Ва-банк

Запах древесины наполнял коридоры школы. Этот аромат нес за собой что-то новое. Он всегда несет что-то новое. Это чувство привилось ко мне из-за частых смен школ. Перевод сюда — инициатива моего отца. Причины выдергивания меня из предыдущей школы не были ясны ни матери, ни мне. Уж чего-чего, а мать сама нередко выступала инициатором подобных переводов. Теперь вот и отец решил, наконец-то, влезть в мою жизнь. Как бы грубо не звучало, но мне и с матерью было тесно, когда она верховодила моим образом жизни. В какую школу ходить, с какой прической ходить, с какими людьми общаться, кому низко кланяться, кого же вообще игнорировать. Отец же только один раз решил что-то за меня, а именно запись на секцию тхэквондо. На данный момент у меня четвертый гып, что уже неплохо. Хотя и не удивительно, потому, что я на занятиях «собаку ем». Но так или иначе, на характер мои занятия не повлияли. Я не люблю драки и стараюсь особо не влезать. Так что все свои навыки я показываю только на доянге и иногда хвастался перед одноклассниками, пока учился в предыдущих школах. Вот я стою перед дверью с сопровождающим меня педагогом. Все формальности о зачислении и тому подобному я уже прошел. Осталось только начать. Дверь, не издав скрипа, отворилась. Пропустив учительницу вперед, я вошел следом за ней. Класс, явно занимавшийся своими делами, лениво глянул сначала на учительницу, а вскоре и на меня. Если так посмотреть, то класс сделан весьма и весьма недурно. Да и даже необычно. Все было холеное и в лоске, будто бы это не школа, а… казино. У многих на партах были либо карты, либо кости. И то, и другое быстро убрали, как только учитель подошел к трибуне. Разве азартные игры не преследуются по закону? После до автоматизма наточенных движений «класс встать-поклон-прошу садиться», учительница представила меня классу. Теперь моя очередь говорить: — Добрый день! Меня зовут Кацураги Такеда. Я приехал из Кофу. Это мой не первый перевод в другие школы, но, я надеюсь, последний. — в помещении раздалось пару смешков Никак не отреагировав, я продолжил, — я очень полагаюсь на вас и надеюсь, а точнее уверен, мы сдружимся. — Очень хорошо, Кацураги-кун. Садитесь вторую парту первого ряда. Откланявшись, я занял свое место. Урок прошел банально, а то есть ничего выдающегося. После урока ко мне подошел одноклассник. Сверив взглядом, я заметил, что он был повыше меня и пошире. Улыбка же на его лице не вызывала никакого отвращения или подвоха. — Привет, Кацураги-кун. Меня зовут Укэда Томо. Заговорщеским тоном представился незнакомец, не убирая улыбки с лица. — Очень приятно, Укэда-сан! Я поспешно встал и совершил поклон. Собеседник же не спешил его делать, но меня это не волновало почему-то. Может, потому что я не привередливый в плане формальностей. — Раз уж ты новенький, то тебе следует показать нашу школу и рассказать все про неё. Надеюсь, ты ничего не планировал? В миг его глаза стрельнули чем-то вроде ауры. Чувство того, что он это делает не от доброго сердца и нрава. То есть, имеет быть двойное дно. Но, быстро вернув своему лицу более приемлемый облик, он улыбнулся. — Нет, что ты. Я, как бы, ничего не знаю, поэтому что я могу спланировать тут? — Не знаю. Может с девушками решил познакомится, или сбежать за территорию в магазин. Последнее не советую делать. У нас не любят такое своеволие: «Захотел — пошёл, захотел — пришёл». Строгий у нас уч.совет. Строгий и безжалостный. Поэтому, даю бесплатный совет: не переходи ему дорогу. Я примирительно поднял руки. — Ой, что ты? Мне это незачем. Строгий уч.совет. Ну по идеи он и должен такой быть. Где бы я не был и не учился, редко замечал, когда уч.совет был бы каким-нибудь расслабленным. Ответственность за учащихся легла на их плечи. Чуть что — двойной спрос. Это что-то среднее между учителями и учениками. Учаться и погрязают в бюрократичных делах, аля подписать это, организовать то, направить деньги со взносов в тот-то клуб. А ещё к этому прибавляется учеба, где экзамены только давят на нервишки. Уважаю я этих нефритовых людей. Я, лично, после занятий иду в клуб тхэквондо, который не прикреплен к школе. Меня волновало только посещение тренировок и учёба. Выше головы я прыгнуть не пытался. Хотя, физически я могу это сделать. Тренировки не прошли даром. Только вот покинув родной город, я попрощался с тренером. А жаль. Он был мне кем-то вроде родственника. Строгий, но адекватный. Мог объяснить что-нибудь. Помню, краем уха подслушал, как он помогал моему одногруппнику с математикой. — Правильно мыслишь. А теперь пошли. Коридоры сменялись коридорами. Запах древесины веял по всему коридору, словно я нахожусь в мастерской. Желтый цветовой фильтр коридора был приятен глазу. Хоть мой любимый цвет — зелёный. — Здесь у нас находиться внутренний двор. Красиво там бывает на закате. Спустившись в него, Укэда задал вопрос: — А ты чем увлекаешься, Кацураги-кун? — До переезда сюда, я ходил в парк посидеть на лавочке, на занятия в тхэквондо бежал после занятий в школе… Перебив, Укэда спросил: — А покажешь, что умеешь? — Сейчас. Сосредоточившись, я взмахнул ногой вверх, а вскоре нанес этой же ногой рубящий удар вниз. — Это называется нерио-чаги. С корейского означает «нога-топор». — Интересно-интересно. Слегка посмеявшись, он направился зовя меня рукой. Теперь мы оказались в другом крыле. — Кстати, Укэда-сан, спросить хотел. — Угу. После согласия, я задал вопрос: — А почему тут ученики свободно играют в азартные игры? Улыбка, которая отражала добродушие, превратилась в хищную. Видать, Укэда, что-то надумал. Мне что-то стало неуютно, словно вышел голый на мороз в город. — Как ты думаешь, чем отличается государственная школа от частной? — Государственная школа не имеет частника. — Верно, а то есть, частник имеет право делать школу под себя. — Но он не может переступать закон. Укэда засмеялся, словно услышал крайне весёлую шутку. — Ты вчера только родился? Закон у нас не железобетонный и те, кто держит школу, держит и закон за причиндалы. И сжимает их, как пластелин. Думаю, аллегорию с пластилином ты понял. Чуть-чуть помолчав, не дожидаясь даже кивка с моей стороны, он продолжил: — Меня вполне все устраивает. В буфете кормят отлично, хулиганов тут нет, а так же тут учатся много членов богатых семей. Азартные игры — это способ показать себя и зарекомендовать. Богатые девочки тут особо не по любви планируют выходить. Один расчёт, шкурный интерес и никаких розовых соплей. Почти как проституция, но без секса и венерических болезней. А ещё богатое состояние их дышащих на ладан отцов или мамок. Походу, я связался с нахлебником. Или, возможно даже, аферистом. Где же ты, мама, когда ты так нужна? В людях разбираться я совершенно не умею. Хотя, если у него интерес — азартные игры и богатые девочки, то вряд ли он причинит мне вреда. Я не азартный игрок и не богатая девочка. По логике, я его интересую настолько, насколько интересует опавший клиновый лист на голову человека. Походит, поговорит и забудет, возможно. Проходя, по школе, я замечал, что у некоторых учеников были бирки. А сами они выглядели мрачнее тучи. Что же тут происходит? — Кстати, Кацураги-кун, как насчет в напёрстки сыграть? Я почесал затылок. Блин, как-то не прельщает меня играть с ним. Конечно, вряд ли он что-то против меня задумал, но чувство тревоги, словно красная лампа, мигала в глазах. Поглядев на меня, изучающим взглядом, он похлопал по плечу. — Да расслабься. Сыграем на сто йен. У меня с собой двести. Но выбрасывать деньги мне не хотелось. Но с другой стороны мне было интересно, что там. Учитывая, что я никогда не играл в азартные игры, даже в видео-играх. — Тут принято ставить миллион или два, а я тебе предлагаю сыграть на сто. Это не деньги, а всего лишь фантики. Я по сравнению со здешними богачами выгляжу, как бродяга, хоть мой отец и имеет в собственности несколько фабрик по производству молочных продуктов. — А у меня отец работает в министерстве образования, а мать фармацевт. — Так вот, тем более. Немного помешкав, я кивнул в знак согласия. — Другое дело. Оказавшись в аудитории, где было полным полно народу, я следовал за Укэдой. Оказавшись у стола, он сел за него. — Правила просты, как мисо суп. В одном из трёх наперстков лежит шарик. Тебе нужно угадать местонахождение шарика. Все по честному и без обмана. Ставка — 100 йен. Да, кстати, к нам присоединится, пара игроков, не возражаешь? Вопрос, конечно, риторический. Беспардонно и молча в игру вмешалось двое парней. Не удосужились даже поздороваться. Блин, и зачем я влез? — Готовы? Начинаю. Закинув шарик в один из наперстков, Укэда принялся ими крутить-вертеть и перекатывать шарик из одного наперстка в другой. Делал он это быстро. Если чихнуть, или проморгать хотя бы, то потерять шарик из виду будет очень просто. Закончив, он положил руки на колени. — Кацураги-кун начинает. Официальным тоном заявил дилер. Так как я внимательно смотрел, я нашел шарик. — Отлично, новичок. Твоя первая победа. Сказал один из моих соперников. Жизнерадостным это заявление не выглядело. Скорее оно дано было так, наотмашь. Так как мои соперники, в том числе и Укэда, предварительно внесли свои деньги, то выигрыш составил триста бумажными. Пара подходов и снова победа у меня. Ставки росли, но деньги отходили мне. Я легко замечал движение рук Укэды. Теперь на личном счёте у меня было где-то тысяча с лишним йен. Может, попробовать еще сыграть? Если я замечаю движения, то значит я смогу больше заработать. А значит могу и на себя потратить. Возможно, зарекомендую себя тут, как-нибудь. Хотя, внимания привлекать к себе не хочется. Да и кто знает, что здесь за долги делают. В рабство вряд ли попадают. Просто торчать не хочется. Но любопытство и жаба в душе моей требовали продолжение. И последнее чувство пересилило рамки благоразумия. Ставки стали расти бешено, а победа липла ко мне. Соперники косились на меня, словно на прокажённого. — Ох и везёт же тебе. Впервые вижу, как кому-то так везёт в наперстках. Заявил с улыбкой Укэда, перебирая на столе приборы. — Вижу, ты с огоньком. Может повысим ставки до миллиона? Я выпучил глаза. — Миллиона? Да откуда я столько возьму. — Да не дрейфь, Кацураги-кун, у тебя отлично получается. Деньги у тебя тому подтверждение. В разговор вступил соперник. — Для нас миллион — не деньги. Не бойся. Давили на меня соперники, будто бы лишение их их же денег — это радостное событие. Ну ладно. Тридцать тысяч у меня уже есть. — Хорошо, но это последний круг. Укэда посмелялся. — Хорошо, ковбой, будь по твоему. И вот оно начало конца. Конца этой игры, которая меня наскучила. Укэда снова гонял шарик. У меня уже в глазах бегают «зайчики» от этого всего. Закончив перегонять, Укэда снова уставился на меня. Указав на наперсток, я уже ожидал очередной победы и легких денег, на которые я мог бы сегодня погулять. Но тут случилось непредвиденное. Шарика-то нет. Я сижу в оцепенении. После меня на наперсток указал один из соперников. Все деньги перешли к нему. Ко мне же пришёл долг. Тридцать тысяч вряд ли покроют всё это. Нет, долг иметь мне не хочется. Не люблю быть должным. — Какая жалость, но ты проиграл. Есть чем отыграться? — Нету. Смущенно сказал я. — Ладно, дорогой мой друг. Даю тебе шанс. Но если ты проиграешь, то сам виноват. Шанс — звучит обнадеживающе. Делать нечего, я кивнул. — Ставка — твоё имя и твой долг. Если проиграешь, то потеряешь имя и твой долг вырастет в два раза. — В два раза? Мои глаза надувались, как мыльный пузырь. Если я отыграюсь сейчас, то тогда я уйду с чистой совестью и никогда больше не притронусь к азартным играм. А если проиграют, то мне точно дадут какую-нибудь кличку и повесят на шею хомут. И пока не оплачу долг — житья никакого не будет. Но где я миллион достану? Меня родные убьют, если узнают, что я игроман. А ведь возводить в абсолют он любят и могут. Если же отыграюсь, то никто не узнает, что я оплошал. И останусь со своими ста йенами, которые я не вытащил из кармана. — Ладно. Пусто ответил я. Снова переброска, снова маневры руками, чтобы запутать глаза. Я вглядывался внимательно, чтобы не упустить ничего. Укэда закончил. Я уверен, что он в левом наперстке. Ошибки быть не может. Но вдруг я ошибаюсь. Сомнения роились во мне, словно мухи над трупом. Тут только два выхода. Третьего не дано. Конечно, я мог бы на них напасть, но их больше, а еще среди присутствующих могут быть их друзья. Вот я попал. — В левом наперстке. Укэда помолчал, пусто глядя на стол. — Уверен? Этого вопроса я не ожидал. Немного поразмыслив, я ответил. — Да, он в левом. Укэда поднял наперсток, но там ничего не было. Всё. Кончено. Я потерял своё имя, прибрел долг и, самое худшее, я его вряд ли смогу оплатить. Укэда засмеялся во весь голос, как и сидящий рядом со мной соперники. — Что же. Порадовал ты нас, Кацураги-кун. Ты в последний раз услышал это имя. Быть тебе Бараном до тех пор, пока долг не выплатишь. Один из соперников, прекратив смеяться, наклонился к моему уху. — Ты куда сёл, дурачок? Напёрстки — игра жуликов. Ты действительно баран. Дальше он продолжил смеяться. Я же вжимался в стул. Страшно. Меня обманули. Меня надурили, словно ребёнка. — А теперь, поясню я тебе кое-что. Укэда, прекратил смеяться, глянув на меня с презрением. — Теперь тебя все будут звать Бараном. Но официально в этой школе ты питомец. Видишь здесь людей с бирками? Завтра тебе дадут такую же. Думаю, ты понимаешь, что к питомцам тут относятся не как к котятам или щенкам. Не завидую я тебе. Уч. совет не любит, когда люди отказываются платить долги, поэтому, я советую, поспешить. После они встали и покинули меня. Я остался сидеть, подпирая руками голову. — Что же делать? У меня никогда такого раньше не было. Теперь я сижу тут и меня, будто бы отпинала стая диких обезьян. Как же все плохо. Я теперь питомец. Пожаловаться некому, так как у меня здесь нет друзей. А остальным сказать не могут. Уверен на сто процентов, что все будет только хуже. Скажу учительнице или полиции — сам сяду. Да, я утащу с собой и их, но кто сказал, что те, кто заведует этой школой, не урегулирует нюанс? А мне тут учится ещё. В лучшем случае меня выкинут, в худшем же накостыляют. Никто не любит ябед. Не зная, что делать, я побрел по коридорам, вглядываясь в пол.

***

Зайдя в класс, я со стороны входа увидел, что моя парта был исписана. Подойдя ближе, я понял, что исписана была нехорошими словами. Пожелания сдохнуть, оскорбления. Даже нож воткнули. А так же на парте лежала упомянутая бирка. — У нас новый «почи»! Кто-то заявил на весь класс. Остальные же требовали: — Давай, надевай, питомец. Не медли. — Беееее-беееее! Неожиданно мне в ухо заблеял Укэда. — Помочь надеть? Я постоял молча некоторое время. — Нет. Тускло ответив, я нацепил на себя это клеймо позора. С этого момента моя жизнь прибрела новый смысл. Каждый день я прислуживал кому-то. Так же я мыл полы вместо всех в классе. Причем мыл я не только класс, но и всю школу. Где только можно. Благо, у меня были братья по несчастью. Но я с ними не разговаривал. Что мне сказать? Привет, я Баран, но неделю назал я меня звали Кацураги Такеда. Но все зовут Бараном и ты зови. Спасибо, но смешить я никого не собираюсь. — Эй, Баран! Тут все ещё грязно! Работай давай, скотина рогатая! Мне в спину кто-то уперся ногой. — И да, как там моя рубашка? Постирана? А то я очень её жду. Она стоит больше, чем твой долг, а поэтому, если я узнаю, что с ней что-то случилось — я тебя копыта сломаю. После меня толкнули и, поскользнувшись, я налетел на соседнее ведро, пролив его содержимое. Может ответить ему? Хотя, что это решит? У меня нет поддержки. Нет хотя бы одного человека, способного мне помочь. Учитывая, что я учусь в школе, где большая часть — это мажоры, вряд ли я найду единомышленника. «Сытый голодного не разумеет» — как говорил один иностранный писатель. И он был прав. Хотя, я и сам хорош. Жадность меня сгубила. Теперь вот лежу на мокром полу, подстать рыбе. И дышу. А раз дышу, значит живой. Жизнь моя не отличается от рыбьей. Меня так же сожрала большая рыбёшка. А всё-таки, ну его. Попрошу родителей помочь. Я буду на что угодно согласен, нежели чем так ползать по жизни. Отойдя в кабинку туалета, я достаю мобильник. Набрав номер, я приложил мобильник к уху. Гудки. — Алло. Прозвучало в трубке. — Алло, папа, мне надо поговорить. По ту сторону провода послышалось шебуршание. Он был сегодня дома, к счастью. — Что такое? — Дело в том, что мне срочно нужны два миллиона. Молчание. Он что-то долго молчит. — Что случилось? О, кажется, он согласится, раз заинтересовался. На моем лице проскользнула улыбка. Я готов был чуть ли не взлететь от счастья. — Папа, меня обманули и втянули в долги. Теперь я должен им два миллиона. Я тут не вынесу этого всего. — Ох, Такэда-кун. Я так и знал, что это произойдет. — То есть ты согласен? Я всё ждал четкого ответа. — Я тебя отправил в эту школу, чтобы ты научился самостоятельности. За тебя всегда решала мать, решал я. Теперь, будь добр решать и ты. Это не простая школа и она — самое то, чтобы ты сам себя хоть где-то проявил. Парень ты не глупый. Сейчас, ты меня проклинаешь. И я тебя понимают. Но в будущем ты меня поймешь. До скорого. Телефон умолк. Я, словно стал статуей, цепенея от услышанного. Меня предал собственный отец. Желание звонить матери у меня пропало. «Сам себя хоть где-то проявить»? Да я тхэквондо занимался, как папа Карло. Я на соревнования себя проявлял. На экзаменах успешно сдавал на пояса. Я в школе учился отлично. Этого недостаточно, чтобы быть любимым сыном? Покинув туалет, побрел на крышу. Стоя на краю крыши, я ощутил приятное дуновение ветра. Солнце уже опускалось, окрашивая небеса в багрянец. На улице было очень жарко. Отсутствие учеников на крыше играло мне на руку. Меньше ненужных глаз и «героев», которые решать мне «помочь». А потом и им плати за помощь. Теперь дело осталось за малым. Мне надо убрать руки от решетки и солдатиком нырнуть на асфальт, оставив после себя лишь напоминания и уродливый труп. А если и останусь в живых, то тогда останусь дурачком. Никакой школы. Живи себе как овощ. За тобой ухаживают, как за ребёнком. Быть может тогда родители, да и общественность поймет, что это за школа. Моё внимание привлек звук шатающейся сетки на заборе. Ко мне перелез парень. Европейская внешность и блондинистые волосы были экзотикой. Такого в толпе не спутаешь. Хотя, волосы были какими-то не естественными. Крашеный, скорее всего. Одной рукой он схватился за сетку и обернулся ко мне. — Красивый вид отсюда открывается, да? Я кивнул. Мне было не до разговоров. — Думаю, что твоя проблема решаема. Ты только скажи. — Помоги мне не морально, а материально. Сказал я, минуя навязчивого советчика. — Думаешь, если ты прыгнешь, то что-то решишь? Может все же ко мне в клуб пойдешь? Чай попьём и обсудим твою проблему, понимаешь, да? На его шее так же болтался признак питомца. — Да чем ты мне поможешь? Советы? Жалость? Да они для меня ничто. Я сам влез, сам и вылезу. Иностранец, державший улыбку, перешёл на серьёзный тон. — Ты понимаешь, что мне пришлось самому стать питомцем, чтобы с вами можно было разговаривать на равных, потому что предложение от обычного ученика вы воспримите несерьезно. Мне из-за вас приходилось драться даже. Вот посмотри. Он продемонстрировал мне разбитые костяшки. — И я надеюсь, что ты не покажешь себя таким же трусом, который не хочет ничего менять. Так что давай ко мне в клуб. Там обсудим. А дальше как знаешь. Нянчится я не собираюсь с тобой. Что же. Думаю, не будет лишним обсудить проблему. Кто знает, может быть он и поможет. Он сам дал мне волю выбора. — Ладно, веди. Перелезая через забор, я чуть было не навернулся вниз, но успел зацепиться за сетку. — Ты там осторожнее. Не помри по пути. Парень улыбнулся, и эта улыбка была искренней. В ней не чувствовалось подвоха. Лишь просто доброта и всё тут. Пройдясь по коридорам, мы пришли в кабинет, который был оборудован под класс, но везде были плакаты на иностранном языке. На каждом кто-то был счастлив, будь это старик, женщина или ребенок. Да даже взрослые крупные мужики не скупились на улыбку. — Садись давай. Какой чай будешь? Черный или с бергамотом? Я, недолго думая, ответил: — Без разницы. — Если что, чай у меня в пакетиках. Я отмахнулся рукой. — Меня это не особо волнует. Парень поставил чайник греться, а сам поставил на парту вазу с конфетами и баранками с маком. — Сейчас чай сделаю и приступим. Как тебя зовут? — Кац… Бараном зовут. Я хотел было ему сказать настоящее имя и фамилию, но я не знал, что за человек передо мной. Да и, по сути, Бараном именно меня и зовут. Даже учителя не называют меня как по документам положено. Бараном, к счастью, тоже не кличут. — Мне пох*й твоя кличка. Говори, как батюшка с матерью величали. Парень отвлекся от чайника и посмотрел на меня, как на дурачка. Ну, если я назову себя настоящим именем, от этого не убудет? — Кацураги Такэда. — Такэда, значит. Назвал парень меня по имени. Вполне не удивительно, так как у иностранцев называют либо по имени, либо по фамилии с приставкой «мистер» или какой-нибудь местный аналог, типа «месье». Чайник «щёлкнул» и незнакомец разлил по чашкам с пакетиками воду, несколько раз мокнув пакетики. После чашки, отдавая паром и запахом бергамота, лежали на столе. — Такэда, угощайся, не стесняйся. — Я не пью горячий чай. — Ну ладно, пусть остынет. Парень держал чашку, оттопырив мизинец. — Меня зовут Корниенко Константин, глава клуба советской культуры. Но предпочитаю, когда зовут Костя. Формальностей не люблю, поэтому обращайся без всяких «-сан» или «-кун». Я уважаю вашу культуру, но мне уже приелись эти суффиксы. Я кивнул. Элегантно отпив, он продолжил. — Рассказывай, Такэда, что случилось. Чего ты решил так поступить? — А что у меня осталось? Я проиграл самого себя. Можно сказать, я проиграл человечность. Теперь вот хожу с этой биркой и надо мной каждый издевается, а я не могу ничего сделать. Отец отказался помогать. А как быть? Я такие деньги не достану. — Сколько задолжал? Он внимательно уставился, поставив чашку на блюдце. И потом начал перебирать пальцами, словно у него в руках был пластилин. — Два миллиона. И там ещё плюс сколько-то. — Понятно. Из-за каких-то картишек кто-то решил, что ты никто. Причем ты тоже решил. Парень, улыбнувшись, покачал головой. — Какие вы замороченные. И стоит ли из-за этого парится? — Да нет, проиграл я все в напёрстках. Парень чуть было не засмеялся, прыснув в ладонь. — Слушай, Такэда, не в обиду, ты в теплице рос? Я огорчённо вздохнул. Что я могу сказать, если я реально не соображаю в жизни. — Считай, что так. — Понятненько всё. Напёрстки… Костя прокашлялся. -… это, конечно, сильно. Могу сказать одно, тебя развели красиво. Тут не ебёт никого, если ты мухлюешь. — Да, вроде как всё верно было… — Чувак, ты не догоняешь? Смотри, какая схема. Шарик находился в двух наперстках. Учитывая, что я знаю с кем ты играл, то он играет металлическими шариками. Меж пальцев у Укэды был зажат магнит. И так можно решать где шарику быть. А учитывая, каким наперстками он играл, то там вместиться два шарика. Короче, схема нехитрая и рассчитана на «зелёнку» типа тебя. Учитывая, что один наперсток без шарика, то была иллюзия, что шарик только в одном. Здесь шульманов дофига и обманывают куда виртуознее, чем этот Укэда. Только через неделю догадываешься, но всем, как говорится, пох*й. — Что же это за школа такая? — А ты думал, что в Хогвартс попал? Да даже там были свои заморочки. Но не суть. Тут учителя и директор нихрена не решают. Эта школа является самым настоящим Монте-Карло. Только без отелей. Тут играют чуть ли не на состояния целые. А ты про два миллиона. Я вообще босяк и попал сюда за успеваемость. Если что, то так можно. Хотя тут много богачей учится. Рулит школой уч.совет, а уч.советом рули Кирари Момобами. А Кирари Момобами относится к сотне пожирающих семей. И, скажу тебе, что эти семьи ещё те люди. Знаком с ними не понаслышке. Это грёбаная мафия, можно сказать. Они политиков вертят на одном органе. Костя взял баранку и покрутил на пальце. — Но при этом они сами друг друга грызут так, что семья Корлеоне и Таталья покурят. Пока там рулят Момобами, но то ли ещё будет. Не спрашивай меня, откуда я это знаю. Кстати, насчёт питомцев. Это инициатива Кирари. У них там в этом конгломерате так принято. Поэтому, пока все эти мажоры гавкаются друг с другом, мы можем захватить власть в школе. Я выпучил глаза. — Власть? В школе? Захватить? Костя примирительно поднял руки. — Да. Да и да. Все схвачено. Кроме этих семей есть ещё и другие, плюс к этому политики тоже, хоть и улыбаются, но ножи точат на случай чего. Так чего бы не устроить маленький переполох, из-за которой все семьи ринуться за эту школу бороться. А потом мы допинаем их. Конечно, вряд ли у нас всё пойдет по плану, но стараться надо. Когда все питомцы, да и ученики поймут, что они сила и за счёт них лишь держится вся эта шушера, то тогда мы сможем навешать по е*учке всем гадам. Понятно, что когда влезут другие семьи, будет жарко. Но так жить? Лучше увольте, я не тварь дрожащая. Жестикулировал Костя, спокойно объясняя мне всё это. — А почему ты мне это все говоришь? Не боишься ли… — Бояться? Ты знаешь, что я недавно стал питомцем и, когда меня захотели сделать чистильщиком обуви, я заехал в бубен ему. Больше меня никто не просил ничего сделать. Конечно, предупреждение от уч.совета я получил. Но все равно всё же решили меня не трогать. Причем я стал питомцем намеренно, так как разговаривать с питомцами без этой бирки сложно, да и настучать могут по черепушке. Боятся они, но не я. Ты, я вижу, тоже бесстрашный, раз решил руки на себя наложить. Если уж и решил погибнуть, то лучше в бою. Уверен, что на надгробии напишут твоё настоящее имя, да и уважать хотя бы будут. Звучит убедительно. Да и куда деваться? Всё равно никого у меня нет, а меня всё это достало. — Хорошо, что с чего надо начать? Костя сложил руки на груди. — Для начала надо наказать твоего обидчика. Это я про ё*аного Укэду. Отх*ярить так, чтобы больше ни А, ни Б сказать не мог. Потом надо будет найти парочку людей, которые покрепче и пойти в уч.совет бить личика всем тем, кто там сидит, не взирая на пол, возраст и национальность. Конечно, было на моей памяти пару дурачков, которые Кирари хотели скинуть, переиграв её в карты, но они проиграли, а потом еще и сами питомцами стали. Правда, они уже отучились и свалили. — А когда начать можно? Это иностранец прав. Лучше помереть в бою, чем вот так вот беспечно прыгнуть со здания. Да и если всё получится, то будет вообще шикарно. Сможем остановить этот беспредел и никого больше не будут принуждать и издеваться. Человек сам будет волен решать кем ему быть и никто не сможет назвать его кем-то другим, как назвали меня. — Я ждал этого вопроса. С завтрашнего дня и начнём.

***

Следующий день встретил меня новыми поручениями. Фактически, я здесь работал уборщицей и прачкой на полставки. Но это меня не мучило. Я знал, что теперь у меня есть надёжа. А так же сегодня и должно было решиться всё. Я подошёл к Укэде. — Укэда-сан, нам надо поговорить. — Поговорить у нас не получится. Я бараньего не понимаю. — Раз разобрал слово «поговорить», то, стало быть, понимаешь. Его друг улыбнулся. Наверно, понравилось моё выражение. — Хорошо. Мы с ним дошли до туалета, где никого не было. — Чего звал? — Поговорить насчёт моего долга. Я предлагаю тебе забыть его. Тот на меня принялся смотреть угрюмым выражением лица. — Ты ничего не попутал? Или тебя давно не били? Думаешь меня твоё тхэквондо напугает? Я улыбнулся, в предвкушении веселья. — Тебя сейчас другое напугает. Костя, выходи. Дверь одной из кабинок открылась и оттуда вышел Костя, разминая костяшки. Улыбка на его лице была сродне улыбки акулы. А вот Укэда, судя по выражению лица, не ожидал такого поворота. Он пытался убежать, но я остановил его, толкнув к Косте. Тот принял Укэду и, взяв за воротник, несколько раз нанес удар в голову, после чего, развернув того, толкнул его мне. Я же его принял ударом ап чаги, нанеся его прям в голову. После же провёл серию из долио чаги и, уже войдя во вкус, выстрелил ногой в живот, тем самым заставив согнуться Укэду. Звук его стонов от получения побоев, лишь больше воспалял желание его отметелить. Я никогда не бил людей за пределом соревнований и тренировочного зала. Это первый раз, когда я бил человека не для того чтобы набрать очков или просто подготовиться к соревнованиям. Я бил за себя и за ту цель, что я с Костей и поставили перед собой. Может она и вряд ли исполнима, но интересна. — П-перестань, пожалуйста, Укэда-сан… — Теперь Укэда-саном зовёшь? А почему не Баран? Не любишь ощущать себя без зубов? Так что там насчёт долга? — Всё-всё, ты мне ничего не должен, всё, забудь. Заблеял он. Костя схватил того за волосы. — Отныне, теперь тебе перейдёт кличка «Баран». Сегодня объявишь всём, что прачечная и клининговая компания закрылись и что статус «Барана» получил ты. Если ни до кого не дойдёт, будем бить. И возможно даже ногами по голове. Такэда. Костя кивнул, отпустив того. — Укэда, помнишь, я тебе показывал приём из тхэквондо? Сегодня ты сказал, что тхэквондо тебя не пугает. Хочу разбить твои иллюзии. Не замедлительно, я проделал приём нерио-чаги, попав пяткой прямо по темечку. Словно мешок с требухой, на пол упал Укэда не проронив и стона. — Я его не убил? Немного запереживал я? Что-то, а вот убивать пока что не хотелось. — Да вряд ли. Не титановые же у тебя ноги. Я вообще удивлён другому. Как ты — спортсмен, такое мог вынести. — Как тебе сказать, Костя? Всё, что я изучал, было по большей части для галочки. На тхэквондо я пошёл не по своей воле. Хотя там мне нравилось. — Ладно, фиг с ним. Главное, что одна проблемка решена. Теперь пойдем. Но в туалет неожиданно зашли друзья Укэды. Не сразу поняв, что произошло, они увидели лежачего позади нас их товарища. Конечно же дружков у Укэды было трое, а нас двое. — Вы что сделали, ублюдки? — Костя, их больше. Заметил я. Драться против толпы я не умел. — Ну и что? Сказал Костя и ринулся с кулаками на толпу. Завязалась потасовка. Мне за все время драки пару раз прилетело в голову кулаками. Но, привыкший к ударам, я стоял твёрдо, а вот с кем завязался бой, не очень. Неожиданно меня схватили со спины. Другой же из противников начал бить меня под дых. Но недолго это продлилось. Мне удалось ударить ногой между ног избивавшего меня. Затем я наступил на ногу, держащему меня, и заехал затылком в переносицу. Освободившись от захвата, я схватил того за пиджак и ударил его головой об дверцу кабинки. Тело противники сползлось по дверце, оставшись стоять на коленях. Теперь на очереди был тот, кого я ударил между ног. Он как раз меня и толкнул ногой меня тогда, когда я мыл полы. Он успел встать на ноги, но я, успев сделать вертушку на «360 градусов» свалил его снова на кафель. Дальше же я схватил его за волосы и принялся «выпускать пар», избивая того кулаками в голову. Сломав тому нос и убедившись, что тот больше не помешает, я отпустил его. Пора посмотреть, как там Костя. Тот же тоже не скучал. Он топил одного в умывальнике. А затем, со всего размаху, он стукнул его лбом по раковину и тот упал на землю. Так же оказывается что в драку вмешался и четвёртый приятель Укэды, но тот лежал и стонал, свернувшись в позу эмбриона. Я же уперся руками в колени и отдышался. Костя посмотрел на меня и показал большой палец вверх. Я показал ему тот же жест, улыбнувшись. Только сейчас я ощутил, что я счастлив. За последнее время у меня ничего такого хорошего не было, как сейчас. И все благодаря тому, что у меня появился друг. — Такэда, а теперь пошли отсюда. Уверен, что следующим, кто войдет в эту дверь, будут помощники Икишимы. — А кто они? — Нехорошие люди и помощники члена уч.совета. Надо пойти к своим. — К своим? Я что, не один, получается, дружу с Костей? — Да, а ты думал, что у меня в клубе ветер дует? После чего мы покинули помещение. Зайдя в клуб, мы закрыли за собой дверь. Правда, я заметил, что в клубе было ещё двое человек. Одного из них я узнал. Я очень хорошо знал этого человека. — Ну, привет, Кацураги-кун. Сказал мне крашеный в пепельный цвет парень. Я же стоял в шоке, не ожидая того увидеть именно здесь и именно сейчас. — Ясухиро-семпай? Удивленно спросил я. — О, вы друг друга знаете? Удивился Костя. И удивление у него было вполне приятным. — Я вот тебя неделю по всей школе ищу. Как у тебя так скрываться получается? — Да я… это… Замялся я. Затем Ясухиро повернулся к Косте. — Да, я его знаю, он учился у нас в школе пару лет назад. Он мой одноклассник. Ясухиро Шинджи был главой уч.совета в моей одной из прошлых школ. Но что его побудило сюда перевестись? — Значит затруднений не будет во время знакомства. Подметил Костя. Другой же парень встал из-за парты и подошел ко мне. — Меня зовут Савада Акемичи. — А меня Кацураги Такэда. Мы синхронно склонились друг перед другом. — Так, ребят, опустим формальности. Предлагаю сесть за парты. Нужно обсудить все детали нашего дела. После он начал речь. — Сегодня мы встали на путь борьбы с уч.советом и их системой. Ваше присутствие здесь говорит о том, что вы разделяете мой взгляд на творящиеся здесь дела. В этой школе детей вместо наук, учат тому, что противоречит законам нашей страны — Японии. И пусть хоть за ними стоит влиятельный клан, за нами же стоит наша жажда справедливости и боевой настрой. Вы втроём показали на что способны. Теперь наша цель — это поиск людей в нашу организацию, потому что вчетвером мы мало что сможем сделать, да и как нас поймут люди? Нам нужно дать понять им, что они сила. Какими угодно способами, но люди должны понять, что даже дракона можно кастрировать. Питомец ученик или нет, он должен быть против этого всего. А для нас же различия должны быть стерты. Они все подчиняются этой системе и не осознают своей мощи. А должны. И мы им в этом поможем. Любой, кто нам мешает, должен лежать побитым нами. С этого момента и начинается наша работа. После же Костя указал рукой на Саваду. — Савада. Ты будешь ответственен за пропаганду. Ты — рупор нашей организации. Понадобится помощь — обращайся к нам. Но я хорошо осведомлен о твоих ораторских способностях, которыми ты уделываешь меня на голову. Савада кивнул: — Да. — Ясухиро. На тебе дипломатия. В случае чего нам понадобятся союзники. Да и когда установим свою власть, маловероятно, что нас не попробуют скинуть. Сам понимаешь, в общем. Ну, а так же на тебе бумажная работа. Ясухиро улыбнулся. — Будет сделано. — Кацураги. Ты у нас будешь бойцом. Ты себя сегодня проявил отлично. Так же на тебе подготовка и дисциплина среди кадров. Будешь у нас типа сенсея, понимаешь, да? Я кивнул. — Отлично. На сегодня это всё. Но к нам в кабинет вдруг вошли три девушки. Одна из них была одета непривычно. Не по стандарту здешней униформы. Красная жилетка, ободок и повязка на глазу. Кожа же бледная, как у покойника. Окинув взглядом нас, она приказала: — Арестовать их! Мы вскочили с места. Я схватил стул и принялся им отмахиваться. Треск и моё тело пронзает током. Потеряв почву из-под ног, я падаю на пол.