До рассвета

-Виктория, — пропел тягучий голос Глускина. — Где ты, любовь моя? Из коридора слышались его шаги и лязг метала. От этих звуков, гости Маунт-Мэссив заметались. Вэйлон в панике хватал Харви и Викторию, шаря глазами в поисках укрытия. -Спокойно, — твердо проговорила девушка, ухватывая сына за руку. — Все будет хорошо. Вэйлон ты спрячься за манекенами, а я уведу Эдди отсюда. -Что будет со мной? — взволнованно спросил юноша. -Милая, — вновь пропел жених, теперь его голос был гораздо ближе. — Меня наполняет удивительное чувство, словно оно… как тогда… ты же понимаешь. Я хочу поделиться этим с тобой. -Он уже знает, что ты здесь, — ее бледные губы, едва вздернула улыбка. -Но откуда? — еле прошептал юноша. -Ты его сын, — ответил за нее Парк. -Он всегда будет знать, где ты, — уточнила балерина. -Он убьет нас, — громче обычного воскликнул Харви. — Он насиловал тебя, — его руки сжимали хрупкие плечи Блейк. Парень все так же удерживал ее плечи, меча испуганный взгляд между нею и Парком. Приблизившиеся шаги Эдварда заставили всех замереть. -Вэйлон, — она резко повернулась к мужчине. — Доберись до машины, а мы выведем Харви. Теперь Эдди не оставит нас здесь одних, тебе надо прятаться. -Будьте осторожны, — программист кинул на них взгляд беспокойства и надежды. — Виктория…. -Я знаю, — тепло улыбнулась балерина. — Знаю мой дорогой друг. И мне радостно видеть тебя, а теперь беги. Парк петлял среди пыльных манекенов, нервно оборачиваясь назад. Сердце выдавало бешеные ритмы, пульсируя в висках. Основным планом, было добраться до машины, избегая встреч с пациентами. Все в этом мире циклично, как и его побег. Ровно двадцать лет назад, он точно так же спасался из этого места, ровно так же оставив Викторию здесь. Но в этот раз чувство вины не так сильно гложило мужчину. Ей не уйти отсюда…. -Что нам делать? — вновь придавался панике парень. -Харви, посмотри на меня, — серьезно позвала его Виктория. Ей удалось поймать его внимание. Парень смотрел на мать, широко распахнутыми глазами, ожидая дальнейших инструкций. -Все хорошо, — она вновь постаралась успокоить сына. — Ты не должен его бояться. Он ничего тебе не сделает. Он твой отец. Глускин вальяжно толкнул пальцами дверь. Спешить было некуда, он прекрасно знал, где его любимая. -Птичка моя, — мурлыкал жених, поднимая взгляд. Улыбка на его лице, медленно сползла, уступая удивлению. Эдди даже не пытался скрыть изумления. Харви замер как статуя, он все так же удерживал Викторию за руки, не моргая глядя на Глускина. Тишина буквально звенела в воздухе пыльного помещения. -Виктория, — позвал он жену по имени, не сводя глаз с юноши. Эдди понимал все, понимал кто перед ним, просто был удивлен. Смесь эмоций захлестывала его воспаленный разум, теперь он смотрел на парня так пристально, как когда впервые увидел Викторию в окне палаты напротив. От его взгляда внутри Блейка все холодело, и балерина это чувствовала. Она крепче сжимала пальцы сына в своих ладонях, едва удерживая его истерику. Глускин прошел ближе, гипнотизируя парня взглядом холодных глаз. Напряжение достигло пика. Харви представлял себе его именно таким, как на фото, но в реальности, если все это можно было так назвать, Эдди оказался куда страшнее. Изуродованное шрамами лицо, огромный рост и масса тела, сильные руки и сшитая из лоскутов одежда. От этого всего, парня мутило. Он часто заморгал, чувствуя испарину на лице. -Харви, — позвал его мужчина, протянув окровавленную руку в перчатке. Тот боялся даже пошевелиться, ухватываясь за руки матери. Эдди мазнул пальцами по лицу сына, оставляя смазанный кровавый след. Маньяк прервал зрительный контакт, переведя взгляд на Викторию. Она молчала. Эдди резко притянул парня к себе, прижав к широкой груди. Блейк безвольной куклой утопал в его объятиях. Второй рукой жених притянул к себе и Викторию. Та не сопротивлялась, она уже давно привыкла к этим его жестам, еще, когда они оба были живы. -Ты здесь, — шептал Эдвард в макушку сына. Глускин обеими руками ухватил парня за лицо, всматриваясь в его глаза. В юном лице Блейка, он видел себя. Такое странное и удивительное чувство охватило все нутро. -Здесь слишком опасно, — засуетился маньяк, выталкивая «семью» за дверь. — Я должен вернуть Вас в дом. -Что, куда? — встрепенулся юноша, возвращаясь к панике. -Харви все хорошо, — девушка подхватила его пальцы, стараясь успокоить сына физическим контактом. — Просто идем. -Я знал мой родной, — улыбался жених, заводя их за решетчатую дверь коридора, ведущего в его берлогу. — Знал, что однажды ты сюда придешь, чтоб увидеть нас. -Эдди ему нельзя здесь быть, — остановила поток его нездоровых мыслей девушка. -Он наш сын Виктория, — рявкнул Глускин. — Его место рядом с нами. -Его место, — зашипела она, отгораживая парня своей маленькой фигуркой. — Среди нормального общества и живых людей. Эдвард замер. Его стеклянный взгляд устремился сквозь них обоих. Призрак вдруг осознал ее слова. Он вспомнил. События двадцатилетней давности. Именно тогда все закончилось. Глускин перевел взгляд на Викторию, затем на Харви. Его лицо было бледным, а голубые глаза блестели, как если бы были кукольными. -Виктория, — прохрипел маньяк. — Я же… -Эдди, — смягчилась Блейк, в надежде договориться по-хорошему. — Именно ты подарил ему жизнь. Эти ее слова сильно удивили парня. Он непонимающе смотрел на мать, в ожидании объяснений. -Именно благодаря тебе, наш сын жив, — давила на отцовство балерина. — Мы должны вывести его отсюда целым и невредимым. -Наш мальчик, — теперь он обращался к Харви. -Наш мальчик должен прожить долгую и счастливую жизнь, которой у нас никогда не было, — упорствовала Виктория. — Пусть он живет за нас. Внутри Глускина сейчас шли сложные мыслительные процессы. Он прокручивал в памяти последний день их жизни, что совпал с рождением их сына. Все вокруг было таким эфемерным и тонким, что Харви в какой-то момент казалось, что это просто видение. Или может правильнее сказать галлюцинация. Может он тоже душевнобольной? Оба его родителя такими являлись, каков процент того, что и у него не в порядке с головой. Холодные руки Глускина вернули его к кошмарной реальности, в которой он все же пребывал. Жених положил ладонь на плечо парня, отчего тот вздрогнул. -Ты был смыслом, — глядя в упор, обращался он к сыну. — Все что я делал, было ради твоего создания. Я наполнил ее, а она дополнила меня. Харви молчал. Он сотню раз продумывал, что сказал бы ему при встрече. Как он зол на него, как ненавидит за то, что он делал с Викторией, как винил бы его в ее смерти. А сейчас не мог проронить ни слова. Харви не ожидал и от Виктории подобного. Девушка защищала собственного насильника и убийцу. Но почему? Стокгольмский синдром, или безумие? Что между ними? Больная любовь, сложно переплетенная, психически нездоровая связь? -Ты насиловал ее, — еле выдавил из себя парень, хрипя от поджимающих слез. -Харви, — позвала его мать. -Зачатие никогда не было легким, как и роды, — в своей манере ответил маньяк. -Ты должна уйти вместе со мной, — дернул он бледную руку балерины. -Я не могу, — слабо улыбнулась она в ответ. -Я стараюсь, снова и снова, — занервничал Эдвард. — А Вы хотите опять меня бросить. -Эдди перестань, — устало прикрыла глаза девушка. — Ты же знаешь, я тебя не брошу… никогда. Мы навеки с тобой связаны одним и тем же проклятием. -Тебя только это удерживает? -Меня удерживает наш сын, — прикрикнула она. — Которому нужна сейчас наша помощь. Это место кишит больными ублюдками, готовыми разорвать его на части, а ты теша свое самолюбие, удерживаешь его здесь, вместо того, чтоб помочь покинуть это место. Эдвард молчал. Он устало прикрыл глаза, сжимая кулаки. -Незачем затягивать в этот ад еще одну невинную душу, — бросила она напоследок, уводя Харви за собой. — Если ты не хочешь, я сделаю это сама. -Виктория постой, — всполохнулся маньяк. — Я помогу. Если ты не оставишь меня. Блейк остановилась и замерла на несколько секунд. Затем повернулась к мужчине и положила свою маленькую ладошку на его грудь. -Я здесь с тобой навсегда, — прошептала она. — И все о чем прошу, не дай им убить Харви. Наш сын должен жить. Шум с улицы отвлек их всех, прерывая зрительный контакт. Харви выглянул в помутневшее окно. -Пожар, — воскликнул юноша. -Чертовы религиозные фанатики, — выругался Глускин. — Держись возле меня сынок, — обратился он к парню. Тот переметнул взгляд на мать. -Ты останешься здесь, — указал он пальцем на жену. -Нет, — возразила балерина. — Я пойду с Вами. Я буду защищать его до конца. -От меня ни на шаг, — последнее слово осталось за женихом. -Ты уверен? — сомневалась Виктория, глядя как Парк откалывает гипс с ног. -Нет, не уверен, но ждать больше времени нет, — ответил мужчина. — Здесь слишком опасно, к тому же твоя беременность протекает ненормально. -Но мы же не знаем точно, — пыталась найти оправдание Виктория. -Вики, — недоумевал Вэйлон. — Я отец двоих детей, я знаю точно, как должно быть, а как нет. Ты слабеешь с каждым днем. Живот огромен на таком сроке — это ненормально. -Мне так страшно Вэйлон, — все же сдалась она. -Я знаю милая, знаю, — вторил мужчина, проведя ладонями по волосам девушки. — Я обещаю привести помощь. Прости, но идти со мной тебе опасно, в твоем-то положении. -Я буду тебя только тормозить, — понимающе кивала Блейк. — И я не могу оставить здесь Эдди. -Все будет хорошо, я приведу помощь, и мы выберемся отсюда, — уверял он ее. -Обещай мне, что с Харви все будет хорошо, — она удерживала живот руками. — Обещай, что они не тронут Эдварда. -Обещаю, — Парк удерживал ее лицо в своих ладонях. -Будь осторожен, — девушка упускала слезы, прикрыв глаза. Ей было страшно отпускать Вэйлона, но еще страшнее оставаться здесь одной. Она была под защитой Глускина, но это не отменяло факта, что он опасен. Тяжелая беременность придавал ей большего отчаяния. Виктория знала, что с ребенком что-то не так, чувствовала это, но ничего не могла поделать. -Продержись здесь несколько дней, и я приведу помощь, — заверял программист. -Хорошо, — Блейк всеми силами старалась выдавить из себя надежду. Виктория в душе понимала, что видит Вэйлона в последний раз. Она четко знала, что не выберется отсюда, и, тем не менее, ее беспокоила судьба малыша и его отца. Наверно это было смирение. Она заплатила за содеянное. После ухода Парка, девушка еще немного посидела в закутке, что все это время служил ему убежищем. Она представляла, как он доберется до ближайшей цивилизации, как расскажет обо всем, что тут случилось. Легкая улыбка вздернула уголки губ, когда она представила, как обрадуется его жена и дети, встретив их отца. А ее там никто не ждет. За стенами Маунт-Мэссив, психически неуравновешенная никому не нужна. Ей безмерно рад лишь Глускин, такой же психопат, как и она. Это ее награда. Блейк была уверена в словах Вэйлона, о том, что он поможет ее сыну. Ей хотелось, чтоб обо всем ему рассказал именно он. Балерина незаметно подсунула к его записям и свой журнал, как доказательство о том, что она существовала. Ведь ее маленький Харви никогда не узнает своей матери. Не став дожидаться появление Денниса, который пропал на несколько дней, Виктория решила вернуться в логово Эдди. Передвигаться ей становилось все сложнее, поэтому следовало идти уже сейчас. Вэйлон двигался более уверенно. Без Харви было непривычно, но немного легче, теперь он отвечал лишь за себя самого. Мужчина надеялся на Викторию, и то, что она убедит Глускина помочь их чаду. У него такой помощи в наличии не имелось. Пробирался он так же тихо, и незаметно, лишь изредка останавливаясь, чтоб прислушаться к звукам. Хотелось поскорее с этим покончить, но страх нарваться на Уокера, например, отрезвлял его порывы и заставлял осторожничать. В прошлый раз ему спастись помог несчастный Майлз, который стал носителем некого Волрайдера. В этот раз, рассчитывать на помощь из вне он не мог. Парк взял себя в руки. Сейчас его задачей было добраться до машины, и дождаться там Харви, а там уже им ничего не грозит. Он вспоминал, как впервые бежал отсюда, как его охватила паника и отчаяние, что плясали в безумном ансамбле. Сейчас этим чувствам поддаваться было нельзя, иначе он загубит и себя и парнишку. Харви все так же держал Викторию за руку, ощущая затылком пристальный взгляд отца. Голова кружилась от водоворота событий, которые его мозг отказывался принимать. Его родители погибли много лет назад, и что сейчас тут происходит, не поддается объяснению. Парень нервно сглатывал, постоянно косясь на Викторию. Они продвигались через мрачные коридоры, вперед к выходу. Блейк остановилась у проема, в котором отсутствовала дверь. Чернота помещения пожирала всякий свет, что туда попадал. -Харви, — она неуверенно позвала его. — Ты хотел увидеть, где ты появился на свет. -Да, — робко ответил он. -Пойдем, мы покажем тебе, — девушка взглянула на Эдди. Тот виновато опустил глаза, но пошел вперед. Как по волшебству, старые и битые лампы замигали, слабо освещая то, что раньше было душевой. Такой вывод он сделал исходя из облупившегося кафеля на стенах, шкафчиков для вещей и кабинок. Харви неуверенно делал шаги вперед, осматриваясь по сторонам. Его внимание сразу же привлекло грязно-бурое пятно на полу, от которого тянулись коричневые разводы. Выглядело все это жутко и мерзко, вызывая мороз по спине, а в душе беспросветную тоску. Чудо и таинство рождения, происходило здесь на грязном полу душевых кабинок, среди кафельного холода, мрака помещения и безумия Маунт-Мэссив. Никто не смел, нарушать тишину. Харви поднял полный боли взгляд на Викторию, та стыдливо поглядывала то на сына, то на пятно. Глускин отвернулся, но его вздымающаяся спина, говорила о частом и нервном дыхании. Парень присел рядом с этим местом, опустив ладонь на холодный и грязный пол. Призрачное сердце девушки сжималось, а в глазах блестели слезы. Сожаление. Именно это она чувствовала, глядя как ее сын переживает этот момент. Горько осознавать, что она подарила ему жизнь именно здесь, в этой кошмарной клинике, распрощавшись со своей. -Ты расскажешь мне? — рискнул спросить Харви. Виктория опустила глаза, стыдливо прикрывая веки. Эдвард повторил за ней. -Пожалуйста, — натужно протянул он. — Я должен знать. Блейк подняла взгляд на Эдди, ожидая толи поддержки, толи одобрения. Глускин переживал не меньше. Сейчас их сын узнает, как именно он появился на этот свет. От этих воспоминаний становилось больно и страшно. Пересилив борьбу с собой, маньяк кивнул ей в знак одобрения. — Я расскажу, — ответила девушка, сделав глубокий вдох. Блейк теплила в себе надежду на спасение, хоть внутри была уверена, что не выберется отсюда. Надежда, пожалуй, самый опасный враг. Беспокоясь о собственном состоянии и здоровье малыша, балерина перечитывала очередную книгу по акушерству, в надежде найти там ответы, исходя из ее симптомов. Ни в одной книге она не нашла ничего о таком аномально скором развитие плода. Зато много чего было о ее узких бедрах и родовых путях. Страх все больше налипал на и без того напуганную Викторию. Она взмолилась о том, чтоб Вэйлон успел прислать помощь, чтобы они спасли ее малыша. С тоской она поглядывала в черноту ночи за окном, на одинокие фонари, слабо освещающие двор. Парк сейчас как один из них, еле освещая мрак ее будущего. Он не рассекает тьму, а лишь манит к себе теплым желтым светом, давая надежду. Шевеления ребенка отдавались болью в столь хрупком теле. От чего девушке было сложно передвигаться. Плод был слишком крупным. -Тесно тебе малыш? — разговаривала она с животом. — Скоро ты появишься на свет мой лучик. Если бы не ребенок, Виктория давным давно уже отправилась на встречу с Хароном, что любезно переправил бы ее в другой мир. Харви был для нее «искуплением» как она часто его называла. Раз уж у таких прогнивших изнутри безумцев как она и Глускин появился этот маленький и чистый комочек, то может, они еще не потеряны. Стон и шум из коридора напугали Блейк, и она сперва хотела спрятаться. Но любопытство взяло верх. Балерина кралась вдоль стены к повороту. Осторожно и боязливо, она выглянула из-за угла и увидела Эдварда. Тот оперся спиной о стену, развалившись на полу. -Эдди, — всхлипнула девушка, ускорив темп, по направлению к нему. Одежда была залита кровью и изрезана. Блейк не различала, где клоки ткани, а где ошметки его кожи. Бледный от потери крови, он вложил в ее ладонь ключи, указывая на дверь. Позабыв о тяжести собственного положения, девушка поспешила запереть решетку на замок, страшась впустить незваных гостей. -Что произошло? Кто тебя так? — засыпала она вопросами. -Манера, — с трудом ответил жених. -Господи, — ее лицо выражало безмерный ужас. Балерина с огромным трудом помогла ему добраться до постели. Срезав с него всю одежду, девушка промыла и обрабатывала все раны, некоторые из которых пришлось зашивать. Глускин стонал и рычал, сдерживая порывы. Он не хотел пугать любимую своим поведением. Мужчина положил ладонь на большой живот, его всегда это успокаивало. -Я никому не позволю навредить Вам, — хрипел он. Виктория приготовила для него сильное обезболивающее со снотворным. Ему следовало отдохнуть после этого кошмара. Эдди не так-то просто усыпить, но из-за сильной усталости и ранений, он все же поддался морфею. Балерина все так же ютилась около него, то и дело, прислушиваясь к его дыханию, которое постепенно выровнялось. Ей стало очень страшно. А что, если Манера сюда заявится, а Эдди так ранен? Как дать ему отпор? Вихрь мыслей не давал ни покоя, ни сна. Она все думала, боится ли она собственной кошмарной смерти, или же все же переживает за Глускина. Наверное, все это смешивалось воедино, создавая очередную паническую атаку. Только бы Вэйлон успел. А в случае его успеха, как уговорить Эдварда не сопротивляться? А если она умрет, кто позаботится о ребенке, если Эдди упекут в новую клинику? Но Парк ведь обещал. Измученная и обессиленная, девушка провалилась в сон, чтоб хоть на время позабыть о насущном. Так за несколько дней, ей удалось поставить Глускина на ноги. Самой же становилось все хуже. Виктория уже совсем перестала есть, отказываясь от пищи, каждый раз как Эдди пытался накормить ее. Девушка все чаще глядела в окно, в надежде на спасение. Каждый раз, выглядывая в него, она предвкушала увидеть красно-синие огни полиции, а еще вслушивалась в тишину, стараясь различить вой сирен. Блейк не отпускала Эдварда от себя, объясняя это плохим самочувствием. На самом же деле, девушка страшилась за него. Вдруг прямо сейчас сюда уже едет полиция, и они застрелят его, когда тот окажет сопротивление. А так, хотя бы она попытается его отговорить или успокоить. Всю ночь ей не давал покоя ноющий живот и поясница, боли из которой отдавали в ноги. Девушка ворочалась, вставала, ходила кругами по комнате, снов подходила к окнам. Что если Вэйлон не выбрался? Что теперь ей делать? Что будет с Харви? Ночь — время тревоги. Именно ночью Виктория переживала больше обычного, фантазируя на тему всякого негатива, а теперь и жуткие боли не давали покоя. -Малыш мой ну потерпи, — уговаривала она «жителя» живота. — Подожди еще пару денечков. Но у Харви на этот счет были другие планы. Он решил появиться на свет именно здесь и сейчас. Не в силах больше терпеть, Виктория ползком о стену добралась до душевой. Омыв лицо от пота, девушка упиралась руками о раковину, поглядывая на отражение в зеркале. Лицо бледнело, а губы синели. Краем глаза, она заметила Эдварда в проходе. Он был взволнованным. -Милая что происходит? — в привычной для него театральной манере вопрошал мужчина. -Не знаю, — простонала она, сильно зажмурившись. — Кажется, это схватки. -Боже родная, — воскликнул он. — Я помогу. Глускин помог снять с девушки белье, подстелив полотенце на пол, куда и усадил жену. Виктория собрала сорочку под грудь, оголяя живот. Девушка упиралась ладонями в пол. Ее лицо искажалось гримасой боли, сведенные к центру брови и растянутые губы, были тому свидетелями. -Что-то не так, — натужно стонала она. — С ребенком что-то не так. Звук пилы и лязг металла насторожили обоих. Виктория инстинктивно хваталась за живот, Глускин в панике мялся, не зная как ей помочь. -Глускиииин, — послышалось из коридора, в перерывах между звуками пилы. — Выходи урод. Я прикончу тебя, затем сожру твоего ребенка прямо из брюха его матери. От этих слов Эдвард вновь погрузился в безумие, что врачи Маунт-Мэссив так упорно старались вылечить. Как под гипнозом он поднялся, и со стеклянным пустым взглядом последовал к коридору. Балерина не знала что хуже. Отпустить его навстречу каннибалу, или чтоб Фрэнк сам сюда пришел? Пугали до чертиков оба варианта. -Боже, — провыла она, чувствуя тепло в ногах. Коснувшись рукой, Виктория увидела кровь. Это лишь придало куда больше паники. Девушка взывала толи от страха, толи от боли, толи от отчаяния. А в голове как птица в клетке, билась мысль «где же ты Вэйлон?». Звуки борьбы и крики из коридора придавали ситуации оттенок всепоглощающего ужаса и хаоса. Блейк готовилась к самому худшему исходу. Ей становилось все хуже, в глазах мутнело, а тело было абсолютно мокрым от пота. Звуки казались приглушенными из-за звона в ушах, что буквально закладывал слух. Мутным взглядом с тусклом свете ламп, она увидела силуэт человека. Сил паниковать больше не было, как и бороться. Лишь ближе она различила в нем Эдварда. Мужчина был серьезен, окровавлен, но не ранен. -Эдди, — слабо хрипела девушка. -Все хорошо моя родная, — твердо произнес жених. — Он больше не навредит нам. -Эдди, — вновь позвала она. — Ребенок не выходит. Глускин вернулся к реальности, услышав ее слова. Мужчина придерживал голову жены, утирая испарину с ее лица. -Ты должен вырезать его, — уже еле шептала она, находясь на грани обморока. -Но ты погибнешь, — возразил Эдвард, не сдерживая слез. -Я знаю, — хрипела Виктория, судорожно хватаясь за его руки. — Или мы погибнем оба, Эдди он задохнется. Глускину надо было принять самое важное решение в его жизни. И он принял, согласно воле Виктории. Жених достал нож, и трясущейся от волнения рукой приставил холодное лезвие к натянутой коже. Помешкав с несколько секунд, мужчина одним точным движением полоснул по животу, выпуская алую жидкость. Визг Виктории навсегда замер, в этих стенах отразившись от белой плитки. Девушка задыхалась в собственном крике. Едва она успевала набрать воздуха в легкие, как тут же его выпускала в новом крике. Эдвард перерезал за свою жизнь очень много людей. И все они кричали одинаково. Но Виктория… Ее крик вспорол его сердце. Разрезав стенки матки, Глускин вынул ребенка. Малыш был крупным, и, не смотря на маленький срок, абсолютно доношенный. Он заливался криком, делая первый вдох и жмуря глазки. Эдвард, напуганный как мальчишка, держал этот маленький склизкий комочек в своих сильных руках. -Виктория родная, — сквозь слезы улыбался он. — Это мальчик. В момент смерти, все чувства отключаются постепенно. И слух — это последнее, что перестает работать. Будучи на границе с иным миром, Блейк уже не чувствовала ни боли, ни холода кафеля, не видела лица Эдди, не ощущала тепла собственно крови. Но она слышала.… Слышала крик ее ребенка, чью жизнь выменяла у смерти. И не было в ее жизни звука чудеснее. -Виктория, — обеспокоенно позвал ее Эдвард еще раз. Наспех закутав малыша в собственную рубашку, предварительно перерезав пуповину. Глускин в одной руке держал сына, другой поднимал голову любимой. Ее бездыханное тело еще удерживало тепло, но взгляд мутнел с каждой секундой, уставившись в потолок. -Виктория, — взвыл ее имя Глускин, испугав младенца. Он заливал ее лицо горячими слезами, зацеловывая синие губы. Все именно так, как она себе когда-то представляла. Только смерть наступила по другой причине. Он рыдал, прижимая к груди любимую женщину и новорожденного сына. Маньяк по прозвищу «жених» потерял все и обрел все, что желал. Спецназ и полиция как вода в доках, распространились во все корпуса и помещения, дойдя и до их обители. В этой команде и был Вэйлон, уговоривший полицейских взять его с собой. Берлога Глускина встретила их окровавленными стенами, запахом гниения трупов и расчлененным телом Фрэнка Манера. Парк предупредил их о несчастной беременной девушке и просил быть осторожными, ведь Эдди был способен на все. Обстановка и без того была накалена до предела, а когда речь зашла о заложнице в положение, то и вовсе сводила с ума даже бывалых. Ворвавшись в помещение, где расположились Эдвард со своей «семьей», и без того напряженным полицейским открылась картина, как обезумевший психопат сжимает распоротый труп несчастной, удерживая в руках вырезанного ребенка. Огонь был открыт на поражение, не успел Парк и прокричать, что не надо этого делать. Глускин умер сразу. Быструю и легкую смерть ему подарила пуля, прошедшая навылет сквозь голову. Маньяк упал на бок, все так же держа в руках плачущее дитя. Вэйлон вырвался вперед, расталкивая служителей закона. Мужчина упал на колени рядом с телом девушки. -Виктория, — звал он ее, пытаясь нащупать пульс. Ее хрупкое тельце уже охладело к моменту появления ее друга. Зажимая губы и часто моргая, Парк выдавил из себя хриплый стон сожаления. -Прости меня, — хрипел программист. — Я не успел. Мужчина ладонью прикрыл ее глаза, все так же смотрящие в потолок. Отпустив ее плечи, Вэйлон подхватил малыша из окаменевших рук Глускина. Тот плакал и извивался. Опыт отцовства у Парка уже был, и мужчина быстро успокоил новорожденного. -Здравствуй Харви, — только и сумел прошептать он, отдавшись на милость эмоциям. Он обещал ей прийти, но привел помощь слишком поздно. Теперь такой вечно юной и красивой, она и останется в его памяти. Ее нежный образ не померкнет даже спустя двадцать лет. -Значит, ты не убивал ее? — спросил Харви, обращаясь к отцу. -Ни за что и никогда, — твердо ответил Глускин. — Она мое все. Виктория легко улыбнулась его словам. Все же они оба искупили вину перед этим миром. Блейк не решался сдвинуться с места, ноги были как в бетоне. Он с горечью и сожалением взглянул на них обоих. Теперь зная историю каждого из них, а затем и их совместную, парень смотрел на них по-другому. Два глубоко несчастных и душевно больных человека, по вине своих родственников оказались в этом проклятом месте и теперь навечно заточены здесь. -Я не знаю, что сказать, — честно признался Харви. -Ничего и не надо говорить, — ее рука легла на плечо сына. -Главное теперь, ты знаешь, — Эдвард укрывал их обоих широкими плечами. -Лучик мой, — ласково позвала Виктория, нам надо идти. — Пожар все разрастается. Быстрым шагом, переходя на бег, троица спешила по лабиринтам коридоров. Резко вылетевший на них Трагер, перепугал юношу до смерти. Поскользнувшись, Харви упал на спину. -А кто тут у нас? — мерзко пропел хирург. -А ну не смей, — взревел Глускин. -Вставай малыш, — Блейк подхватывала сына за руки, потянув на себя. — Вставай! -Никто не уходит от Трагера, — повторял псих. -Да пошел ты, — плюнула Виктория, хватая сына за руку. -Бегите, я задержу его, — рявкнул Эдвард сыну и жене. Харви на мгновение замер, осознав, что видит отца в последний раз. Эдвард почувствовал тоже самое. Они будто застыли в зрительном контакте. -Я люблю тебя, — прохрипел Эдди прежде, чем Трагер кинулся на него. От этих его слов, Харви пробило мощным зарядом энергии. Он, ухватившись за пальцы Виктории, летел за ней прямиком по бесконечному коридору, лишь раз обернувшись, увидев схватку самых опасных пациентов бывшей лечебницы Маунт-Мэссив. Ближе к выходу уже все полыхало. Балки на потолке главного холла обваливались, добавляя новый горящий мусор на пол. Они лавировали среди горящих очагов. Спасение было так близко. У выхода их уже ждал Крис Уокер. Псих не обращал внимания на огонь, тот ему был не страшен. Собственно как и Виктории, она страшилась лишь за сына. -Да чтоб тебя, — выругалась девушка. Парень заметался в поисках путей отхода. Все было тщетно, проходы завалены, бежать некуда. Уокер быстрым шагом двигался на них. Балерина, поддавшись материнскому инстинкту, прикрывала парня собой. Харви зажмурил глаза и подумал, что мечты его отца, наконец, сбудутся, он присоединится к ним. Умрет в день своего рождения, как и они. В том же проклятом месте. Крик и рычание Криса вывели его из ступора, и первой что он увидел, когда открыл глаза. Как высокая черная тень налетела на психопата и швырнула его об стену, затем снова и снова, пока тот не лопнул как пузырь. -Майлз, — радостно прошептала Блейк, обратившись к призраку. — Спасибо. Тень будто пульсировала всем своим естеством. Но ничего не отвечала, лишь глядя на Викторию. У существа не было глаз, но Харви точно знал, что он смотрит именно на его мать. Затем черный призрак развернулся и просто исчез за стеной. -Скорее, — скомандовала Виктория, направляясь к выходу. Девушка вытолкала парня за дверь, обняв напоследок. -Пойдем вместе, — вторил юноша, совсем позабыв, кто она. -Я не могу покинуть это место, — печально улыбнулась Блейк. — Я люблю тебя сынок, мы любим. -И я тебя люблю мам, Вас, — Харви не сдерживал слез, стоя через порок и сжимая ее призрачные ладони. -Харви! — послышался крик у ворот. Кричавшим был Вэйлон, что спасся и ждал парня в назначенном месте. -Тебе пора малыш, здание рушится, — со слезами прощалась она с сыном, которого больше никогда не увидит. Поцеловав Викторию в лоб, Харви рванул с места, прежде чем обвалился дверной проем. А она так и осталась там, целая и невредимая. Блейк пятился к воротам, не сводя глаз с Виктории. Он видел, как сзади к ней подошел Эдвард и обнял за плечи. Маленькая и хрупкая девчушка, с черными длинными волосами, глядела на него синевой глаз. Высокий и мускулистый Глускин ограждал девушку от всего этого их призрачного мира. Они навсегда останутся в его памяти такими. Хрупкая как птичка балерина, и угрюмый вечный страж ее. -Харви сейчас сюда прибудут пожарные, — дергал его мужчина. — Нам надо скорее покинуть эту территорию. Блейк ничего не ответил, он лишь молча сел, все так же глядя в окно на них. Парень смотрел до тех пор, пока они не отъехали так далеко, что лечебница скрылась за горизонтом. Всю дорогу они молчали. И лишь остановившись у заправки, заговорили. Рассвет застал их за этим диалогом. Первым нарушил молчание Вэйлон. — Ты получил что хотел. -Да, — кивнул юноша. — Спасибо тебе за это. -Теперь твое сердце спокойно? — продолжал Парк. -Я видел ее и его, для меня это было самым важным. Вэйлон мялся, он не знал, как спросить, да и не решился бы, если б Харви сам не ответил на так и не заданный вопрос. -Теперь я знаю, как все было, — произнес он, закуривая дрожащими пальцами сигарету. — Он ее не убивал. Парк молчал, глядя куда-то в горизонт, откуда поднималось солнце. -Харви, — решил перевести тему программист. — Приезжай ко мне на рождество и девушку свою бери. -Приеду Вэйлон, не сомневайся, — тепло улыбнулся парень. Мужчина усмехнулся ему и снова завел мотор. Где-то в глубине сгоревшей психиатрической лечебницы Маунт-Мэссив, среди обгорелых стен, обломков и сырого пола, улыбались друг другу два призрака. Угрюмый мужчина в сшитом им самим костюме жениха, ласково придерживал любимую за талию и руку. Девушка охотно подавалась его танцу, ловко перебирая ногами. Глускин нежно касался ее губ, чувствуя взаимность поцелуя.