Даня был совой.
Понял это еще в универе, когда одногруппники закидывались кофе и энергетиками перед зачетом, а Мустаев спокойно себе учил, попивая чаек из полулитровой кружки до рассвета. Но, конечно, это приносило больше хлопот, чем привилегий — добудиться его не мог никто. В смысле, абсолютно. Хоть кислород перекрывай (никто на всякий случай не пробовал, а то вдруг шутки про дрочку с удушением были не просто шутками).
Сейчас, правда, это скорее спасало — он предпочитал работать по вечерам, когда все органы чувств включались по максимуму, а значит и дела делались гораздо быстрее. И даже дэдлайны не полыхали, удивительно.
Повезло (или нет — тут Даня еще не определился) связаться с музыкантами — Музыченко с Пашкóм вообще забывали за работой, что такое сон, могли всю ночь что-то записывать, активно спорить, что-то бренчать (уж насколько Мустаев был далек от музыки, настолько Юра далек от здорового образа жизни. То есть — очень далек).
Разительно отличался от них Саша, и вот в него Даня точно вляпался — глубоко и надолго. Случайно, но сильно. Однако, давайте честно, кто мог ему что-то предъявить? Стоило Кикиру улыбнуться и тряхнуть кудрями — все, весь снег в Сибири таял. Это из-за очаровательности его парня началось глобальное потепление, Даня мог поспорить с кем угодно на сотку. Даже на касарь, он был уверен в своей правоте.
Так вот, Саша был жаворонком. И когда он первый раз немного виновато это выдал, Даня честно не понял — а в чем, собственно, проблема? Ну, ложился он как после «спокойной ночи, малыши» в одиннадцать — хорошо, Даня может завалиться к нему спать попозже, как только доделает работу, не дожидаясь последнего дня дэдлайна. Но, как оказалось, дело было не в этом.
Саша на полном серьезе вскакивал в восемь. И это еще в лучшем для Дани случае — мог и в семь. Честно говоря, Мустаев даже забыл, что в такие часы вообще хоть что-то существует. Особенно люди — цветочки, кустики там всякие еще куда не шли. Они хотя бы не будили его ни свет ни заря.
— Даня? — Шепот. — Даня, ты спишь?
— Что случилось опять? — Третий раз за неделю. Сегодня только четверг. — Кикир, дай поспать, прошу тебя.
— Даня, мне скучно, — продолжает трясти за плечо.
— Сколько время? — Бормочет Мустаев в подушку.
— Уже почти девять, — Даня лег в четыре. Блять.
— Да ну ебанись! — Восклицает Даня, окончательно укутываясь в одеяло с головой, лишь бы не слышать ничего отвлекающего от сна. — Саша, я хочу спать.
— Зачем тебе сон, когда есть я? — Кикир поражал своей детской непосредственностью. Хотя, надо отдать ему должное, доебывался он по утрам редко. В последнее время только совсем обнаглел, как еще верхом не сел.
— Действительно, — бормочет Даня.
Зато вечером уж Мустаев отыгрывался. Особенно с учетом, что все его поддерживали — начинали репетиции вечером, а Даня с ними за компанию — работать дома получалось слабо (проблемы с вниманием, что поделаешь), а одному в офисе скучно. А так — и развлечение, и кто-то из знакомых забегает, еще и Саша под боком — они свои отношения особо не палили, но у Анечки был взгляд в стиле «да все я про вас, пидоров, знаю!», что вызывало некоторые подозрения в стиле «блять, Саня, нас спалили!».
Но когда наступал глубокий вечер, начиналось целое представление — перфоманс назывался «сон для лохов» и одну единственную роль в нем играл Кикир. Пока Пашины пальцы все активнее летали над клавиатурой, а Юра все быстрее водил смычком, Кикир боролся с желанием «дать глазам отдохнуть» на ближайшем диване. Желательно в компании Дани (это не он чсв, так ему Саша говорит, а Мустаеву (предположительно и возможно!) просто приятно). И желательно на всю ночь.
Раньше его на этот счет даже подкалывали. Говорили, мол «ну все, детское время закончилось» и все в таком духе, пока Саня реально чуть с ног от усталости не свалился, благо там Даня стоял, успел подхватить. После это шутливые дружеские подколки превратились в суровое мамино «иди, поспи!» («…долбоеб!» если от Юры).
Кикир злился, отмахивался, но, а смысл, если работать все равно не мог. Благо, концерты вывозил, но там и понятно — адреналин, кайф от сцены, точно не до тихого сна на диване.
Вот и выяснилось, что режимы дня у них не совпадали совершенно.
И это было бы даже романтично, если бы на деле не оказалось полной херней.
— Саша, иди спать! — Даня повторяет это уже третий раз за час, но Кикир непреклонен — придерживает голову руками, бьет себя по щекам, и наливает очередной стакан воды.
Время перевалило за час ночи. Самый разгар рабочего дня для Дани. Пиздец какая глубокая ночь для Кикира.
Именно сегодня (а точнее вчера) Саша решил, что ему все-таки не особо комфортно засыпать одному в холодной кровати, поэтому теперь он пытается не заснуть уже на неудобном кресле в Даниной гостинной. Смотреть за его попытками не вырубиться, конечно, забавно, но инстинкт «заворачивай этого дурочка в плед и относи спать» мигал красной лампочкой.
— Все н’мана, я не сплю, — бормочет Кикир, моргая медленно и часто.
— Ага, я вижу, — бросает Даня через плечо, не отрываясь от ноутбука. Он планировал сегодня закончить основной план тура, но, с учетом зевающего Сашки рядом, кажется, он доделает его завтра. Ну и ладно, не критично.
Саша под боком затих на добрые пять минут. Даня заметил это не сразу, но как только повернулся — увидел мирно сопящего в спинку кресла Саню, с лохматыми кудрями и в помятой футболке. Картина наимилейшая. Мустаев кинул взгляд на часы — часовая стрелка была почти на двух, и, раз Кикир все равно уснул, можно было закончить таки спокойно работу.
Даня уже дописывал все в один проект, когда боковым зрением в кресле кто-то дернулся. Ну, не кто-то, а Саша, конечно.
— Саш, да ты спи, чего…
— Нет, нет, нет, нельзя спать, — не осознано выдает Кикир, не открывая глаз, только сильно трет веки ладонями. — Господи, лишь бы не уснуть.
— Сашенька, спи давай, я тут уже закончиваю, — автоматом отвечает Даня, а затем понимает, что говорят далеко не с ним.
— Если я сейчас усну, Даня пойдет меня укладывать, и потратит время, а чем быстрее он закончит, тем быстрее мы пойдем спать. Если я, конечно, не усну, — все так же сонно и устало бормочет Кикир, не понимая, что делает это вслух.
Даня вздыхает, дописывает предложение, громко клацая точку, и сохраняет файл — осталось совсем немного, завтра доделает уже окончательно и отправит Юрцу, тот поймет. Хороший он парень, все-таки, войдет в положение.
— Так, все, пошли, — Даня аккуратно поднимает Кикира с дивана, обхватывая его руками под спиной и коленками — вот так цветочек, конечно, выше Мустаева уродился. Саша никак не реагирует, только утыкается носом в Данину грудь, глубоко и шумно вздыхает. Ладно, в душе он все-таки цветочек.
До кровати дойти не долго, Даня мягко опускает Кикира на матрас, одним движением стягивая с него футболку и укрывает одеялом. Саша, почувствовав тепло, растягивается на кровати почти звездочкой, сжимает подушку и подбивает ее себе под голову.
Мустаев тоже быстро сбрасывает домашнее худи с шортами, собираясь лечь следом, но затем вспоминает о работе и со вздохом берет в руки телефон.
Даня Мустаев
Юр, я тебе завтра план скину, ок?
02:18
Могу даже утром, если прямо срочно нужно.
02:18
Юра Музыченко
Да нафига мне твой план утром, я еще спать буду.
02:19
Без проблем вообще, Дань.
02:19
А кто хвалился сегодня, что сможет за одну ночь все закончить, м?
02:19
Даня Мустаев
Да тут это, непредвиденные семейные обстоятельства, понимаешь?
02:19
Юра Музыченко
Понимаю.
02:19
Кикиру привет.
02:20
И спокойной ночи.
02:20
Даня Мустаев
Блять.
02:20
— Блин, опять он до утра будет сидеть за ноутбуком, нужно встать, забрать его, — опять глухо стонет в подушку Кикир, уже намереваясь встать, когда ему на грудь ложится Данина ладонь, опуская его обратно.
— Тихо, спи давай, — мягко шепчет Даня, почти убаюкивая, целует Сашу в лоб и сам ложится рядом.
Завтра они первый раз проснутся вместе, почти в двенадцать утра.
