрылись.