11. Так в могиле лежит скелет, но чье-то колдовство свершается…
Анимаг. Оказывается, Куатемок был анимагом. И после той истории с троллем его имя внесли в специальный реестр Министерства Магии, которое ставило на учет всех волшебников, способных приобретать животную форму по собственной воле. Второй, анималистической, ипостасью Акэ-Атля, которую на родине его отца и матери принято было называть нагуалем, был крупный черный ягуар — одна из разновидностей пантер. В Европе и — по большей части — в Азии пантеры являлись леопардами с излишней пигментацией окраски. Они заметно отличались по размерам (если не считать огромных нунду из Восточной Африки), форме тела и повадкам от своих американских сородичей. Куатемок признался, что его дед по линии матери — а происходили они из тольтекского племени аколуа — был шифтером , зарегистрированным в МАКУСА (маги-северяне контролировали себе подобных на обоих материках Западного полушария планеты), и по совместительству — шаманом тайного магического сообщества в Мехико. А прозвище, носимое дедом, звучало как Балам, и он всерьез считал себя прямым потомком бога-ягуара . — А почему анимагов и оборотней регистрируют в разных списках? — забывшись во время отработки у Квиррелла, однажды брякнул Гарри, которому до смерти надоело каждый вечер готовить какие-то вонючие снадобья из чеснока по поручению учителя ЗОТИ. Обычно Квиррелл сидел в своем кабинетике и почти не высовывался в класс, где возился Гарри, но в тот день ему срочно понадобилось что-то найти, и он, старательно изображая трясущегося от нервного тика недотепу, заглядывал во все ящики, поскольку потерял надежду отыскать нужное при помощи магии. Вопрос Гарри застал его у большого опечатанного сундука, похожего на саркофаг. Квиррелл вздрогнул и обернулся. Глаза его забегали, как у вора, но он взял себя в руки и ответил: — Па-па-па-понимаете, Гарри, они х-хотя и па-па-похожи между собой по modusoperandi, на самом деле с-с-совершенно разные. Лик-кантропов — их много, а вот а-анимагов — не очень. — Ну да, Акэ-Атль говорил, что анимаги перекидываются по своей воле, а оборотни — нет. Но они же все равно звери, те и эти… — Не с-с-скажите, — увлекшись, Квиррелл оживился и подсел поближе к ученику. — Об-боротень не контролирует ни п-превращение, ни агрессию, он становится не просто зверем, а к-кровожадным зверем. А анимаг всегда немного ч-че-человек. Раньше, когда Гарри не знал, что профессор притворяется, заикание его не раздражало, теперь же он сразу вспоминал их недавний разговор со Снейпом в «эльфовом кольце» и злился на подлое двуличие учителя ЗОТИ. Всё-таки Квиррелл был знатоком своего предмета, и если бы не нужда разыгрывать запуганного упырями дурачка, то он мог бы очень преуспеть в передаче опыта молодым волшебникам. А опыт у него имелся, и богатый. Ко всему прочему, ему, кажется, нравилось говорить о таких вещах: вместо неизменного выражения страха в глазах трусливой белки засветился азарт, он катал подробности во рту, пробовал на язык, упивался ими, рассказывая ученику пару-тройку историй о нападениях волколюдей на маглов и магов. — А анимаги? — Гарри больше интересовали вменяемые «перевертыши». — А что а-анимаги? С этими всё и так ясно. А-а-анимагические способности бывают стихийными и приобретенными. По большей части, конечно, п-приобретенными. Вот батюшка ваш… по-по-покойный… тот еще лось был… — Вы знали моего отца?! — Ах нет, не д-да-а-о-овелось, — и Поттеру почудилось, что учитель едва не обмолвился «к счастью», но вовремя умолк. — Про н-него в Хогвартсе многие наслышаны. Он, п-поговаривают, долго учился на анимага, до-о-о пос-с-следнего не знал, что в-выйдет. А вышел вот… — Квиррелл растопырил по бокам от чалмы две руки со скрюченными пальцами, и было видно, что поднимать покалеченную руку ему до сих пор больно. — Так б-бывает, знаете ли. Тренируешь-шься, а потом бац — и ты к-крыса какая-ниб-будь. Обидно. А еще в-вот вейлы быв-вают, на востоке их больше всего. Те стихийницы. Но в-вейлой может быть только женщина. Пока она ч-ч-че-е-еловек — глаз не отвесть, а вот настоящей увидишь — з-заикаться станешь. Была у меня одна в-вейлочка… После оговорки о заикании Гарри не сдержался и хохотнул, хотя знал, что Квиррелл на самом деле говорит вполне чисто, а если и нуждается в каком докторе, то скорее в травматологе, нежели в логопеде. — Смешно в-вам, По-По-Поттер… А эти ш-шлюхи, между прочим, ж-живут за счет мужчин. Такая в-всю душу вытянуть может, если захочет. Ну хотя тут тоже на кого напорется, — профессор нехорошо усмехнулся. — Иногда они и не доживают до с-старости поэтому. К-ка-а-ак повезет. Предпочитают маглов доить, те ж влипают без-з-отказно и не умеют истинное лицо в-вейлы под маской разглядеть… Тему вейл Гарри развивать не стал, к тому же что-то подсказывало ему: упомянутая Квирреллом «вейлочка» до старости не дожила. Ну да и сам Квиррелл не был предпочтительным для этих бестий лопухом-маглом. К слову. В злополучной хижине на опушке, когда шумиха вокруг его ночной прогулки улеглась, Поттер все-таки побывал, добровольно вызвавшись помочь леснику с уходом за подкроватными шуршунчиками. Однако никакой информации о том загадочном госте на свадьбе родителей мальчик от Хагрида так и не получил. С колдографии «парень из холодильника» бесследно исчез, да и сам великан повторно появлялся там крайне редко. Описание внешности незнакомца со слов Гарри ни о чем Хагриду не говорило, потому что под такие приметы подходило множество студентов и прежних времен, и нынешних. Хотя мальчика не оставляло подозрение, что взрослые что-то от него утаивают. И великан — в их числе. Когда Гарри написал письмо Ксено Лавгуду, где поделился подслушанным в лесу разговором Снейпа и Квиррелла, а также рассказал о тролле и Цербере, отец Полумны ответил, что всё не совсем так, как видится ребятам, и что им не надо шпионить за зельеваром, «ибо уж кто-то, а мистер Снейп, несмотря на скверный характер, ни сам не сделает ничего дурного обитателям Хогвартса, ни другим не позволит сделать». Эта убежденность слегка успокоила Гарри, но воспринимать самодурство алхимика, не протестуя всем существом, он так и не научился. И даже после того, как однажды на его уроке мальчику наконец удалось создать безукоризненный во всех отношениях взвар, а Снейп, взглянув одним глазом, бросил снисходительное «Нормально. Можете, когда хотите» и поставил ему оценку «выше ожидаемого», Поттер продолжал относиться к учителю враждебно.* * *
В первую же неделю отработки наказания Гарри был очень заинтригован стоявшим во владениях Квиррелла «саркофагом». Сундук и в самом деле напоминал неподъемный каменный гроб, запирался он каким-то мудреным способом, через печати и заклинания, которых первокурсник, надо полагать, знать не мог, тем паче что записаны они были иероглифами. Иногда мальчику казалось, что изнутри выточенной из черного гранита коробки доносится завывание сухого ветра пустынь, как это бывает, если приложить к уху витую раковину. Но, вероятно, это была только иллюзия. Мертвяк, который иногда приезжал сюда на плече хозяина, посоветовал ему в этот сундук пока не соваться. Да Гарри и сам каким-то шестым чувством улавливал исходящую от этой древнеегипетской реликвии дурную энергию. Многое в мрачном кабинете Защиты от темных искусств на поверку представляло собой нечто иное, нежели выглядело вначале. Например, портрет какого-то родовитого семейства из Ирландии… Ковенантов, если верить подписи на багете. С виду — дружные ребята, окружившие кресло старшего брата: трое мужчин, две девушки, блондинка и рыжая. И еще рыжим был один из братьев, богемного облика молодой человек в черном смокинге, с густой кудрявой шевелюрой, бородкой и усами. Семейная идиллия. И стоило лишь чуть скосить глаза, как боковое зрение отображало такое, от чего слабый сердцем мог бы запросто схлопотать инфаркт. Тень пробегала по полотну, искажая фигуры, пока ты не смотрел на них пристально. Отрубленная голова сидящего в кресле старшего брата валилась ему на колени, а потом, пачкая кровью стеганый домашний халат, скатывалась под ноги. Милая бледная блондинка переставала улыбаться, черты лица ее озлоблялись, и девушка становилась демоном с длинными когтистыми пальцами на руках и уродливыми, как у ликантропов, ногами-лапами под разодранным подолом белого романтического платья. Глаза рыжей фосфоресцировали, словно два изумруда, а изо лба, загибаясь к спине, вылезали зеленые рога. Ничуть не краше нее делался и рыжий денди, любитель саморасчлененки и прочих мазохистских увеселений, с цепями и крючьями в руках, содранной кожей и дырой в животе, сквозь которую влажно поблескивали кровавые внутренности. Третий брат — сатанинский мертвый пират, который до метаморфозы, с длинными черными волосами, бледным лицом и в темно-синем сюртуке с множеством пуговиц, чем-то походил на Снейпа — несколько блёк и терялся: на фоне всего этого выводка он выглядел почти обычным даже после чудовищного преображения. Если, конечно, не считать огромной окровавленной секиры в его жилистых руках, которой он и снес башку сидящему. Все пятеро тогда начинали что-то шипеть, переговариваться друг с другом и глумиться над наблюдателем. Квиррелл сказал, что не всякий способен увидеть истинную суть этой картины даже периферическим зрением. Подобно тому, как коней-фестралов могли различить только люди, ставшие свидетелями гибели близких, Ковенанты в своей инфернальной ипостаси показывались лишь ясновидцу, и то не каждому, а только в личности которого присутствовало темное, даже — по выражению самого преподавателя ЗОТИ — грязное начало, наследственное или приобретенное в процессе жизни. И вот в последний день отработки, радуясь, что наконец-то он отделается от обременительного общения, Гарри явился в класс и еще при входе услышал чей-то вскрик и тяжелый звук падения. Мальчик выбежал на внутреннюю лестницу, и его глазам предстало нехорошее зрелище: внизу, в комнате, Квиррелл без чувств валялся возле каменного сундука; несколько печатей было снято, несколько иероглифов светилось, переливаясь радугой; в пальцах учителя была намертво зажата его палочка, а размотавшаяся чалма почти спала с головы. Гарри заметил, что волосы у него не росли, и решил, что именно это и пытается скрыть от всех Квиррелл. Не подумав об опасности, он подбежал к лежащему, наколдовал посредством Агуаменти ледяной душ и щедро окатил им преподавателя. И только потом подумал, что у зельевара он схлопотал бы за это гарантированный «тролль», поскольку должен был уже догадаться взять с полки флакон с простым нашатырем, а не разводить всю эту слякоть на радость слизням и мокрицам. Лысый череп Квиррелла был неровным, местами сильно бугристым, словно под кожей раскинулась в разные стороны большая опухоль, похожая на паука, вцепившегося лапами в купол. — А?! Что?! — подпрыгнул преподаватель и выставился на Гарри обалделым взглядом. Мальчик отпрянул, а Квиррелл первым делом трясущейся здоровой рукой зашарил по голове, поправляя промокшую чалму. Когда он понял, что Гарри успел что-то увидеть, глаза его сузились. Оба они медленно поднялись на ноги и распрямились, копируя движения друг друга, как зеркальное отражение и его источник. Мокрый учитель был и страшен, и жалок, но в стальном его взгляде читалась пугающая решимость. Он нацелил на Поттера свою палочку и, слегка ею качнув, пробормотал: — Обливиэйт! Пару секунд в голове Гарри всё плыло. Знакомые ощущения как реакция на уже слышанное заклинание. В тот день после Хэллоуина, встретившись с мальчиком в одном из коридоров замка, алхимик странно посмотрел на него, и мысли Гарри замутились. Потом состояние отхлынуло, а в темно-карих глазах Снейпа отобразилось недоумение. При повторной встрече — на этот раз перед уроком зелий — Снейп едва уловимым движением выронил палочку из рукава себе в ладонь и уже сопроводил мановение тихим шепотом: «Обливиэйт». Результат был неизменным. Таким растерянным Гарри зельевара еще не видел. Теперь то же самое выражение было на лице Квиррелла. Опомнившись, преподаватель ЗОТИ метнулся к нему и хотел схватить за плечо, но в этот миг в кабинет влетел Мертвяк и, поочередно укладывая тяжелые крылья на спине, потоптался на перилах лесенки. — Клёвая погодка там, — красноречиво поглядев на Квиррелла, сообщил ворон. — Первый снежок, я прям тащусь, как нюхлер по золотой жиле! Айда на улицу, босс! Бо-осс! Эй! Гарри будто бы проснулся. Он первым прервал контакт гипнотизирующих взглядов. Квиррелл машинально опустил руки, потом кивнул в знак того, что отпускает и мальчишку, и его птицу. Выходя, Поттер успел заметить, что саркофаг больше не светится.* * *
Утро, когда должен был состояться первый в этом сезоне матч по квиддичу между командами хогвартсовских факультетов-соперников, выдалось морозным и ясным. И участники, и болельщики пребывали в приподнятом настроении, а некоторые — даже в излишне приподнятом. Воинственная Гермиона уже успела подраться с Альбертом Вэйси из Слизерина и Эрни Макмилланом из Пуффендуя, которые провоцировали их с Роном высказываниями о том, что гриффиндорцам что-то там «слабо». На их стороне была и Пэнси Паркинсон, однако Грейнджер гордо заявила, что «баб не трогает». Уизли, растаскивая их, получил в общей сложности даже больше тумаков, чем Герми, в том числе — случайно — и от нее самой. Оживились, если так можно выразиться, даже привидения замка. Почти Безголовый Ник, он же сэр Николас, и Толстый Монах делали ставки, предрекая победу Гриффиндору. Пивз назло им пророчил, что победят слизеринцы. Призраки Когтеврана и Слизерина, не сговариваясь, холодно держались в стороне от суеты и друг от друга, но при этом было видно, что и их интересует нынешний исход сражения, ведь стараниями Снейпа и самих гриффиндорцев «красный» факультет в последнее время только и делал, что терял поощрительные баллы, во всем уступая пронырливым «зеленым гадам». Во всяком случае, Кровавый Барон уж точно не мог не болеть за своих, пусть и втайне. Гарри и его приятели-однокурсники пришли на трибуну в числе первых. Их сторона была украшена в тонах когтевранского герба, и над башенкой, увенчанной бронзово-синим флагом, парил гигантский орел, привлекая всех окрестных ворон — ну, разве что кроме устроившегося на плече у Поттера Мертвяка. По другую сторону стадиона, точно напротив них, была оборудована трибуна преподавателей и место комментатора — Ли Джордана, приятеля близнецов Уизли. Еще до начала соревнований Джордан, прижав к горлу палочку, через заклинание Сонорус нес всякую чепуху, пока к нему не пробралась МакГонагалл и не заставила его умолкнуть. Впрочем, когда квиддич начался, даже ее присутствие не избавило зрителей от потока джордановской отсебятины, столь же объективной в отношении Слизерина, сколь объективен был слизеринский декан в отношении Гриффиндора. Мадам Хуч свистнула в серебряный свисток, Анджелина Джонсон поймала квоффл — и пошло-поехало. Постепенно Гарри вошел во вкус, вместе с Акэ-Атлем болея за старших софакультетников Гермионы и Рона, трибуна которых находилась правее когтевранской. «Змеюки» играли жестко и бескомпромиссно. Это сразу ощутили на себе некоторые игроки противника, послетав со своих метел и грохнувшись на песок арены. За такие проделки в известных Гарри магловских командных играх виновников должны были бы дисквалифицировать, но мадам Хуч игнорировала нарушения, а Минерва МакГонагалл блокировала справедливые замечания комментатора о нечистой игре Слизерина. Вот за эту вопиющую нелогичность Гарри и предпочитал обычный футбол, где нечестные игроки уже схлопотали бы от судьи желтую, а то и красную карточку. Наколдованный лев над башенкой Гриффиндора бесновался и рычал, ему насмешливо вторила шипением изумрудная кобра над зеленым штандартом напротив. Причем это было какое-то абстрактное, ничего не означающее шипение: настоящих змей Гарри понимал, а здесь это звучало как имитация иностранного языка. — Гриффиндор исполняет штрафной удар! — кричал Ли Джордан. — Мяч у Спиннет… Трибуны вскочили. Может быть, именно это и спасло жизнь Гарри, который тоже подпрыгнул со скамьи. Просвистев в полудюйме от того места, где секунду назад находилась его голова, и проламывая помост, в пол ушел бладжер. Мертвяк истошно закаркал и взмыл в воздух. Гарри не понял ничего, пока тяжелый, как пушечное ядро, мяч не вернулся обратно, чтобы довершить начатое, но опять промахнулся. В какой-то миг Поттер встретился взглядом с сидящим точно напротив него Снейпом, а затем зельевар снова принялся следить за одичавшим бладжером, слегка двигая губами. «Черт, так вот кто натравил на меня эту фигню!» — метнулось в голове. — Бежим! — заорал быстрее сориентировавшийся Куатемок: зверь внутри него реагировал молниеносно. Анимаг схватил Гарри за руку и потащил через весь ряд. За спинами их на скамейку снова обрушился бладжер, чудом не убив Корнера и до смерти напугав Лайзу Турпин. — Остановите матч! — заорал Акэ-Атль, но его вопли потонули в общем шуме: на неприятности какого-то студента не обращал внимания никто, кроме его приятеля и того, кто был их непосредственным источником. После четвертой попытки умертвить Поттера бешеный мяч наконец-то отстал. Запыхавшиеся Гарри и Акэ-Атль без сил привалились к нижним стойкам трибун: они и сами не заметили, как скатились по ступенькам. — Это был Снейп! — тяжело глотая, сказал Поттер. — Я видел, как он науськал на меня бладжер! Но тут на них вместо бладжера обрушился пучок матерящихся черных перьев: — Какой, в жопу, Снейп?! — прокаркал он. — Вы что, ни хера не видели, что ли?! Ёпта, босс, ты меня изумляешь! — Что не видели? — на два голоса выкрикнули мальчишки. — Пока он не изъебнулся шмальнуть заклом себе за спину, хрен бы вы отделались от этой куеты, — Мертвяк даже позволил себе от избытка чувств ласково подолбить Гарри клювом в макушку. — Эй, очнись, босс! Вовремя я серанул на бошку Квирреллу, раздери его виверн! — А Квиррелл тут причем? — спросил Куатемок. — Это ж он сидел позади вашего любимого Снейпа, бля! Что, не судьба мозгами пошевелить, да? Если б Снейп не отводил бладжер, он бы точно уже кого-нибудь угробил. Босса, например! Гарри не выдержал: — С чего ты взял, что этот урод отводил от нас бладжер? Может, они вдвоем с Квирреллом, в сговоре, пытались избавиться от меня как от свидетеля?! — Босс, не льсти себе. Когда «этот урод» надумает избавиться от тебя, об этом узнаешь только ты, да и то в последний момент. Или вообще уже на том свете. — А на кой черт Снейпу меня спасать? — не сдавался Поттер, и его поддержал Акэ-Атль: — Да, точно: на кой черт? — Вот я и сам думаю: на хрена ты ему сдался, такой дубинноголовый? — свысока озирая хозяина, выдал ворон. — Наверно, есть резон… Может, в карты на спор проиграл… Тем временем Джордан под вой и свист трибун торжествующе объявил победу Гриффиндора: ловец «красных» поймал снитч.* * *
— Я думаю, тебе надо рассказать обо всем этом Дамблдору, — выслушав рассказ Гарри и Акэ-Атля, произнесла Гермиона. — Он директор, ему лучше знать. — А может, пусть лучше Гарри поговорит с профессором Снейпом? Он ему вообще-то жизнь спас… как бы… — возразил Рон. — Да ну к черту! — Гарри содрогнулся от одной мысли о том, что ему придется мямлить что-то перед этим клювоносым выродком с садистскими замашками: Грейнджер и Уизли ведь не видели того, что видел он в лесу после Хэллоуина. — Так пойдемте все вместе, раз один ссыкуешь, — подмигнул Рон, лукаво блестя развеселыми голубыми глазами: еще бы, он так радовался за победу родной команды, в которой играли и его братья, что даже чудом миновавшая Гарри опасность не сбила его торжественный настрой. — Я не ссыкую. Просто не уверен, что Снейп делал это именно ради меня. Может, просто хотел подгадить Квирреллу. Он, если вы не забыли, память вам стер, так что вы потом три дня еще подтормаживали. — То, что он нам стирал память, мы как раз и забыли, — хихикнула Гермиона, — только вот почему он не стер ее тебе? — Если «Обливиэйт» — это заклинание забвения, то пытался. И он, и Квиррелл. Гриффиндорцы переглянулись: — Да, это заклинание забвения. А как ты узнал? — Так и узнал. А у Квиррелла на голове какая-то гадость вроде опухоли, и когда он понял, что я ее увидел, хотел стереть мне память, но у него не получилось, как до этого у Снейпа. Так что я и не знаю, честно говоря, кому из них было выгоднее заставить меня замолкнуть навсегда. Мертвяк говорит, что Квирреллу, но я не уверен до конца. — Вот сходи и поговори со Снейпом, — присоединился к гриффиндорцам Куатемок. — Ни в жизнь не поверю, что у меня друг — ссыкло. — Сам ты ссыкло! — огрызнулся Гарри. — Ну и схожу. Чтобы вы отвязались. — Браво! — поаплодировала Гермиона. — Я всегда в тебя верила!* * *
Когда Гарри постучался в кабинет Снейпа, мужской голос издалека неприветливо откликнулся, кого это, дескать, принесло и какого дьявола надо. — Это Поттер, сэр! — прикладываясь ухом к темному лаку двери, погромче крикнул Гарри, чтобы мастер зелий его услышал. — Могу я войти? Дверь распахнулась настежь, отшвырнув его назад. Когда, потирая ушибленную голову, мальчик неуверенно шагнул в черный зев комнаты, дверь, ни мгновения не промедлив, с грохотом за ним захлопнулась. Каменный мешок, именуемый кабинетом алхимика, был под стать хозяину. Какие-то средневековые, светящиеся ядовитой зеленью казематы с полукруглыми сводами, увенчанными надписями на латыни. Готический шрифт только усиливал атмосферу ужаса, а буквы складывались в сентенции типа «Desine sperare qui hic intras», «Mea culpa, mea maxima culpa» или «Ignorantia nоn est argumentum» . Время от времени надписи изменялись, но радостнее ни одна из них не становилась. Как и в классе зельеварения, вдоль выложенных темным кирпичом стен тянулись стеллажи со всякими банками и склянками, в которых отмокала различная нечисть. Камин, судя по его виду и по царившей здесь леденящей сырости, не разжигали со дня основания Хогвартса, даром что над ним сушились пучки каких-то трав: избежать загнивания и грибка им позволяла магия, а не теплый воздух. В центре основной комнаты стоял круглый стол, тоже из темного дерева, на нем — стопки книг, подставка для перьев, чернильница, зеленоватый светильник и гора свитков с домашними заданиями студентов. Из-за боковой двери выглянул сам Снейп. Если он и был удивлен приходом такого гостя, то за прошедшие секунды уже успел совладать с эмоциями и явил миру полнейшее бесстрастие. Хотя Гарри заметил, что выглядит зельевар изрядно вымотанным и свой сюртук надевает на ходу. Наверное, он пытался отдохнуть после колдовства на матче, а теперь, когда ему помешали, намерен отыграться на нарушителе спокойствия по полной программе. Без струящейся необъятной мантии он оказался еще худее и болезненнее. Спина его так и норовила ссутулиться, но Снейп упрямо старался держать осанку и откидывал плечи, морщась, словно от боли. — Чему обязан? — сухо спросил он, и было неясно, чего от него ожидать в следующую секунду; во всяком случае, ничего хорошего ждать не стоило, и Гарри с этим обстоятельством смирился. Не убьет же он его, право слово. Иначе зачем спасал? — Сэр… я… — Поттер помялся, а потом, собравшись с духом, поднял глаза, уставился в лицо алхимику и выпалил, как из пулемета: — Я хотел вас поблагодарить за то, что вы сегодня спасли мне жизнь. Сначала Снейп не понял ничего. Потом между бровей его прочертилась морщинка осознания, а сами брови взлетели в непокорном изломе. Следом он склонил голову к плечу: — Что? — Это же вы остановили заклинание профессора Квиррелла, не отказывайтесь! — Допустим. Но вам-то это откуда известно? Разве вы не должны сейчас думать, что… Гарри показалось, что кто-то прикоснулся к его мыслям. Профессор замер, потом по лицу его пробежала легкая судорога, и, расслабившись, он усмехнулся: — Ах, вот в чем дело. Неожиданно. На этом, я надеюсь, формальности окончены? — Это не формальность, сэр. Я на самом деле благодарен вам! — запротестовал Гарри и был удивлен, когда заметил, что Снейп снова начинает закипать. — Ну, довольно, Поттер. На этом обмен любезностями предлагаю закончить. Ступайте к себе и займитесь наконец делом. Поскольку ваша неприкрытая лесть не даст вам завтра права бездельничать на моем уроке. Дверь снова приглашающе распахнулась. Гарри обернулся на нее и снова на Снейпа: — Но разве вы больше ничего не предпримете, сэр?! После всего, что устроил профессор Квиррелл?! Этот вопрос окончательно добил алхимика. Нет, голос он по-прежнему не повысил, но фраза его прозвучала громче любого крика: — Пойдите вон отсюда! Гарри опомнился только после того, как в грохнувшей у него за спиной двери демонстративно щелкнул замок, который там был не нужен: все двери замка запечатывались исключительно магией. Пожелав учителю по зельям приятных ночных кошмаров, мальчик медленно поплелся по коридору слизеринских катакомб к свету, к жизни и теплу. Словом — к лестнице наверх.* * *
— Ну и как?! — с надеждой бросились к нему друзья, когда Гарри нашел их на общей площадке Северной башни Хогвартса, и даже Мертвяк радостно перелетел с перил балюстрады на свое законное место — на плечо хозяина. Гарри развел руками: — Как я и думал. Этот говнюк меня выставил… Ворон удовлетворенно каркнул и потоптался лапами по защитной нашивке на мантии: — А я говорил, что это он тебя в карты проиграл. Дамблдору.