Хороший мальчик

Это вышло совершенно случайно — когда Робин появился в пещере невовремя и увидел то, что не предназначалось для его глаз. В их объятии не было ничего непристойного — но и ничего похожего на дружеское даже для детских глаз. Они с Брюсом были слишком опрометчивы. А второй Робин уже слишком давно не был ребенком. — Не беспокойся, Диана. — хмурый вид Брюса с поджатыми губами и скрещенными на груди руками не сулил воспитаннику ничего хорошего. — Я сам решу этот вопрос. Тайна их отношений, так бездарно порушенная, была его требованием, но мысль устраниться сейчас встала ей поперек горла. Диана покачала головой. — Я поговорю с ним. — вложила она в голос всю твердость. — Прежде чем ты сам решишь этот вопрос. Когда она говорила так — спорить было бессмысленно. И хоть Брюс все же сделал пару попыток убедить ее не вмешиваться, ему пришлось это принять. С неохотой он даже подсказал ей где найти своего непутевого сайдкика. Взъерошенный мальчишка в пестром костюме сидел в окружении горгулий на одной из крыш старых домов, в темноте сам похожий на одну из этих каменных статуй. — Я все жду, когда Брюс организует мне бесплатную лоботомию…— присвистнул он, заметив ее. — А он тебя прислал. Она покачала головой, зависнув в воздухе. — Он не присылал. Я просто хотела тебя попросить никому не рассказывать о том что ты видел. — О том как вы с ним тискаетесь словно пара мартовских кошек? — съязвил Робин. Да, это не прежний Робин, не Дик. С тем всегда было проще. — В этом нет ничего дурного. — опустилась Диана чуть ниже, чтоб быть наравне, а не нависать сверху. — Тогда почему вы прячетесь по углам? — У нас слишком много врагов. Мы не хотим делать друг друга мишенями… больше чем это уже есть. Любовь делает уязвимым. — сказала она так, как сказала бы взрослому. В ответ Робин состроил гримасу всей своей худощавой, скуластой физиономией. — Я прям как будто Брюса слышу. — сцепил он руки на колене, словно не знал куда девать эти самые слишком длинные руки. — … и сильным. — продолжила она прерванную им мысль. — А вот это уже на него не похоже совсем. — он проворно подскочил на ноги, потянулся, поправляя плащ. Нескладный, немного похожий на кузнечика, он словно весь из острых углов состоял. И нрав был такой же, угловатый, ершистый. Впрочем, подбородок у него был упрямый, а запястья — широкими. Мясо еще нарастет, подумалось ей. Он обязательно будет сильным — когда подрастет. — Хотя, наверное, было б прикольно когда-нибудь влюбиться… — ломающийся голос у него стал веселым. — Когда времени будет побольше и не надо будет раздавать тумаков всяким засранцам. Ладно, я никому не скажу, обещаю. — Спасибо, Робин. —…но за это я хочу кое-что… — ухмыльнулся он с озорным нахальством. — Прокатишь меня, мисс ВВ? От двусмысленности и наглости Диана слегка оторопела. Ладно, может она и погорячилась, считая его ребенком, но даже для выросшего на улице подростка это было слишком. — Летать без тросометов, без крюков, без высоток… — мечтательно протянул он, убрав линзы своей маски-домино. — Это же офигительно. Даже Брюс так не может без своих примочек, а Брюс может почти все. Она смутилась, пытаясь не выдать собственных мыслей. Глаза у него блестели оживленно и весело. — Идет. — она спустилась чуть ниже. Не дожидаясь, пока она ступит на крышу, мальчишка ловко подпрыгнул, уцепившись за ее колени, и как по тренировочной лестнице подтянулся выше. Перебрался на спину и повис. Руки в перчатках осторожно обхватили ее за шею, так чтоб не причинять неудобства. — Держись крепче, Робин. Она взлетела чуть выше над крышами. Город выступал из ночи зловещим темным массивом с выступами собора и острыми крышами старых домов, а на другом берегу блестящей ленты реки соперничали между собой небоскребы с кислотно-неоновой подсветкой на крышах. Уэйн Тауэр задавала тон всем. — Офигеть! — задыхаясь от ветра, Робин громко и счастливо расхохотался прямо над ее ухом, как обезьянка вцепившись в нее руками и ногами. — А давай еще выше. Выше. Можно, Диана? Какой же еще ребенок, богиня. Как это все глупо, что за дурацкие игры в летающую лошадку. Она вдруг рассмеялась и заложила вираж. — Держись крепче. Спустя минут сорок они вернулись на ту же самую крышу. С неохотой Робин неловко соскользнул с ее спины и размял затекшие руки. — Круто было. Ты приходи как-нибудь еще, поболтаем. У меня не так много друзей, если по правде… Дик вечно нос задирает. — проворчал он с оттенком обиды. — Та еще задница. — Он просто немного ревнует. — Ничего, скоро Брюс меня турнет в тот же крысятник откуда взял. — помрачнел Джейсон. — Тогда, наверное, наш мистер идеальный Робин будет счастлив. — Турнет? — Он говорит что я слишком жестокий. Что я не понимаю, а на самом деле это он сам не понимает! — продолжил он с горячностью. — Нельзя оставлять врагов за спиной. Нельзя позволять всякой гнуси вроде Джокера сбегать из Аркхэма и вредить людям раз за разом. Они не заслуживают второго шанса. Диана постаралась скрыть тяжелый вздох. Сколько бы Брюс и Кларк не пытались сотворить из нее своеобразный символ доброты и всепрощения, она всегда знала что при необходимости сумеет не только извлечь из ножен Убийцу богов, но и испачкает его в крови — если для спасения невинных не будет иного выхода. Она не была всепрощающей. Она была амазонкой. Но говорить об этом с мальчиком, подпитывая его бунт против наставника не стоило. Прежний Робин был глиной в руках Брюса, из которой тот пытался лепить как умел — но и в нем был тот стержень, что Брюс никогда бы не сумел подломить под себя окончательно. Этот же вылеплен улицей, и ей же закален. Против силы — не согнется легко. Может только если сломается. — А как ты собрался определять — кто заслуживает шанса, а кто нет? — мягко спросила Диана. — Какой мерой отмерять наказание? Как случайно не осудить невиновного? Поджав губы, Джейсон нахмурился и замолчал. Задумался. — Вот и Брюс не знает. Смерть уже не исправишь, Робин. Она не дает второго шанса никому. — И все-таки ты слишком мягкая и добрая. — вдруг засмеялся он. — На улице бы тебя живо обломали с такими идеями. Диана невозмутимо оторвала его от земли, двумя пальцами подцепив за шиворот. — Поэтому чтоб быть добрым — надо быть сильным. — Я никому не скажу. — пообещал он, когда Диана, чуть-чуть посмеиваясь над его бесполезными трепыханиями все же поставила его на крышу. — Про вас с Брюсом. Никому ни словечка, пусть меня резать на кусочки будут. — шмыгнул он покрасневшим от ветра на высоте носом. — Знаю, ты кругом нарасхват, но все равно, приходи иногда, а?.. С ним бывает… невесело. Сердце у нее почему-то кольнуло. Она пообещала — когда будет свободный часок-другой, — и легко оттолкнувшись от края крыши, исчезла в ночном небе. Мальчишка в цветастом костюме, кажется, смотрел ей вслед. Брюс же был настроен не слишком оптимистично. — Даже самые лучшие люди совершают неправильные поступки. — сказал он вполголоса, когда в Сторожевой Башне выдалось пару минут наедине. — Из страха, от боли, из слабости — да мало ли причин. Я не имел права подставлять тебя под удар. — Уже поздно. Ты доверил ему так много своих секретов, что еще один — наш, — ничего не изменит. Оставь все как есть. — Он еще ребенок, Диана. — Поэтому рядом с ним ты. — сказала она примирительно. — А пока ты рядом — с ним ничего не должно случиться дурного. Он хороший мальчик, Бэтмен, не только хороший солдат. Просто будь к нему чуть-чуть добрее. Позже, когда его мальчик умирал так страшно и долго, чтоб после вернуться из мертвых и возненавидеть наставника так яростно, как только мог, как только умел, Брюс множество раз воскрешал в памяти этот их разговор. Возможно, Диана была права. Возможно, ему стоило прислушиваться к ней чаще. Их секрет навсегда так и остался секретом.