little soldier

IV В четыре ты ее любимый маленький мальчик. Ты выше, чем большинство мальчиков твоего возраста, на твоей голове копна коричневых кудряшек, и ты обожаешь бегать по траве, достающей тебе почти до колен. Это самое прекрасное чувство в мире, и ты полон счастья. Твоя maman смотрит на тебя и шепчет «mon petit chou», и ты смеёшься и продолжаешь бегать кругами, свободно и беззаботно, и она ловит тебя, берет на руки и кружит в воздухе.  Любовь твоей матери это то, в чем ты пока не сомневаешься, она безусловна, как и должна быть материнская любовь. Вы ходите по пляжу, потом садитесь на песок. Она смотрит на океан, ее светлые волосы развеваются на ветру, и ты думаешь что она выглядит, как ангел. Ты рисуешь на песке, а она, улыбаясь тебе, произносит: « это замечательно, chéri. Однажды ты станешь художником».  И в этот момент у тебя ещё есть будущее. Ни в твоих, ни в её глазах нет волнения, страха, боли. Ты ребёнок, и другого от тебя никто не ожидает. VI Когда тебе шесть, на свет появляется твоя сестра. Сначала ты немного ревнуешь, потому что маман так много времени посвящает Люсиль, и что в ней такого особенного вообще? Она просто младенец, который только и может, что кричать и спать. Ты не понимаешь общего ажиотажа вокруг неё до тех пор, пока твоя мама не прижимает ее к твоей груди и шепчет: «поздоровайся со своей младшей сестренкой, Жан». Ты смотришь на неё, у неё такие же глаза, как и у твоей матери. Ты влюбляешься в неё и обещаешь защищать ее от всего плохого, что есть в этом мире, еще до того, как ты сам понимаешь, сколько плохого в нем есть. Тебе очень нравится быть братом, наконец-то есть еще кто-то, кто вскоре сможет быть с тобой во всех твоих приключениях. В особняке твоих родителей иногда становится одиноко, когда родители заняты, а твоя гувернантка заставляет тебя сесть за стол и заниматься английской грамматикой. Твой отец решил, что тебе надо как можно скорее начать учить английский, чего ты не понимаешь, а твоя мама не одобряет («la langue des idiots! des américains!»), но ты все равно начинаешь и стараешься изо всех сил, потому что когда ты делаешь успехи, твой отец берет тебя на руки, прижимает к своей тёплой груди, пока несёт по лестнице в твою комнату. Твой папа говорит маман, что однажды тебе придётся выучить английский и перенять семейный бизнес, и маман злится после этих слов, а ты крадёшься в комнату Люсиль и рассказываешь ей, как сильно ты ждёшь этого дня, хотя еще даже не знаешь что такое семейный бизнес. Тебе кажется, что это не важно. Потому что это твой папа, а он — герой. VII В семь у тебя начинают появляться друзья в школе. В основном ты предпочитаешь проводить время сам с собой и своими раскрасками, но все же есть Луиза, которая постоянно играет с твоими кудряшками, и Тео, который говорит, что твои рисунки выглядят неплохо. Иногда вы вместе играете на пляже, и твоя мама говорит тебе не заходить далеко в воду и зовёт тебя своей маленькой poisson, потому что мало что в мире ты любишь больше рисования и плавания. Возможно, это даже не столько о самом плавании, сколько о Марселе. Красивый, очень красивый Марсель с его жарким летним солнцем, мерцающим океаном и приятными людьми. «Je t’aime, mon soleil» — шепчет тебе маман, пока оборачивает твоё мокрое тело полотенцем. Ты ей улыбаешься, и она садится рядом с тобой, откладывая книгу и поправляя солнечные очки на своей голове. Луиза смеётся и дергает тебя за волосы, и Тео спрашивает, хочешь ли ты построить песочный замок. Ты молодой и беззаботный. И это твоё последнее воспоминание без твоей вечной зависимости, которая начнётся в следующем году. VIII Тебе восемь, и твоя сестра начинает разговаривать и бегать по дому, как дикий ветер, которым когда-то был ты сам, да и сейчас отчасти. Ее светлые волосы развеваются за ней, и она постоянно дергает тебя на рукав и зовёт Джей, что ненавидит твоя мать, потому что это очень американская привычка, но она молча восхищается этой принцессой, как и все остальные. Это тот год, когда твой отец становится более напряжённым из-за работы, и однажды твоя мама берет тебя в город, где вы идёте на поле и играете в игру с мячом и ракеткой, и ты увлечённо смотришь, пока не понимаешь, где должен приземлиться мяч, и что должен делать какой игрок. «Это экзи, — говорит маман тебе на ухо. — И твой отец думает, что тебе должно понравиться». Ты не хочешь знать, что об этом думает мама и подбегаешь ближе к полю, чтобы лучше рассмотреть. Твоя мама говорит с тренером и записывает тебя на уроки. Ты, определенно, еще не лучший игрок (ты понимаешь, что это твоя цель, которая превыше всех остальных сейчас), но ты работаешь. Ты тренируешься сколько можешь, читаешь все книги и смотришь все игры. Твой отец горд и доволен твоим развитием, он показывает это, трепля твои волосы и прижимая к груди, после долгого рабочего дня. Твоей матери это не нравится. Она хочет, чтобы ты проводил больше времени делая уроки, рисуя, играя на фортепиано и скрипке. Но фортепиано скучное, а скрипка тебе совсем не нравится, она очень странно звучит и, по твоему мнению, не очень красивая. Ты француз, поэтому тебя привлекают красивые вещи. И так уж получилось, что ракетка — одна из самых красивых вещей, которые ты когда-либо видел. Однако ты все равно ходишь на пляж, и встречаешься с друзьями, и помогаешь по дому, и играешь с Люсиль, но экзи теперь занимает большое место в твоём сердце, и всегда у тебя в голове, не важно что ты делаешь. Ты любишь бегать по полю и чувство, которое тебя наполняет, когда мяч попадает в твою ракетку. Ты замечаешь, что отец становится всё более и более напряжённым, и твоя маман часто выглядит волнующейся и говорит тебе усерднее учить английский, что странно, потому что не она ли была против английского? В школе тебе скучно, учителя задают глупые, простые вопросы, и ты думаешь, что для тебя это пустая трата времени. Твоя мать заставляет тебя присутствовать во время важных сделок и семейных обедов, на которые тебе нужно надевать галстук, и твоя мама зализывает твои волосы, что просто отвратительно. Но время этих обедов ты сидишь, ведёшь себя подобающе и улыбаешься, и когда кто-то задаёт тебе вопрос, ты отвечаешь, но в голове ты все равно прокручиваешь игру, которую ты посмотрел несколько часов назад, и желание встать и уйти просто невыносимо. Но ты знаешь, что твоя мать волнуется по поводу твоей обсессии экзи, и твой отец напряжен этими обедами достаточно и без того, что его сын убегает смотреть игру в экзи. И ты остаёшься и тыкаешь вилкой в crème brûlée, когда твоя сестра смеётся у тебя на коленях, а ты шепчешь ей на ухо статистику различных команд, которую она, естественно, не понимает. Жизнь все равно проста, и единственное, что тебя волнует — это следующая игра против другого клуба. IX Тебе девять, и у твоей матери появляется постоянный страх в голосе. Он становится привычным, как запах орхидей, который постоянно «пристает» к ней. Твой отец почти не бывает дома, и Люсиль быстро взрослеет. Ты разговариваешь с ней на смеси английского и французского, и мать отчитывает тебя за это, потому что это лишь запутывает твою сестру, но ты считаешь что от этого ей будет легче потом. Твоя мать не говорит тебе, что Люсиль не должна учить английский. Она чаще отправляет тебя на тренировки и вдруг стала нацелена на то, чтобы ты стал лучшим в экзи. Ты, фактически, лучший в своей команде. Ты услышал, как тренер сказал твоей маман, что он думает, что ты — исключение. Что у тебя есть редкий навык предсказывать положение мяча до того, как он приземлится, и он уверен, что ты сможешь стать звездой. «Возможно даже материал для Воронов», — говорит он, и ты очень рад, потому что ты слышал о Воронах университета Эдгара Аллана, но твоя мать лишь устало улыбается и говорит: «Посмотрим. Сейчас он всего лишь ребенок». Как-то ночью ты слышишь, что твой отец вернулся домой, ты садишься на лестницу и смотришь через решётчатые перила в прихожую на открывающего дверь отца. Он выглядит очень усталым, вымотанным и испуганным. Твоя мать обнимает его, и они тихо разговаривают, и вдруг твой отец начинает плакать. Ты никогда не видел своего отца плачущим, это так сильно впечатляет тебя, что ты вздрагиваешь. Твои родители поднимают головы, и твоя мать уже начала отчитывать тебя, когда отец жестом останавливает ее и поднимается к тебе. Он обвивает тебя своими руками и тянет наверх. Сейчас он смотрит на тебя, будто вы видитесь в первый раз. «Жан, мой прекрасный Жан. Несмотря ни на что, пожалуйста, помни, что я всегда буду любить тебя. Ты сможет это сделать для папы?» — спрашивает он, и на его лице вновь появляются слезы. Ты протягиваешь руку и вытираешь их. Он улыбается. «Да, папа!» X На твой десятый день рождения ты просыпаешься в предвкушении радости. Солнце только начинает вставать, окрашивая твою комнату оранжево-золотыми тонами. Ты ждёшь пару часов в своей кровати, пока твои родители наконец не приходят в твою комнату с тортом и поют joyeux anniversaire, и ты задуваешь свечи. Но что-то не так. Ты замечаешь это впервые, когда мама надевает на тебя костюм и завязывает галстук. Ты протестуешь, потому что это твой день рождения, но твоя мать говорит: «Жан, пожалуйста, pas maintenant». Ты получаешь много отличных подарков, но вскоре после того, как ты их распаковываешь, твой отец становится очень суетливым, в панике поглядывая на часы. «Время, Селин», — тихо произносит он. Твоя мать вздыхает и опускается на колени перед тобой. Она убирает прядь волос тебе за ухо и берет твоё лицо в свои руки. На ее глазах выступили слезы, и ты хочешь обнять ее, успокоить, но ты чувствуешь, что она хочет тебе что-то сказать. Она быстро вытирает слезы и облизывает губы. «Жан, mon soleil, твой отец возьмёт тебя сейчас в небольшое путешествие, хорошо? Только вы вдвоём. А потом вы поедете в место, где ты сможешь играть в экзи сколько захочешь с профессиональным тренером. Я хочу, чтобы ты помнил, что для меня ты самая важная и прекрасная вещь на земле, и я всегда буду любить тебя, да? Твоя маман всегда будет любить тебя, mon cheri», — слезы текут по ее лицу, и ты хочешь спросить, почему она плачет, куда вы едете и на сколько, но твоя мать прижимает твоё лицо к своему плечу и целует тебя в макушку, пока твоё тело потрясывается от ее всхлипов. Она мягко отталкивает тебя. «Попрощайся со своей сестрой, Жан», — шепчет она, и ты хочешь многое спросить, но она лишь отворачивается и поднимается в свою спальню. Ты не особо понимаешь, куда вы едете и почему, но ты уже решил, что не хочешь там находиться. Ты обнимаешь Люсиль, спрашивающую куда ты едешь, но ты лишь пожимаешь плечами. Твой отец везёт тебя в аэропорт и говорит, что вы едете на профессиональный стадион для экзи, что впечатляет тебя, но ты уже скучаешь по своей маме и не можешь забыть слезы, катившиеся по ее щекам. Во время очень длинного перелета до Америки твой отец говорит тебе, что вы едете в университет Эдгара Аллана, и ты очень радуешься, потому что у них одна из лучших команд, но не очень понимаешь, что ты должен там делать. «Они заинтересованы твоим талантом, Жан. Так что пообещай мне, что будешь играть на пределе своих возможностей, да?» — ты смотришь на своего отца и киваешь. Ты нервничаешь и немного напуган. Как только вы приземлились в Западной Вирджинии, вас забирает машина в Университет Эдгара Аллана. Твой отец больше ничего не говорит, но ты видишь, что он нервничает, и думаешь, что сегодняшний день должно быть очень важен. Что-бы ты не видел по пути, твои мысли всегда возвращаются к тому, что подумала бы твоя мать. Она была бы в отвращении от всех этих американских вещей. Тыскучаешьтыскучаешьты… Университет Эдгара Аллана большой, и ты напуган. Поле очень красивое, и ты не можешь дождаться того момента, когда вы будете на нем играть, но Эвермор пугает тебя, во время того, как мужчина показывает тебе и твоему отцу все комнаты. Ты не понимаешь, почему тебе надо все это знать и хочешь крикнуть ему, что вы здесь всего лишь на день, но ты сдерживаешься, потому что твой отец все равно выглядит очень напуганным, и он не одобрит твое поведение, сейчас. Потом вы встречаете тренера. Тетсуджи Морияма выглядит очень пугающе и не улыбается. Он долго смотрит на тебя, а потом отходит в сторону, чтобы поговорить с твоим отцом. В комнате также два мальчика твоего возраста. У одного их них написан номер один на щеке, у другого — два. «Что значат цифры?» — скромно спрашиваешь ты. Номер один злобно улыбается. «Они значат, что мы лучшие в экзи. Я Рико, а это Кевин», — говорит он. А ты смотришь на Кевина и думаешь, как можно быть удовлетворённым вторым номером, но ты решаешь, что это не важно. Ты говоришь с ними немного про экзи, пока твой отец и тренер не возвращаются, чтобы посмотреть на твою игру. Ты видишь страх в глаза твоего отца, вспоминаешь слезы матери, так что ты надеваешь свою домашнюю экипировку и играешь как в последний раз. Ты вкладываешь всего себя в игру и делаешь все, на что способно твоё тело. К концу дня ты устаёшь настолько, что не уверен, способен ли до сих пор двигаться, но после игры Рико посылает тебе одобрительный взгляд, твой отец выглядит удовлетворённым, и только это важно, хотя ты все равно не понимаешь, что такого важного во всем этом. Твои единственные догадки: может в будущем они хотят предложить тебе стипендию, но тебе десять, и ты сможешь играть за Эдгар Аллан только через восемь лет. На следующий день ты снова посвящаешь всего себя игре, и потом вы ужинаете со своим отцом, Рико, Кевином и Тренером. После ужина твой отец обсуждает что-то с Тренером. Ты смотришь на Рико, который вновь улыбается своей злобной улыбкой. «Ты будешь третьим номером», — говорит он, держа маркер в руке. Ты хмуришь брови и неуверенно смотришь на маркер. «Завтра я улетаю обратно во Францию», — ты говоришь. Кевин смотрит в сторону, а Рико смеётся. «Ты и в правду так думаешь? Это была вступительная проверка, Жан. Теперь ты Ворон. Ты третий номер», — он подходит к тебе, ты отступаешь, но он прижимает тебя спиной к стене. Ты пытаешься оттолкнуть его, но Кевин удерживает твои руки, несмотря на все твои попытки освободиться. Рико подносит маркер к твоему лицу и надавливает так сильно, что тебе больно, рисуя цифру три на твоей скуле. Когда Кевин отпускает тебя, ты хочешь ударить Рико по лицу, но в этот момент Тренер и отец заходят в комнату, и ты думаешь «Рико лжёт», потому что увидев своего отца, ты уверен, что он никогда не оставит тебя здесь, да и Тренер никогда не примет какого-то ребёнка. Какая им польза от него сейчас? Тренер Морияма кивает Рико и Кевину, и они выходят следом за ним из комнаты. Прежде чем закрыть дверь, Тренер даёт тебе сумку и смотрит на тебя холодным взглядом, потом уходит. «Папа?» — тихо произносишь ты. Глаза твоего отца закрыты, и ты видишь, что он на грани слез. «Рико лжёт», повторяешь ты про себя, но ты уже понимаешь, что что-то очень не так. Твой папа любит тебя, он никогда не оставит тебя здесь. «Жан, ты должен быть очень сильным и пережить это как взрослый. Все что мы ни делаем, мы делаем для твоего блага, mon fils. У тебя большой потенциал, и Эдгар Аллан поможет тебе его раскрыть. Обещай мне стараться и слушать тренера Морияму», — ты пытаешься что-то сказать, но он не позволяет, так что ты только лишь киваешь. «Ты останешься здесь на очень долгое время, и самое важное, что ты сможешь сфокусироваться на экзи, и ты должен делать все, что говорит тебе Тренер Морияма, да? Пообещай мне, что ты будешь слушаться и стараться, и быть сильным. Будет сложно, но однажды ты станешь лучшим игроком в экзи в истории, и мы будем очень сильно гордиться тобой», — твой отец начинает всхлипывать, и ты хочешь спросить почему, и что все это значит, но он уже идёт к двери, поцеловав тебя в макушку. Около двери он останавливается. «Мы всегда будем любить тебя, никогда не забывай это», — говорит он и уходит. Ты стоишь в комнате еще несколько секунд, может минут, часов, потом бежишь к двери и распахиваешь ее, но когда ты смотришь наружу, там никого нет. Ты отходишь назад в комнату и садишься на ковёр. Ты не плачешь, потому что ты пообещал быть сильным, а это означает никаких слез. Постепенно ты берёшь сумку, переданную тебе Тренером Морияма, и смотришь в неё. Внутри лежит джерси с твоим именем на ней. Она чёрная, как смоль, а перед кроваво-красный. Ещё на ней напечатан номер. Три. XI В одиннадцать ты злишься. Ты борешься против всего, что они тебе дают и берут. Жизнь состоит из правил и тренировок и попадания на своё место, и ты стараешься отогнать их от себя. Гнездо — это чёрная дыра. Там нет солнца, пляжа и смеха, только темнота и экзи. Ты знаешь, что этого должно быть достаточно, только экзи должно хватать, но ты скучаешь по своим родителям, своей сестре и прекрасному Марселю. Ты не такой, как они, экзи еще не весь мир для тебя. У тебя в сердце есть и другие вещи, чего ни Рико, ни Кевин не способны понять. Кевин не беспокоит тебя большую часть времени, он просто следует за Рико и держит голову низко, в то время как Рико рисует тройку на твоём лице каждый день. Этого почти достаточно, чтобы ненавидеть его больше, чем Рико, потому что из двоих, он очевидно лучший игрок, но слишком напуган, чтобы по-настоящему показать себя. «Трус», думаешь ты. Он отвратителен. Ты тренируешься каждый день, потому что у тебя нет выбора, и экзи — это единственный луч солнца, который ты видишь в этой адской дыре. В одиннадцать Рико еще ребёнок, но это не мешает ему быть жестоким. Он хочет твоего подчинения ему и Тренеру, но ты всем своим нутром сопротивляешься. Так что он бьет и пинает тебя до крови и кричит: «На колени!», но ты лишь смеёшься ему в лицо, он тащит тебя за волосы и ударяет лицом об стену. Ты работаешь в полную силу на поле и по большей части слушаешь то, что говорит тебе Тренер, если он решает, что ты достоин его слов. Потому что ты обещал своим родителям. Но ты ничем не обязан Рико, но ты еще пообещал заставить твоих родителей тобой гордиться и быть сильным, поэтому когда Рико кричит тебе в лицо: «Ты собственность», ты огрызаешься на него и даёшь сдачи. Больше всего тебя пугает небольшой блеск в глазах Рико, когда он смотрит на твои попытки сопротивляться. Это голод и удовольствие, и ты не совсем понимаешь, что это значит для тебя, но знаешь лишь то, что ничего хорошего. Вы трое — единственные дети в Гнезде, так что вы должны быть вместе, как группа чисел, которыми вы помечены, и ты ох так сильно ненавидишь. Рико ожидает, что ты, как и Кевин, будешь стоять в его тени, но ты не настолько глуп. У тебя есть свой собственный разум, и чем скорее Рико поймёт это, тем лучше. Тебя восхищают старшие игроки, являющиеся по-настоящему студентами Эдгара Аллана и играют за лучшую команду в стране, но в то же время ты их не понимаешь. Конечно, Вороны — лучшая команда, но несмотря ни на что ты бы не согласился на поглощающую темноту и страх и насилие. Дни в Эдгаре Аллане длятся шестнадцать часов, из-за чего ты постоянно уставший, угрюмый и на грани срыва. Ты постоянно воюешь с Рико, Тренер называет это борьбой за власть, в то время как Рико бьет твою голову об пол. Кевин стоит на боковой и смотрит. XII Твой двенадцатый день рождения начинается болью и заканчивается всепоглощающей усталостью. Два года. Два года постоянной игры в экзи. Два года избиений Рико. Два года без семьи. А ощущение, что прошло полжизни. Когда ты просыпаешься, Рико стоит над тобой с злобной улыбкой и ударяет тебя по лицу. По твоим щекам течёт кровь, а он шепчет «С днем рождения, третий номер. С днем рождения, животное» Рико становится все более и более жестоким, он в восторге каждый раз, когда находит новый способ пыток для тебя. Но ты все равно не сдаёшься. Это одно обещание, которое ты дал себе. Ты не позволишь ему тебя сломать. Команда до сих пор слегка неуверенна в тебе, но оказалось, что ты уже принят как часть Королевской Свиты Рико. Ты не можешь перестать думать «что за тупой материалистичный лицемер». Он действительно думает, что у него есть власть, возможность выбирать, кто станет чемпионом. Команда уже зовёт его чемпионом, и когда он в очередной раз избивает тебя, ты улыбаешься ему кровавой улыбкой и шепчешь: «чемпион, да?». Это лишь сильнее злит его, но тебе плевать. Ты можешь это пережить и выйдешь из этого с высоко поднятой головой. Кевин помогает тебе после. Он говорит тебе не высовываться, просто делать что он говорит, но ты качаешь головой. Потихоньку ты начинаешь понимать отношения между этими двумя, несмотря на то, что всегда будешь его ненавидеть. У них нет никого, кроме друг друга. Они полностью поглощены любовью и ненавистью друг к другу одновременно. Это ещё одна причина для Рико, чтобы избивать тебя. Он хочет, чтобы ты тоже был таким, потому что он поглощен и тобой тоже. Он смотрит на тебя на поле голодным взглядом, и он обожает твои навыки, но ненавидит твою волю. Он хочет, чтобы ты был его животным, твоего подчинения и послушания, но ты все равно думаешь, что свободен. Тренировки не становятся проще, но к тому же тебе нанимают частных учителей, как и Кевину и Рико. Это ещё больше времени, проведённого только с ними, изолированно от всего остального мира. В одиночку в этой темной дыре. Иногда кулаки Рико кажутся тебе единственным и любящим прикосновением, которое у тебя может быть. Иногда ты понимаешь Кевина. В этом году ты скучаешь по своим родителям. Ты скучаешь по рисованию и фортепиано и французскому (Рико избивал тебя до потери сознания, когда услышал пару французских слов). Ты сожалеешь о том, что когда-то выбрал экзи и сделал его центром своего существования, несмотря на то, что иногда это единственная вещь, держащая тебя на плаву. Уроки скучные, но это какое-то изменение в монотонных днях Воронов, так что ты цепляешься за возможность, пытаясь выучить что-то новое, в то время как Рико открыто скучает. Пару месяцев отношения вашей тройки напоминает дружбу. По большей части, когда вы играете в экзи, и Рико может похлопать тебя по спине или уроки французского с Кевином в темноте ванной по-ночам. «Ты боец», это то, что ты постоянно напоминаешь себе, чтобы не сломаться. Иногда тебе хочется закричать, иногда ты кричишь. Ты кричишь на своего отца за решение, что ты был самой маленькой ценой за свободу, на мать, отдавшую тебя, но говорившую, что любит тебя. Почему она перестала тебя любить? Почему никто тебя не любит? Как она могла позволить забрать тебя? На Рико и Тренера за желание приручить тебя и на себя за слабость. Дыра в твоём сердце растёт с каждым днем. XIII В тринадцать тебе первый раз накладывают швы. Обычно у тебя просто несколько синяков или подбитый глаз, потому что Рико еще ребёнок (иногда тебе надо повторять это, чтобы самому в это поверить), и он недостаточно сильный, чтобы нанести такой ущерб. Но он толкает тебя, и ты не знаешь, не рассчитал ли он свои силы или сделал это специально, но ты падаешь с лестницы. Это в общем-то неважно. У тебя кружится голова, и доктор очень странно на тебя смотрит, что не предвещает ничего хорошего, но швы он тебе накладывает, даёт обезболивающее и говорит немного отдохнуть. Но с Рико концепта «отдохнуть» не существует. Ты пытаешься выбраться из его рук, пока он тащит тебя на поле, и ты кричишь, что «нельзя играть в таком состоянии», но он стоит над тобой, смотря сверху вниз. Он говорит: «Ты будешь играть. Перестань спорить или будешь наказан. Подчиняйся». «Он еще ребёнок», думаешь ты про себя, но он стоит над тобой, как король, и ты умнее, чем спорить на данный момент, потому что потом будет боль. Так что ты просто смотришь на него и не подчиняешься. Ты никогда не забудешь боль. Ты узнаешь что-то однажды. Ты собственность. Когда Рико говорит играть, ты играешь. Ты понимаешь все это ночью, когда Рико подносит горящую сигарету к твоим рёбрам и шепчет: «подчиняйся». В тринадцать ты начинаешь замечать влияние на тебя изоляции. Ты нервничаешь, когда Кевин и Рико не с тобой (что редко в любом случае). У тебя постоянно ощущение, что за тобой кто-то следит, ждёт твоей ошибки, ждёт возможности наказать. Ты все равно не склоняешь голову перед Рико, но ты чувствуешь, как начинаешь потихоньку ломаться. Ты понимаешь, что теряешь контроль над своим поведением с Рико, начинаешь слегка дергаться, когда кто-то повышает голос, и замечаешь, что делаешь себя ниже, чем ты есть, потому что Рико не нравится, что ты выше него. Но еще ты начал постоянно трястись, что раздражает тебя до чертиков. Но ты не сдаёшься, пока нет. XV В пятнадцать ты теряешь всякую надежду. Твои родители не возвращаются, да ты и больше не ожидаешь этого от них. Рико начинает откровенно пытать тебя, что раньше было парой ударов в наказание, стало теперь систематическим насилием, физическим и психологическим. Когда ты совершаешь ошибку, стоящую победы твоей и Рико команды на тренировке, он заставляет тебя сломать свой собственный мизинец. Ты скалишься, но подчиняешься, потому что сейчас ты лишь надеешься не травмировать себя еще больше. Через месяц Рико ломает твою лодыжку. Тебе не позволено пропустить ни единой тренировки. Твоё тело горит большую часть времени. Самое худшее то, что к боли ты не привыкаешь, больно все равно словно в первый раз. Ты тащишь своё тело через поле, твои легкие горят, и ты не можешь двигать левой ступней. Рико ухмыляется при виде тебя, во взгляде Мастера нет ни тени пощады. Выхода нет. Тебе надо играть. После ты делаешь резкое замечание на обеде, и Рико приходит, когда ты уже в постели. Он прижимаешь ткань к твоему лицу, пока Кевин держит тебя на месте. Ты не можешь дышать, слезы текут из твоих глаз и ты пытаешься умолять его, пытаешься сказать «я не могу дышать, пожалуйста, я умираю», но ты не можешь ничего сказать, так что ты просто пристально и беспомощно смотришь на Кевина и думаешь «помоги мне!» Он не поможет Когда Рико заканчивает, ты сворачиваешься калачиком, делая себя настолько маленьким, насколько физически возможно и пытаешься перестать дрожать, но ты не можешь. Кевин кладёт руку на твое плечо. Всего на секунду; короткое, успокаивающее прикосновение. Кевин единственный, кто не позволяет тебе утонуть. Да, он немного сволочь, и он никогда не останавливает Рико, когда он пытается причинить тебе боль, но ты понимаешь, что Кевин напуган не меньше тебя. Рико не причиняет ему боль так, как тебе, но у него намного больше контроля над сознанием Кевина, чем над твоим. Потому что у тебя есть гнев, за который можно цепляться, ты все равно ненавидишь Рико. Кевин верит, что Рико — все, что у него есть, что он и Рико едины. Это все очень испорчено. Рико постоянно пытает тебя водой, потому что, оказывается, это кажется ему веселым. Он еще раз толкает тебя с лестницы, и тебе приходится посещать странного доктора больше, чем тебе хотелось бы. Самое страшное, что ты чувствует как твое сопротивление ослабевает. Ты начинаешь подчиняться и веришь в слово «мастер», над которым ты раньше смеялся. Ты стараешься изо всех сил продолжать сопротивляться и оставаться самим собой, потому что в тот момент, когда ты признаешь, что ты собственность, ничем больше ты уже не будешь. Ты будешь принадлежать Рико и перестанешь быть Жаном. За день до твоего шестнадцатого дня рождения Рико усыпляет тебя, и когда ты просыпаешься тройка на твоём лице уже навсегда. Это начало конца. XVI Ты лежишь без сна, когда это происходит. Когда открывается дверь, и заходит Рико. Он и еще один Ворон. Ты не знаешь его имени (не трудился его запоминать, имена тут ничего не значат), знаешь лишь, что он выше, более мускулистый и заканчивает университет. Ты садишься и смотришь на них, и в этот момент мужчина подходит к твоей кровати. Рико улыбается тебе своей злобной улыбкой. Ворон начинает расстегивать свой ремень, ты закрываешь глаза и шепчешь: «пожалуйста, не делайте этого». Рико ударяет тебя и кивает Ворону. Ты чувствуешь, что трясёшься всем телом. Закончив, парень уходит не сказав ни слова. Ты трясёшься, свернувшись калачиком, обернув пальцы вокруг бицепсов. Твои ногти впиваются в кожу, и ты пытаешься держать себя в руках, несмотря на то, что тебя только что разорвали на множество мелких кусочков, и все болит. На простынях кровь. Рико до сих пор в комнате, потому что ему нравится видеть тебя в таком состоянии. Он делает шаг к твоей кровати, и ты отшатываешься, после чего он хватает твою руку (ты трясёшься так сильно, что думаешь, комната трясётся с тобой). «Кому ты принадлежишь?» — шепчет он тебе на ухо, и ты чувствуешь его горячее дыхание на своей шее. Ты скулишь и кидаешься ему в ноги, потому что говорить уже не можешь, но не хочешь быть наказанным второй раз за ночь. Это происходит еще четыре раза с четырьмя различными Воронами. Некоторые члены команды начали звать тебя сучкой и шлюхой, но ты не можешь заставить тебя беспокоиться об их мнении. Все уматывает тебя сейчас. Кевин не знает, что случилось. Это один из методов пыток, в котором Рико не разрешает ему участвовать, и по какой-то причине сказал команде скрывать это от Кевина. Возможно он напуган возможностью потерять верность Кевина из-за этого. Это почти заставляет тебя засмеяться, потому что Кевину все равно что происходит с тобой. Он просто цепляется за единственного не жестокого человека в этом месте. В пятый раз ты уже не сопротивляешься. Ты просто позволяешь этому случиться и пытаешься думать о чем-то другом, пока это не закончится. По-видимому Рико это надоело, и он решил вернуться к своему любимому способу пыток — водой. В шестнадцать ты теряешь себя. Все становится бессмысленным. Ты играешь в экзи, словно тебе нечего терять. Ты делаешь все, что Рико приказывает, ты все равно не можешь избежать наказаний, когда Рико в плохом настроении, или ему просто хочется. Твоя жизнь состоит лишь из боли и еще большей боли, и ты начинаешь ненавидеть себя за само существование. Ничего больше чем выхода тебе не хочется. XVIII На свой восемнадцатый день рождения ты пытаешься совершить самоубийство. После почти проигранной игры против Троянцев ты хватаешь лезвие для бритвы и режешь свои запястья. Теряя сознание ты понимаешь, что это не сработало, но все равно разрешаешь себе вспомнить глаза матери, улыбку отца и смех сестры. Ты шепчешь: «merci». Ты приходишь в сознание и еле удерживаешь себя от смеха, потому что ты не можешь сделать ничего как следует, да? Но потом ты понимаешь, что Рико стоит рядом, и он разгневан, потому что ты его, и кем ты себя вообразил, что можешь решать что будет с тобой происходить, и когда тебе умирать. После он дает тебе обещание. Он обещает, что приставит к твоему виску пистолет и позволит нажать на курок. Тебе просто нужно дожить до этого момента. Ты начинаешь отсчитывать дни. XX Кевин уходит. С девяти лет ты колебался между любовью и ненавистью к нему, но сейчас ты не знаешь, как себя чувствовать. Облегченно, потому что он смог сбежать? Обнадёженно, потому что может и у тебя есть шанс? Разозлённо, потому что он оставил тебя одного? Печально, потому что ты потерял единственного человека, которому было не плевать на тебя? Рико в гневе. К этому моменту твоя жизнь уже сводится к его настроениям. Рико в гневе, и ты на грани смерти. Рико в хорошем настроении, и, возможно, твои избиения будут не такими длительными. И это единственное, что тебя тревожит. Ты играешь на пределе своих возможностей, но без Кевина команда хороша лишь на половину, и Рико нужен кто-то, кого винить, потому что он никогда не признает Кевина лучшим игроком. Очевидно, Рико винит во всем тебя. Сейчас ты научился находить красоту в швах, держащих тебя в целости. Ты больше не считаешь себя человеком. У тебя не осталось характера. Ты машина, работающая лишь для достижения счастья Рико и выживания. Искра надежды (или лишь воспоминание концепта надежды) быстро гаснет и остаётся потухшей в пустоте. Рико заставляет всех работать сильнее, чем когда либо. Он нацелен на поражение Кевина, его сумасшествие и гнев открывают новые его грани, делая его особенно жестоким. Ты устал бороться, но гнев и зависть не дают тебе умереть. Осталась лишь одна вещь, которую ты желаешь получить — игра против Кевина. XXI Нейл Джостен — дикий ветер. Что-то дикое и неприрученное. Ты видишь ненависть в глазах Рико, когда он впервые видит нового игрока Лис. Однако ты также видишь желание. Рико любит ломать людей, особенно тех, у кого есть силы противостоять. «Он напоминает мне тебя, когда ты только приехал», — говорит ночью Рико, зловеще улыбаясь, пока он вырезает на твоей спине слова собственность и моё. Ты рад, что лежишь на животе, и он не может наказать тебя за слезы. Ты желаешь ту силу, которой владеет Джостен. Ты хочешь, чтобы в тебе ещё оставались силы бороться. Когда ты узнаешь, кем по-настоящему является Нейл, ты в шоке. Ты слышал про Веснински за закрытыми дверьми, слышал о мальчике, который убежал, освободился. Чья мать любила его настолько, чтобы пойти против Мориям. Которая сделала то, что не смогли его родители. Они были недостаточно сильны. Ты представляешь жизнь, которую ты мог бы иметь, представляешь мальчика, который должен был быть твоим напарником. Двое: три и четыре. Ты видишь его игру и понимаешь, почему он подходит. Он быстр, и у него единственного есть тот же инстинкт, что и у тебя. Кто-то, кто может сказать что произойдет на поле до того, как это случится. Кто может понять, где приземлится мяч ещё до того, как его кинули. Рико переводит взгляд на тебя и видит твою заинтересованность. «Вот и он. Номер четыре. Вы с ним он очень похожи. Точнее, он и тот, кем ты был раньше», — он смеётся и хватает тебя за шею. Журналисты сразу ловят этот жест, думают, это мило. Крепкая дружба короля и его свиты, а ты лишь стараешься не показывать, что воздуха тебе начинает не хватать. Ты встречаешь Джостена на Зимнем банкете, и в первый раз у тебя есть задание, которое ты хочешь выполнить. Выгнать Натаниэля из своей оболочки, заставить его признать, кто он на самом деле, заставить поговорить с Рико. Ты заинтересован им, мальчиком, который должен был быть твоим братом. Он эгоистичен и совершенно не напуган, каким ты был когда-то. И тебе немного хочется оторвать ему голову. Ты заводишь его и посылаешь Кевину убийственные взгляды. А он всё такой же трус, каким ты его помнишь. Когда он ушёл, ты подумал, что может он обзавёлся позвоночником, но как оказалось (сюрприз, сюрприз) нет. В какой-то момент твои глаза отыскали в толпе девочку с волосами цвета радуги. Сначала это все: яркость на фоне привычной тебе поглощающей тьмы, однако когда ты встречаешься с ней глазами, ты не можешь отвернуться. В ее глазах есть правда и доброта. Ты видишь удивление на лице Кевина, когда зовёшь Натаниэля его настоящим именем, сын мясника. То есть он не просто трус, он еще и глуп. Когда позже Рико угрожает Натаниэлю и приглашает его на праздники в Гнездо, ты перестаёшь дышать. Ты не знаешь, должен ли ты радоваться или ненавидеть это. Этот мальчик должен был быть твоим братом, именно этого мальчика ты должен был любить и поддерживать. Тот, на кого ты мог бы положиться, когда нуждался в поддержке. Проблема лишь в том, что его не было. Его не было, когда ты в нем нуждался, и это лишь одна из причин его ненавидеть. Ненавидеть его легко, легко завидовать. С другой стороны, часть тебя рада этому. Рада тому, что хотя бы одному из вас удалось убежать. Что Рико не всегда побеждал. - Иногда ты пишешь Рене сообщения, рандомные вещи, которые помогают тебе прожить еще день. Это простой и небольшой бунт против Рико и это так замечательно. Она снова заставляет тебя почувствовать себя человеком, и ты становишься зависим от этого. Ты стараешься, чтобы Рико не заметил, но он все равно видит, что ты отвлечен. Ты снова наказан. Ничего нового. Год становится все хуже и хуже. Когда ты думал о том, как пройдут праздники в Гнезде, когда приедет Натаниэль, ты не представлял себе этого. Это странно быть тем, кто ведёт свинью к мяснику (ирония…). Ты чувствуешь небольшой укол вины, когда помогаешь Рико закреплять цепи на мальчике, но что ты можешь поделать? Ты не можешь пойти против хозяина, не можешь пойти против Рико. Ты накладываешь швы на Натаниэля и даёшь этому ребёнку ненавидеть тебя какое-то время. Ты знаешь, как хорошо, когда есть кто-то, на кого можно направить собственную боль и злость, тот, кому можно ее показать, тот, кого действительно можно ранить этим. Ты помогаешь ему уснуть после Рико, и постепенно он учится открываться тебе, полагаться на тебя, а ты узнаешь, что значит иметь напарника. Истекать кровью вместе. Ты не до конца понимаешь всего прикола, но когда Натаниэль… Нейл умоляет тебя просто поддержать его, ты делаешь это, потому что, несмотря на то, что ты переносил и намного худшее, тебе нравится помогать. Иногда Рико наказывает тебя за ошибки Нейла и заставляет его на это смотреть, чтобы помучать его. У тебя такое ощущение, что ребёнку от этого больнее всего, что Рико мог бы сделать, он привык к боли. Вы говорите по-ночам, когда один из вас (иногда оба) еле способен дышать и плачет от боли. Ты рассказываешь о вещах и людях, которых любишь. Про родителей, сестру (после стольких лет молчания), про рисование и, после небольшого кома в горле, про океан и Марсель. Нейл рассказывает о своей матери, о Лисах, тренере, об Эндрю. Ни один из вас не вспоминает про экзи. Эти разговоры доказывают тебе, что конец близок. Но все хорошее когда-либо кончается. Нейл уезжает, и единственное, что тебя держит, то, что держаться тебе осталось не долго. Несмотря на то, что твоим официальным сроком был выпускной, ты понимаешь, что Рико так долго не продержится. Кенго Морияма в больнице, Нейл и Кевин играют на нервах Рико. Он выплеснет скоро свою злость, и, если повезёт, убьёт тебя. - Время идёт быстро. Лисы выигрывают игру за игрой, Кенго становится более больным, а Рико — агрессивным. Большую часть времени теперь ты можешь лишь ползти до тренировок. Весной Нейл Джостен на несколько дней исчезает, «похищен», по словам журналистов. По словам Рико — его отец. Нэйтан Веснински умирает, но перед этим выжигает ‘4’ с лица Нейла. В отместку Рико жжёт твою спину. Это даже смешно, что он так привязан к вашему с ребёнком партнерству, все равно наказывает тебя за его ошибки. А ты все равно не сможешь ненавидеть Нейла Джостена, потому что часть его остаётся Натаниэлем Веснински, твоим братом, партнером, тем, кто хоть и на пару недель, но смог тебя спасти. Кто показал тебе, каким ты был и вернул частичку этого обратно. Ты начал иногда ослушиваться Рико. Разрешать части своего характера всплывать, и Рико в ярости от этого, пытается выбить это из тебя. Ты убеждаешь себя, что если продолжишь — умрешь быстрее, но часть тебя понимает, что это лишь наполовину правда. Появилась небольшая надежда на то, что ты все переживешь и однажды станешь свободным. XXII Ты смеёшься, когда Кенго умирает. Ты не можешь точно вспомнить, но думаешь, что смеёшься все время, когда Рико бьет тебя ракеткой для экзи, ты продолжаешь смеяться, когда он толкает твою голову в ведро с водой ещёиразещёразиещёраз. Ты смеёшься, когда он сталкивает тебя с лестницы, кидает в одну из душевых, но ты перестаёшь смеяться, когда он бьет тебя головой об стену, потому что в твоих легких не осталось воздуха. Рико ушёл, он поглощён злостью, болью и гневом. Все, что было на поверхности, начинает всплывать и плюёт в лицо твоей мысли о том, что из этого может быть выход. Когда он начинает жечь твою спину, одновременно режа ее, и ты почти задыхаешься от воды в глазах, ты смотришь себе в ноги на противную смесь воды с кровью. Ты уже не понимаешь, откуда взялась это кровь. Ты постоянно теряешь сознание на пару секунд, может, ты уже умер. Ты не чувствуешь больше ни одну часть своего тела. Иногда твоя голова ударяется о стенки душевой кабины. Рико до сих пор здесь? Ты не знаешь. Тебе все равно. Ты не чувствуешь ничего. Пару раз немного боли, но по большей части твое тело просто запредельно устало. Ты медленно чувствуешь, как растёт желание сдаться. Тебе приятно от этой мысли. Ты уверен, что Рико нашёл новые способы тебя пытать, потому что твое тело (несмотря на то, что оно уже начинает умирать) иногда чувствует струю боли. Он пытается не дать тебе потерять сознание, держит зажигалку близко твоим глазам. В какой-то момент ты должен был все-таки уйти, потому что когда ты приходишь в сознание, ты совершенно точно один. Тебе холодно и повсюду кровь. Сверху продолжает литься холодная вода. Ты просто лежишь и не двигаешься и надеешься, что скоро умрешь. Ты знаешь, что уже на грани, что конец очень близок, и ты можешь почувствовать его привкус. Ты даже не пытаешь подумать о чем-то хорошем, потому что твое сознание уже разделено на кусочки, ты можешь сосредоточиться лишь на боли и пожалуйста, пожалуйста, остановите это.позвольте мне умереть. - Ты не просыпаешься, когда кто-то выносит тебя оттуда. Ты не замечаешь чьи-то мягкие прикосновения и слезы на своей груди. Ты не замечаешь то, как Рене Уокер проверяет твой пульс, молится богу и благодарит его за то, что ты каким-то образом еще жив. В какой-то момент пути ты просыпаешься обёрнутым в плед, но тебе все равно холодно. Все болит, кружится голова, и тебе плохо. «Я уже умер?» — шепчешь ты. У тебя нет голоса от криков и смеха. Возможно одновременно. Рене поворачивается, и ты видишь мокрые полоски на её щеках. Она смотрит на тебя, а ты думаешь «смерть — это не страшно. Не нужно плакать из-за этого». Ощущение, что твое тело весит тонну, и ты хочешь спать. Хочешь отдохнуть. И первый раз за многие годы ты думаешь, что это будет приемлемо. Никто не может тебя избить, когда ты уже мёртв. Ты спрашиваешь себя, что сделает Рико с твоим телом. Сохранят ли его, похоронят ли в Эверморе. Тебе хочется закричать от этой мысли. Рене протягивает свою руку и берет твою. «Ты жив, Жан. Ты в безопасности», — произносит она. Ты думаешь, что она, должно быть, хорошо лжёт. Ты улыбаешься (что чудо само по себе) и закрываешь глаза. «Я лишь представлю ненадолго, хорошо?.. я по-мечтаю…», — шепчешь ты. Ты не слышишь ее ответа, потому что только закрыв глаза, засыпаешь. Наконец разрешаешь себе мечтать. Мечтать и надеяться. - Когда ты узнаешь, что да, ты жив, и нет, ты больше не в Эверморе, ты должен максимально взять себя в руки, чтобы не убежать обратно к Рико. Но ты вспоминаешь Кевина, и какой он трус, что нуждается в помощи, чтобы не вернуться в Эвермор, и ты знаешь, что сильнее него. Это твой единственный шанс стать свободным. Эбби, медсестра Лис, накладывает тебе швы. Она добрая, милая женщина, но ее вздохи над твоими ранами раздражительны, и ты не можешь терпеть постельный режим. В Гнезде нет места отдыху. Ты постоянно напуган, раны не заживают. Ты уверен, что Рико разгневан, и что он придёт за тобой. Кевин таки приходит к тебе в комнату. Ты особо не видел его с тех пор, как Рене вызволила тебя из Эвермора. Он опять напуган. Может, это просто его природа, то, что делает его Кевином. Но он все-таки встаёт лицом к лицу с тобой и зовёт к тебе тренера Троянцев и их капитана, Джереми Нокса. Ты видел Нокса и раньше, во время игр, видел его слишком яркую улыбку, загорелую кожу, слышал его смех. Он заходит в комнату, и ты замечаешь, как они вздрогнули, когда увидели тебя, точнее, твое состояние. Ты почти говоришь им о том, что играл против них со сломанной лодыжкой и лёгким сотрясением. Ты точно помнишь, как блевал в душе после этого. «Хей, Жан. Ты помнишь Джереми Нокса и тренера Ремана, да?» — говорит Кевин, пытаясь звучать непринуждённо, но ты знаешь его вдоль и поперёк. Слышишь, насколько сильно он нервничает по лёгким колебаниям его голоса, и твой мозг автоматически переключается на труструструструс. Ты лишь безэмоционально смотришь на него, но, когда доходит до этого, ты пожимаешь руку левой рукой, потому что правая у тебя сломана. Ты довольно рано научился писать обеими руками. У тебя не было выбора. «Очень приятно снова тебя видеть, хотя обстоятельства нашей встречи не самые приятные… — Нокс лишается слов, его улыбка немного гаснет, но он быстро приходит обратно в чувства. — Мы здесь, чтобы сделать тебе предложение. Ты не против?» Ты вновь смотришь на его улыбку и думаешь, больно ли так много улыбаться. Ты не особо хочешь знать ответ. Нокс нервно переводит взгляд с тебя на Кевина, на тренера, а ты лишь продолжаешь в упор на него смотреть. Ты думаешь, не должен ли ты представить, что Рико избил тебя до немоты, но потом вспоминаешь, насколько близко иногда дело подходило к этому. Кевин выходит вперёд. «Жан, тренер Реман предлагает тебя место в его команде. Ты можешь перейти в USC», — говорит он, пытаясь посмотреть тебе в глаза. Ты на грани смеха. Такая тупая идея и так в духе Кевина. Его мозг зациклен на экзи. Единственной вещи, в которой он нуждался до того, как у него появилась собственная мэри-поппинс/монстр. Экзи — последнее, о чем ты сейчас думаешь, но ему никогда этого не понять. Если бы Кевина избили до смерти, его последней мыслью было бы: как жаль, что ему больше нельзя играть, и есть ли на небесах поле. После долгой заминки, во время которой Реман пронзительно на тебя смотрит, Кевин переходит с одной ноги на другую, и Нокс нервно улыбается, ты решаешь ответить. «Вы наверное шутите», — тихо говоришь ты. Реман выступает вперёд, и ты не сдерживаешь своё тело от того, чтобы отшатнуться назад, ближе к стене. Каждая косточка в твоей спине ноет, но ты остаёшься прижатым к стене, потому что все твое тело в режиме повышенной готовности. Если бы заговорил таким тоном с Мастером, тебя бы избили как никогда в жизни, и ты не можешь сдержать свою реакцию, даже если перед тобой стоит другой человек. Ты знаешь, что на всю оставшуюся жизнь каждый человек будет, словно угроза. Реман поднимает руки и медленно отходит. У Нокса глаза по пять копеек, и на его лице явная печаль, заместо постоянной улыбки. Кевин выглядит так, словно хочет удариться головой о стену. Тебе нравится такое выражение на его лице. Тебе хочется чаще его видеть. «Смотри, Жан. Ты ещё не полностью восстановился, и медсестра Эбби чуть не ударила меня по голове, когда услышала для чего мы пришли, так как она уверена, что ты еще к этому не готов, и это, наверное, правда. Но ты должен знать, что это отличная возможность для тебя, потому что в противном случае тебе будет сложно найти команду на следующий сезон. Ты невероятно умелый игрок, и мы хотим, чтобы ты играл за нас. Ты, естественно, начнёшь играть только со следующего года, тебе надо будет начинать потихоньку, с помощью психолога и физиотерапевта. Но если ты согласишься, мы хотели бы сделать объявление сейчас, потому что все спрашивают, что случилось с тобой. Мы все хотим убрать Эдгар Аллан с радаров, а это будет нам в помощь. Но, конечно, мы не заставляем тебя, это твой выбор, и мы уважаем его». Ты продолжаешь смотреть на них. Ты понимаешь, что ты будешь дураком, если не согласишься на такую возможность, но все внутри тебя кричит против, когда ты просто думаешь о том, чтобы взять в руки ракетку, да еще и за команду, которая не Эдагар Аллан. Ты опускаешь глаза и смотришь на свои сложённые на коленях руки. Они обе в бинтах, одна уже красная, потому что не перестанет промокать от крови. «Жан…», — начинает Кевин, смотря на твое лицо. Ты вспоминаешь ночи, когда он накладывал тебе швы, когда держал твои руки за спиной, пока Рико бил тебя, ты вспоминаешь его футболку, промокнувшую от твоих слез. Но потом ты вспоминаешь как вы смеялись на тренировках, счастье от еще одной заблокированной попытки забить и победы. Ты вспоминаешь, как Рико бил тебя, если ты играл лучше него. Ты принял решение. «Я сделаю это», — ты говоришь и смотришь тренеру Реману в глаза. Ты знаешь, что Нокс, скорее всего, улыбается, Кевин выглядит удивлённым, потому что вау, у каких-то людей есть еще мужество, но для тебя лишь один человек сейчас имеет значение. Тот, который предлагает тебе новую жизнь, от которого тебе придётся зависеть и поклоняться. «Я присоединюсь к Троянцам» - Ты смотришь игру Лис против Троянцев в своей импровизированной палате. Ты смотришь на то, как твой капитан принимает самое глупое решение в своей жизни и проклинаешь его. Ты видишь потенциал команды и видишь, как именно ты можешь сделать их сильнее, но после игры Нокс объявляет, что ты пополнишь состав Троянцев, и все внутри тебя скручивается, когда ты представляешь выражение лица Рико. Его любимую игрушку только что украли у него на детской площадке. Он, очевидно, не может ничего сделать, когда ты принадлежишь Ичиро, но он всё же присылает тебе сообщение. «Ты труп, животное», написано в нем, и ты приказываешь себе дышать, как и всегда, продолжать дышать, потому что это держит тебя в мире живых, где тебе и надо оставаться. - Когда Лисы побеждают Воронов, ты замираешь. Потом ты радуешься, но и это слишком много, поэтому ты просто блюешь, пока в тебе ничего не остаётся, и ты просто дрожащий беспорядок на полу ванной (ты даже не понимаешь, как тебе удалось дотащить свое тело так далеко, но ты не чувствуешь никакой физической боли, ты просто в состоянии аффекта). По твоему лицу катятся слезы, тебе трясёт от молчаливых всхлипов. Это все слишком. Ты не уверен, можешь ли со всем этим справиться. Слишком много невозможного случилось за последнее время, и ты не можешь это переварить. Ты думаешь, что либо проснёшься на небесах, либо снова в Гнезде, такое случалось раньше. Ты смотришь на их радость, видишь выражение лица Рико, когда он поднимает свою ракетку, и снова думаешь: «это уже точно конец». Но конец не наступает, потому что Монстро-мэри-поппинс спасает Нейла. Ты думаешь, почему никто не спасал тебя, когда Рико доставал ракетку. - Новость о смерти Рико доходит до тебя, когда ты собираешь вещи на лето в USC. Ты прячешься в ванной Эбби три дня, свернувшись на полу, пытаясь вспомнить как дышать. К тебе прикрепили психолога, физиотерапевта, и ты будешь жить с Ноксом, что не очень хорошо, но ты это переживешь. Ты уверен. Только собирая вещи, ты понимаешь, как мало у тебя их на самом деле: все помещается в одну сумку. Уезжать не составляет труда. Жизнь в Пальметто чувствовалась временной, и ты вновь думаешь, вернёшься ли в Эдгар Аллан. Но в USC ты едешь с ощущением постоянности. - В Калифорнии жарко. Ты, естественно, знал это, но как только самолёт приземлился, тебе кажется, что весь воздух из твоих легких выбили (не новое чувство, в конце концов), и это удушающе. Твоя чёрная толстовка нагревается за секунду, и ты не привык к тому, что хочется сорвать с себя всю одежду. Нокс ждёт тебя на выходе из аэропорта. На нем футболка и шорты, на его коже ровный загар, в его голубых глазах отражается солнце. Ты вспоминаешь его комментарий после игры с Лисами, что ты слишком бледный, и сжимаешь зубы. Он снова улыбается. Конечно. «Жан Моро! — восклицает он, пока ты идёшь к машине (потрепанному грузовику). — Очень рад снова тебя видеть. Я уже думал, ты решил нас бросить из-за проигрыша против Лис!». Он смеётся, и ты решаешь не говорить ему, что ты был настолько близок к этому. Возможно, лучше не делать врагом своего капитана в первый же день. Так что ты ему киваешь и садишься в машину под его болтовню о кампусе, общежитиях, поле и так далее. Ты слушаешь одним ухом, пытаясь не сморщиваться заходя в машину. Твое тело еще совсем не восстановилось. Нокс выезжает с парковки и направляется к университету. «Что ты планируешь изучать?» — спрашивает он, остановившись на красном свете. Ты думаешь, отвечать ли вообще, потому что это последнее, что тебя волнует на данный момент. Что ты учил в Эдгаре Аллане не имело значения, потому что ты был там только ради экзи, тебе следовало выбирать самые легкие предметы. Воцаряется долгая тишина, которая, видимо, абсолютно не волновала Нокса, он просто продолжал улыбаться. «Я думал про искусство…», — говоришь ты, смотря в боковое зеркало. Он улыбается и одобрительно кивает, как будто тебе нужно было его одобрение. Ты просто пытаешься держать голову низко. Когда вы приезжаете в USC, он показывает тебе территорию, и вы идёте в вашу комнату. «Я знаю, она не особо большая. Ты можешь делать что угодно со своей стороной, у нас есть собственная ванная и все такое…», — говорит он. Его часть комнаты яркая и разноцветная с фотографиями семьи, друзей, команды и парочкой животных тут и там. На его кровати (с простынями со Спандж Бобом) валяется стопка одежды, а его рабочий стол можно заносить в словарь, в качестве определения на слово «хаос». Ты видишь его характер отовсюду. Твоя сторона комнаты пустая и грустная. Тоже довольно подходяще. Ты кладёшь сумку на кровать и поворачиваешься к Ноксу. «Так, когда начинаются тренировки?» - «Это, должно быть, шутка», — проносится у тебя в голове. Ты был готов, что они не будут подходить под стандарты Воронов, но это уже смешно. Никаких летних сборов у них нет (что ты знал, а Рико никогда бы не позволил), но когда Нокс зачитывает расписание, ты просто в шоке. Это не может быть правдой. Это не может быть тем, что каждый год доводит USC до финалов, это какая-то шутка. Ты не возражаешь, потому что тренер Реман стоит рядом (он остался в университете на каникулы только из-за тебя), и ты никогда бы не осмелился сказать что-то в таком роде в присутствии капитана и мастера. Ты смотришь в пол, когда Нокс объясняет, поднимая голову лишь пару раз, потому что Рико не нравилось, когда ты вызывающе смотрел на него, но тебе все равно надо было показывать свое внимание к каждому его слову. «Мы начнём с легких тренировок в конце лета и плавно будем наращивать сложность, чтобы все смогли привыкнуть. Будет ещё пару мероприятий на сплочение, вроде ежегодной пробежки Троянцев, и пикника, и вечеринки на пляже…» «И как вы сможете выиграть что-либо с таким подходом?» — вырывается у тебя изо рта, и ты сразу же падаешь на колени. Они слишком сильно нянчились с тобой последнее время, и ты забыл как следует себя вести, они должны будут снова научить тебя уважению. Ты смотришь на пол, ожидая ударов. Может, они не будут наказывать тебя в полную силу, потому что ты новенький, а может они хотят показать тебе, кто тут хозяин с самого начала, и ты готовишься к самому худшему. Может, они заставят тебя спать в душевой и будут бить по рёбрам, когда ты начнёшь засыпать, как однажды сделал Рико. Из-за всех этих мыслей ты не замечаешь, что тебя не бьют. В комнате лишь мертвая тишина, и никто тебя даже не трогает. Через какое-то время ты медленно поднимаешь голову и смотришь тренеру в глаза. Он не выглядит злым, лишь шокированным и немного грустным. Нокс уставился на тебя своими большими грустными щенячьими глазами, но ты смотришь лишь на Ремана. Он медленно поднимает руки, и ты отшатываешься, но он лишь складывает их перед собой. «Я не причиню тебе вреда, Жан, — медленно произносит он. — Я уверяю тебя, что наша команда все равно много тренируется, и мы сделаем все возможное, чтобы выиграть этот Чертов кубок в этом сезоне, и мы считаем, что ты можешь сильно нам помочь и хотели бы услышать твои мысли по поводу нашей игры и возможностей ее улучшения. Но я говорю тебе прямо, я не потерплю никакого насилия на нашем поле, и тебе не нужно бояться никого, кто с тобой играет». Наступает тишина, потому что ты больше никогда не прервёшь разговор. Ты вновь опускаешь голову и покорно отвечаешь: «Да, Мастер». Тренер Реман протягивает тебе руку, а ты, посмотрев на неё и на его дружелюбное лицо, берёшь ее, и позволяешь ему помочь тебе подняться. «И заканчивай с этой фигней про «мастера», хозяина, мне все равно, хорошо?», — говорит он, выходя из комнаты, не дожидаясь твоего ответа. Ты смотришь в окно, аккуратно избегая зрительного контакта с Ноксом. «Ты в порядке?» — спрашивает он, и ты почти смеёшься. Что он понимает? Ты никогда не будешь в порядке. Ты никогда не будешь большим, нежели тем, кого из тебя сделал Рико. - Твое лето состоит из тренировок и физиотерапии, чтобы вернуться в форму. Нокс пытается подружиться с тобой, но ты не хочешь концентрироваться ни на чем не связанном с экзи. Ты все равно постоянно с ним, потому что в любом другом случае тебя не покидает ощущение, что ты делаешь что-то запрещённое и неправильное. За неделю до конца каникул ты все равно не чувствуешь себя в той форме, которая у тебя когда-то была, но хотя бы ты знаешь, что скоро в неё придёшь. Реман скоро возвращается, как и остальная часть команды. Ты не говорил с ним после случившегося и не совсем понимаешь, как себя вести в его присутствии. Нокс не такой, как Рико. Не сложно удержать себя от полного подчинения, но ты не видел его в роли капитана, так что сейчас ваши отношения похожи на те, что были у тебя с остальными Воронами. Когда за неделю до начала семестра ты возвращаешься в комнату после физио, в центре гостиной сидит какая-то девочка. Ты знаешь ее, потому что играл против неё: Альварес. У неё волчья, озорная улыбка, и ты останавливаешься около двери и смотришь на неё, желая, чтобы она ушла. «Ну, я смотрю ты не особо разговорчив, не так ли?» — говорит она, поднимаясь. Ты смотришь на неё, как на опасное животное, потому что по сути, так и есть. Она склоняет голову в сторону, и ее улыбка немного смягчается. «Я — Альварез, — представляется она, но не протягивает руку. Но ты скорее всего не принял бы ее, в любом случае. — Играю в защите, как и ты. Нам будет очень весело на поле вместе, и, с твоей помощью, мы выиграем». Она говорит это с такой уверенностью, будто знает наперёд. Но ты не совсем уверен. «Я пришла только потому, что хочу с тобой познакомиться до того, как приедут все остальные. Хочу убедиться, что у нас не будет никаких недопониманий. Не будет ведь?» — она поднимает бровь. Пришла твоя очередь немного склонить голову в сторону, что она принимает за «да», хотя ты сам не уверен в своём ответе. «Откуда такая уверенность в нашей победе?» — спрашиваешь ты, когда она уже почти ушла. Она останавливается и смотрит на тебя через плечо. В ее глазах взгляд, который ты не можешь расшифровать, смесь предвкушения и вызова. «Я уверена в нашей победе, потому что мы сейчас на пике формы, да и к тому же в стране больше нет сильнейшей команды». «Не недооценивай Воронов», — говоришь ты, пребывая в легком испуге от будущего. От возможности игры против Воронов. От того, что кто-то может недооценить Воронов, но Альварес лишь улыбается. «Нет ничего, чего стоит бояться. Они потеряли тебя и Кевина. Они обречены», — кидает она, уходя из комнаты. Она не упомянула Рико, хотя вороны потеряли и его тоже. - Тренировки оказываются еще хуже, чем ты ожидал. Ты знал, что они даже близко не подходят к тренировкам Воронов, ты знал, что расписание тренировок вызывает смех, и никто даже не догадывается про технические упражнения Воронов. Но ты не подозревал, что ни один из них не посчитал важным поддерживать форму летом, а первую тренировку использовали в качестве предлога поделиться впечатлениями, и никто еще не думает о чемпионате. Ты очень близок к тому, чтобы просто отойти и начать биться головой об стенку. Игроки представляются тебе, кто-то радостно и слишком энтузиазно, кто-то с подозрением и более скоромно, кто-то дружелюбно и вежливо. Ты просто киваешь и говоришь свое имя. Ты здесь не для того, чтобы заводить друзей. Они пытаются включать тебя в свои разговоры, пока вы неспешно (очень) разогреваетесь, но ты пытаешься отделаться от них, отвечая простыми и короткими предложениями. Через какое-то время они понимают, что ничего не выйдет и перестают пытаться. Потом вы начинаете бегать, и ты почти закатываешь глаза, видя, как многие просто ходят или бегут трусцой, разговаривая в процессе. Но Реман все равно наблюдает за вами, и ты не можешь проявить неуважение снова. Так что ты молчишь и бежишь в быстром, подходящим Воронам темпе, концентрируясь на движении своих ног, биении сердца. Ты быстро находишь ритм и выключаешься из жизни. Скоро к тебе подбегает Альварес, выводя тебя транса, и хлопает тебя по спине. Ты сразу же дергаешься и настраиваешься на защиту. «Хей, прости. Я не хотела тебя напугать», — извиняется она, немного замедляясь. Но ты собираешься и восстанавливаешь свой темп. Ты гневно смотришь себе под ноги и ускоряешься, но Альварес не отстаёт. «Ты довольно серьезно настроен, да?», — она почти выдыхается, но подмигивает тебе. «Что должны делать и вы, если хотите победить в этом году», — отвечаешь ты и меняешь способ бега. Она следует твоему примеру. «Серьезно, Моро? Мы начнём тренироваться в полную силу достаточно скоро. Но не сейчас, чтобы набрать форму и не выгореть раньше положенного». Ты лишь фыркаешь на это. «Вам не надо было бы набирать форму, если бы вы тренировались летом!», — говоришь ты и решаешь, что с тебя хватит этой необязательной дискуссии. Ты начинаешь бежать спринтом. Она уже не может с тобой равняться, поэтому замедляется на легкий бег, а ты практически летаешь над полем. В какой-то момент тренер Реман свистит в свисток, и команда собирается на середине поля. Ты раздражён неспешностью этой команды, но просто стоишь рядом с сокомандниками, сжав губы. «Как вы уже слышали и видели, в этом году мы взяли нового игрока из Эдгара Аллана, Но разрешите представить его формально: Жан Моро». Команда аплодирует с энтузиазмом, а ты почти рычишь, потому что если они хотят выиграть, работать им придётся намного больше. Твоего присутствия в команде будет недостаточно, особенно в твоём ослабленном состоянии. Ты начинаешь чувствовать боль в ногах, потому что движение явно повлияло на швы. Ты не уверен, что когда-либо полностью восстановишься. Ты смотришь на свою новую команду и думаешь, сколько работы предстоит выполнить. Ты уже ужасно устал, но на данный момент тебе все равно. Это уже не то, что ты себе представлял. - Становится все сложнее. Становится сложнее не выражать свое недовольство их некомпетентностью, становится сложнее прятаться и не давать воспоминаниям поглотить тебя. Ты отказываешься от визитов к психологу, но знаешь, что скоро они перестанут принимать отказы. Тренировки, повседневная жизнь и рутина вызывают у тебя флэшбеки. Ты все равно постоянно в страхе, но ты стараешься держать лицо и не дать им видеть больше, чем тебе надо. Нокс и Альварес пытаются стать твоими друзьями, остальные тоже пытаются включать тебя во все активности, но быстро сдаются. Ты грубо отвечаешь, игнорируешь их и держишь все в себе. На третью неделю семестра у тебя не получается заглушить свои крики. В кошмаре Рико стоял над тобой, кромсая ножом твою грудь. Ты, наверное, кричал во сне, потому что проснувшись, ты видишь взволнованное лицо Нокса, а это больная тема для тебя. Ты пытаешься сделать себя максимально маленьким на кровати и отползаешь от него. «Хей, Жан, успокойся. Все хорошо!», — говорит он и смотрит на тебя своими грустными глазами. Ты смотришь на него, постепенно переставая видеть лишь РикоРикоРико и думать больбольболь. Ты успокаиваешься, но не сводишь взгляда с него. Ты никому не доверяешь, это не изменилось. Возможно никогда не изменится. «Ты можешь не говорить мне, что с тобой такое, но знай, что я всегда здесь и готов тебя выслушать. Поверь мне, слушать я умею, у меня много сестёр!», — говорит Нокс со скромной улыбкой. Пару секунд ты просто на него смотришь. И хочешь, чтобы ты мог его понять. Вы двое остаётесь в таком положении на кровати часами - Твои классы по искусству — лучшая вещь в твоей жизни на данный момент. Теория немного скучная, но ты любишь проекты, любишь, что тебе можно взять пустой холст и нарисовать что угодно. Рико никогда не разрешал тебе рисовать. Проект на первый семестр должен быть про изменения, что было предсказуемо и скучно. Ты решаешь посмотреть на тему по-другому, но еще не знаешь как именно. Ощущение, что ты застыл в каждом аспекте своей жизни. Опять. - «С чего такое грустное лицо, Моро?» — спрашивает Альварес, когда бежит рядом с тобой. Ее волосы забраны в высокий хвост, и она подмигивает Лайле каждый 5 секунд. Ты ускоряешься каждые 5 секунд, просто чтобы побесить ее. «Я не представляю, как вы планируете выиграть хотя бы один матч в этом году. Особенно, если капитан «ретривер» хочет придерживаться этой ужасно тупой идеи играть вторые половины. Никто в этой команде не обладает достаточной подготовкой, целью и скоростью». Ты рычишь, смотря на Томпсона и Кларка, которые на данный момент просто идут и разговаривают. Альварес смеётся и запрокидывает голову. Ты правда не понимаешь, что она считает смешным. «Это был твой самый большой монолог за… всегда. Мы должны были тебя порядком достать». Когда она произносит это, ты резко останавливаешься. Она должна бежать обратно к тебе. «Это не шутка, Альварез. Я говорю тебе, ваша команда не пройдёт в этом году». Ты видишь, как ее брови хмурятся, и она начинает злиться. «Так, капитан пессимист, если ты думаешь что мы настолько плохи, почему ты не порекомендуешь Джереми способ, который поможет нам улучшиться. И наша команда не пройдёт, если ты прав. Все что ты делаешь — накапливаешь свою злость, дуешься и загоняешь себя, вместо того, чтобы участвовать в игре, и пытаться придти к финалам». Сказав это, она убегает вперёд, а ты лишь стоишь, сжав кулаки. Ты не можешь предлагать что-либо капитану или мастеру. Это неприемлемо и неуважительно, и ты будешь наказан за это. Игра не стоит свеч. - Как ты и говорил, первая игра становится большим провалом. Команда играет, будто все разучились работать сообща, многие из них потеряли доверие к своему капитану, а большинство до сих пор находятся в нерабочем состоянии и не воспринимают все всерьёз. Они думали, это будет легкая игра. Они проиграли. Ты делаешь все возможное, чтобы блокировать ворота, но второй защитник полное говно, и с тебя хватило ещё в первые пять секунд. Если Вороны и научили тебя чему-то хорошему, так это тому, что, чтобы выиграть, нужно играть как единое целое, нужно понимать, что делал любой другой игрок на поле и знать их достаточно, чтобы предсказать каждое их действие. И это именно то, чего у Троянцев в данный момент нет. Они тоже были одним целым, но построенным на дружбе, но сейчас несколько игроков ушли, и теперь они не знают, как работать вместе. Это только подчеркивает все их другие слабые стороны. Лайла, конечно, замечательный вратарь, но она не может тащить на себе всю игру. Не помогает и то, что всякий силовой приём насылает на тебя панику и боль. Все связано с неприятными воспоминаниями, а твое тело еще недостаточно восстановилось. Хорошо, что ты научился играть несмотря ни на что. По окончании игры Нокс говорит всем в раздевалке, что они хорошо сыграли, и следующий раз будет лучше. Ты находишься очень близко к тому, чтобы начать биться головой о стену. «Ну, хотя бы у нас до сих пор есть алкоголь, да, дамы?», — говорит Томпсон и закидывает руку на плечо Альварез и другой девочки, Симпсон или как-то так. Альварес скидывает его руку, но ухмыляется. «Отмечаем сегодня в Зазе. Я проверю кто придёт, и если кто-то из вас не появится, я лично вытащу вас из кровати и привезу в клуб». Она улыбается своей злобной улыбкой и смотрит прямо на тебя. Ты закатываешь глаза, потому что это вообще не то, что случится. … Как оказалось, выбора у тебя и правда не было. Выхода нет, когда Альварез и Лайла заходят к тебе в комнату и тащат на улицу, а Нокс лишь идёт позади с широкой улыбкой и говорит: «О, это будет так весело!», и ты просто хочешь ударить его в лицо, потому что нет, весело не будет вообще, и он может идти нахуй. Капитан-солнце может идти прямиком в ад. Там так же жарко, как и в Калифорнии в любом случае. Клуб настолько полон людей, что кажется, будто он взорвется. Там темно и пахнет дешевым алкоголем и слишком больным количеством парфюма. Музыка без того слишком громкая, а люди ещё и пытаются ее перекричать. В какой-то момент твои глаза должны приклеиться к векам от того, что закатываешь ты их слишком часто и сильно. Лайла пытается вытащить тебя на танцпол, но ты отталкиваешь ее, за что Альварес вознаграждает тебя злобным взглядом. Тебе больше не может быть наплевать. Нокс не перестаёт с тобой разговаривать, хотя ты его не слышишь, да и тебе все равно, что он говорит. С той ночи, когда ты разбудил его своим кошмаром, он решил, что вы друзья или что-то вроде, потому что клеиться он к тебе стал ещё больше. Также ты подозреваешь, что он говорил с Кевином, потому что «Вороны не могут быть поодиночке». Ты от части благодарен за это, но все перекрывается тем, как раздражителен Нокс. «Ты знаешь, что пить не обязательно, да?», — кричит он, когда Томпсон ставит рюмки водки перед вами. Ты подозрительно на него смотришь. Твоя устойчивость к алкоголю довольно высокая из-за тех количеств, что ты пил, когда Кевин зашивал твои раны. По сути, ты начал пить в двенадцать, но сейчас ты в незнакомой обстановке с людьми, которых ты почти не знаешь, и ты можешь пить ради удовольствия в первый раз в жизни. Ты опрокидываешь рюмку, Нокс улыбается (он когда-либо делает что-то другое?) и повторяет за тобой. Вскоре он наклоняется к тебе, со своего места за барной стойкой. «Знаешь, мне действительно интересно, почему ты так сильно против всего этого. Почему ты так злишься на нас? Почему не впускаешь?» — спрашивает он своими грустными щенячьими глазами и, ох, он должно быть выпил больше, чем ты заметил, потому что его речь стала немного невнятной. « Неважно», — отвечаешь ты, и он начинает дуться, передавая тебе очередную рюмку. «Нет, правда, я хочу знать, что я делаю не так». Нокс выглядит непривычно маленьким и запутанным, сидя и теребя край своей рубашки. Сегодня он проиграл матч. Может дело в алкоголе, а может ты действительно стал мягче под влиянием всех этих людей, но ты вздыхаешь и берёшь рюмку. «Дело не в тебе. Просто твоя команда отстойна, а ты ничего с этим не делаешь», — говоришь ты. И он смотрит на тебя с таким выражением, будто ты только что сообщил ему, что у тебя в комнате живет единорог, продающий энчилады. «О чем ты? — спрашивает он. — Да, мы проиграли сегодня, но…» «Давай на чистоту, Нокс. У твоей команды нет ни капли мотивации, их навыки игры в экзи очень средние и еле приемлемы. Вы не тренируетесь так часто и усердно, как вам положено, и чувства единства у вас полностью отсутствует. Вы. Отстой.» Ты понимаешь, что это было довольно жестко, однако сейчас твой мозг забыл, с кем ты разговариваешь, так что сейчас ты констатируешь Ноксу чистые факты, когда в любой другой похожей ситуации уже упал бы на колени и начал просить прощения. Ты, по правде говоря, немного не понимаешь, почему Нокс тебя еще не ударил. Он выглядит так, будто ты только что побил его щенка. «Нуууу, новый сезон только на-начался, и-и-и все еще немного не в форме после каникул и …» — заикается Нокс, сразу становясь очень грустным и запутанным. Ты хочешь погладить его по голове. Почему ты хочешь погладить его по голове? Ты реагируешь на это желание агрессией. Потому что вот такой ты умный. «О, серьезно, Нокс. Ты должен был заметить неэффективность такой мягкости. Вы так не выиграете ни единой игры», — ты кричишь лишь из-за громкой музыки. Щенячьи глаза Нокса постепенно сменяются выражением раздражения и оскорбленной невинности. «Ну, ты мог бы предложить свою помощь в любой момент, знаешь? Но ты дуешься. Если ты думаешь, что мы отстой, так помоги нам. И перестань говорить о команде, словно ты в неё не входишь! Ты больше не Ворон, Моро! Ты Троянец». Теперь он выглядит по-настоящему разозлёнными. Ты не знаешь что заставляет тебя встать и уйти. Возможно, это страх сделать твоего капитана ещё злее, возможно, это то, что ты мог бы ударить его, если остался бы, а может это из-за того, что теперь всё сказано вслух и игнорировать это больше не получится. И теперь ты может и примешь, что ты больше не Ворон, и начнёшь играть за свою новую команду в реальном времени, вместо жизни воспоминаниями о команде лучшей, чем любая другая. Ты не хочешь быть с этим лицом к лицу, поэтому ты просто уходишь, потому что сейчас у тебя есть выход, и это чувство абсолютно ново для тебя. Выходя, ты проходишь мимо обнимающихся Лайлы и Альварес, дико извивающегося на столе Томпсона и других членов команды, танцующих макарену под песню, которая точно не макарена. - Есть что-то в том, когда ты просыпаешься после кошмара. Что-то внутри тебя просит помощи, руки, которая вытянула бы тебя из темного места в твоём подсознании, где ты спрятан. Ты теряешься в своей голове, и не видишь выхода, но самое худшее, что ты ещё надеешься на чью-то помощь, на то, что кто-то прогонит этот кошмар. Ты вынужден был очень рано понять, что никто не придёт. Ты смог научить себя терять надежду в Гнезде, потому что именно надежда в конце-концов тебя убьёт. Но ты не смог научиться терять веру в чудо во снах. Когда ты просыпаешь той ночью, до сих пор с алкоголем, гуляющим по организму, с кружащейся головой и железным привкусом во рту, ты просыпаешься, потому что кто-то протягивает тебе руку помощи. Потому что у кого-то была жалость вытянуть тебя из тёмных глубоких недр твоей собственной психики. Ты в поту, тебе холодно, в твоих глазах слёзы и незаконченная мольба на губах. Твои глаза расфокусированы, и ты до сих пор не можешь дышать. Но потом ты слышишь голос, говорящий тебе медленно дышать, медленно вдыхать воздух и выдыхать. Чувствуешь руку на спине, которая сначала вводит тебя в панику, но потом успокаивает, рисуя круги на твоей спине и мягко толкая твою голову между коленей. Джереми Нокс - На следующий день ты встречаешь его на поле. До тренировки ещё час, но ты знаешь, что должен поговорить с ним о прошедшей ночи. Ты не можешь оставить это без внимания, особенно своего капитана. Он стоит спиной к тебе, но ты объявляешь о своём присутствии, ударяя ракеткой под стене. Он склоняет голову и кивает тебе. Это очень не похоже на обычно солнечного капитана, поэтому ты слегка поднимаешь брови и встаёшь рядом с ним. «Я подумал над твоими словами», — начинает он после длительной паузы, держа взгляд на поле. Ты пытаешься прочитать его чувства с его лица и оценить свои шансы закончить этот разговор без травм. «И ты прав. Я был с ними слишком мягок. Я все еще немного чувствую вину за прошлый год и хотел дать им потихоньку разогнаться, но ты пришёл к тому же выводу, что и я: это так не работает.» Ты молчишь, ты ясно выразил свою точку зрения прошлой ночью, и не имеет смысла подливать масла в огонь и рисковать срывом. Ты не хочешь, чтобы они сказали, что Рико ничему тебя не научил. Нокс полностью поворачивается к тебе и смотрит в глаза. Сейчас он не особо похож на щенка, скорее на взрослого золотистого ретривера, смотрящего с решимостью на мяч, за которым он побежит. «Но я не думаю, что твои действия в этой ситуации были правильными. Ты полностью отстранил себя от команды и не пытался сделать что-то для нашего развития», — он делает паузу, будто давая тебе шанс возразить, но ты ничего не говоришь. Ты должен признать, что он отчасти прав. Немного. Когда Нокс понимает, что ты ничего не скажешь, он продолжает, вновь оглядываясь на поле. «Так что я сделаю тебе предложение. Ты можешь помогать мне с расписанием и проведением тренировок, используя какие-то приемы Воронов, но лишь после обсуждения их со мной и тренером Реманом», — говорит он, и ты хмуришь брови. Тренировать их в соответствии со стандартами Воронов будет очень сложно, но ты считаешь, что можешь это сделать, и сама идея команды, играющей на таком уровне, но честно и без насилия, вселяет в тебя странное радостное предвкушение. Но где-то должна быть уловка, и она есть, потому что Нокс задумчиво смотрит на тебя и снова начинает говорить. «Но только если ты согласишься нанять или приходить к нашему психологу, принимать участие в общих мероприятиях, попробуешь включать себя в команду и может даже начнёшь открываться кому-нибудь из нас. Например, мне». Ты уже начинаешь говорить, но он жестом останавливает тебя, и ты послушно опускаешь голову, и вот он уже вернулся к своим грустным щенячьим глазам и остальным деталям образа. «Смотри, я знаю, что прошу тебя о многом, знаю, что никто из нас даже представить не может, через что ты прошёл, но мы хотим помочь, и я обещаю, что у тебя есть все время в мире, и мы никогда не будем заставлять тебя делать то, что ты не хочешь. Но я прошу о том, чтобы ты дал нам, мне, шанс! Мы будем замечательны в этом году, Жан. С твоей помощью, но только если ты сможешь восстановиться изнутри так же, как и снаружи. Я хочу, чтобы ты был счастлив и здоров, хочу, чтобы ты начал доверять нам, и еще я хочу, чтобы мы выиграли в этом году. Вот мои условия, и я очень надеюсь, что ты их примешь. Но я хочу дать тебе немного времени на размышления, прежде чем ты озвучишь свой ответ. Так что давай начнём тренировку, хорошо?» После этой тирады, Нокс быстро убегает вперед, как будто он боится, что ты закричишь «нет» ему в лицо, сразу после окончания его речи, что, ты признаешь, ты хотел сделать поначалу. Но лучше сначала подумать над предложением, чем сразу же от него отказываться. А еще лучше сначала поиграть в экзи. - Возможно, думаешь ты, у тебя есть шанс восстановиться. С Джереми Ноксом рядом у тебя может быть шанс