История Тонксов.

Свято место не бывает в пустоте Лишним телом заложили котлован Красной тряпкой обернули катафалк Бравой песней заглушили злое горе Ведь солдатами не рождаются Солдатами умирают Свято место не бывает без врагов Полированным прикладом наугад В непростреленной шинели напролом Бравым маршем заглушив зубовный скрежет Ведь солдатами не рождаются Солдатами умирают… — Егор Летов, 1989 год. Атолл Макин, Южная часть Тихого океана. Август 1942 года. Теодор Тонкс лежал со связанными руками на жёстком полу ветхой деревянной хижины. Их отряд четыре дня назад высадился на остров для проведения разведки, но они напоролись на засаду, и он попал в плен. Тонкс хрипя, сплюнул кровь и поднял взгляд на ведущего допрос японского офицера. Японец затянулся сигаретой и выдохнул дым ему в лицо. — Думаешь если ты молчишь это значит что ты сильный? — по-английски этот говнюк говорил хорошо. — Ох уж эта американская бравада. — Японец усмехнулся и встал с корточек. — Anata wa tsuyoku arimasen, anata wa tada gankodesu*. — Хмыкнул он и подошёл ко второму пленному, рядовому Пайлу, которого хлестал тростяным суком солдат. При виде старшего по званию боец тут же поклонился и отошёл от пленного. — Subete no amerikahito wa sono yōdesu ka? — Офицер глумливо схватил Пайла за загривок, задрав его голову вверх. Пайл скорчился и плюнул врагу в лицо. — Это тебе за моего брата, погибшего в Перл-Харборе, ублюдок ебаный! — Прошипел он. Японец брезгливо вытерся рукавом кителя, а затем со всей силы вдавил окурок Пайлу в глаз. Бедняга застонал от боли, ещё бы, когда тебе выжигают глаз горящей сигаретой ощущения явно не из приятных. — Sorera no ryōhō o koroshimasu! — Приказал офицер. Солдат поклонился и вытащил из сапога кинжал, и коротко, мощно полоснул Пайла лезвием по горлу. Кровь брызнула по всей хижине, рядовой захрипел и упал навзничь. Тонкс в панике стал оглядываться в поисках хоть чего то похожего на оружие, но руки были связаны за спиной, а японец надвигался. Внезапно Тед заметил за его спиной мелькнувшую тень, как вдруг на врага набросился сзади боец и всадил нож тому под ребра, плотно зажав рот рукой. Уложив труп японца, на Теда из-под каски взглянула знакомая физиономия. — Тео, ты ещё с нами, вставай. — Капрал Конан перерезал верёвки и помог Тонксу подняться. — Эти твари заплатят за все что сделали. Идти можешь? — Да, местами. — Тед тряхнул головой. — Хорошо, сейчас мы проучим этих мерзавцев. — Капрал протянул ему каску и вложил в руку пистолет. — Мы выберемся отсюда. На улице уже был небольшой отряд морпехов-рейдеров, готовившихся к бою. — Рукер, давай сигнал. Боец в кепке кивнул и щёлкнув ракетницей, выпустил заряд в ночное небо над Тихим океаном. Через мгновение бахнул взрыв, и со стороны моря донеслась канонада. — Вперёд парни! Сегодня этот сраный атолл будет наш! Каэн, Нормандия, лето 1944 года. Мартин очнулся от странного гула и медленно открыл глаза. Оглушение от рванувшей гранаты ещё не до конца прошло, поэтому он мало что слышал от разговора нескольких немецких солдат, что заняли их позицию в кофейне. Память медленно и по урывкам восстановила цепочку: они оттеснили фрицев с окраины города, им приказали занять позицию здесь, на втором этаже кафе, но затем к немцам подоспело подкрепление: два «Тигра» и взвод пехоты. Они отстреливались, прикрывая отход своих, а затем к ним в окно влетела граната. На этом цепочка его воспоминаний закончилась. — Die Toten sind noch erbärmlicher. Lass uns hier raus, bevor die Die Briten angreifen! (Мертвые они еще более жалкие. Давай уйдём отсюда, пока англичане не атаковали!) — Нервно сказал один из немецких солдат, молодой паренёк лет двадцати. — Nein. Wir werden sie genauso töten, wie wir diese schmutzigen Schweine getötet haben… Hans, hast du etwas gefunden? (Нет. Мы убьем их так же, как убили этих грязных свиней… Ганс, ты нашел что-нибудь?) — Его старший товарищ потрепал новичка по плечу, взял со стола штык и принялся рассматривать его. — Nur ein billiges Messer. Offensichtlich musste er sie an ihre Heimat erinnern. Nicht wie unsere zeremoniellen Dolche! (Только дешёвый нож. Очевидно, он должен был напоминать им об их Родине. Не чета нашим парадным кортикам!) — Рассмеялся третий немец, и тут он заметил что Мартин очнулся. Лицо его мгновенно рассвирипело, он подскочил и со всей силы ударил Карвера по голове тяжёлым эсэсовским сапогом. — Nein! Du englisches Schwein! Du musst tot sein! (Нет! Ты, английская свинья! Ты должен быть мёртвым!) К процессу подключились и остальные немцы в комнате, они колотили Мартина руками, ногами, прикладами винтовок, а он, оглушенный и почти не соображающий, ничего не мог с этим поделать. Внезапно того немца ударили по голове саперной лопаткой, раздался её характерный звон. Похоже, Мартин был не единственным кто пережил взрыв той гранаты, выжил как минимум ещё один боец. Мартин не успел ничего понять, как второй немец, уже вскинувший винтовку, но не успевший прицелиться, был насквозь проткнут ножом и отброшен в сторону. Мелькнула знакомая рыжая шевелюра, третий немец успел поднять винтовку, но паренёк набросился на него и попытался выхватить ружье, грохнул выстрел, пуля угодила в потолок, а Мартин наконец сфокусировав взгляд, увидел своего живого сослуживца — рядового Джека Эванса. Эванс и немец отчаянно сцепились и боролись за винтовку, их швыряло туда-сюда в попытке выхватить проклятое оружие, щёлкнул затвор, застучала по полу вылетевшая гильза. Наконец, они оба повалились на пол, Мартин хотел помочь, но отлупили его так сильно, что он даже сдвинуться не мог, каждая косточка выла о своей боли. Он увидел уже посаженого на нож немца, и начал пытаться выковырять из его кобуры пистолет. Внезапно что-то громко хрустнуло, Карвер резко поднял взгляд. Эванс держал нациста в удущающем захвате, а потом резко отпустил и отбросил от себя. — Я… Я ему того, шею походу сломал. — Рядовой немного ошарашеным взглядом посмотрел на Мартина. Затем тряхнул головой и направился к нему. — Сержант Карвер, сэр, вы целы? Мартин ответить не успел — из-за его спины донесся бешеный рык, глаза Эванса в страхе округлились, и первый вырубленный им нацист, с резким криком бросился на бедолагу с кортиком, попутно наступив на правую руку Карвера и сломав её к чертям. Мартин скрючился и завыл от резкой боли, прострелившей все предплечье, и пока он пытался прийти в себя, Эванс несколько раз громко охнул. Мартин поднял взгляд и увидел как немец с озверевшим лицом продолжал бить Эванса в живот кортиком, уже по самую рукоять запачканым в крови. — Нет! Эванс! — Крикнул Мартин, но было поздно — немец тяжело дыша, встал над поверженым противником. Мартин бросил взгляд в бок, увидел первого убитого немца, и потянувшись здоровой рукой, все-таки смог выковырять из кобуры пистолет. Нацист обернулся на щелчок предохранителя, но тут же получил пулю прямо в лодыжку и зарычав, рухнул на пол. Мартин с трудом снова поднял пистолет и навёл ствол противнику прямо в лоб. Немец смотрел на него звериными, налитыми кровью голубыми глазами, ему на лоб сползали слипшиеся светлые волосы, на правой петлице белели молнии. — Увидимся в аду, козёл. — Прошипел будущий дядя Теда и без тени сомнения или сожаления вышиб эсэсовцу мозги. Пистолет выскользнул из его руки, Мартин откинулся на спину и уставился в потолок. Он чувствовал только тупую, ноющую боль и бесконечную усталость. Внезапно его будто палкой ударили: Эванс! Кряхтя и морщась от боли в правом предплечье, Мартин подполз к раненому рядовому. Он сразу понял что дело плохо, и похоже что бедняга не выкарабкается: вся его грудь и живот были усеяны глубокими ранами от ударов эсэсовским кинжалом. — С… с… с… Сержант Карвер, сэр… — Едва слышно протянул умирающий боец. — М… моя книжка, т-там цветы ф-французские, мой сын он, он-он любит цветы… — Держись пацан, я тебя вытащу. — Мартин знал что лжет. Но он должен был дать парню хоть лучик надежды, должен был! Эванс силился сказать что-то ещё, но потом взгляд его зелёных глаз потух, а руки безвольно опустились. Мартин не сильно стал отдаваться эмоциям, он ещё в Африке видел столько смертей, что перестал воспринимать это на войне как нечто ужасное или из ряда вон выходящее. Поэтому он лишь вздохнул, и убрав темно-рыжие волосы своего подчинённого со лба, сорвал с его шеи армейский жетон и здоровой рукой кое-как вытащил из нагрудного кармана солдатскую книжку. Меж страниц были вложены два маленьких цветка: французская петуния и речная лилия. Учебный лагерь «Потомак», штат Массачусетс. Лето 1967 года. — Запомните, уроды: вы теперь принадлежите мне. Для меня не существует китаезов, бриташек, латиносов, ниггеров и макаронников. Для меня вы все одно и тоже говнистое вещество, которое пахнет как говно, выглядит как говно, и говном по своей сути является. Вы никто. Моя задача за время в учебке подготовить вас к жизни, и уж можете не сомневаться, я вас подготовлю, да так что мать родная не узнает. Вас прислали сюда потому что стране нужны солдаты, и я сделаю из вас солдат, даже если для этого понадобиться переломать вам всем хребты, а потом с помощью ржавых гвоздей сколотить их обратно. А хребты ломать я умею, можете не сомневаться. — сержант Роджерс подошёл к полному солдату в шеренге, стоявшему в пяти-семи бойцах от Джонни. — Твоё имя, сынок. — Рядовой Дженкинс, сэр! — ответил толстяк. — Откуда ты, рядовой Дженкинс? — Из Сан-Франциско, сэр! — каркнул рядовой. — Херня, ты базаришь с канадским акцентом. — отмахнулся сержант. — Какого хера ты тут пиздишь мне, и что ты забыл в армии Соединённых Штатов? — Я полжизни прожил в Онтарио, поэтому я говорю с акцентом, сэр! Меня призвали в армию потому что я не набрал нужное количество баллов для поступления в государственный университет штата Массачусетс, сэр! Сержант пнул бедолагу в живот, толстяк скрючился и упал на колени. — Рядовой Дженкинс, встать! — прорычал сержант. — Ты жирный и бесхребетный кусок дерьма, тебе даже ломать ничего не надо, раз ты умудрился завалить какой-то там ебаный экзамен! — Дженкинс с трудом поднялся на ноги. — Руки по швам, козёл! Хомяк моего племянника годится для службы в морской пехоте больше тебя. — Хомяки не такие придирчивые. — едва слышно пробормотал Гринч, но сержант Роджерс тут же вскинул голову. — Кто это сказал? Кто это пизданул?! — сержант стал прохаживаться вдоль строя, безошибочно определив автора остроты. — Уж не ты ли это брякнул, а, падаль итальянская? — Так точно, сэр, это сказал я. — Джонни продолжал смотреть прямо перед собой. — И разрешите вопрос, сэр, не вы ли говорили что для вас не существует макаронников? Весь строй замер в ожидании бури. Посметь сказать такое старшему по званию — верх наглости, за такое можно и на гауптвахту залететь. Сержант однако не спешил расходиться. Вместо этого он продолжал сверлить Гринча взглядом. — Таак. — протянул он. — Нихера себе… И кто же у нас такой охуено умный? Рядовой Шутник, так тебя звать, любитель девочек и сицилийского винца? — Никак нет, сэр, рядовой Гринетти. — Джонни почувствовал как под свирепым взглядом сержанта ноги становятся ватными. — Я родился в Америке, сэр, мой прадед был родом из Неаполя. — Мне насрать на твою родословную, уебок ущербный. — Роджерс почти не моргал, как он это делал? — Что же тебе не сиделось на жопе ровно на гражданке, а? На кой хер ты припёрся в мою любимую морскую пехоту, вместо того чтобы и дальше сидеть на гражданке и жрать свое ебаное спагетти?! — Я перепутал поворот когда шёл в колледж, сэр. — Ответил Джонни. — Что ж, здесь ты дорогу явно не перепутаешь, сынок. — Ответил сержант. — Ты туп и невежественен, но в тебе определённо есть мужество, поэтому я назначаю тебя командиром отделения. За каждый проеб хоть одного бойца будете отвечать все вместе, и ты в частности, понятно тебе, дерьма кусок? Джонни взглотнул. — Так точно. Сержант ещё какое-то время прожигал его взглядом, а затем отошёл, и развернулся к строю спиной. — Ещё раз проясним кое-что. Вы принадлежите мне. То что я сказал рядовому Гринетти распространяется и на остальных командиров. Командир на то и командир что несёт ответственность за своих подчинённых. Вы вообще нихера не умеете, а оружие видели в лучшем случае в кино. Это армия, ребятки. АРМИЯ. Все те кто думает что ему будет здесь какой-то сранный Лунапарк только потому что он чей-то сынок пусть засунет эти мысли себе в жопу. Элвиса дрючили точно так же как и вас, думаете вы лучше? Повисло долгое молчание. Сержант Роджерс насупился. — Кажется я задал вопрос, уебки! Строй встрепенулся и разрозненным хором каркнул: — Никак нет, сэр! — Славно. — Буркнул сержант. — Вы будете отдавать долг Соединенным Штатам, так же, как это делал Элвис? — Да, сэр. — Херня, я вас не слышу. — Да, сэр! — Повторил строй. — Громче, вашу ж мать! Не разбивайте к хуям моё любящее сердце. — ДА, СЭР. — надрываясь, проорали сорок глоток. — Херня, громче. — ДА, СЭР! Воцарилась тишина, только окна звенели от криков бойцов и гулкое эхо разносилось по всей казарме. Сержант хмыкнул. — Это я и хотел услышать. Англия, 1980. Ускореные курсы боевых целителей, куда зачислили Теда, продолжались совсем недолго, хотя в обычное, мирное время занимали примерно три года, как и курс подготовки мракоборцев. Ускорения же программа подверглась серьёзному сокращению, а потому весь трехгодичный курс урезали до одного месяца. Теда и остальных новобранцев учили сначала базовым целительным заклинаниям для заживления ран и порезов, а затем сразу же приступали к программе боевых ранений от проклятий, куда входило умение орудовать как палочкой, так и по маггловски, то есть замешивать гипс, вправлять конечности, останавливать кровь, накладывать шины и жгуты, перевязывать открытые раны и обращению с аптечками, куда складывали основной набор медикаментов и целительных зелий, включая умиротворящий бальзам, бадьян, кровосполняющее зелье, а так же средства для изготовления раствора для анестезии, то есть в плане зельварения тоже нужно было кое-чему научиться. Последний раствор, а именно зелье анестезии, насколько понял Тед являлось чем-то вроде морфия, который выдавался маггловским санитарам, чтобы уменьшить страдания раненого. Тонксу повезло в некотором плане, так как у него не было никаких врачебных фобий, вроде той же боязни вида крови например, плюс умение точно рассчитывать и точечно работать помогло ему в умении накладывать шины и жгуты с бинтами. К сожалению, такие «медики», как и призывники-рекруты в составе обычных отрядов мракоборцев оказались не более чем пушечным мясом, которыми затыкали нападения Пожирателей, действительно стоящими санитарами разбрасываться на передовой никто в Министерстве не спешил, собрав их в больнице святого Мунго. Тед довольно быстро это понял, но ничего поделать не мог. Так же отдельной головной болью стала финансовая сторона жизни их семьи в условиях войны. Деньги завещанные Альфардом бесконечными не были, Андромеда чтобы не рисковать полностью ушла в работу из дому, но в условиях войны всем стало резко не до решения правовых вопросов и юридических тонкостей, так что миссис Тонкс осталась фактически без работы. Пришлось сделать в Гринготтсе особый вклад и перечислить туда большую часть сбережений, чтобы с капавших оттуда процентов можно было получать нужную сумму чтобы жить, ибо на зарплату санитара-целителя прокормить полноценную семью было невозможно, и выплаченное «Атласом» после увольнения Теда выходное пособие не сильно спасало ситуацию. После того как Тед закончил подготовку и был брошен на войну, привычная жизнь Тонксов, как и многих других волшебных семей слетела нахрен с катушек. Нимфадора перестала ходить в маггловскую начальную школу, куда родители пристроили её для получения базовых знаний, теперь Андромеда сама учила дочь на дому, и гулять они могли только в пределах своего двора. Тед договорился с Карадоком, и они вместе наложили на дом Тонксов заклятье доверия, сделав Хранителем Андромеду, что Теду поначалу не особо понравилось, но Дирборн растолковал ему что к чему: — Это и есть главная подляна заклятья Доверия. Тайну может выдать только хранитель, и только по собственной воле. Так что пои его сывороткой правды, или не пои, накладывай Империус или не накладывай, все без толку. А твоя жена все равно сидит дома, так что и вероятность что вас раскусят и вычислят почти ничтожная. Так же Тед решил позаботиться о безопасности своих дяди и тёти, один раз они с Андромедой все же решились и выбрались из своего дома чтобы уговорить их улететь в Америку, так как сами туда сбежать не могли из-за закрытия границ для волшебников. Мартин и Синтия долго сопративлялись, но после полутора часов уговоров сдались. Поселить их решили в бывшей квартире Тонксов в Нью-Денвиле, ключи Тед отдал им в день отлёта прямо в Хитроу. Война стала для их брака испытанием куда более серьёзным чем просто семейная жизнь до этого. Тед каждый день просыпался ни свет ни заря и уходил на службу, их отряд собирался в мракоборческом центре в Лондоне, а затем отправлялся непосредственно на место, куда в очередной раз напали Пожиратели. Трансгрессионая и каминные сети по прежнему были перекрыты почти двадцать четыре на семь, их открывали только на пару минут два раза в день для простых волшебников, и урывками на одну минуту для отрядов мракоборцев, для быстрой переброски в район боевых действий и срочной доставки подкреплений и войск на место нападения. У Теда начала развиваться самая настоящая паранойя, когда он возвращался домой каждый день, боясь что как только он трансгрессирует то обнаружит над их домом Черную метку, это отвратительное и безобразное клеймо, которое они находили на предплечье каждого убитого Пожирателя. Не лучше были дела и у Андромеды, которая опасалась любой совы, прилетающей в их дом, ибо боялась обнаружить в привязаном к лапке птицы свертке похоронку и стандартное письмо с соболезнованиями, гласящее примерно следующее: «Дорогая миссис Тонкс, с великим прискорбием сообщаем вам что ваш муж пал смертью храбрых в бою сегодня, бла-бла-бла-бла-бла…» Несмотря на это, семейные чувства Тонксов не угасали под натиском войны, а наоборот только крепли. Он никогда не будил её когда вставал по утрам и отправлялся на задание, но Андромеда научилась спать настолько чутко, что при малейшем шорохе тут же просыпалась и потому не позволяла мужу проводить завтрак в одиночестве. Тед иногда ворчал что она слишком сильно нервничает и переживает, но девушка была непреклонна. Лишь со временем она поняла что на самом деле он хотел избежать тяжёлых прощаний, когда они оба стояли обнявшись у входа и жадно смотрели друг на друга, ведь оба понимали что этот раз может стать последним. И неизменно наступала пора расставаться, Андромеда очень неохотно выпускала мужа из объятий, а он не мог оторвать взгляда от неё, не выспавшейся, лохматой и ненакрашеной, но кажущейся ему самой прекрасной женщиной в мире. Тед постоянно приходил поздно, уставший и изможденый, нередко сам то тут то там покарябаный и перепачканый кровью, но он всегда находил в себе силы натягивать на лицо улыбку, видя бегущую к нему Нимфадору, которая несмотря на свой маленький возраст похоже прекрасно понимала что каждый день может стать для отца последним. Жена и дочь стали для него единственной отдушиной. Он находил в себе силы играть с дочерью, читать ей сказки на ночь или смотреть мультики по телевизору, слушать её рассказы о том что они с мамой изучили сегодня, но Андромеда знала насколько тяжело ему это даётся, ибо если дочь к моменту его возвращения уже спала, Тед давал себе волю и выговаривался жене по полной, хотя первоначально и отказывался это делать, чтобы не пугать её. Андромеда в свою очередь чувствовала сильнейшую привязанность к мужу, хотя уже давно считала что сильней ей его полюбить уже не удастся. Но видя как он играет с дочерью или вообще проводит с ней все возможное время, видя все эти его отчаянные и искренние попытки не отнимать у ребёнка детство, несмотря на творящийся в стране ад, понимала что с отцом их дочери очень повезло. Первые несколько недель после отправки в пекло психическое состояние Теда было на волоске, так как видеть как перед тобой погибают люди, пытаться спасти жизнь ещё дышашим, а потом видеть что все твои усилия были напрасными никому не пожелаешь. В один из таких дней, когда он опять вернулся в чужой крови и совершенно вымотаный, он был каким-то странно тихим и даже потухшим, в некотором роде. Правда раскрылась уже ночью. — Я сам уложу Дору спать. — Тед держал дремавшую дочь на руках. — Может быть лучше сразу ляжешь? — Андромеда с сомнением осмотрела его. — Я справлюсь и сама. — Нет, не нужно. — Тонкс поцеловал её в щеку и открыл дверь детской. — Ложись сама, я сейчас приду. Андромеда понимала что что-то не так, её опыт говорил о том что в один момент что-то в нем надломиться, и что ему надо будет дать возможность выговориться, пожалеть его и дать понять что им дорожат. Девушка легла в кровать и нервно кусая губы, стала ждать. Тед пришёл довольно быстро, но сняв с себя рубашку, швырнул её на кресло и уселся на кровать, обхватив голову руками. Затем тихонько пробормотал: — О, Господи… Андромеда тут же встрепенулась и села. — Милый, в чем дело? Тед не реагировал, затем его плечи дрогнули и он шмыгнул носом. Андромеда тут же подползла к нему и обняла, Тонкс поднял взгляд на неё. — Меда, я так больше не могу… — Он смотрел на неё с отчаянием. — Не могу, понимаешь? Я… я каждый день вижу одну смерть… смерть… — Слезы брызнули из его глаз и он ткнулся ей в плечо. — Я всё понимаю. — Андромеда начала гладить его по спине. — Ты ни в чем не виноват, Тедди. Ни в чем, слышишь? — Т-там, была засада. Сегодня, — Тед всхлипнул. — они напали и там был молодой парень, он… то есть много, очень много ребят, видимо школьников что вернулись на пасхальные каникулы, я пытался их спасти, мы почти сумели, но потом к этим гадам прибыло подкрепление, это были д-дементоры… Их высадили в лесополосе недалеко от захваченой Пожирателями деревни. Основные силы уже выбили их с позиций и те отошли для перегруппировки, под свист заклятий и грохот разрывов Тед вместе с остальными санитарами бегал по всей посадке и искал раненых. Первый лежал под деревом с разорваным в клочья ртом на боку, палочка валялась рядом, однако в остальном он выглядел целым. — Так братан, что у тебя? Только голова задета? Раненый что-то промычал, с раздробленной челюсти текла кровь. Тед осмотрел его, ранений не было. — Ничего, ничего, все в порядке, кровотечения нет. Лежи только на боку чтоб кровью не захлебнуться, понял? Раненый кивнул, Тед вклол ему обезболивающее и побежал дальше. Второй был ранен уже серьёзней: на руках и ногах красовались глубокие рванные раны, плюс его придавило поваленное дерево. Тонкс убрал дерево и спросил: — Так, с тобой что? — Н-нога… Ноги не чувствую… — простонал раненый. Тед аккрутно выпрямил его ногу, раненый взвыл: — Ааааааааааа! Аааааааа ааааа! Мааааааамаааааа! — Тихо ты, лежи не дергайся. — пробормотал Тед. — Где у тебя жгуты? — К-карман левый… Аааааааа а! Тед начал накладывать жгут. — Братан, добей меня! Добей, добей меня, прошу! — Заткнись нахрен, какой к черту добить… — прошипел Тед и в этот момент жгут лопнул. — Блять, да сука! Боб, тащи ещё жгуты! — крикнул он второму санитару. — Добей меня, добей, умоляю, не могуууууу… — Сука, я делаю все что можно, помрешь так помрешь.... Андромеда похолодела. — В общем, нам пришлось делать ноги, и мы бросили их там, понимаешь? — Теперь его взгляд был немного безумным. — Мы могли попытаться вызвать патронусов, но мы сбежали, сбежали как последние трусы… Девушка сильнее прижала его к себе, уже догадываясь что будет дальше. — И всю, всю деревню, — прошептал Тед. — Всех до единого, они… они высосали их души, всем до последнего! Андромеда взглотнула и продолжила обнимать его, в ужасе осознавая что случилось с жителями. — Всё хорошо, все в порядке. — Шептала она ему на ухо, хотя скорее пыталась убедить в этом себя. — Всё позади, ты дома. Слышишь? Ты в безопасности. От её голоса, такого тихого и мягкого, от того с какой нежностью она водила по нему ладонями, Тед все же успокоился, взял себя в руки и поднял на неё глаза. Они долго не могли оторвать друг от друга взглядов, пока Тед наконец не выдавил из себя: — Я люблю вас. Вас обеих. — Андромеда слегка улыбнулась и провела ладонью по его щеке. — Вы последнее что осталось у меня. И если мне вдруг… — Тед взглотнул. — придётся убивать, то не осуждай меня. Потому что я не могу допустить чтобы с вами что-то случилось. — Он смотрел на неё не моргая. Андромеда улыбнулась чуть шире и взяла лицо мужа в ладони. — Тедди, как я могу тебя осуждать? — Она притянула его к себе и крепко обняла. — Этим тварям только так и нужно, они по другому не понимают. — Андромеда, понимаешь… Среди них могут быть твои родственники. Девушка поджала губы. — Неважно. Мне п… мне плевать. — Как можно более холодным голосом сказала она. Затем подалась чуть вперёд. — Они убивают других людей просто потому что те родились в других семьях, и я не хочу иметь с ними ничего общего. Хватит об этом. Иди ко мне. С того дня их жизнь приобрела некое подобие нового распорядка. С самого утра Тонкс уходил, возвращался уже поздно вечером, затем, если час был не слишком поздним, они втроём садились ужинать. Андромеда старалась максимально окружить его заботой, теплом и любовью, она готовила его самые любимые блюда, а также пользовалась любой возможностью потрогать его, причём буквально: просто провести пальцами по его щеке, положить голову ему на плечо, обнять, ну и разумеется залезть к нему в штаны. Тед настаивал на том чтобы лично укладывать Нимфадору спать, потом шёл умываться перед сном, и все это время Андромеда сидела на кровати в их спальне и нервно теребила в руках пояс своего домашнего халата, так как кроме него на ней больше ничего не было. И когда муж наконец-то входил, она, считавшая что пылкость их подростковой любви уже ушла, уступив место крепкой супружеской привязанности, она, мнившая себя полностью созревшей и взрослой личностью, всегда отдающей контроль над телом разуму, тут же вскакивала с кровати и бросалась на него как шестнадцатилетняя девчонка. Тед в свою очередь только сильнее прижимал её к себе, вкладывая в эти объятья все свои чувства к супруге, и не расцепляясь, падал с ней в постель чтобы не отпускать до самого утра. ..... Штурмовики с боем прорывались и зачищали жилой дом. Бой шёл на сверхблизкой дистанции, Тед держался чуть позади оказывая помощь. — Санитара блять, живо! Нужна вода и много бинтов! — Тед, дуй к ним! — Принял! По узкому коридору, переступая через трупы, поваленную мебель и груды битого кирпича, Тед увидел пролом в стене и подошёл к нему, идя на стоны и завывания. Под грудой кирпичей он и увидел раненого. — Так, так, сейчас поможем… Однако стоило ему растащить обломки, как раненый с утробным, звериным рыком набросился на него и только тогда Тед понял что это пожиратель — чёрная мантия от пыли превратилась в желто-коричневую. Тед поднял палочку, но пожиратель повалил его, оружие вылетело из руки. — АААААААА! СЛЕЗЬ С МЕНЯ, СЛЕЗЬ, УРОД! Скинуть его с себя не составило труда ибо противник был ранен. Серебристая маска пожирателя была вся в крови, он не говорил и не пытался что-то сказать: просто низко, утробно рычал. — Сука! — Тед начал шарить рукой поблизости, пытаясь нащупать палочку, но пальцы вместо этого нашли кирпич. Внутри него смешались чуть ли не все эмоции, какие человек может испытывать: ненависть, страх, ярость, всё. Мораль и хоть какие-то сдерживаюшие факторы перестали его сдерживать. Кирпич врезался в маску, расколов её, пожиратель взвыл. — Нравится?! На! На! На! На! На, тварь! — орал Тед, широко размахивая рукой и колотя противника кирпичом по голове. — Сдохни, блять! Сдохни, сдохни, сдохни, СДОХНИ! — Тонкс, все, хорош! Тед, он мёртв! Макдональд оттащил все ещё мало соображающего Теда от пожирателя. — Всё, красавчик. Уработал этого говноеда… За окном стояла холодная мартовская погода, в окно хлестал дождь, завывал пронизывающий, ледяной ветер, шум которого напоминал волчий вой. В спальне Тонксов тихо догорал камин, не подключённый к министерской сети, освещая комнату тусклым оранжевым светом. Покрывало сползло с кровати на пол, полог был задернут, за ним было слышно мерное дыхание. Андромеда лежала, прикрывшись одной простыней и положив голову на плечо мужу, Тед дремал, приобнимая её за плечи. Девушка чуть приподнялась и вытянув руку, убрала несколько спавших волосков с лица Теда, а затем вздохнула, запустив пальцы в его шевелюру, уже давно заметив что с каждым днем любимого ею золота в его волосах становится все меньше и меньше, уступая место бесцветной, седой массе. — За что тебе все это? — Внезапно сказала она. — За какие грехи Бог наслал на тебя все эти несчастья? — Не знаю. — Задумчиво ответил Тед. — Но я хотел бы узнать… — Просто, я правда не понимаю за что. — Андромеда приподнялась на локтях и взбила подушку. — Ты же хороший, добрый парень, чем ты заслужил все эти испытания? — Ты так говоришь только потому что я твой муж и ты меня любишь. — Грустно сказал Тед и взял одну её прядку в ладонь. — Мерлин, я знаю тебя четырнадцать лет, и все равно не могу понять за какие грехи тебе приходится так отдуваться. — Андромеда села и обхватила колени руками. — Сначала твои родители, теперь эта проклятая война… Мягкий свет падал на неё через полог, очерчивая изящную линию её спины, взлохмаченые каштановые волосы, хрупкие плечи и тонкие руки. Девочка-фея. Фея с настолько крепким стержнем, что иные реднеки и мачо из ковбойских вестернов обзавидовались бы, готовая ради своего мужа хоть в огонь, хоть в воду. Тед залюбовался и провел кончиками пальцев по её спине. — Ты такая красивая. — Восхищено сказал он. Андромеда сначала удивлённо посмотрела на него, а потом улыбнулась и легла обратно. — Не спишь? — Неа. Андромеда постучала пальцами по его груди. — Кажется, я знаю как тебе помочь. Тед улыбнулся и потянулся к ней, Андромеда ответила на поцелуй, но оказалось что она имела ввиду другое. Отдернув полог и завернувшись в простыню, девушка подошла к камину, взяла с полки какой-то флакончик и капнула пару капель в огонь. Пламя трещя взбеленилось, заиграв ярко-оранжевыми языками, но Андромеда выставила руку и пробормотала какие-то чары, отчего огонь тут же утих и окрасился в нежные, рассветные цвета и по всей комнате тут же поплыл какой-то странный, но приятный и сладкий запах. Она вернулась в постель, задернула полог и лёжа на животе прошептала: — А теперь закрой глаза. Тед послушно опустил веки, продолжая вдыхать этот удивительный аромат. Он казался очень странным, но на удивление знакомым и приятным, и пока он собирался с мыслями, пытаясь вспомнить где же он его уже чувствовал, до него вдруг донеслись какие-то слова: Lullaby, and good night, you are mother’s delight I’ll protect you from harm, and you’ll wake in my arms Sleepyhead, close your eyes, for I’m right beside you Guardian angels are near, so sleep without fear… Он не сразу понял что это колыбельная песня, которую ему пела Андромеда, она переливалась её бархатным голосом, тянула его в сон, и Тед не стал сопративляться её звучанию, так настойчиво просившему последовать за ним в мир сновидений. Он будто бы оказался в белом бесформеном пространстве, притом его кто-то держал на руках. Тед осмотрелся и сердце его сладко заныло: эти до боли знакомые золотистые локоны, эти большие, карие глаза и нежный овал лица его матери. Мама улыбнулась и почесала кончиком пальца ему нос. Тед хотел было что-то сказать, но лишь засмеялся, как вдруг мама подняла взгляд и вскинула одну руку, на лице её появилась радостная и немного неверящая улыбка. Затем из света показалась мужская фигура, преобразившаяся в его отца в бежево-зеленом военном кителе, с армейской пилоткой на чёрных как смоль волосах. Отец подошёл к ним, точно таким же неверящим взглядом смотря на жену и сына, а затем сбросил с плеча армейский рюкзак и впервые за два три долгих года прикоснулся к жене и сыну. Какое-то время Джон и Эвелин Тонкс просто смотрели в глаза друг другу, а затем мама протянула Теда к нему. Тед радостно протянул руки к отцу, а папа в свою очередь сначала бросил взгляд на жену, та рассмеялась, а затем он тоже улыбнулся и принял сына, свободной рукой приобняв и жену. «Мама» — пронеслось в голове Теда. — «Папа» Он невольно расплылся в улыбке. Lullaby, and sleep tight, my darling sleeping On sheets white as cream, with the head full of dreams Sleepyhead, close your eyes, I’m right beside you Lay thee down now and rest, may you slumble the best. Андромеда закончила петь, тихо выведя последнюю строчку, и провела пальцами по всему лицу мужа. Тед уже спал, мерно и тихо посапывая, и чему-то улыбался во сне. Андромеда тоже легонько приподняла уголки губ, а затем вздохнув, накрыла его одеялом, положила голову ему на плечо и крепко прижала его к себе обеими руками. «А кто сказал что на войне жизнь закончивается?» — как сказал лётчик в одном фильме, который она с Тедом видела в кино во время медового месяца. Всё-таки есть в этих словах определённая доля правды. Карадок заметил что когда дела шли паршиво и казалось что хуже уже некуда, всегда естественно становилось хуже. Гибли люди, хорошие люди. Молодые идеалисты, они были уверены в том что творят благое дело. Ирония была в том что по ту сторону дрались такие же молодые, полные сил и энергии ребята, только вот с маленько другой целью. Совсем другой. Смерть стала для Карадока вполне обыденым явлением, уже не возникало какого-то инстинктивного страха перед ней. Но так же как и Теда, его настигла тупая опустошенность. У Дирборна не было любящей жены, верно ждущей его каждый день, и бывали моменты когда он серьёзно жалел об этом, но он никогда не держал зависти или обиды на друга за то что ему повезло найти спутницу жизни как Андромеда. Зато в его жизни появились новые братья. Братья по оружию. Дингл, Бенджи, Тейлор, Стерджис Подмор и другие члены Ордена, ведущие как оперативную, так и аналитическую работу. Особенно сильно это проявилось когда первого сентября семьдесят девятого погиб отец, Пожиратели смерти в тот день напали на Хогвартс-экспресс, и Томас Дирборн, как и другие его сослуживцы, пытался защитить студентов. Похороны проходили в необычную для октября солнечную погоду, Тед был на задании и потому не мог присутствовать, зато присутствовали орденцы. Его новые братья. Особенно отметились Бенджи, Дингл и Тейлор, последняя вообще стала им троим неким подобием старшей сестры. Она направляла их энергию в расследовании в нужное русло, и она же отчитывала их если во время сражений с Пожирателями они лезли на рожон. Правда почему она так сильно желала уничтожения Волан-де-морта никто не знал, а она не рассказывала, парни объясняли это тем что наверное тот в прошлом отнял у неё кого-то. Что ж, в тот день Тёмный лорд нажил себе ещё троих непримеримых врагов. Мать вся в чёрном ревела в три ручья, и Карадок не мог её осуждать, сам он себе позволить плакать не посмел. — Значит, ваше расследование зашло в тупик. — Протянул Голос. — Да, зашло. — Буркнул Карадок. — А что насчёт других членов Ордена? Не помнишь что с ним произошло? — В июле семьдесят седьмого погиб Эдгар Боунс, его нашли убитым в собственном доме вместе со всей семьёй, в январе семьдесят девятого нашли мёртвым брата Эммелины Вэнс, — Начал перечислять Карадок. — Грюм получил несколько тяжёлых ранений и потерял глаз, пытали и убили эти твари отца Майкла Арлингтона, зато я расквитался за него и замочил этого ублюдка Розье. — И идти к вам на их замену никто не спешил, я так полагаю. — Голос пошелестел бумагами. — Пополнения в Ордене почти не появлялось, за исключением некоторых школьников из выпуска семьдесят восьмого. Вроде среди них был даже кто-то из Блэков, Я не помню. Собственно и все. — Что насчёт некой анонимной наводки в сентябре восьмидесятого? Кажется вы попытались напасть на лагерь тренировки Пожирателей, который находился в фамильном особняке Блэков. — Пытались, но ничем хорошим это не кончилось. — Вздохнул Карадок. — Ах да, в тот день погиб Фенвик. — Запнувшись сказал голос, Дирборну показалось что немного напряжённо. — Да. — Процедил он. — Какая-то паршивая модификация Бомбарды разорвала его на куски. Память вызвала эту картину, жуткую и пугающую, но Карадок тряхнул головой и прогнал её. К тому моменту война достигла своего апогея, люди боялись выходить на улицы, этого психа уже перестали назвать по этой идиотской кличке, сменив обращение к нему на «Сам-знаешь-кто», а в прессе его называли не иначе как «Тот-кого-нельзя-называть», от одного его имени рядовых английских магов пробирала дрожь. Их с Фенвиком расследование не двигалось с мёртвой точки уже почти полгода, все что им удалось нарыть так это досье двух американских агентов, которым поручили убрать Волан-де-морта ещё в шестьдесят третьем, и которые как раз таки пропали в день покушения на Кубе. — Так как вы нашли это место? — Голос прервал поток его мыслей. — Вроде вам поступила наводка на конспиративную квартиру за несколько месяцев до этого. — Да. — Кивнул Карадок. — Конспиративная квартира одного из тех ручных нацистиков Сигнуса Блэка. — Сигнуса Блэка? — Переспросил голос. — Он то тут причём? — Его старшая дочь со своим муженьком была Пожирательницей. — Процедил Карадок. — А на той конспиративной квартире мы нашли кое-что о делишках этого урода за спиной Волан-де-морта… К наводке в Ордене отнеслись с большим подозрением. Дамблдор и Грюм оценили его очень скептически, но раз некий мистер Х, как он представился, сообщил что ему известно о некоторых тайных делах Тёмного Лорда, решили рискнуть. Место оказалось обыкновенным деревенским домиком на заброшенной маггловской ферме. Карадок и Бенджи которых отправили проверить подозрительно осмотрелись. — Гоменум Ревелио. — Взмахнул палочкой Бендж. Заклинание показало что никого из людей тут нет. На первом этаже ничего важного не обнаружилось. Зато вот на втором, за дверью ведущей в одну из спален скрывалась вовсе не спальня: расширенная с помощью заклятья гигантская лаборатория с какими то колбами, чертежами и рисунками, там же там находилась клетка с белыми лабораторными мышами. Посреди комнаты стоял огромный круглый стол, имеющий возможность вращаться, на нем были навалены какие то документы и лежала толстая кожаная папка. — Любопытненько… — Протянул Бенджи, но вдруг дверь захлопнулась. — Что за… — Закрывается! — Крикнул Дирборн и попытался открыть её, но дверь была заперта крепко, Алохомора не помогла. Внезапно раздался голос: — Это Вильгельм Шнайдер. — Откуда… Какого хрена?! — Недоуменно воскликнул Бенджи. — Этот шар для пророчеств что-то вроде камеры, он видит нас. — Сказал Карадок. — Чего тебе надо, Шнайдер? — Сигнус Блэк хочет похоронить всё и всех, причастных к его проекту. — Какому нахрен проекту? — Спросил Фенвик. — Тот, что позволит ему управлять разумом. — Ответил Шнайдер. — Он вынашивал его много лет, и вот теперь решил что время пришло. Он абсолютный безумец, гораздо безумней Тёмного Лорда. — Что он задумал? — Спросил Карадок. — О, он задумал нечто ужасное. По всей стране Сигнус разместил спящих агентов, ждущих сигнала для выпуска армии живых мертвецов. — Сказал Шнайдер. — Он не просто так привлёк меня и Штейнбренера, он с самого начала все продумал, служение Тёмному лорду было лишь прикрытием до куда более зловещих планов его самого! — Живых мертвецов? О ком ты, мать твою? — Каркнул Бенджи. — Инферналы что-ли? — Хуже. — Ответил немец. — Гораздо хуже. Они заполонят всю страну, и контролировать их сможет только сам Сигнус, он задумал все таким образом. — Что тебе от нас надо? — Спросил Дирборн. — Зачем ты нам это рассказываешь? — Сигнус начал заметать следы, он собирается уничтожить всех, кому что-либо известно о его планах. — Шнайдер помолчал. — Уверен, я следующий. — Кажется, я понял к чему клонит этот урод. — Пробормотал Фенвик. — Я расскажу вам все в обмен на безопасность. Ну, а чтобы вы мне поверили: на столе вы найдёте папку с описанием маггловского проекта «МК-Ультра», именно им вдохновился. В ней же находится досье двух американских оперативников, предпринявших опрометчивую попытку ликвидировать Тёмного Лорда, и их текущее место нахождения, а так же, что мы с ними сделали. Я нахожусь в Оксфордшире, в фамильном Шато Блэков. Выбор за вами.