Тебе не сбежать от меня

Алиса скрестила руки на груди и еле заметно дёрнула плечом. Мокрая от дождя рубашка повторила движение, будто бы становясь одним целым с телом. Завораживающее зрелище. — Ты похитил меня… Потому что я нравлюсь тебе, да? Качаю головой в ответ и с трудом скрываю заменившее отстранённость раздражение. Своей детской наивностью она начинает меня подбешивать. — Ты слишком глупа для шлюхи. Она кривит лицо и хмурит брови, осматривая меня снизу вверх. — Не называй меня так. Я была вынуждена спать с другими. Чёрт, как же я хочу ударить её за это «вынуждена»! Я так хочу увидеть, как она неловко падает на пол, прикрывая ладонью медленно проявляющийся фингал под правым глазом, и извиняется за неосторожно брошенное слово. А после этого поднять её за горло и швырнуть об стену, чтобы услышать хруст хрупких костей… Мне приходится сжать руку в кулак, ногтями царапая внутреннюю сторону ладони. Рано. Слишком рано. Я должен держаться. Она замечает моё движение, но старается не подать вида. Выходит просто отвратительно. — Конечно, зачем идти на работу официанткой в мэйд-кафе, если проще лечь под какого-нибудь богатого папика, которому нравится молодое тело… А волосы ты для экзотики покрасила? Звонкая пощёчина обжигает моё лицо, оставляя на щеке царапины от наманикюренных ногтей Алисы. — Это ты зря… Будто сквозь вату я слышу, как невидимая стена, удерживающая меня всё это время, разбивается и падает вниз с оглушительным грохотом, отдающим звоном в ушах. Достаточно. Не говоря ни слова, хватаю Алису за запястье, заставляя её невольно вскрикнуть, и тащу за собой в соседнюю от моей комнату. Уже там бросаю девушку на пол, сажусь перед ней на одно колено, хватая за порванную в районе воротника рубашку и притягиваю её к себе. — Ты добровольно согласилась пойти ко мне домой, а затем осталась здесь жить, потому что мы пара. Я понятно объясняю? — едва не скрежещу зубами от злости, сдавливая ткань рукой до побелевших костяшек. Она смотрит на меня с нескрываемым ужасом и еле заметно кивает головой. Я наконец-то смог добиться того, чего хотел. Алиса боится меня, как загнанная в угол хищником жертва. И мне это нравится. Резко отталкиваю тело от себя с такой силой, что она пролетает почти через всю комнату, плашмя падая на старый ковер, и встаю, отряхивая с одежды невидимые пылинки. — Если ты дашь знать о своем присутствии в этом доме, — я медленно провел ребром ладони по горлу. — У тебя будет намного больше проблем, чем сейчас. В несколько шагов преодолеваю расстояние от двери до окон и на каждом специальным ключом защелкиваю замок, не позволяющий открыть раму больше, чем нужно мне. Последний раз окидываю взглядом лежащую на полу девушку — судя по всему, её бьёт мелкая дрожь, — и выхожу из комнаты, не забыв запереть за собой дверь.

***

— Дорогая, пойдём в раздевалку, — подхожу к столпившимся около Алисы одноклассницам и по-хозяйски приобнимаю её за талию. Она же в ответ кладёт голову мне на плечо, улыбаясь приоткрывшим от удивления рот подружкам. — Я договорился с преподавателем, он разрешил нам уйти с урока. Девушка кивает, и я мягко, но настойчиво увожу её в сторону женской раздевалки. — Даю тебе пять минут на то, чтобы оставить сумку с учебниками и выйти. — как только мы отходим от компании, мой тон меняется на приказной. — Поняла? — Поняла… Клайв. Невольно ухмыляюсь в ответ. Алиса замечает это, опускает голову вниз, всячески избегая моего взгляда, и быстрым шагом уходит за дверь раздевалки. Надо же, всего четвертый день в новом образе, а уже так уверенно себя ведёт. Наверное, ей не раз приходилось играть роль горничной или стюардессы для похотливых любителей ролевых игр. В самом деле, в тёмном омуте черти водятся.

***

— Ты хорошо вела себя в школе, поэтому я разрешу тебе выбрать наказание самой. Выбирай: канцелярский нож, расплавленный воск или опарыши в какую-нибудь из старых ран? Услышав третий вариант, она начинает яростно мотать головой из стороны в сторону, жалобно мыча. — Что-что, прости? Тебя плохо слышно, дорогая. — облизываю кончиком языка пересохшую от ожидаемого удовольствия губу. — Хочешь покопаться в старых ранах? Конечно, как же я могу отказать тебе в этой просьбе? Девушка издает приглушённый вопль и пытается выбраться из крепко затянутых на покрасневших запястьях веревок. Расстегнутая и распахнутая настежь рубашка тут же сползает, оголяя острые плечи, ключицы и уже почти затянувшуюся рану на груди. Осторожно сажусь на колени, придавливая к полу её ноги. Она все ещё пытается вырваться, удивительно. Приставляю к засохшей корке раны ножик и аккуратно надавливаю, вгоняя лезвие в кожу. Этот крик, полный боли… Для меня он сравним разве что с райской песней. Приходится немного повозиться, чтобы достать из маленькой баночки пинцетом несколько личинок. Но оно точно того стоило — как только я отпустил их, они медленно, но верно поползли в сторону вновь кровоточащей раны. — Тише, родная, не плачь, — я осторожно смахнул с её щеки тоненькую дорожку слёз. — Я не люблю, когда девушки плачут при мне. Алиса помотала головой, пытаясь отвернуться от меня. — Да как ты смеешь, дрянь! — удара такой силы достаточно, чтобы её голова безвольно повисла будто на невидимых нитках. — Никогда не смей отворачиваться от меня! Прижимаю предплечьем кадык, заставляя девушку запрокинуть голову, и осторожно лезу в рану поглубже, чтобы вытащить из нее пропавших из моего поля зрения опарышей. Очередной сдавленный крик, на этот раз с хрипами. Кажется, слишком сильно пережал горло. И пусть. Отбрасываю пинцет с извивающимися насекомыми в сторону и вытаскиваю из кармана канцелярский нож. — Несколько новых меток на память, — говорю это чуть ли не нараспев, проводя уголком лезвия по ключицам, в некоторых местах надавливая сильнее, чтобы выступили маленькие багровые капельки, и сразу же перехожу на кожу живота. Все то время, пока я разбирался с опарышами, она смотрит, не отрываясь, мне в глаза, будто пытается разглядеть заплывшим от слёз взглядом где-то в глубине моей души остатки совести. Глупая, как можно искать что-то в душе, если души как таковой нет? Резко, почти не надавливая на нож, провожу почти идеальную ровную линию по диагонали от верха левого бока до низа правого. Превосходно. Срываю липкий кусок скотча со рта Алисы, наслаждаясь тихим всхлипом в ответ, и наклоняюсь к её шее. Сначала аккуратно прикусываю бледную кожу, будто пробуя её на вкус, а затем неожиданно впиваюсь зубами, наслаждаясь очередным болезненным вскриком. — Свободна. — не без труда перерезаю удерживающие её веревки и убираю нож обратно в карман, поднимаясь с колен. — Принимай душ, через десять минут чтобы была на кухне одетая. Очередной кивок в качестве ответа меня вполне себе устраивает, поэтому я разворачиваюсь и, даже не обернувшись, направляюсь в сторону двери.

***

Нетерпеливо постукиваю лопаткой по сковородке. Судя по часам, прошло больше десяти минут, а из комнаты она так и не вышла. Чёрт, она вздумала не подчиняться мне? Бросаю приготовленный омлет на плите и быстрым шагом подхожу к двери. — Эй, ты, какого черта? — резко дёргаю на себя дверь в комнату… И застываю на месте. Посередине комнаты на люстре висит порванная самодельная петля из простыни. Почти под ней лежит небрежно отодвинутая в сторону стопка книг, видимо, заместо табурета. — Алиса? — голос предательски переходит на фальцет. — Алиса! Бесцеремонно врываюсь в ванную, где обнаруживаю лежащую в ванне девушку. Та, расположив руки на бортиках, лежит в пенной воде с прикрытыми глазами. — Клайв! — от резкого стука двери она подскакивает и рефлекторно прикрывает руками грудь. — Что ты здесь делаешь?! — Что. За херня. Висит. В комнате. — с силой кусаю внутренние стороны щёк, чтобы перебить нарастающую ярость болью. Девушка открывает рот от удивления, но тут же закрывает его обратно. — Я хотела просто проверить… Но она не выдержала… И я не успела убрать простынь… — она делает голос тише в конце каждой фразы, говоря максимально сбивчиво и быстро, но я успеваю понять суть. — Неблагодарная дрянь… — мне не составляет труда вытащить её за волосы из ванной. — Я к тебе с теплотой, а ты подохнуть надумала?! Резко бью Алису лицом об кафель, удовлетворённо рыкнув после характерного хруста и крика. Ещё нескольких сильных ударов хватает, чтобы она обмякла и больше не пыталась вырваться из хватки. Очередной раз швыряю её на пол и, вдоволь насладившись зрелищем, присаживаюсь на корточки рядом, вытирая найденным в кармане платком идущую из носа кровь. Не глядя стягиваю со стеллажа полотенце и укрываю им дрожащую то ли от боли, то ли от страха девушку и, приподняв её голову за подбородок, максимально сокращаю расстояние между нашими лицами, почти касаясь её губ своими. — Даже самоубийство не избавит тебя от страданий, наивная дурочка. — с долей презрения смотрю в её потускневшие глаза, пробегаюсь взглядом по все ещё кровоточащему носу и нагло ухмыляюсь. — Я всегда, всегда буду рядом для того, чтобы вытащить тебя из петли, перевязать порезанные вены или оттащить от открытого окна. И после этого твоя жизнь будет сущим кошмаром. Клянусь. Притягиваю за талию ещё ближе, укладывая её голову на моё плечо, и провожу свободной рукой под накинутым на спину полотенцем, будто случайно задевая тонкие рубцы нанесенных мной же шрамов. — Тебе не сбежать от меня, Алиса.