В поисках приключений

Юнги всегда не хватало боли. Нет, он не был побочным или фригидным, был вполне себе здоровым и полноценным омегой. Но было у него то, что он скрывал от всех — любовь к боли. Для него это стало настоящей находкой, особым удовольствием, а поймал он себя на этом ещё в старшей школе, когда над ним начали издеваться сверстники. Да, он плакал, когда его могли схватить за волосы или ударить, унизить словом, оскорбить. Но после этого на душе не оставалось никакого неприятного осадка, а в голове крутилась только одна мысль: «Этого мало». Время шло, а пыл никак не хотел остывать. Школа давно за плечами, университет окончен, на руках высшее образование и прямая дорога в престижную компанию. В которой, к слову, долго он не продержался: допустил ошибку, которая стала для него роковой. После такого ни на одну приличную должность не возьмут, а в компаниях поменьше его даже занесли в черный список. Не самое лучшее достижение для человека, который потратил 16 лет своей жизни, стремясь стать хорошим работником именно в этой сфере. Оставалось два пути: идти к какую-нибудь безымянную контору и работать на кого-то за гроши, не принося никакой особо пользы семье, либо же идти работать не по специальности каким-нибудь официантом в кофейню. Перспектива была такая себе. Помимо этого, в семье ситуация тоже ухудшилась: отец потерял работу, папа никогда и не работал, выйдя сразу в молодости замуж за отца и проживая себе спокойно жизнь домохозяйки. Но теперь же, когда вопрос встал ребром, с Юнги начали тоже требовать помощь, чтобы он хоть как-то отработал потраченные на него за годы учёбы в университете деньги. Тут как некстати о себе и начало напоминать нестерпимое желание почувствовать боль. Пришлось засунуть свои желания куда подальше и, стиснув зубы, работать по 15 часов в сутки в одной из ближайших кафешек, всё время проводя на ногах и выслушивая недовольство иногда настолько дотошных клиентов, что хотелось вылить на голову только что заказанный латте или окунуть лицом в диетический салат, который сделан не так, как надо. Но вместо этого приходилось только мило улыбаться и просить прощения, предлагая гостю переделать его блюдо или оплатить заведению их ланч. Естественно, вычиталось всё из его и без того маленькой зарплаты. В один из дней ему всё надоело и он, плюнув на всё и кинув свою униформу в лицо хозяину кафе, с громким хлопком двери ушёл из того места, пообещав себе раз и навсегда, что больше там ноги его не будет. И тогда же птичка на хвосте ему принесла идею стать мальчиком по вызову. Парень долго отнекивался от этой идеи, не спал ночью, нервно теребил волосы, вздыхая и пытаясь всё полноценно взвесить. Он не мог так поступить, не для этого он так усердно занимался и изучал науки. Он не может так просто взять и начать торговать своим телом. Окончательно приняв это решение, омега уснул в ту ночь крепким и спокойным сном. Но только вот утро встретило его невесёлыми вестями: отца увезли в больницу, где поставили серьезный диагноз и выписали круглую сумму для дальнейшего лечения. Деньги нужно было собрать в ближайшие сроки. Папа был весь на нервах, постоянно плакал, обвинял Юнги в том, что это из-за него отец глаз не смыкал и работал без перерывов, а тот даже нормально устроиться не смог, еще и опозорил их фамилию своей выходкой. Эти слова стали последними, которые расставили все точки над е: взяв с собой паспорт и телефон, парень уехал на другой конец города, не задумываясь подписал договор и фактически в эту же секунду потерял себя окончательно. В тот день умер принципиальный и уверенный в себе и своих силах мальчик Мин Юнги. Его место занял безэмоциональный и просчётливый парень по имени Шуга, который узнал цену своему телу. *** Огромная массивная дубовая дверь в паре десятков сантиметров впереди, тяжелый вздох и неуверенное нажатие на кнопку дверного звонка. Внутри послышалась приятная трель, а уже в следующее мгновение за дверью послышались чьи-то шаги. И чем ближе они становились, тем быстрее сердце омеги грозилось проломить тому к чертям грудную клетку и лишить разом всего кислорода в легких. Пальцы на руках нервно сжимались, а нижняя губа, то и дело, была уже вся искусана от нервов. Сам Юнги уже далеко не в первый раз приезжает на вызов — да даже десятками его число клиентов уже не исчисляется. И он всегда на это спокойно реагировал. Поначалу было страшно, нервозно, неуверенно. И всё потому, что парень боялся не набрать себе хорошую клиентскую базу, из-за чего его бы и из борделя выставили на улицу. Но он с этим справился и ни разу не облажался, неплохо так приловчившись за полгода работы и уже практически ничего не чувствуя при выезде на очередной вызов; главное, что ему заплатят. Родителям он не стал говорить, откуда начал брать деньги, главное, что отец пошёл на поправку. И плевать, что перед каждой встречей с ним ему приходилось торчать часами у зеркала, чтобы скрыть следы бессонных ночей и сильной измученности. Счастливое лицо отца при виде омеги стоило всего этого. Что касается странных желаний омеги, то тут его ждало сильное разочарование: клиенты всё время попадаются какие-то сентиментальные, слабохарактерные и мягкие. В основном 70% его клиентуры — довольно уже взрослые женатики и бизнесмены, которым и получаса достаточно, чтобы душу отвести. И если они считают, что в глазах омеги они выглядели сурово и внушительно, то Юнги эти потуги и кряхтение расценивал как «Я тебе плачу, так что делай вид, что всё так и есть». И он действительно делал вид, что его впечатляют эти старые извращенцы снова и снова, так зато платят больше. Одним словом, желания свои пришлось отложить пылиться в долгий ящик, потому что ожидаемого результата не было ещё ни разу. Но что-то подсказывало Юнги, что сегодняшний вызов на дом будет кардинально отличаться от всех предыдущих. Он не мог объяснить причину этих мыслей или мотив, но что-то внутри настойчиво вопило, что всё так и будет. Сам клиент для парня новый, в базе борделя ещё не числится, и обычно к таким омегу больше не отправляют, но за него предложили неплохие деньги, так что Юнги сам согласился. Единственное, что всё никак покоя не давало — пожелания клиента. Ему сказали явиться уже в готовом виде, который подразумевал на нём наличие кружевного нижнего белья, таких же чулок, чокера и кожаной портупеи на теле. А потому сейчас, переминаясь с ноги на ногу и ожидая, когда ему откроют дверь, он сильнее кутался в длинное оверсайз пальто, чувствуя, как вспревшую под плотной тканью кожу неприятно натирают тонкие кожаные ремешки и кружево. Наверняка какой-нибудь очередной старый извращенец решил почувствовать на его фоне существенную разницу и доказать себе, что он ещё тот жеребец в свои 50+. Наконец, в замочной скважине послышался щелчок ключа, а в следующую секунду наружу высунулся маленький и хрупкий гамма, который сообщил Юнги, что тот может войти, а сам направился вниз по лестнице и скрылся где-то между этажами. Парень на это только плечами пожал и вошёл внутрь темной квартиры, пытаясь не упасть и по пути оставляя своё пальто и обувь в прихожей, чтобы предстать перед клиентом именно в том виде, в котором он заказывал. Возможности разглядеть нормально квартиру не было, приглушенный в комнатах свет мешал это сделать, но даже по еле различимым силуэтам картин и статуэток можно сделать вывод, что обставлена та очень даже неплохо и со вкусом. Решив не заострять на этом внимание, парень двинулся в единственную комнату, где горел свет. Она оказалась очень просторной и светлой, обставлена была в очень даже современном стиле, а огромное панорамное окно открывало чудесный вид на ночной город. Омега бы так и оглядывался по сторонам с открытым ртом, но к нему обратился грубый властный голос, который заставил парня вздрогнуть, а по спине пустил целый табун мурашек, заставляя забыть о том, что он делал в прошлую секунду. — Ко мне, мальчик, — голос принадлежал альфе, что сидел в кресле в центре комнаты, закинув одну ногу на другую и указав на место на полу перед собой. На вид ему было не больше 27 лет и он был очень красив: ровный легкий загар на точеном лице, черные выразительные глаза, пронизывающие его насквозь, яркие тонкие малиновые губы, выкрашенные в чистый белый цвет и мягкие на вид пряди волос идеально зачесаны и уложены, дорогой черный костюм поверх белой рубашки, застегнутый на все пуговицы и в довершение образа черные лакированные ботинки, носком одного из которых альфа болтал в воздухе закинутой ногой. Он сидел в кресле, оперевшись локтем о его ручку и подперев рукой щеку, а сам внимательно изучал взглядом вошедшего парня, растянув губы в довольной ухмылке и добавив, — На четвереньках. Подползи ко мне на четвереньках. Немного растерявшись, парень медленно опустился коленями на мягкий ворс белого ковра, встав на четвереньки и быстро преодолевая расстояние от входа в гостиную к ее центру, остановившись перед креслом и посмотрев на альфу. В горле пересыхало от одного взгляда на него и колени дрожать начинали только от этого голоса. — Хороший мальчик, — альфа подцепил пальцами чужой подбородок, задрав его голову выше и покрутил в стороны, осматривая парня со всех сторон и довольно хмыкая — Какая конфетка. Тебя бы съесть прямо сейчас. Парень нервно сглотнул вязкую слюну, не в силах оторвать взгляд от этого альфы, который каждой клеткой тела источал силу и мощь, наполнял легкие насыщенным запахом ментола и мяты, заставлял желать ему отдаться и подчиниться. А Юнги и не прочь сейчас ему подчиниться. Такому альфе только с удовольствием подчиняться. — Как тебя зовут, куколка? — голос альфы вновь вызвал мурашки по всему телу, заставив не сразу уловить суть вопроса и немного растеряться. Но, поняв, что он долго молчит, омега выпалил: — Мин Юнги! Вот так выпалил, не подумав. Он никогда и никому из клиентов не говорил своё настоящее имя, более того, это было главным условием борделя — никаких реальных имен. Теперь только надеяться, что мужчина этому значения не придаст. — У куколки даже имя соответствующее, — на ярких губах растянулся хищный оскал, а рука альфы переместилась на его щеку, огладив ее большим пальцем, а после надавив им на нижнюю губу омеги и оттянув тем самым ее вниз — Для тебя я сегодня Господин Чон Чонгук. Коротко введу тебя в курс дела: во-первых, не сметь разговаривать при мне без моего разрешения, я терпеть не могу непослушных мальчиков. Во-вторых, никакой пощады в моём присутствии, я не занимаюсь любовью, я трахаю омег. Жестко и беспощадно. Твой скулёж и мольбы о пощаде меня только сильнее разозлят, а меня лучше не злить. Ну, и в-третьих, будешь хорошим мальчиком — получишь неплохие чаевые помимо той обговоренной суммы. Возражения не принимаются, кроха, — Юнги хотел что-то сказать, но стоило ему только рот открыть, как ему прилетела звонкая пощечина, заставив только губу нижнюю закусить и покорно кивнуть. Внутри что-то екнуло, а сердце ухнуло в пятки, когда за первой пощечиной прилетела еще одна, но уже на другую щеку. Его грубо схватили за волосы, задрав голову вверх и еще пару раз дав пощечину — Ах, ну что за чудесная куколка. Не отпуская рыжих прядей, Чонгук встал с кресла, направившись к массивному большому столу, что приходился явно на столовую зону для гостей, и потянув за собой омегу. Толкнув растерявшегося парня к столу, он прижал того животом к деревянной глади, встав сзади и мягко огладив худые бедра. Рука скользнула по бархатистой коже, пальцы осторожно очертили контур резинки чулок, а в следующее мгновение тяжелая ладонь замахнулась в воздухе, шлёпнув по упругой коже и оставив от себя красный след. Парень от неожиданности чуть не вскрикнул, но закусил губу, ощущая странные эмоции внутри и не понимая, что он сейчас чувствует. Всё как-то смешано. Но одно ему ясно точно — ему это нравится. Одним ударом дело не обошлось: на ягодицы омеги обрушился целый шквал ударов один за другим, комната была наполнена звуком звонких шлепков и вздохов омеги, который пальцами вцепился в край стола до побеления костяшек, жмурясь и стараясь не произнести ни звука. — Хосок-и, ты просто посмотри, что это за прелесть. Такого послушного мальчика у меня ещё не было, — из-за спины послышался смешок альфы, а Юнги в удивлении глаза распахнул, когда тот к кому-то обратился. Начав бегать в страхе глазами по комнате и искать этого человека, парень всё же увидел третьего присутствующего в комнате: им оказался альфа, на вид чуть старше Чонгука, жгучий брюнет, такой же красивый и уверенный в себе альфа. Он сидел в кресле в углу комнаты, приняв расслабленную позу и спокойно наблюдая за происходящим. На раскрасневшиеся ягодицы прилетел еще один хлесткий шлепок, заставив парня стиснуть зубы и опустить лицо на прохладную поверхность стола. Еще немного, и он заплачет. Вдоволь помучив парня, Чонгук отошёл от стола, исчезнув в другой комнате на некоторое время. В этот же момент со своего кресла встал Хосок, подойдя к столу с противоположной стороны и больно схватив парня за подбородок. Пальцы плотно сжались на челюсти, создавая неприятное ощущение и желание вырваться, но Юнги молча терпел и в упор продолжал смотреть в глаза мужчины напротив, взглядом выражая всю свою покорность и податливость. — Хорошая сучка, — чужие губы растянулись в усмешке, а на щеку пришлась очередная пощечина. Рефлекторно закрыв глаза и поджав губы, омега рвано вздохнул и снова повернул голову в сторону альфы. Тот только хмыкнул и отпустил его лицо, отойдя на некоторое расстояние и одобрительно кивнув вернувшемуся в гостиную Чону, который теперь был без пиджака, а в руках он держал черную кожаную плеть. Чонгук снова встал позади Юнги, обманчиво-мягко проводя плетью по его спине и сразу же замахиваясь для первого удара. За ним пошёл следующий, оставив след сбоку. Красные рваные раны оставались на пояснице, на лопатках, ребрах, по бокам. Удары спускались ниже к пылающей красной коже на ягодицах, доставляя неописуемую боль и заставляя в спине выгибаться и уворачиваться от ударов. К слову, последние удары были самыми больными, потому что приходились на одно и то же место и силы к ним прикладывалось больше. Парень даже не сдержался, впившись зубами в ребро своей ладони и болезненно проскулив, из глаз брызнули горячие слёзы, а со стороны омеги послышались тихие всхлипы. — Я же предупреждал, что твой скулёж мне ни к чему, — парня грубо вздернули вверх за волосы, прижав хрупкое дрожащее тело к своей груди и обвив второй рукой талию. Чужой нос мягко прошёлся по шее, а пальцы начали нежно оглаживать красные следы на теле — Что, хочешь всё прекратить? Ты очень огорчишь своего Господина, — острые зубы альфы впились в нежную шею, оставив немалых размеров укус. Слёзы из глаз хлынули с новой силой, а руки вцепились в рубашку альфы, сжав пальцами хлопковую ткань и не желая отпускать. Да, ему больно. Да, он плачет. Но этот альфа сейчас единственный, за кого так отчаянно хотелось держаться., а потому он это ни за что не согласится прекратить. Одним укусом Чонгук не обошёлся, оставив еще несколько и заставляя на шее алые бутоны расцветать. Юнги даже шевелиться не смел, смотря неотрывно на ухмыляющегося Хосока, который руки на груди скрестил и стоял, как ни в чем не бывало. Отчаянно прикрыв глаза и шумно втянув ноздрями воздух, парень уже морально настраивался на то, что его снова начнут бить, но вместо этого руки альфы резко исчезли с хрупкого тела, выводя паренька из равновесия и заставляя упасть на подкосившихся ногах. Руки тряслись, а нижняя губа дрожала, парень в растерянности осмотрел гостиную и нашёл своего Господина уже сидящим в кресле и манящим к себе пальцами вверх. — Ко мне, сучечка. Властный голос заставил мурашки по спине пробежать, вздрагивая и быстро подползая. Он понял все без слов, садясь перед разведенными в стороны ногами альфы и трясущимися пальцами сначала расстегивая ремень, который никак не хотел поддаваться, а после и саму ширинку брюк. Пока он стягивал вниз край штанов вместе с боксёрами, прошли считанные секунды, но тянулись они, словно вечность, а когда он это всё же сделал, то время и вовсе остановилось, а мир замер. Рвано выдохнув, парень попытался сглотнуть, но во рту резко пересохло. Воздуха в комнате стало категорически мало. Неуверенно обхватив немалых размеров член ладонью, парень начал неуверенно водить по нему рукой. «Я уже сотни раз это делал, но сейчас чувствую себя школьницей, которая всему учится впервые. Ха-ха» Набравшись немного уверенности, парень приблизился сильнее, открывая ротик и смело вбирая член наполовину. Только вот смелость его улетучивается в ту же секунду, когда альфа фиксирует его затылок ладонью и начинает сам двигать бедрами, буквально насилуя его рот и даже не церемонясь. Парень вовсю жмурился и сопел, из глаз брызнули непрошенные слезы, а по губам и подбородку стекала слюна вперемешку со смазкой, но Юнги отчаянно терпел, только бы Господину всё нравилось. Горло начало саднить, колени устали от неудобной позы, но он только ногтями короткими в ладони впивался и терпел. Чонгук отстранился от омеги так же внезапно, как и всё это начал: вдоволь наигравшись с разгоряченным и влажным ротиком, он оттолкнул от себя омегу и снова схватил за волосы, заставив подняться на ноги и идти за ним в сторону всё того же стола. Подхватив руками худые бедра и повалив парня спиной на стол, альфа грубым движением развел стройные ножки в стороны и закинул к себе на плечи. Кружевное бельё было сорвано одним легким движением, и уже в следующую секунду в парня вошли без всякой подготовки и церемоний. Юнги чувствовал буквально каждый вошедший в него сантиметр, не сдержав звонкого стона и выгнувшись на столе, когда в нем был член уже до половины. Горячая плоть гладко скользила по тугим стеночкам, растягивая их под себя и проникая всё глубже. И это было слишком хорошо. Слишком непривычно. Слишком необычно. Жмурясь и постанывая, омега начал просить ещё, и Чонгука дважды просить не пришлось: схватившись руками за изящные тонкие ножки, парень начал вдалбливаться в такое податливое и горячее тело, получая не меньше удовольствия от процесса, чем омега под ним. От того, насколько он был покорный и послушный, руки чесались сделать ему еще больнее, заставить ослушаться. Но в то же время, Чону дико нравилась эта до невыносимого блядская покорность и послушание. Ему нравится этот паренек. И с ним надо наиграться вдоволь. От невыносимо быстрого напора и грубых толчков омега сам не заметил, как излился себе на живот, тяжело дыша и не открывая своих глаз. А жаль, видок сейчас перед ним, что надо. — Хоби, ты решил присоединиться? — младший, не давая отойти омеге от накрывшего оргазма, продолжил двигаться внутри, обратившись к подошедшему Хосоку, который начал расстегивать свои штаны и не отрывал глаз от омежки, которого буквально младший втрахивал в стол. Не ответив на вопрос младшего, альфа одной рукой обхватил свой член, проводя пару раз по всей длине ладонью, а второй рукой надавил на челюсть омеги, заставив того открыть свой ротик. И только ему стоило это сделать, как альфа протолкнул в него сначала сочащуюся смазкой головку, а после и проникая в него полностью. Омега под ним замычал, но послушно принял в себя плоть, плотно обхватив тонкими губами и начав водить по всей длине язычком. Но, видимо, инициатива — это не его. Пресекая любые попытки самостоятельности, альфа надавил рукой на тонкую шею омеги, сжимая ее и буквально насилуя чужой ротик, сдавливая хрупкую шею до появления новых красных следов на ней и не обращая внимание на то, что омеге может быть некомфортно. А Юнги просто не сопротивлялся. У него выбора не было. Сколько прошло времени с начала омега не знает, потому что в этой квартире он потерял счёт времени, и пока его грубо брали с двух сторон, всё, о чем думал парень — ему это очень нравится. Все эти грубые движения, резкие толчки, повелительный тон альф, их отношение к омеге, как к обычной прислуге — всё это дико ему нравилось. Его успели по всякому разложить на столе, то и дело постоянно меняясь местами, но всё равно не давая пареньку отдыха. Кажется, этот день будет помечен в календарике Юнги красным карандашом. Такой джекпот может сорваться только раз за всю жизнь. За спиной послышался очередной протяжный стон Чонгука, а внутри разлилась новая порция горячего семени, заставляя внутренности стягиваться приятно ноющим узлом и пальцы на ногах сжиматься. Альфы не церемонились даже с тем, что омега может залететь от такого количества спермы внутри, продолжая снова и снова изливаться в него с явным удовольствием. Удовольствием для всех троих, если быть точнее. Чонгук вышел из парня, и тот уже готовился, что сейчас они с Хосоком снова поменяются местами, но вместо этого старший отошел от этих двоих и сел на диване в расслабленной позе, смотря с некоторым азартом в сторону омеги и подзывая его к себе хлопком по дивану. Тот сразу покорно слез с дивана и подошел, и в следующую секунду чужие руки обвились вокруг тонкой талии и усадили к себе на бедра. Недолго думая, парень обхватил член альфы ладонью, вводя его в себя и начиная двигать бедрами под одобрительное хмыкание. И тот уже практически расслабился, прикрывая глаза и принимая член в себя полностью, получая удовольствие и отдаваясь моменту, как вдруг сзади его талию обвила еще одна пара сильных рук, а к спине прижалась горячая грудь. — Тише, кроха, не бойся, мы тебя не обидим, — почувствовав, как тело под ним дернулось, альфа начал горячо шептать парню на ухо, чтобы тот расслабился и параллельно покрывал поцелуями его шею. Сейчас Чонгук был до невозможного нежным, и от этого контраста просто срывало крышу. Это не его грубый Господин, это просто Чонгук, который излучал слишком много нежности в данный момент. К члену Хосока начал проталкиваться еще один, заставив омегу зашипеть и попытаться слезть, но ему этого не дали: руки старшего мертвой хваткой вцепились в его талию, а младший наоборот продолжил успокаивать омегу, пока проникал в того всё больше и больше. Наконец, когда они оба оказались в невероятной тесноте внутри, омега не удержался и громко вскрикнул, вцепившись пальцами в плечи Хосока и прося не двигаться. Только вот просьба его была оставлена без внимания. От былого нежного Чонгука ничего не осталось, и на его место снова вернулся Господин Чон, который вцепился пальцами в рыжие пряди волос паренька, голову назад его задирая и шипя, чтобы тот вел себя тихо и покорно. Члены внутри начали медленно и с оттяжкой двигаться поочередно, принося ощутимую боль. Короткие ноготки омеги впились в мощные плечи альфы, а сам парень выгибался и пытался двигаться им навстречу так, чтобы было несильно больно. И только где-то на подкорке сознания он понимал, что это именно то, чего он так долго хотел. Он своего добился. *** Сладкая дремучая пелена сна всё еще едва ощутимо окутывает тело омеги, но уже не так сильно, заставляя слышать посторонние шумы и шорохи. На талии покоится теплая и мощная рука альфы, а сам тот лежит, уткнувшись носом в его шею и опаляя ту горячим дыханием. Потянувшись на постели и развернувшись лицом к альфе, парень подложил руку под голову и начал разглядывать лицо спящего. Во сне он казался не таким страстным и грубым, а наоборот, спокойным и умиротворенным, как малое дитя. Не удержавшись, паренек убрал с лица альфы белоснежные пряди и продолжил им любоваться: длинные черные ресницы, аккуратный нос, малиновые пухлые губы, которые тот приоткрыл во сне, точеная линия челюсти… не выдержав, парень положил руку на грудь альфы и начал медленно водить пальчиками по его торсу, вырисовывая невидимые узоры и просто наблюдая за этим. Вдруг шум за дверью в ванную стих и оттуда вышел еще один альфа в халате, вытирая полотенцем свои смоляного цвета волосы и наблюдая за представшей его взору картиной. Вскинув бровь, он подошел ближе, ложась рядом и кладя руку на талию паренька. Тот от неожиданности вздрогнул, но вида не подал, повернувшись лицом к альфе и улыбнувшись. — Стоило мне только в душ отлучиться, а ты уже к спящему Чонгуку пристаешь, малыш? — Юнги на замечание альфы немного покраснел, смутившись и опустив глаза. Нет, конечно, Хосок и без этого мог всякого про него надумать, но сейчас его просто поймали с поличным, а сказать-то и нечего. А чего говорить, если ему этого просто захотелось? Прошло уже полгода с их первой встречи, а для Юнги ничего не изменилось: он всё так же любуется на своих спящих альф и просто поверить не может, что однажды ему так повезло. А ведь он просто хотел приключений.