про атрибуты Псов и талантливых манипуляторов

Курильщик катается по коридору туда-сюда, то наконец решаясь проехать ещё пару метров в сторону Псарни, как он мысленно окрестил новую обитель Чёрного, то сматывая все на полпути и возвращаясь обратно к Перекрёстку первого этажа. Думая о том, что назад дороги уже нет, — от вида разгуливающей в полупрозрачном белье Рыжей хочется блевать, сунув в горло два пальца, и блевать долго, — Курильщик уже в четвёртый или даже пятый раз достает из кармана измятую нервными руками пачку сигарет. В четвёртой почему-то каждый считает своим священным долгом довести Курильщика до белого каления. Табаки, нашедший-таки блокнот и возмущающийся тому, что «за все несколько десятков страниц ни одного моего рисуночка! Даже крохотного!». Лорд, раздражающийся по любому поводу, только главным была Рыжая, естественно, со своим свободолюбивым телом. Сфинкс, внезапно открывший в себе чудесную способность донимать Курильщика вопросами о Наружности. Слепой, так же внезапно вырастающий из-под земли и сующий нос в этот разговор с подозрительным прищуром глаз. Только кроткая Русалка была по душе Курильщику, так что когда она, сев рядом, погладила его по голове и посоветовала бежать как можно дальше и не возвращаться до отбоя, Курильщик так и сделал. Сделал. А подумать, куда бежать, не успел. Вот его и привели волшебные колеса прямо к логову злых Псов. — Ладно, — бормочет Курильщик себе под нос, остановившись у стенда, чтобы стоящие в сторонке девушки не сверлили его взглядами так сильно, — может, все не так уж и плохо. И Псы не такие злые. Отбросив в сторону сомнения, отважный рыцарь скачет на своём почти белом — Табаки отчего-то решил, что нарисовать маленькую рыбку на спинке коляски будет прекрасным решением, — коне по направлению к башне, где принцесса подвергла себя добровольному заточению среди кучки драконов. Ну или кучка принцесс сидела под надзором строгого дракона, тут уж как посмотреть. — Здрасьте, — суется в дверной проем Курильщик и понимает, что минуты мучений стоили того, потому что Чёрный, едва увидев его, улыбается кончиками губ. — До свидания! — рявкает Валет, бросая в дверь за одно мгновение стянутый с ноги кроссовок. Курильщик ойкает и прикрывается дверью, но совсем исчезать из комнаты не спешит. — Валет, ты ебнулся? — вскидывается Чёрный. — Забирай свою обувь, дебила кусок, и чтоб больше такого не было. Валет возводит глаза к небу, бормоча что-то о «былых спокойных временах, когда в Псарню лишний раз никто не заходил», открывает дверь перед Курильщиком и поднимает свой кроссовок. — Проезжай, — любезно приглашает он. Курильщик тихо вздыхает и, стараясь не смотреть по сторонам, проезжает мимо бессовестно таращащихся на него Псов. Лавр довольно приветливо машет ему рукой. — Я устал, — честно признается Курильщик сразу, как только подъезжает ближе к Чёрному. — Там невозможно долго находиться. — Ты только сейчас это понял? — со смешком вздергивает бровь Чёрный. — Надолго тебя хватило. Я думал, ты продержишься меньше. — Я просто упертый, — Курильщик бурчит себе под нос и пересаживается с коляски на кровать Чёрного. — Я не помешаю? Забыл спросить, — вдруг замирает он и вопросительно смотрит на парня снизу вверх. — Ты когда-нибудь мне мешал? — вопросом отвечает тот, перелистывая тетрадь со своим конспектом. Курильщик заглядывает в тетрадь через плечо Чёрного и с интересом читает вместе с ним, скорее наслаждаясь ровным мелким почерком, чем вникая в историю Столетней войны. — У нас что, экзамен? — спрашивает он, заметив, как много внимания уделяет Чёрный этой теме. — Доброе утро, — насмешливо поворачивается к нему Чёрный, чтобы посмотреть в глаза, но видит перед собой только тёмные лохматые волосы. — Ты где был? У тебя все волосы в пыли. — Пришлось хорошенько под кроватями поползать, — пожимает плечами Курильщик. — Я потерял карандаш. — Нашёл? — Не-а. Расстроенный известием об экзамене, к которому он совсем не готовился, Курильщик начинает разглядывать сосредоточенного Чёрного. Неглубокая складка на лбу, свидетельствующая о глубокой задумчивости и концентрации, так и просится, чтобы её разгладили, но Курильщик качает головой и просто кусает губы, глядя на вожака Псов. На ремне свободных штанов, стянутых резинками на щиколотках, висит цепь. Курильщик бросает мимолетный взгляд на остальных Псов и понимает, что это вроде традиции, такой же, как бритвы и лезвия у Крыс или растения и траур у Птиц. Чёрный полностью занят конспектом и даже не замечает, когда Курильщик аккуратно снимает цепь с его ремня и вертит в руках. Убедившись, что не нарушает никакие порядки своей сигаретой, Курильщик достаёт из пачки и закуривает, нагло взяв из кармана Чёрного зажигалку. — Не прожги мне кровать, — спокойно просит Чёрный, не отвлекаясь от тетради. — Возьми со стола пепельницу. Найти на общем столе что-то нужное невозможно, и, справедливо рассудив, что вот эта стеклянная тарелочка вполне похожа на пепельницу, Курильщик тянет её к себе, едва не роняя. — Будешь? — спрашивает он, от скуки накручивая снятую цепь на руку. Чёрный хмурится, кивает и берет сигарету, продолжая пялиться в свои записи. Возмущённый таким бессовестным игнорированием, Курильщик не может подобрать слов и просто сидит с открытым ртом, думая, как отвлечь Чёрного от увлекательного занятия. Поддавшись внезапному порыву, он накидывает цепь на шею Чёрному и притягивает ближе к себе, заставляя отложить тетрадь в сторону. — Ты любишь пожестче? — еле успев убрать сигарету в сторону, чтобы не обжечь Курильщика, невозмутимо изгибает бровь Чёрный, бесстыдно рассматривая заалевшие щеки парня и его мягкие пересохшие губы. У Курильщика создаётся ощущение, будто его где-то жестоко наебали и нагло спровоцировали. — Н-нет, — лопочет он, испугавшись своей резкости. В этот момент почему-то до ужаса хочется провалиться под землю или хотя бы спрятаться в норе Табаки, но Чёрный по-прежнему находится с накинутой на его шею цепью, оба конца которой в руках у Курильщика. — Никак не люблю. В смысле… — в конец тушуется он. — Да я понял, — усмехается Чёрный. — Не красней так. — Тогда перестань меня смущать, — бурчит Курильщик, отворачиваясь к стене. Тяжёлые звенья цепей в руках больно обжигают подушечки пальцев, и парень неловко мнет их в руках, не зная, куда деть. То ли бросить, повесив Чёрному на шею, то ли держать дальше и притянуть его так, чтобы он точно не смог оторваться. Но Курильщик мнется, пытаясь решить свою маленькую проблемку. В этот момент ещё и так некстати вспоминается, что вокруг куча Псов, которые совсем не прочь подглядеть за вожаком и его другом. — Не перестану, пока ты не прекратишь так мило краснеть, — гладит его по щеке Чёрный. — И вообще, это, кажется, не я держу в руках цепь. Не буду говорить, на чем ещё она висит. — Сам виноват, — вспыхивает Курильщик, как и всегда, когда смущение доходит до грани. — Нечего было игнорировать меня. Кстати, носить столько железа не тяжело? — Тебя же ношу, — невозмутимо пожимает плечами Чёрный. — Ещё немного веса погоды не делает. Тем более, это все далеко не такое тяжёлое, как ты думаешь. Курильщик задумчиво взвешивает в руках цепь, пытаясь прикинуть вес целой, и даже не замечает, как Чёрный подсаживается ближе, потому что скрипеть кроватью, удерживая себя на весу, довольно сложно. Окурок, роняющий пепел на ковёр, летит вниз, и Чёрный, посчитав это сигналом к действию, подаётся вперёд, чтобы смять губы Курильщика. Они немного жёсткие из-за сухой кожи, пахнут крепким табаком и кровью, но лучше Чёрный не пробовал за всю свою жизнь. И он твердо знает, что никогда и не попробует. Курильщик оторопело толкает Чёрного в грудь буквально на несколько сантиметров от себя и шепчет: — На нас все смотрят. — Тебе кажется, — уверяет Чёрный, торопливо облизывая губы и радуясь, что Курильщик оттолкнул его вовсе не из-за отвращения или страха. Псы, таращившиеся изо всех сил, синхронно отворачиваются, делая вид, что разглядывают белые стены и запоминают, где облупилась краска. Несколько ходящих понятливо уходят, взяв с собой недовольных колясников, остальные остаются на свой страх и риск. Курильщик тянется вперёд, утыкается кончиком носа в шею Чёрного и проводит им вдоль сонной артерии. От Чёрного пахнет полюбившимися агаровым деревом и чёрной ванилью. Курильщик знает это, потому что видел его одеколон, а запах ощущает каждую ночь, когда стаскивает со старой кровати парня подушку. Руки Чёрного, закаменев, держат Курильщика подле себя, не отпуская ни на секунду. Впрочем, Курильщик тоже хорош — за цепь опускает голову Чёрного ниже и медленно касается губами его щеки. Невинное и вполне целомудренное действие оказывает совершенно противоположный эффект на вожака Псов, но он держится, потому что наброситься на Курильщика, который только сейчас созрел для чего-то более серьёзного, нежели кроткие поцелуи с односторонней инициативой, означает свести все усилия на нет. Курильщик продолжает ластиться, как игривый котенок к настороженной собаке, притягивает Чёрного ещё ближе к себе и утыкается носом ему в отросшие волосы. Сердце бьётся с бешеной силой, но чем ближе Чёрный, тем меньше Курильщика это волнует. Отпустив цепь, он держит парня за затылок и не двигается. Чёрный ругается сквозь зубы, берет Курильщика за подбородок и целует, позволяя парню кусать его нижнюю губу. По хитрющим искоркам в глазах колясника становятся понятными все маневры и ласковые, невинные прикосновения пальцев и носа. — Ты маленький талантливый манипулятор, — бурчит Чёрный. — Вы ещё поебитесь тут, — разрушает идиллию Валет, и Курильщик со вздохом понимает, что они с Чёрным снова не одни. — Не мешаем? — Надо будет — поебемся. Что касается твоего вопроса… мешаете. Даже очень. Прогуляться не хотите? — невозмутимо откликается Чёрный.