Заклинательница Теней

      Казалось, прошла вечность, прежде чем корпориалка вернулась и кивнула капитану, который провел меня в палатку гришей. На секунду все мои страхи исчезли, их затмила окружившая меня красота. Изнутри стены палатки были украшены каскадами бронзового шелка, ловившего сияние от свечей в люстре. Полы были покрыты богатыми коврами и мехами. Блестящие шелковые перегородки делили пространство вдоль стен на отсеки, в которых собрались гриши в своих ярких кафтанах.       Некоторые стояли и разговаривали, другие устроились на подушках и пили чай. Двое склонились над партией в шахматы. Откуда-то послышался звук рвущейся струны балалайки. Поместье князя было красивым, но то была меланхоличная красота пыльных комнат и облупившейся краски; слабое эхо былой роскоши. Шатер гришей не походил ни на одно из мест, что мне доводилось видеть – сам воздух был пропитан могуществом и богатством. Солдаты провели меня по длинной ковровой дорожке, в конце которой виднелся черный павильон на возвышении.       По палатке понеслась волна любопытства. Мужчины и женщины замолкали на полуслове, чтобы посмотреть на меня; некоторые даже привстали и вытянули шеи. К тому моменту, как мы дошли до возвышения, комната погрузилась в тишину, и я была уверена, что все слышали стук моего сердца.       Перед черным павильоном несколько министров в богатом облачении с королевским гербом – двуглавым орлом – и группа корпориалов собрались вокруг длинного стола, заваленного картами. Во главе стола стоял стул с высокой спинкой из черного дерева и искусной резьбой. На нем вальяжно, закинув ногу на ногу, сидела девушка в черном кафтане. Бледной рукой она подпирала подбородок. Лишь один гриш носил черное… лишь одной позволялось носить черное. Полковник Раевский встал рядом с ней и начал что-то тихо говорить. Я смотрела на фигуру в черном, разрываясь между страхом и благоговением. Я всегда знала, что второй армией руководила женщина, но никогда, что девушка.       «Она слишком молодая».       Эта Дарклинг командовала гришами еще до моего рождения, но девушка, сидевшая на помосте, выглядела ненамного старше меня, если и вовсе не как моя ровесница. У нее были тонкие, аккуратные черты лица, густые черные волосы, кудрями спадающие ей на плечи и закрывающие часть лица. Ее ясные серые глаза, обрамленные густыми ресницами, мерцали словно кварц. Ее взгляд вызвал неконтролируемый приступ дрожи. Я знала: чем гриш сильнее, тем дольше он или она живет. Дарклинги были самыми сильными из всех, но это казалось неправильным. В голове прозвучали недавние слова Евы: «Она неестественная, ошибка природы. Как и все предыдущие».       Высокий, звенящий смех зазвучал в толпе, образовавшейся около меня у подножья. Я узнала красавицу в синем кафтане, ту самую из экипажа эфиреалов, которая так увлеклась Малом. Она прошептала что-то своей подруге с каштановыми волосами, и обе захохотали снова. Мои щеки загорелись, когда я представила, как я выгляжу в порванном старом пальто, особенно после путешествия в Тенистый Каньон и битвы со стаей голодных волькр. Но все равно задрала подбородок и посмотрела красавице прямо в глаза.       «Смейся сколько влезет, – мрачно подумала я. – О чем бы вы ни болтали, я слышала хуже».       Она на секунду задержала на мне взгляд, а затем отвернулась. Я успела насладиться коротким приливом удовлетворения, прежде чем голос полковника Раевского вернул меня к реальности.       – Приведите их, – сказал он.       Я повернулась, чтобы увидеть очередных солдат, ведущих побитых и озадаченных людей по проходу в палатку. Среди них я заметила солдата, стоявшего рядом со мной, когда напала волькра, и старшего картографа – его обычно чистое пальто было рваным и грязным, а лицо – напуганным.       Мое беспокойство только возросло, когда я поняла, что все они – выжившие с моего скифа, и что их привели к Дарклинг в качестве свидетелей. Что же случилось в Каньоне? Что, по их мнению, я натворила?       У меня перехватило дыхание, когда я опознала своих друзей в группе следопытов. Первым заметила Михаила, чья рыжеволосая макушка была заметна даже издалека, а на него опирался очень бледный и изможденный Мал. В прорехах его окровавленной рубашки видны были бинты.       Я почувствовала, как подкашиваются мои ноги, и я прижала ладонь ко рту, чтобы подавить всхлип. Мал жив! Я хотела протолкнуться сквозь толпу и обнять его, но мне оставалось лишь смотреть. Меня накрыла волна облегчения. Что бы там ни случилось, мы будем в порядке. Мы пережили Каньон и мы переживем это безумие.       Я обернулась к помосту, и вся радость испарилась. Дарклинг смотрела прямо на меня. Она все еще слушала полковника Раевского, ее поза была такой же расслабленной, если не ленивой, как раньше, но напряженный взгляд был сосредоточен на мне. Она задумчиво водила указательным пальцем по губам, все так же подпирая этой рукой свой подбородок. Когда она снова повернулся к полковнику, я поняла, что все это время не дышала.       Потрепанная группа выживших дошла до подножия помоста, и полковник Раевский приказал: – Капитан, докладывайте.       Тот встал и ответил безразличным тоном: – Примерно на тридцатой минуте переплава на нас напала большая стая волькр. Они окружили нас, и мы понесли тяжелые потери. Я боролся на правом борту скифа. В этот момент я увидел… – мужчина замешкался, а затем продолжил уже менее уверенным голосом. – Не знаю, что именно я видел. Вспышку света. Ясную, как день, даже ярче. Будто я смотрел на солнце.       Толпа зашепталась. Выжившие со скифа кивали, и я обнаружила, что киваю вместе со всеми. Солдат рявкнул, чтобы все замолчали, и продолжил: – Волькры скрылись, и свет исчез. Я немедленно приказал вернуться к докам. – А девчонка? – спросила Дарклинг.       Мои внутренности неприятно сжались, когда я поняла, что она говорит обо мне. Однако она даже не бросила на меня быстрого взгляда. Пусть я и знала, что ее внимание не принесет мне ничего, кроме бед, я не могла перестать возвращаться к ней глазами. – Я не видел девчонку, моя суверенная.       Дарклинг приподняла изящную бровь, поворачиваясь к остальным выжившим. – Кто на самом деле видел, что произошло? – ее голос был безразличным, отстраненным, считай незаинтересованным. Словно они обсуждали погоду. Однако ее взгляд был таким же цепким, как когти чудищ из Каньона. Я внезапно задумалась о том, как именно долго эта молодая на вид женщина носила титул генерала. Сколько всего она сделала. И как много из тех жутких историй были именно про нее.       Тем временем, кучка выживших погрузилась в тихую дискуссию друг с другом. Затем медленно и робко вперед вышел старший картограф. Я почувствовала резкий приступ жалости. Никогда не видела его таким потрепанным. Его редкие темные волосы торчали во все стороны, пальцы нервно теребили край порванного пальто. – Расскажи нам, что ты видел, – приказал Раевский.       Картограф облизал губы. – Нас… нас атаковали, – робко начал он. – Каждый отбивался, как мог. Много шума. Много крови… Один из парней, Алексей, был убит. Это было ужасно, – его руки дрожали, как две трепещущие пташки. Я нахмурилась. Если картограф видел, как на Алексея напали, почему не попытался помочь? Старик прочистил горло: – Они были повсюду. Я видел, как одна тварь направилась к ней… – К кому? – спросил Раевский. – К Алине… Алине Старковой, одной из моих помощниц.       Красавица в синем усмехнулась и наклонилась к подружке, чтобы прошептать той что-то на ухо. Я сжала челюсть. Как приятно знать, что гриши оставались заинтересованы исключительно собой, даже когда рядом обсуждали чужие смерти. – Продолжай, – настаивал Раевский. – Я видел, как одна тварь направилась к ней и следопыту, – сказал картограф, указывая на Мала. – А где были вы? – рассерженно поинтересовалась я. Вопрос слетел с моего языка раньше, чем я смогла его обдумать. Все повернулись, чтобы посмотреть на меня, но мне было плевать. – Вы видели, что волькра напала на нас. Видели, как эта тварь схватила Алексея. Почему не помогли нам? – Я ничего не мог поделать, – взмолился он, широко разведя руки. – Они были повсюду. Настоящий хаос! – Алексей мог бы выжить, если бы вы подняли свою костлявую задницу и помогли нам!       Из толпы послышались ахи и смех. Картограф покраснел от злости, и я немедленно пожалела о сказанном. Если выберусь из этой кутерьмы, меня ждут большие неприятности… – Довольно! – прогремел Раевский. – Расскажи, что ты видел, картограф.       Толпа притихла, и он вновь облизал губы. – Следопыт упал, она была рядом. К ним летела волькра. Я увидел, как эта тварь напала на девчонку, и она… она засветилась.       Гриши разразились возгласами недоверия и насмешками. Некоторые открыто хохотали. Не будь я такой напуганной и сбитой с толку, то присоединилась бы к ним.       «Может, не стоило быть с ним такой суровой, – подумала я, глядя на помятого мужчину. – Бедняга явно стукнулся головой во время битвы». – Я видел! – прокричал он сквозь шум. – Свет шел из нее!       Некоторые гриши открыто издевались над ним, но остальные кричали: «Дайте ему сказать!» Отчаявшийся картограф оглянулся за поддержкой на своих выживших приятелей, и, к моему изумлению, некоторые из них кивнули. Все сошли с ума? Они на самом деле считали, что я отпугнула волькр? – Это абсурд! – крикнул голос из толпы. Это была красотка в синем. – На что ты намекаешь, старик? Что нашел нам заклинательницу Солнца? – Я ни на что не намекаю, – запротестовал он. – Лишь говорю то, что видел! – Это не невозможно, – сказал грузный гриш. На нем был фиолетовый кафтан субстанциала, члена Ордена фабрикаторов. – Существуют легенды… – Не будь глупцом! – девушка рассмеялась, ее голос был полон презрения. – Волькра лишила старика остатков разума!       Толпа разразилась громкими спорами. Внезапно я почувствовала себя очень уставшей. Мое плечо пульсировало в месте, куда волькра вонзила свои когти. Я не знала, что там картограф и все остальные думали, что видели. Я знала только то, что это была какая-то ужасная ошибка, и в конце этого фарса именно у меня будет глупый вид. Я скривилась от мысли обо всех издевках, которые мне придется терпеть по окончании. Надеюсь, оно скоро наступит. – Хватит, – Дарклинг едва повысила голос, небрежно подняв ладонь на уровень лица в немой команде. Но ей и не требовалась кричать — тишина окутала комнату почти мгновенно.       Я подавила дрожь. Ей эта шутка может показаться не такой уж смешной. Оставалось лишь молиться, что она не станет винить во всем меня. Дарклинг не славилась милосердием. Может, мне стоит меньше беспокоиться об издевках и больше о том, чтобы меня не изгнали в Цибею? Или того хуже… Ева рассказывала, что однажды Дарклинг приказала целителям-корпориалам навсегда запечатать рот предателю. Губы мужчины оказались намертво склеены вместе, и в итоге он умер от голода. В то время мы с Алексеем рассмеялись и отнеслись к этому как к очередной сумасбродной истории Евы. Теперь же смеяться не хотелось.       Особенно сейчас, когда даже сквозь ее упавшие на лицо черные локоны, я видела, что она смотрит на меня. – Следопыт, – тихо сказала Дарклинг, – что видел ты?       Все как один повернулись к Малу, глядевшему на меня с тревогой. Затем он перевел взгляд на Дарклинг. – Ничего. Я ничего не видел. – Девчонка была прямо рядом с тобой.       Мал кивнул. – Ты должен был что-то видеть.       Он снова посмотрел на меня, его взгляд был полон беспокойства и усталости. Никогда не видела его таким бледным. Сколько же крови он потерял? Я почувствовала прилив бессильной ярости. Он был серьезно ранен! Ему нужно отдыхать, а не стоять здесь и отвечать на глупые вопросы! – Просто скажи, что ты помнишь, следопыт, – приказал Раевский.       Мал слегка пожал плечами и скривился от боли. – Я лежал на палубе. Алина была рядом. Я видел, как волькра спикировала вниз, и понял, что она летит к нам. Я что-то сказал и… – Что ты сказал? – холодный голос Дарклинг был подобен грому. Никто в комнате не решился проронить ни звука. – Не помню, – ответил Мал. Я узнала упрямый абрис его челюсти и догадалась, что он лжет. Он все помнил. – Я учуял волькру, когда та кинулась на нас. Алина закричала, и больше я ничего не видел. Весь мир просто… засиял. – Так ты не видел, откуда исходил свет? – спросил Раевский. – Алина не… Она не могла… – Мал покачал головой. – Мы из одной… деревни. – Я заметила эту крошечную паузу, присущую всем сиротам. – Если бы она могла сделать нечто подобное, я бы знал.       Дарклинг долгое время смотрела на Мала, словно пыталась заставить его говорить одним взглядом, а затем перевела взгляд на меня. – У всех нас есть секреты, – сказала она, едва заметно кончики ее губ дернулись вверх.       Мал открыл рот, будто хотел что-то добавить, но Дарклинг подняла руку, на этот раз изящно и чем-то пафосно, чтобы тот умолк. На лице друга вспыхнула злость, но он промолчал, сжав губы в угрюмую линию.       Дарклинг поднялась со стула. По одному взмаху ее руки солдаты отступили, создавая ей дорогу ко мне, лишая меня последней, пусть и иллюзорной, но защиты. Оставляя меня с ней один на один. Она спустилась по ступенькам, закинув волосы за спину. Мне пришлось бороться с желанием попятиться, когда мы встали лицом к лицу. Пусть она была лишь чуть-чуть выше меня и выглядела как моя ровесница, ее окутывал ореол жесткой, непоколебимой власти. Она давила на меня, как темнота давит на угасающую свечу. – Итак, что ты скажешь, Алина Старкова? – неожиданно мягко сказала она.       Я сглотнула. В горле пересохло, а сердце забилось быстрее, но я знала, что должна ответить. Должна заставить ее понять, что я здесь ни при чем. – Это какая-то ошибка, – хрипло ответила я, не в силах отвести взгляд от ее серых глаз. – Я ничего не делала. И не знаю, как мы выжили.       Дарклинг, похоже, стала обдумывать мои слова. Затем сложила руки на груди и склонила голову вбок, и ее распущенные волосы вновь упали ей на плечи. – Итак, – сказала она слегка нахмурившись, словно задумавшись. – Мне нравится думать, что я знаю обо всем, что происходит в Равке, и если бы в моей стране жила заклинательница Солнца, я была бы первой, кто узнала бы об этом, – толпа согласно забормотала, но она проигнорировал их, внимательно наблюдая за мной. Несмотря на то, каким бы расслабленным не было бы ее лицо, ее серые глаза никогда не теряли сосредоточенной холодности. – Но что-то могущественное остановило волькр и спасло королевский скиф. – Она замолчала, будто ждала, что я решу эту головоломку за нее.       Я упрямо подняла подбородок. – Я ничего не делала. Абсолютно ничего.       Уголки ее губ дернулись, будто она пыталась подавить улыбку, оглядывая меня с ног до головы. Я почувствовала себя блестящим камнем: словно диковинка, выброшенная на берег озера, которую она может пнуть своим ботинком, если посчитает скучной и неинтересной. И сейчас это не казалось столь страшным. Куда сильнее меня пугало то, что она может сделать, если сочтет меня интересной. – Твоя память столь же ненадежна, как и у твоего друга? – она кивнула в сторону Мала, не поворачиваясь к нему. – Я не… – запнулась. Что я помнила? Ужас. Тьму. Боль. Кровь Мала. Жизнь покидала его под моими руками.       Ярость, наполнявшая меня при мысли о собственной беспомощности. – Дай мне свою руку, – вдруг приказала она. – Что? – Мы достаточно ходили вокруг да около. Мне надоела неопределенность. Дай мне свою руку. Из моей груди словно выбили воздух. Я в панике огляделась вокруг, но помощи искать было неоткуда. Солдаты с каменными лицами смотрели перед собой. Выжившие со скифа выглядели напуганными и усталыми. Гриши поглядывали на меня с любопытством. Девушка в синем ухмылялась. Лицо Мала стало еще бледнее, но в его обеспокоенном взгляде не читался ответ. Никто не посмеет пойти против самой могущественной гриша из ныне живущих. Дрожа от страха, я протянула свою левую руку. – Закатай рукав. – Я ничего не делала. Я собиралась сказать это громко, провозгласить это, но мой голос звучал тихо и испуганно. Дарклинг смотрела на меня, ожидая. Я закатала рукав. Она вытянула руки, и меня охватил ужас при виде того, как ее ладони наполняются чем-то черным, что собиралось и клубилось в воздухе, как чернила в воде. Как живые тени. – Теперь, – сказала она все тем же тихим, убаюкивающим голосом, будто мы сидели за вечером у камина, словно я не дрожала сейчас перед ней от страха, – давай посмотрим, на что ты способна.       Она резко соединила свои ладони, и послышался звук, похожий на раскат грома. Волны тьмы, исходящих от нее, накатили на меня и толпу черной волной. Я ослепла. Комната исчезла. Все исчезло. Я закричала от ужаса, почувствовав, как тонкие холодные пальцы Дарклинг сжимаются на моем открытом запястье.       Внезапно мой страх отступил. Он все еще был внутри, свернувшийся в уголке, как дикое животное, но его вытеснило нечто спокойное, уверенное и мощное… а также смутно знакомое. Я услышала… почувствовала необъяснимый зов, и, удивительно, но что-то во мне начало подниматься в ответ. Я пыталась подавить это, затолкать обратно внутрь себя. Каким-то образом я знала: если я дам этому выйти – мне конец. – Ничего? – слегка разочарованно пробормотала Дарклинг, и казалось я даже могла почувствовать ее дыхание на своей коже. Я вдруг осознала, насколько близко она стоит. И темнота совсем не помогала.       Мой испуганный разум вцепился в эти слова: «Ничего. Правильно, там ничего нет. Совсем ничего. А теперь оставь меня!»       К моему облегчению, это нечто, ведущее борьбу внутри меня, отступило, оставляя зов Заклинательницы теней без ответа. – Не так быстро, – прошептала она.       Что-то холодное прижалось к внутренней части моей руки. В тот же момент я почувствовала резкую боль от пореза ее ножа.       Я словно окунулась в омут боли и страха и не смогла сдержать крик. Нечто внутри меня взревело и рванулось на поверхность. Я не могла себя остановить… и ответила на ее зов. Мир вспыхнул ослепляющим белым светом. Тьма раскалывалась вокруг нас, как стекло. На мгновение я увидела лица в толпе: они открывали рты от удивления, когда палатка наполнилась сиянием, а воздух замерцал от жары.       Затем Дарклинг отпустила меня, и с ее прикосновением ушло овладевшее мной чувство уверенности. Белоснежные лучи исчезли, оставляя вместо себя свет от обычных свечек, но я все еще чувствовала тепло и необъяснимое мерцание солнца на своей коже. Мои ноги подкосились, и Дарклинг поймала меня, прижимая к себе одной удивительно сильной для девушки ее комплекции рукой. – Похоже, ты только с виду серая мышка, – прошептала она мне на ухо, и я почувствовала сквозь ее слова, что она улыбается. Она позвала одного из своих личных стражей. – Уведи ее, – приказал она, передавая меня опричнику, протянувшему руку, чтобы помочь мне. Я покраснела от унижения – меня передали, как мешок с картошкой, но я была слишком напугана и сбита с толку, чтобы противиться.       Из пореза, которым одарила меня Заклинательница теней, текла кровь. — Иван! – крикнула она. Высокий сердцебит поспешил с помоста к своей госпоже. – Отведи ее к моему экипажу. Я хочу, чтобы ее постоянно охраняли вооруженные стражи. Отвези ее в Малый дворец, и ни в коем случае не останавливайтесь. – Иван кивнул. – И пусть целитель осмотрит ее раны. – Подождите! – возразила я, но Дарклинг уже отвернулась. Я вцепилась в ее руку, игнорируя коллективный вздох от наблюдавших за нами гришей. – Произошла какая-то ошибка! Я не… Я не та… – мой голос затих, когда Дарклинг медленно повернулась. Взгляд ее холодных серых глаз остановился там, где я схватилась за ее рукав. Я резко отпустила ее, словно ее черный шелк мог обжечь, но так просто сдаваться не собиралась. – Я не та, кем вы меня считаете.       Она подошла ближе ко мне, слегка склонившись к моему лицу, и ответила так тихо, что только я могла ее услышать: — Я сомневаюсь, что ты сама имеешь хоть малейшее представление, кто ты такая, – затем она кивнула Ивану. – Иди!       Дарклинг вновь повернулась ко мне спиной и быстро, цокая каблуками сапогов, поднялась на возвышение, где была немедленно окружена советниками и министрами, которые начали наперебой что-то громко и быстро ей говорить. Иван грубо схватил меня за руку. – Пошли! – Иван, – окликнула его Дарклинг, игнорируя рой советников вокруг себя, – следи за своим тоном. Она теперь гриш.       Тот слегка покраснел и поклонился, но его хватка на моей руке не ослабла, когда он повел меня по проходу. – Вы должны выслушать меня, – воскликнула я, пытаясь поспеть за его широкими шагами. – Я не гриш. Я картограф. И то не очень хороший.       Иван проигнорировал мою реплику. Я оглянулась через плечо, осматривая толпу. Мал спорил с капитаном скифа. Будто почувствовав, что я смотрю на него, он поднял голову и встретился со мной взглядом. Я видела, как мои паника и недоумение отразились на его бледном лице. Мне хотелось закричать, броситься к нему, но в следующее мгновение он исчез, поглощенный толпой.       Последним, что мне удалось разглядеть, был черный шелк, обитый серебряной нитью.