Астры

Вечереет, давно пора дойти до кухни и глянуть, что осталось к ужину. Есть совершенно не хотелось, как, впрочем, и куда-то идти, что-то делать. Феликс ненавидел это чувство, но все равно не имел ни малейшей мотивации для совершения такого, казалось бы, нужного дела, как поддерживания в своем организме достаточных жизненных сил. Нет аппетита, нет желания, нет цели, нет ничего после того, как его снова постигло полное одиночество. Лучше бы он умер, чем снова чувствовал себя настолько одиноко. «Лучше б умер», — ядовитая мысль, ядовитое чувство обреченности. «Лучше бы вместо него умер я», — еще одна мысль, дополненная от первой. Было бы лучше перестать желать этого настолько сильно, что все внутри сжималось до боли. Куда ни посмотри, везде только одно свидетельство потери. 19:26. Надо идти поужинать. 21:45. Он бы не одобрил такие целодневные голодовки. 22:58. Уже без разницы. Феликс закуривает третью или четвертую сигарету за прошедшие минут сорок, практически не заботясь о том, что так только еще больше разовьет свою зависимость. Он бы не одобрил такие пристрастия. Лучше бы тогда жил и устраивал нагоняй из-за своей ненависти к сигаретному дыму. «Лучше бы просто жил». Все началось еще давно, несколько лет назад. Тогда Феликсу просто нужен был рядом кто-то, кто будет его поддерживать, ни на секунду не давать сомневаться в своих силах. Помощь пришла, откуда не просили — раньше они недолюбливали друг друга. Стоило лишь узнать получше своего собеседника, все ложные представления, собранные раннее, распались о простое «то было неправильное первое впечатление». Он был надменным, почему-то при этом не имевшим ни капли собственного достоинства? Ложь, он был достаточно умен и обладал практически полным спектром любых положительных черт, какие, конечно же, не показались бы с первого взгляда. Он любил «носить маски», открывая настоящего себя только кому посчитает нужным. Все воспоминания Феликса сводились к тому, что когда он больше всего нуждался в помощи — ему помогли. Вне зависимости от их натянутых взаимоотношений, он был не в силах игнорировать. Словно неустанный покровитель, заботливый и добрый, всегда был рядом, всегда знал, что сказать. Если бы только это все было настоящим притворством, Феликс больше поверил в правдивость происходящего. Но это было не притворство, ничего из этого. В момент они нашли друг в друге то, чего им не хватало, дополнили друг друга. Ему нужно было о ком-то заботиться, чтобы сбежать от одиночества и боли после смерти близких; Феликс же желал быть любимым, обрести это такое теплое чувство безопасности. Этот мир не прощает ошибок, больше ему не нужно будет ни о ком заботиться. Подарив тому, кто считал его в течение почти полных восьми лет своей единственной семьей, лучшие воспоминания и всю свою нерастраченную любовь, умер и оставил после себя только боль. 23:31. Он не хотел, чтобы кто-то из-за него испытывал такую боль. Феликс проследил, как секундная стрелка будильника, покоившегося на столе прямо перед ним и немного блестевшего в ярком свете лампы, отмерила ровно десять секунд. Он машинально, по привычке, несколько раз прокрутил кольцо на своем безымянном пальце. Через шесть с половиной часов его обязанностью было подняться и собраться на работу. После работы он хотел зайти к нему; какие же цветы он любил? Астры, ему нравились их тонкие, острые лепестки. Такие по-эстетически красивые — цветы всегда утонченны, но и живут совсем недолго. 23:40. Ему наверняка также одиноко лежать там, под заснеженной елью. Феликс вздохнул и машинально пересчитал оставшиеся в упаковке сигареты. Затем провел рукой по сваленному на столе барахлу: бумаги с ровными строками печатного текста, больше ни на что не годные, какая-то довольно толстая книга, которую он точно не помнил, когда положил сюда. Последняя мысль навязчиво проносилась в голове раз за разом, надавливая на нее же болью. Наверняка эта тупая боль в затылке была вызвана долгим сидением на одном месте и ощутимой слабостью. Все его тело сейчас будто бы было готово разложиться заживо окончательно, проклиная своего своего хозяина за добровольное сведение себя в могилу. Машинальным движением Феликс выдернул сигарету из открытой пачки, валявшейся на столе там, где он ее и кинул несколькими минутами ранее. Тяжело сглотнул — только от одного вида сигарет уже начинало тошнить. Или же от голода? Какой смысл сейчас пытаться засунуть в себя хоть что-нибудь съедобное, если это никоим образом ему не поможет. Он будет давиться любой едой, даже очень вкусно приготовленной и любимой. Впрочем, готовить его любимую и вкусную еду умел только один человек. Под столом снова раздалось, на этот раз уже довольно громкое, шуршание, и Феликс буквально своими ногами почувствовал, как живое существо довольно немаленького веса навалилось на него. После, приподнялось, поворочавшись, и на Феликса, незамедлительно опустившего вниз свой взгляд, уставились два чуть слезящихся карих глаза, а шоколадного оттенка морда устроилась у него где-то на правом колене. Лабрадор внимательно осмотрел своего хозяина, выдавая короткий скулящий звук, и убрал свою голову, чтобы выползти из-под стола, под которым он еще минуту назад мирно спал. Вытянувшись, пес широко зевнул и было уже снова лег на пол со всей своей немалой ленью, но, заметив, что человек все еще наблюдает за ним, подскочил к нему, вытягивая голову. Феликс не мог отказать своему питомцу в поглаживании головы, переводя свою руку от затылка ближе к ушам. 23:52. Кажется, стало хоть немного лучше. — Чоко, ты куда?.. — с рассеянным удивлением пробормотал Феликс, чувствуя, как пес резко вывернулся из-под его руки. Даже не обернувшись на голос хозяина, Чоко подошел к кровати позади. Потоптавшись, запрыгнул на нее и сначала сел, а затем лег на более заправленной и нетронутой половине. Его полные грусти слезящиеся глаза глянули на Феликса, едва он устроил свою морду на одной из лап. — Ты понимаешь, — выдохнул Феликс, сначала посмотрев на пса, а затем отведя взгляд в сторону темного окна, лишь наполовину зашторенного белыми кружевными шторами. — Ты все понимаешь. Завтра он все же купит астры в том цветочном магазине, куда множество лет назад уже приходил, еще не зная, какие он любит. Совершенно не хотелось идти на кладбище без какого-то подарка, ведь ему было приятно, когда Феликс дарил что-то столь незначительное, но по-своему изящное. 0:01. Боль когда-нибудь отпустит.