Посредник

Запрятанную в лесу полянку они называли просто – Местом. Вернее, такое название дала одиннадцатилетняя девочка, нашедшая её первой. Её друг, поначалу бывший чужаком, вторгшимся на не принадлежащую ему территорию, ничего не стал менять. А кроме них двоих на Место так никто и не наткнулся. Мальчик был младше на год, и дети его не любили. Они считали жутким, что у него нет одной фаланги на мизинце правой руки, и дразнили четырёхпалым. Девочку не любили тоже, вот только не могли толком объяснить, за что. Но Четырёхпалого она не страшилась. Они оба были одиноки и подружились быстро. Они появлялись на поляне часто, почти каждый день. Прийти одному в Место и не обнаружить там другого было почти невозможно. Они делились друг с другом всем, что было на душе, или просто молчали, лёжа рядом и глядя на облака. Четырёхпалый очень любил брать девчоночьи руки в свои, гладить их, рассматривать. Ей это нравилось: нравились его бережные прикосновения и слушать его голос, когда он тихо бормотал про мягкую кожу, удивлялся маленьким ладоням. Казалось, за все те дни, проведённые вместе, он изучил каждый сантиметр её рук: подушечки пальцев, костяшки, полукружия ногтей, холмик под большим пальцем… – О чём ты думаешь? Катя вздрогнула, почти подпрыгнув, где-то в груди глухо ёкнуло сердце. Она оторвала расфокусированный взгляд от пейзажа за окном и повернула голову на голос. Сбоку стояла незнакомка. В глаза бросились фиолетовая прядь в её коротких, до плеч, тёмно-русых волосах и торчащее из брови колечко. А встретившись с незнакомкой взглядом, Катя тут же отвела взор: до того пристально на неё смотрели. – Давно ты здесь стоишь? – Да, – бесхитростно ответила девушка. Катя вдруг поняла, что ниже на целую голову, и смутилась ещё больше. Такие ситуации были далеко не редкостью: часто, задумавшись о чём-то, она теряла связь с реальностью. Взгляд становился стеклянным, губы беззвучно шевелились, а большой палец одной руки поглаживал бугор венеры другой… – Понимаешь, – сказала незнакомка, придвигаясь ближе и внимательно заглядывая Кате в лицо, – у тебя был такой… одухотворённый вид. О чём ты думала? Катя почувствовала, как к её щекам приливает краска. Отступив, она повернулась к окну спиной, упираясь талией в подоконник, и рассеянно обвела взглядом небольшую школьную библиотеку. Лидии Михайловны на месте не было. Наверное, она предупреждала о том, что выйдет, но Катя не услышала. – Тебе что-нибудь нужно? Я знаю, где что находится. Могу подсказать. – Нет, я просто прогуливаю физ-ру, – ответили сбоку. И, немного помолчав, продолжили: – Видимо, я немного неправильно поставила вопрос. О ком ты думала? Незнакомка старательно игнорировала то, что Катя игнорирует её вопрос. – О своём парне? – Он не мой парень, – немного резко сказала Катя, раздражаясь такой назойливости, и тут же пожалела об этом. Захотелось уйти. Окно можно переждать и в другом месте. – Я Арина, – представилась незнакомка и совсем уж неожиданно спросила: – Хочешь чаю? Расценив ошеломлённое молчание как согласие, Арина оторвалась от стены и прошла к стоящим посередине комнаты столам. На одном из стульев лежала большая школьная сумка, из неё девушка вытащила термос и две походные пластмассовые кружки, а затем сделала Кате знак рукой, прося подойти. Та, ненадолго замявшись, всё же отошла от окна и приблизилась. Ей в руки быстро вручили исходящую паром кружку. Присев, Катя прижалась к горячему щекой и с удовольствием зажмурилась. – Расскажешь? – Рассказать что? – То, что на душе. – Зачем? – А не хочется? По голосу показалось, что Арина улыбается. Катя открыла глаза, и точно – улыбка растянулась чуть ли не от уха до уха на вытянутом смуглом лице. Арина, возвышаясь, сидела прямо на столе, обхватив кружку двумя руками и тихо в неё дыша. – Хочется, – ответила Катя и удивилась. Действительно хотелось с кем-нибудь поговорить. Просто не с кем: друзей нет, родители не в счёт. Испытываемая неловкость сменилась ощущением спокойствия и уюта. Обычно рядом с кем-то Катя чувствовала себя не в своей тарелке, особенно в школе, а сейчас… – Я Катя. Вот только одноклассники зовут Екатериной… – Понятно. Я не буду тебя так называть. Можно звать тебя Екой? Е-ка. Звучало необычно, но приятно. – Можно, – согласилась Катя. – А ты откуда? – Учусь в параллельном с тобой классе вот уже второй год, – ответила Арина и весело фыркнула, наблюдая удивлённое выражение на катином лице. – Неудивительно, что ты не замечала. Чудо… Катя улыбнулась и тут же поспешила спрятать эту улыбку в кружке. Её никто ещё не называл чудом. И так ласково. Какое-то время девушки молча пили чай. Катя чувствовала себя так хорошо, как ей не было очень давно, а молчание совсем не напрягало. – Его зовут Матвей. – Что? – Тот, о ком я думала. Его зовут Матвей. В последний раз я видела его семь лет назад… Вернувшись с семьёй в родной город, Матвей не сразу выбрался в район своего детства. Нужно было обустраиваться в новой квартире, искать школу. Но как только выдался свободный день, он по старой памяти сел на четвёртый автобус и вышел на конечной остановке. За семь лет здесь мало что изменилось: всё та же горстка старых пятиэтажек у подножия небольшого поросшего лесом холма. Но Матвей смотрел на место, где вырос, и не узнавал его. В детстве всё было намного удивительней, солнечней и просто больше. Сердце заныло от приятной ностальгии. Вот главная детская площадка, на которой играли дворовые дети. Матвея не было в их числе: его не хотели принимать. От этого было очень обидно, и мальчик часто забирался на верхние ветки большого дерева у площадки и, никем не замеченный, наблюдал за весёлой вознёй сверху. Мальчишки играли в салочки, прятки, дёргали визжащих девчонок за косы, колотили друг друга. Матвею ужасно хотелось быть среди них, но он упрямо не признавался в этом даже себе. Вот его бывший дом. Он жил на самом последнем этаже, пятом, и любил забираться на крышу. Высота никогда его не пугала. Когда дул сильный ветер, Матвей бесстрашно подходил к краю, распахивал руки и представлял, что летит. Однажды мама застукала его за этим и повесила на дверь, ведущую на чердак, с которого можно было вылезти на крышу, замок. Чувство полёта преследовало мальчишку во сне. Он пытался найти такое же высокое, как и дом, дерево, на которое можно было бы залезть. И вместо крыши стал пропадать на холме. Вот один из двух в районе продуктовых магазинов. Сюда посылала его мать, предварительно снабдив листком со списком необходимого. Она разрешала покупать на сдачу мороженое. Но Матвей покупал печенье, всегда одно и то же. Продавщицы знали его и в лицо, и по имени и развлекались тем, что пытались заинтересовать мальчика чем-то ещё: овсяным с кусочками шоколада или тем, что в виде зверушек. Но маленький Матвей был непреклонен, ведь девочка, дожидавшаяся его в лесу, любила крекеры… Как же её звали? Улыбнувшись воспоминаниям, долговязый веснушчатый паренёк, поправив спадающий с плеч рюкзак, купил в ларьке бутылку минералки и стал подниматься от домов на холм. Ему хотелось найти Место. Матвей без труда нашёл тропинку, по которой так часто ходил десятилетним, и ноги сами принесли его к нужной поляне. Та была запрятана в чаще так, что по незнанию выйти на неё можно было разве что случайно. Место осталось неизменным и выглядело, словно здесь ни разу не ступала нога человека. Не было ни кострищ, ни мусора. И – ни одной живой души. – А чего ты ожидал? Призрака? – спросил Матвей сам себя, вышел на середину поляны, скинул рюкзак и упал на не успевшую ещё пожелтеть траву, нисколько не заботясь о том, что на светлых джинсах потом могут остаться зелёные следы. Сняв клетчатую хлопковую рубашку и оставшись в одной белой майке, он раскинул руки и, щурясь от солнца, стал следить за лениво проплывающими по ярко-голубому небу жирными облаками. Перед мысленным взором встало девичье лицо. Круглое, с большими зелёными глазами на нём, вздёрнутым кверху носиком и тёплой улыбкой. Удивительно: он помнил каждую черту, каждую линию на её маленьких ладонях, но забыл имя… Матвей повернул голову. На краю поляны по-прежнему росли одуванчики. – Ты умеешь плести венки? – Не-а. Не умею. – Почему? Ты же девчонка. Все девчонки умеют. То, как это было сказано, показалось ей до жути обидным. – Я – не все, – тихо ответила девочка, отбирая у друга свою косичку, которую тот с интересом теребил, развязывая и снова завязывая ярко-синюю ленту на ней. – Для того, чтобы плести венки, нужны подруги, точно так же как для того, чтобы играть в футбол, нужны друзья. Мальчик понял, что сказал глупость, и виновато уставился на повернутую к нему спину. – Да. Ты правда не все. Но плести венки надо научиться. – Зачем? Он не нашёл ничего лучше, чем ответить: – Чтобы уметь. – Вот сам и плети! – фыркнула девочка и, демонстративно задрав подбородок, убежала. Всё равно ей уже было пора уходить. А мальчик, придя домой, никак не мог отвязаться от матери с расспросами. На следующий день он сплёл венок сам – из растущих в Месте одуванчиков и, гордый собой, подарил его подруге. Та с одобрением покрутила его в руках, надела на голову и лучезарно улыбнулась, спрашивая, идёт ли ей. Солнце красиво освещало её золотистые локоны, в тот день свободно рассыпанные по хрупким плечам. – Ты красивая, – поражённо выдохнул он, осенённый осознанием. Она рассмеялась и назвала его дураком. – Ека? Одуванчики… – Ека? Катя очнулась, вздрагивая, и растерянно огляделась. Они сидели на диване в её гостинной и пили чай с крекерами. – Снова задумалась? – улыбнулась Арина, ставя свою успевшую опустеть кружку на журнальный столик. Не улыбнуться в ответ было сложно. Вот только сейчас Катя не стала прятать улыбку, как застенчиво делала это в начале знакомства. – Да. Прости. – Ничего страшного. Ты нравишься мне такая, какая есть. Катя смутилась. Раньше у неё не было подруг. Были приятельницы из художественной школы, дочки маминых друзей. И удивительно было, как быстро она смогла подружиться с девушкой из параллельного класса, с которой было так по-домашнему спокойно и уютно. – Выбрала фильм, который будем смотреть? – Да. Называется «Жена путешественника во времени». – О, я помню. Ты говорила о нём. Арина вообще многое помнила: сколько ложек сахара класть Кате в чай, какую книгу она сейчас читает и все те мелочи, что упоминались в долгих неторопливых разговорах. Приоткрытое окно резко распахнулось, в комнату влетел сильный порыв ветра, девушки одновременно вскрикнули от неожиданности и рассмеялись. – Я закрою окно, а ты пока включай фильм, – со смехом проговорила Арина, вставая с дивана. На улице вовсю бушевал ливень. В начале осени казалось, что это лето никуда не ушло и осенью зовётся лишь по недоразумению, но ноябрь всё расставил по своим местам. Дожди шли почти каждый день, заметно похолодало. Пока Арина плотно закрывала ставни, Катя вставила диск в DVD-проигрыватель и щёлкнула пультом, включая экран. Из чёрного тот стал синим, на нём появилось мигающее «loading…». Вернувшись, Арина села рядом с Катей так близко, что они касались друг друга бёдрами. Прикосновений между ними было много. Подруга то заправит за ухо прядь катиных волос, то возьмёт её за руку по время прогулки, то приобнимет. Это было очень непривычно, но Катя быстро смирилась, рассудив, что между друзьями такое навярняка являлось обычным делом. Фильм, уже виденный ранее, смотреть было всё равно интересно, сюжет захватывал и увлекал. Катя даже почти не обратила внимания на то, как в какой-то момент Арина сменила позу, ложась на диван и опуская голову на катины колени. По-настоящему она заметила это только когда фильм закончился: подруга, дотянувшись до стоящей на столике пачки салфеток, вытащила из неё пару штук и принялась, не меняя положения, аккуратно протирать заплаканное круглое лицо. Катя часто плакала над фильмами. Но никогда – когда рядом кто-то был. Сейчас, вот, не удержалась и дала себе волю. Рядом с Ариной это показалось естественным. – У меня для тебя подарок, – раздалось с колен спустя некоторое время, и Арина встала, уходя в коридор, где лежала её сумка, а затем возвратилась обратно с маленькой плюшевой совой. – Ой. А зачем? – удивилась Катя, принимая забавную игрушку и с интересом её рассматривая. – Просто так. – Тогда я тоже должна тебе что-нибудь подарить! – Это вовсе не обязательно… Ека! Слышишь? Вот же чудо… Катя унеслась в свою комнату и задумчиво замерла посередине, обводя её взглядом. Что из её вещей не стыдно будет подарить в ответ? Она подошла к плетёному шкафчику и выдвинула полку, где в шкатулке лежали украшения. Здесь был один кулон, подаренный ещё на десятилетие. Катя редко носила бижутерию, поэтому он выглядел почти как новенький. Неуверенно сжав его в ладони, она вернулась в комнату, где и протянула Арине. – Красивый. Спасибо тебе, Ека. Наденешь? Катя перекинула тонкую цепочку вокруг смуглой шеи и со второго раза застегнула замочек. Золотистый рогатый дракончик свободно упал на грудь. Вспомнилось, что в детстве он ей даже нравился. Ей и Матвею. Он тоже, когда впервые его увидел, назвал… – Ека? …красивым. – Ека? Катя вздрогнула от неожиданной злости, прозвучавшей в голосе подруги, и, не понимая, перевела вгляд на её лицо, которое оказалось вдруг близко-близко. Арина хмурилась и досадливо поджимала губы. Остранившись, она встала и мрачно прошептала: – Я лучше пойду. – Что? Так быстро? Но почему? Арина не ответила. Она молча прошла в коридор, быстро обулась, накинула пальто, подобрала сумку и вышла в дождь. Матвей любил наблюдать за людьми. В дождь это было немного менее интересно, потому что люди скрывались под зонтами и спешили как можно быстрее оказаться в теплоте и сухости. Но он всё равно сидел у окна на своём первом этаже и наблюдал. Вот на другой стороне дороги прошёл солидного вида мужчина в костюме. Он кривился и сосредоточенно огибал лужи, хотя его ботинки уже были безнадёжно испорчены грязью. Вот мимо окна прошла тонкая девичья фигурка в ярко-красном платье. Её зонтик был прозрачным. Улыбаясь чему-то своему, юная особо запрокидывала голову, смотря на небо. Матвей поневоле улыбнулся ей в ответ, пусть она и не заметила, быстро пройдя мимо. Вот идёт, держась за руки, необычная пара: высокая, под два метра, и широкая в плечах девушка и маленький щуплый паренёк. У них был один зонтик на двоих, тёмно-зелёный, который держать приходилось ей. Но ни одного из них это, казалось, нисколько не смущало. Вот кто-то, обращённый к окну спиной, сгорбившись, сидит в луже… Матвей нахмурился и, встав с кресла, подался вперёд, силясь разглядеть что-то за чёрной одеждой и тёмными, повисшими мокрыми сосульками волосами. Незнакомец сидел на коленях и сидел уже очень долго. Приняв решение, парень выбежал в прихожую, наспех надел ботинки и, как был – в домашних спортивных штанах и растянутой футболке – выбежал на улицу. При близжайшем рассмотрении незнакомцем оказалась девушка. С фиолетовой прядью в волосах и проколотой бровью. Она сидела, низко опустив голову и невидяще уставившись взглядом в асфальт под ногами. Окликнув, Матвей протянул ей руку. Правую. Ту, где не хватало фаланги на мизинце. Заметив её, девушка горько усмехнулась и проговорила: – А, это ты. Ну кто бы сомневался! Подняв лицо, она посмотрела на него с отчаянной яростью. Матвей растерялся. Он был уверен, что прежде они нигде не встречались, и не понимал, почему на него злятся. Неожиданно вскочив, девушка набросилась на него с кулаками. Удары были слабые, да Матвей и не думал защищаться, просто стоял, замерев, и ждал, пока незнакомка успокоится. В конце концов она в бессилии прижалась к нему всем телом, комкая футболку на спине, и, спрятав лицо на его груди, беззвучно зарыдала. – Эй… – расстерянно пробормотал Матвей, успокаивающе гладя девушку по голове. – Ну, что ты. Тише. Тише. Всё хорошо. Теперь всё хорошо. Слышишь? Всё в порядке… Тихий голос убаюкивал и сводил всю злость на нет. Слушая, незнакомка расслабилась, перестала плакать, лишь коротко всхлипывая, и позволила отвести себя в квартиру. Там Матвей отправил её в ванную и выдал сухую одежду: тёплые штаны и кофту, оказавшиеся как раз в пору. Мокрые вещи остались сушиться у батареи. Девушка напоминала котёнка, которого подобрали на улице. Приняв душ, с влажными, торчащими в разные стороны волосами, она сидела на кухонном диванчике, сжавшись, прижав к себе колени и обхватив их руками. Кружка дымящегося горячего шоколада нетронутой стояла перед ней на столе. – Я Матвей, – сказал долговязый паренёк и подбадривающе улыбнулся. – Я знаю, – серьёзно ответила заплаканная девушка. – Вселенная меня не любит. – Что? Ему не ответили. Тяжко вздохнув, незнакомка вытащила из ворота цепочку с кулоном, сняла её и протянула Матвею. – Это должно принадлежать тебе. Уже ничему не удивляясь, паренёк взял кулон в руки и принялся разглядывать дракона с оленьими рогами. Где-то он такого уже видел… – Кажется, дождь начинается. – Ты что, Пятачок? – хихикнула девочка, глядя, как друг сосредоточенно высовывает язык и пытается поймать капли. – Нет. Но, думаю, лучше спрятаться под деревьями. Или вообще на дереве. Но ты же никак не хочешь на него залазить… – Снова ты заворчал. Я же не заставляю тебя надевать платья! Мальчик засмеялся и, взяв подругу за руку, потащил её с поляны. И вовремя: на землю хлынул дождь. Пережидая его, они долго стояли рядом у ствола большого дуба. Мальчик привычно мял в руках мягкие ладошки, девочка пыталась сосчитать веснушки на его щеках. – Слушай, – вдруг нарушила она тишину. – Поцелуешь меня? – А это как? – Видел когда-нибудь, как родители стоят близко-близко и прикасаются губами? – Фу! Это же противно! Надувшись, девочка ощутимо стукнула его в бок. – Сам ты противный! Ни разу не пробовал, а говоришь! – Ладно-ладно! Давай сюда свои губы! – Не дам! – Нет уж! Ну-ка иди сюда... – Ишь чего удумал! Не подходи ко мне! – Хватит убегать, эй! Я же догоню! Догоню и поцелую! Стой, кому говорят! Они ещё должно бегали по поляне друг за дружкой, промокшие и счастливые. Весь день Катя боялась подойти к подруге, чувствуя, что чем-то обидела её, но никак не понимая, чем именно. Но после уроков всё же решилась. Найдя Арину в раздевалке, она окликнула её, подошла и протянула забытый ею зонтик. Радужный. – Всё ведь… в порядке? – спросила она. – Да. Да, Ека, всё хорошо. Не волнуйся, – улыбнулась Арина, прикасаясь к её щеке и осторожно заправляя за ухо прядь светлых волос. – Прости, что так ушла в субботу. Я… Я поняла, что была неправа. – Неправа в чём? – В своих желаниях. Впрочем… Не забивай этим голову. Почему-то улыбка подруги казалась Кате ненастоящей. И будто бы грустной. Секунду поколебавшись, Арина тихо вздохнула, достала блокнот с ручкой, вырвала лист и написала на нём адрес. Протянула Еке: – Вот. Придёшь вот сюда. – Зачем? – Надо. Я сегодня не домой, так что нам не по пути, – сказала Арина и, бросив на Катю прощальный взгляд, от которого почему-то сжалось сердце, потихоньку двинулась на выход. – Пока, чудо? – Пока… – прошептало чудо, непонимающе провожая взглядом участок обнажённой смуглой шеи. – Ты кого-то ждёшь? – спросил отец, отрываясь от тарелки с ужином. – Я – нет, – ответил Матвей, и оба посмотрели на мать. Та отрицательно покачала головой. Звонок провизжал повторно. – Ну, я всё же пойду открою. «Может, тот котёнок вернулся?» – подумал было паренёк, невольно потянувшись к дракончику на груди. Отложив вилку, Матвей встал из-за стола и прошёл в прихожую. Не смотря в глазок и не спрашивая, кто там, он открыл дверь и, увидев того, кто стоял за ней, поражённо замер. – Ты… – синхронно выдохнули четырёхпалый мальчик и мечтательная девочка. Да. Это был его призрак из детства. Всё ещё не веря, чтобы убедиться в её реальности, Матвей осторожно взял в руки маленькую светлую ладошку и по памяти провёл большим пальцем по линии жизни. – А где косички и ленточки? – широко улыбнувшись, спросил он, наблюдая ответную счастливую улыбку. – А ты возьми и заплети. – Папу повысили. – Правда? Здорово же, наверное? – Нам придётся уехать в другой город. – Это далеко? – Не знаю. Говорят, что да. Они лежали вместе на траве и смотрели на небо. Девочка повернула голову вбок и задумчиво глянула на друга. – Я тебя больше не увижу? – тихо, серьёзно спросила она. Мальчик наощупь нашёл её руку и крепко сжал. – Конечно увидишь. Обещаю. И его слова, подхваченные ветром, унеслись к облакам.