Дорога вела в какой-то город, деревню, куда-то, может быть, к морю или шумной реке — никто не знал, да и не хотел знать: на месте разберутся. Уйти из города туманов было приятно, ведь год, проведенный там, запомнился больше всего холодными вечерами, когда им приходилось сидеть вокруг костра, прижимаясь друг к другу плечами, чтобы согреться, а влажный ветер проникал меж отсыревших деревяшек в стенах.
Они покинули его без сожаления, оставили позади так же легко, как и вчерашний день, но — не забыли. Города И хватало, чтобы существовать, но не хватало, чтобы жить. Он большой, шумный, живой, но изученный до мелочей, до каждой извилины улиц, до каждого камушка на дороге, даже каждого жителя они знали по имени. Он был местом, где они встретились и где время остановилось, дав им передышку, чтобы отпустить нежеланное прошлое, перед тем как сделать шаг в неизведанное будущее — совсем другое, неизвестное, пугающее, ведь их прошлая жизнь со всеми ещё порядками и закаленными годами привычками закончилась, как только они познакомились — совершенно разные, с разными историями за плечами, каждую из которых они хранили глубоко внутри, не прятали, а именно хранили как нечто сокровенное, важное, то, что нельзя забыть, но тяжело рассказать.
Каждому было что скрывать — Сюэ Ян был не исключением. Он как раз-таки был тем, кто прятал своё прошлое лучше остальных — там было, что прятать! Прекрасный план мести Сяо Синчэню провалился еще на первом этапе, когда он вместо того, чтобы столкнуть доверчивого даочжана с крыши, которую тот латал, почему-то, сам не зная зачем, решил поддержать его, чтобы Сяо Синчэнь — о! — конечно же, не упал. Возможно, все началось ещё раньше, тогда, когда они увиделись в Ланьлин Цзинь, после чего Сюэ Ян всячески искал повода для их встреч, но каждая из них заканчивалась на плохой ноте. Сейчас-то он уже понял, что убить клан его любимого друга и вырезать ему глаза в подарок — плохой способ оказать знаки внимания и ещё худший намёк узнать друг друга получше. Но было уже поздно, поэтому он решил забыть о своем прошлом.
Главная дорога, где почва давно отвердела под весом колес торговых телег, нагруженных тяжелыми товарами, вела к воротам города, и чем ближе они подходили, тем больше людей встречалось им на пути: семьи, пары, путешествующие заклинатели и монахи — большой город манил всех и каждого своими возможностями, например, здесь можно было потеряться и забыться, ведь никто не знал, кто ты. Никто не обращал на них внимания — здесь они были просто одними из тысячи. Сюэ Ян держал Сяо Синчэня под руку, а тот изредка позволял себе мимолетно, словно играя, прижаться к его плечу. А-Цин шла впереди, весело мурлыкая под нос песенку и торопилась.
Дорога вела их через весь город по широким улицам, застроенным дорогими домами, на главную площадь, где жизнь била ключом. Привычный шумный рынок, наполненный криками торговцев, пытающихся привлечь проезжих, визгом детей, путающихся под ногами, заливистым смехом молодых девушек, оглядывающихся на одеяния в лавках. Ветер разносил ароматы масел, жаренной на огне еды, влажный воздух был наполнен щекочущим ноздри запахом морской соли.
— Я разузнаю, где мы, — бросила А-Цин и, ловко постукивая палкой перед собой, двинулась к одной из лавок. Она выбирала те, где товары были подороже, чтобы своровать у столпившихся вокруг покупателей кошелек потолще. Сюэ Ян вертелся рядом у лавки, где продавались украшения, и примерял их на Сяо Синчэня, который сначала сопротивлялся, но потом сдался: искренние комплименты, которыми Сюэ Ян осыпал его с ног до головы, заставили его смириться.
Денег купить украшения все равно не было, но порадовать себя Сюэ Яну хотелось, и он принялся за дело с упорством, снова и снова выбирая самые дорогие, с синими камнями, напоминающими глаза Сяо Синчэня, которые он видел единожды, но запомнил раз и навсегда — цвет неба самого ясного дня, бескрайнего моря или чистой лазури. Ни одна драгоценность не могла сравниться с ними, все они были лишь подделками: мертвые бездушные камни.
Краем уха он вслушивался, о чем болтала А-Цин с торговцем вещами — усталым мужчиной сорока лет, который лениво качался на стуле, придерживая соломенную шляпу рукой. Ничего необычного, пустая трата слов.
— Не рано ли тебе одной путешествовать, девочка? — бубнил он монотонно, поглядывая на А-Цин оценивающе, с мерзким интересом. — Сложно, наверное…
— А я не одна, — похвасталась А-Цин, — со мной всегда даочжан и еще один, попрошайка, — она махнула рукой в сторону, — здесь они рядом гуляют, один в белых одеяниях заклинателя ходит, а второй… — пожала плечами, — короче, тот, кто всегда шныряет рядом с даочжаном.
Оглядевшись, торговец уперся взглядом в Сюэ Яна, и тот подмигнул ему, оскаливая зубы. Не понравился он ему — любопытный, мерзкий и смотрел подозрительно.
— Вижу, вижу, — нахмурился торговец и почесал голову, — кого-то мне второй напоминает, только вот не помню, кого, рожа больно знакомая. Кого же он мне напоминает…
— Ублюдка какого-то, — подсказала А-Цин
— Ублюдка какого-то, — согласился торговец.
Бросить бы её прямо тут! А лучше с моста повыше, чтобы точно наверняка. Мелкая заносчивая слепышка! Проклиная ее про себя, Сюэ Ян потащил Сяо Синчэня подальше, отчаянно желая, чтобы А-Цин потерялась на одной из улиц или — было бы очень хорошо — чтобы её украли.
Заплатив за комнату в самом дешевом постоялом дворе, они пообедали в лавке и спустились к берегу. Песок — золотой, рассыпчатый и чистый, нагретый палящими лучами солнца — приятно грел ступни, когда Сюэ Ян пробежался по нему до воды. Накатывающие на пляж волны монотонно омывали его и обдавали ноги прохладной прозрачной водой, струящейся в дневном свете.
Можно было вздохнуть полной грудью, ощутить освежающие брызги на коже.
— Может быть, я прошу очень много, но я хочу знать одну вещь, — внезапно заговорил Сяо Синчэнь.
— Ты, даочжан, всегда просишь слишком мало.
Меньше, чем заслуживаешь.
Сяо Синчэнь смущенно улыбнулся.
— Я хочу знать твоё имя и прошу быть честным.
Сюэ Яну показалось, что он ослышался.
— Что? Разве не ты говорил, что мы не вспоминаем прошлое?
— Но я и не думал, что когда-нибудь покину город И, — весомо ответил Сяо Синчэнь, но тут же склонил голову. — Прости, я не должен был спрашивать.
А — обстоятельства изменились, условия тоже, запоздало дошло до Сюэ Яна. Кажется, он совершил большую ошибку, когда предложил покинуть город И, и перечеркнул шанс на счастливую жизнь с даочжаном. В конце концов, теперь Сяо Синчэнь все равно узнает — через день, месяц, год, и результат будет таким же, потому что они выбрались из своего убежища, где они были никем, в мир, в котором их прошлое ходило за ними по пятам.
— Хорошо, если ты сам этого хочешь, — пауза, — меня зовут Сюэ Ян.
Его голос утонул в звуке разбившейся о скалы высокой волны.
— Повтори, пожалуйста, — ласково попросил Сяо Синчэнь, сжимая его ладонь.
Значит, не судьба! Сюэ Ян с облегчением выдохнул — в конце концов, кто он такой, чтобы идти против неё и игнорировать знаки свыше? Улыбнувшись, он коснулся большим пальцем щеки Сяо Синчэня.
— В следующий раз, — и рассмеялся, — ты упустил свой шанс, теперь жди подходящего момента. Не всё получается с первого раза, так что всё впереди. Главное, не отчаивайся, даочжан!
Ноги заледенели, Сюэ Ян потянул за Сяо Синчэня на берег.
— Нечестно, — сокрушался он.
— Ещё как честно!
— Он сказал, что его зовут Сюэ Ян, — медленно проговорила А-Цин, которая сидела на поваленном высохшем дереве. Закинув в рот жареную тыквенную семечку, она продолжила: — Я, может быть, и слепая, но со слухом у меня все хорошо. Сюэ Ян его зовут, так и сказал. С-ю-э Ян.
Точно нужно было сбросить её с моста еще в городе И! Нужно было! Или оставить на дне какого-нибудь колодца навсегда. В следующую секунду Сяо Синчэнь подхватил ножны и, быстро вытащив меч, без колебаний наставил острие на грудь Сюэ Яна.
Ну началось.
— Это правда? — Каждое слово давалось Сяо Синчэню с видимым трудом, будто бы его горло сдавило в тиски.
— Да.
— Ты убийца, — только и смог выдавить он побледневшими губами.
— Ага, — Сюэ Ян огляделся: людей было мало, только парочки и те вдалеке, и весело заговорил: — Да-да-да, меня зовут Сюэ Ян, но раз уж мы представляемся, то я расскажу все мои достижения. Во-первых, я не просто убийца, а убийца, который прославился, вырезав клан Чан в пятнадцать лет, во-вторых, ещё я заклинатель тёмного пути, ученик Старейшины Илина, правда, сам старейшина об этом не успел узнать. В-третьих, я бывший член клана Ланьлин Цзинь, личный помощник молодого господина Цзинь, который подарил мне имя Чэнмэй. Забавное, правда? Мне вот тоже не нравится. В-четверых, я человек, который прожил с тобой целый год и теперь хочет следовать за тобой всегда.
— Замолчи! — вымолвил Сяо Синчэнь. — Ты не человек. Ты тот, кто убил всех в храме Байсюэ, как… Что такое ты говоришь?
А-Цин тем временем продолжала жевать тыквенные семечки, с серьезными лицом слушая их разговор, словно ожидая кульминации в театральной постановке, где занимала место в первом ряду.
— Человек, — настаивал Сюэ Ян, — я человек, и я не отстану от тебя, даочжан, нет-нет-нет. Вспомни год, который мы провели вместе, разве я сделал тебе что-то плохое? Нет! Теперь я больше к темными делам пальцем не прикоснусь и делать буду только то, что ты скажешь, и о тебе позабочусь лучше, чем кто-либо когда-либо о тебе заботился, — выдохнул, — я хочу быть рядом с тобой, даочжан, хочу.
— Я не верю тебе, — рука Сяо Синчэня всё-таки дрогнула, но, скорее всего, от переполняющей его злости, чем от растерянности.
Сюэ Ян улыбнулся — он же уже давно готовил эту речь, и это только начало.
— Про твоего дорогого друга Сун Ланя… Мне жаль, что я сотворил такое. — Конечно же ему не было жаль. И, конечно же, Сяо Синчэнь ему не поверил, поэтому Сюэ Яну пришлось вспомнить всё, что он испытывал, глядя на бездомных, заморенных голодом детей или раненых животных, которым уже нельзя было помочь, и попытаться снова. Было бы хорошо заплакать, но получилась только скупая слеза из правого глаза, которую никто не заметил. — Мне действительно жаль, и я больше не сделаю ничего подобного, если только ты останешься со мной рядом.
В общем-то он даже не соврал — в клане Сун Ланя больше никого нет, потому повторить не получится.
— Я не верю ни единому твоему слову, — уже менее уверенно произнес Сяо Синчэнь.
— Я хочу быть с тобой, даочжан, так сильно хочу быть с тобой, что умру тут без тебя.
От такой наглости Сяо Синчэнь вспыхнул.
— Прекращай выдумывать.
— Ты просишь правды, но не хочешь её слушать, — Сюэ Ян покачал головой, — так нечестно, даочжан, нечестно, нечестно, — тяжело выдохнул, — ну хорошо.
В общем-то он и не надеялся, что ему поверят. Нужно было действовать дальше — в конце концов, любовь требует жертв. Ухватив лезвие меча двумя руками, Сюэ Ян крепко сжал его и сделал шаг вперед. Острие вошло в живот с правой стороны, достаточно глубоко, чтобы он застонал от боли — даже притворяться не пришлось.
Лицо Сяо Синчэня окаменело, потом там отразился испуг, и показалось, что он не выдержит и свалится на землю.
— Что ты…
— Я же сказал, я хочу быть с тобой так сильно, что готов умереть ради этого, — гордо произнес Сюэ Ян, постукивая кончиками пальцев по Шанхуа.
Ну, конечно, от такой раны он умирать не собирался — красиво приукрасил. Если все пойдет по плохому сценарию, он подлатает сам себя, а уже через пару дней встанет на ноги и будет преследовать даочжана. От своей цели он не отступится, но хотелось бы, чтобы ему не пришлось связывать любимого человека и держать его в плену. По крайней мере, пока есть шанс на взаимность.
Сяо Синчэнь отступил, едва не упал, споткнувшись о бревно, на котором сидела А-Цин. Он побледнел еще сильнее, хотя, казалось, хуже уже некуда, качнулся, словно ему ударили по ногам. Он бы упал, если бы А-Цин не схватила его под руки и не усадила его рядом с собой.
— Даочжан… — позвал Сюэ Ян тихо, просяще, ласково.
— А-Цин, не бойся… — пробормотал Сяо Синчэнь и совсем тихо выдохнул, погладив её по плечу, желая успокоить: — Все будет хорошо.
Вот только успокаивать нужно было его — выглядел он плохо, словно оживший мертвец. Сюэ Ян прокашлялся пару раз, выплюнул кровь, напоминая о себе.
— А чего мне бояться-то? Я только за тебя переживаю. Не мне же этот маньяк в любви признается, — заговорила А-Цин, — я всегда знала, что он какой-то паршивец, который натворил бед в мире. От него прямо веет неприятностями, сразу ясно — выродок, так что он меня совсем не удивил. С первого дня это знала, и тебе, даочжан, десяток раз говорила, только ты меня не слушал, потому что был в объятиях этого паршивца, таял от его сладких словечек, которые он тебе по ночам нашептывал…
Сяо Синчэнь закрыл лицо ладонями, простонав что-то неразборчивое.
— Я тут кровью истекаю, — напомнил Сюэ Ян, — у меня рана в животе, где-то на пару цуней, нужно бы её подлатать, а то умру через часа четыре от потери крови. Не самая приятная смерть, кстати.
— Но отличное решение всех наших проблем, — буркнула А-Цин и схватила Сяо Синчэня за руку. — Так, пошли отсюда. Пока этот ранен, мы сможем далеко убежать, а если повезет, может, и действительно сдохнет тут. Пошли уже, даочжан, что ты медлишь?
Скорее всего, она уже распланировала, кому можно будет продать его тело — о, многие захотели бы убедиться, что Сюэ Ян мёртв, и докинуть пару монет за хорошую новость.
— Нет, — нерешительно вымолвил Сяо Синчэнь, но встал.
— Что?
— Мы не можем оставить его здесь, — уже тверже проговорил он.
— Хорошо, давай дотащим до леса, — нехотя согласилась А-Цин, — там его найдут немного позже, а если выживет, то может заблудиться.
— Нет.
О, все же чаша весов склонилась в пользу спасения Сюэ Яна. Оставалось только подтолкнуть его к решительным действиям. Сюэ Ян грациозно и с грохотом свалился на песок, а даочжан, конечно же, кинулся к нему.
— Нет, — забормотала А-Цин, — даочжан, ты же не сделаешь это снова?! Нет, ты опять хочешь его спасти?! — схватившись за голову, она застонала:— Даочжан…
Тем временем Сяо Синчэнь уже погрузил себе на спину Сюэ Яна, который умело имитировал обморок, поднялся на ноги и двинулся в сторону постоялого двора.
***
Все повторялось. Ну, почти.
Сяо Синчэнь заботился о нём исправно: обмывал рану, смазывал лечебными травами, менял повязки, приносил еду. Первые три дня он хранил траурное молчание, но на четвёртый все же не выдержал, а Сюэ Ян давно ждал этого вопроса — он прекрасно знал, что волновало его дорогого даочжана.
— То, что ты сказал про Цзычэня, правда? — Сяо Синчэнь сжал в руках влажную тряпку, которой омывал его плечи. — Ты раскаиваешься?
Это почти звучало как «Ты точно знаешь, что это значит? Точно?».
— Да, — как можно тише и печальнее произнес Сюэ Ян на выдохе, чтобы казалось, что это исходит из глубины души.
На большее он сейчас был не способен — эта ложь даже для него была слишком сложной, его непременно стошнит. Если ему ещё раз придётся повторить то, что он сказал про Сун Ланя, то, скорее всего, он задумается над вопросом — а точно ли любовь требует таких жертв?
— Иногда слов недостаточно.
— Я знаю, даочжан, — выдавил из себя Сюэ Ян, — понимаю и знаю.
Когда-нибудь ему придется встретиться с Сун Ланем. Когда-нибудь, не скоро, ведь Сяо Синчэнь все равно винит себя и не собирается на встречу с ним. Ну, а если встретятся, то придется выкручиваться.
К его радости, Сяо Синчэня успокоил этот ответ, и больше он не стал ничего спрашивать.
На пятый день Сюэ Ян разрешил себя искупать. А через десять дней понял, что можно было приступать к следующему шагу — его не простили, но не боялись, а значит, всё шло хорошо.
Сяо Синчэнь сидел на краю кровати, осторожно втирая в затвердевшую корку над раной мазь. На его лице было смятение: он, скорее всего, винил себя за спасения его жизни и боролся сам с собой. После того, как он закончил бинтовать живот, Сюэ Ян ухватил его за руку и уложил на кровать рядом с собой, а Сяо Синчэнь не сопротивлялся — смиренно лег, будто бы лишившись всех сил разом.
От него пахло свежими цветами и сочной травой, солнечным теплом и соленой водой; Сюэ Ян провел языком по пересохшим губам и шумно сглотнул.
— Нет, не сейчас, пожалуйста, — на выдохе произнес Сяо Синчэнь.
О, это великолепное
пожалуйста, сказанное стыдливым полушепотом, и молящие нотки в его голосе!
Сюэ Ян цокнул — как же сложно удержаться, чтобы не заткнуть его поцелуем! Сяо Синчэнь не двинулся, будто бы даже забыв, как дышать. Нет, не боялся — он все ещё был растерян. На его лице боролись ужас и злость — второе скорее было обращено к себе: он был слишком правильным, прямо до тошноты правильным, чтобы смириться с тем, что жил с Сюэ Яном. Тем самым Сюэ Яном из ночных кошмаров.
Да, пожалуй, целоваться с убийцей, который вырезал для него целый клан и глаза друга, было еще слишком сложно. Сюэ Ян застонал про себя — сколько ему ещё расплачиваться за неудачную попытку пофлиртовать? Но он был снисходителен и готов потерпеть. В конце концов, любовь, опять же, требует жертв. Он плохо умел успокаивать людей, потому сказал то, что так часто говорили неудачники в нелепых историях, в одной из которых он оказался. По своей же глупости, конечно же.
— Прости, даочжан.
Сяо Синчэнь коснулся его щеки осторожно, словно впервые, хотя так оно и было — первый раз он дотрагивался до того, кого звали Сюэ Ян; дотронулся и не отдёрнул руку, будто бы беззвучно говоря «я готов тебя узнать, я хочу тебя узнать».
***
Каждый раз, когда они проходили через мосты, Сюэ Ян поглядывал на А-Цин, но то высота была слишком маленькая, то Сяо Синчэнь держал его за руку слишком крепко. А ещё он точно расстроится и, скорее всего, не поверит в то, что она поскользнулась, зная теперь, кто его спутник. В общем, Сюэ Яну пришлось смириться и еще раз убедиться, что любовь требует ну очень больших жертв.
Они заблудились, свернули куда-то не туда, и только через три дня попали в деревушку, в которой жителей было едва больше тысячи: узкие улочки, пара лавок, а остальное — фермерские дома. В поисках ночлега они стучали в двери, спрашивали, где здесь можно остаться на пару дней, и одна девушка направила их к дому на холме.
Пожилым хозяевам нужно было уехать в город, чтобы купить семена на посев, и они согласились пустить в дом, а в оплату — нужно было вспахать поле. Сюэ Ян только закатил глаза — ну вырезать бы эту пару, дом отремонтировать, на зиму сойдет, может, и на пару лет, жили бы прекрасно, но нет — придётся работать, даочжан же так сказал.
Дом был старым, захудалым, брать нечего — только битая временем утварь, комнаты всего две. Спать приходилось на расстеленных на полу пыльных циновках, есть — клейкий рис, но почему-то Сюэ Ян почувствовал себя довольным, даже счастливым, особенно когда по ночам Сяо Синчэнь невесомо касался его руки, переплетал пальцы и ничего не говорил.
В один из дней, лениво растянувшись на нагретом солнцем деревянном пороге, Сюэ Ян игрался с толстой и сонной кошкой сухим стеблем пшеницы. Иногда, щурясь, он поглядывал на поле, где парочка мертвецов, которых он поднял несколько часов назад, вспахивали землю. Они работали медленно, но исправно.
Сяо Синчэнь застыл на пороге и, ощутив тёмную ауру, исходящую от мертвецов, вытащил меч, выставив его вперед и едва не задев голову Сюэ Яна.
— Эй, даочжан, убери свое прекрасное оружие от моего лица, — спохватился тот, усаживая его рядом с собой и вкладывая Шанхуа в обратно в ножны. — Они свои, они нам помогают, не нужно их снова убивать, им одного раза хватило.
После некоторой паузы Сяо Синчэнь всё же уточнил:
— Ты поднял мертвецов, чтобы они вспахивали поле за тебя?
— За нас, — поправил Сюэ Ян. Это было важное уточнение — он же заботился о даочжане и должен был показывать и доказывать это. Обняв его за плечо, Сюэ Ян коснулся губами щеки, потом выше — виска. — Ты же сам учил меня, что нельзя отказываться от помощи, когда её предлагают, а они только рады. Вон как работают хорошо!
— Они мертвы, — отсек Сяо Синчэнь.
— Это не повод, чтобы не помогать людям. Может быть, это будет их первый хороший поступок? Я даю им шанс побыть хорошими.
— Это должен быть их выбор, а не чей-то приказ.
— Да они не против, даочжан, — шутливо отмахнулся Сюэ Ян, — можешь спросить даже.
Сяо Синчэнь выглядел так, словно не знал, злиться ему или смеяться. Он только и смог, что вымолвить возмущенное:
— Сюэ Ян!
— Сяо Синчэнь! — в такт ответил Сюэ Ян.
Запоздало смутившись, Сяо Синчэнь коснулся своих губ пальцами — о, да, он только что назвал его по имени, не наставляя на него меч. Он улыбнулся, а потом легко рассмеялся.
Все же мертвецов Сюэ Яну пришлось упокоить обратно, а остаток поля вспахивать самому.
Перед тем как покинуть деревню, А-Цин уговорила Сяо Синчэня купить ей новые одежды и пойти с ней в лавку, но толку от него в этом деле не было, поэтому с ней пошел Сюэ Ян. Хозяйка магазина вертелась вокруг А-Цин, нахваливая её хрупкую фигуру и изящные руки, а Сюэ Ян пытался сдержаться, чтобы не рассмеяться в голос над тем, как нелепо покраснели её щеки, поэтому только загадочно хмыкал.
— Одно слово, и я ведь скажу даочжану, откуда ты взял деньги, — строго произнесла она, — все знаю, все расскажу.
Сюэ Ян готов был возмутиться — они честно принадлежали ему, просто он случайно нашел кошелек местного шутника, который недавно посмеялся над даочжаном, когда они проходили мимо, но решил не наводить тут шума. Он тоже решил сменить свой привычный наряд на красные одеяния: а вдруг выпадет прекрасный шанс наведаться в храм с даочжаном, а он будет не готов.
***
В провинции Хубэй было тихо и спокойно — множество маленьких деревень на берегах рек и озер. В одной из них они и остановились. Здесь не на что было смотреть: не было рынков с диковинными товарами и уличных торговцев, только длинные улицы, плотно забитые старыми домами, и озеро, чья водная гладь была усыпана распустившимися лотосами.
Под полуденным солнцем они отправлялись плавать на скрипучей лодке, собирать лотосы, а вечером устраивались на берегу в тени дерева и очищали плоды, вытаскивая из них съедобные семечки. Лучше всего получалось у А-Цин: ловко, быстро, будто бы она всю жизнь этим и занималась. Она складывала их в глубокую чашу, откуда Сюэ Ян украдкой вытаскивал их и передавал даочжану, который принимал их с улыбкой. Подставив руку, он ловил падающие цветы вишни, раскинувшейся над ними.
Сюэ Ян потряс ствол, и лепестки разлетелись, затанцевали в теплом воздухе подобно хлопьям снега. Сяо Синчэнь терпеливо ждал, пока лепестки падали в раскрытые ладони, а потом осторожно поднес их к лицу, глубоко вдохнул нежный аромат, коснулся губами, словно пробуя на вкус.
— Ты как ребенок, даочжан…
В ответ — лучший подарок небес: самая красивая улыбка. Сяо Синчэнь подул на ладони, чтобы лепестки осыпали лицо Сюэ Яна, и, воспользовавшись моментом, накрыл его губы, искривленные в усмешку, своими, теплыми, влажными, с сладковатым ароматом семян лотоса. Сюэ Ян прикрыл глаза от наслаждения, пробуя его на вкус, а холодные подушечки пальцев скользнули по его щеке, убирая мешающую прядь волос.
— Я больше не могу! — внезапно воскликнула А-Цин, подскочив с места. — Нет, нет, нет, вы совсем стыд потеряли, вы прямо на моих глазах! Это невыносимо!
— Но… — начал было Сяо Синчэнь, но она прервала его.
— Я всё вижу! — Лицо А-Цин покраснело, она прижала к груди миску с семечками. — Всегда все видела, просто обманула вас, потому что привыкла так делать! Вот и всё!
При всей своей злости на неё и мыслях о том, как много она отлынивала от работы, Сюэ Ян должен был признать, что идея прикидываться слепой была гениальна, а притворялась она мастерски, раз уж даже он ей поверил. Он только успел открыть рот, как А-Цин тут же буркнула:
— Не тебе, Сюэ Ян, осуждать меня, сам-то… — и убежала.
— Я вообще-то хотел тебя похвалить, — бросил ей вслед Сюэ Ян.
— О, — только и смог сказать Сяо Синчэнь.
Они прогуливались вдоль берега, шагая босыми ногами по влажной траве. Сяо Синчэнь шел впереди, и ветерок трепал его одеяния, путал волосы, которые он придерживал рукой. Его шаги были мягкими, почти бесшумными, но решительными, улыбка — довольной, голова высоко поднята, и сам он будто бы сиял в свете заходящего солнца. Он всегда был красив, но сейчас — по-особенному прекрасен: в нём будто бы била ключом энергия — её было так много, что даже воздух вокруг него стал легче, свежее, и Сюэ Ян невольно залюбовался.
— Ты выглядишь счастливым, даочжан, — хмыкнул он, — неужели прозрение слепышки так подействовало на тебя? Рад, что у нас не осталось тайн друг от друга?
Сяо Синчэнь развернулся и взял его за руки, робко сжав их.
— Я долго думал и смог решиться, — смущенно произнес он, но с каждым словом голос становился тверже, — за последнее время, которое я провел рядом с тобой, я почувствовал, как ты пытаешься измениться, что я тоже готов сделать еще один шаг вперед.
О да! Сейчас бы ему самое время сказать: «Сюэ Ян, я простил тебя, я люблю тебя, давай три раза поклонимся в том храме на окраине, который тебе так нравится…» Сюэ Ян затаил дыхание, облизал губы в предвкушении — о, он так долго шел к этому, так ждал, что едва мог устоять на месте.
— …и вновь встретиться со своим дорогим другом, — продолжил Сяо Синчэнь.
О нет! Сюэ Ян возвел глаза к небу — почему так сложно было сказать то, что нужно?
— …знаю, что мы встретимся с ним не скоро, нам придётся долго идти друг к другу, но теперь я хочу этого всем сердцем, — закончил он.
Когда Сюэ Ян услышал это, ему оставалось только надеяться, что к тому моменту Сун Лань успеет состариться и умереть. Сяо Синчэнь отпустил его руки и заключил в теплые объятия, крепко прижимая к себе. Его сердцебиение — быстрое, взволнованное — отдавалось в груди Сюэ Яна, и через него ему будто бы передавалось смущение.
— И я хочу, чтобы этот путь мы прошли с тобой вдвоем, — прошептал Сяо Синчэнь.
Скоро они снова двинутся в путь, и Сюэ Ян теперь знал точно, что он будет долгий и счастливый — они пройдут через красные кленовые леса, туманные горы, цветущие поля, по узким тропам и каменистым дорогам, через шумные города и захудалые деревушки, крепко держа друг друга за руки.
