— Если дернешься – я тебя пристрелю.
Джехен сжимает чужую челюсть и фиксирует в открытом положении, проталкивая ствол пистолета дальше в горло.
Чону рефлекторно дёргается назад, вжимаясь в спинку стула. Уже знакомый вкус металла на языке, от которого хочется стошнить на пол. Запах сырости и гнили.
Чону знает, что происходит.
Он его так просто не отпустит.
Нависает сверху и хватает за волосы, дышит прямо на ухо.
— Лучше бы твоя мать была гуляющей пиздой!
Он шипит и резко швыряет пистолет в стену.
Чону сжимается на стуле, трясясь в рыданиях.
Сколько раз он переживал это?
Мужчина заваливается на кресло напротив и сжимает в руках бутылку водки.
— И не смотри на меня так, — он ворочается, но взгляда не сводит с чужого лица.
Глаза в глаза.
Смотрит пронзительно, будто бы пытается что-то найти каждый раз.
И чем дольше смотрит, тем больше становится его глаза.
— Вы так похожи.
Резкая вспышка. Свет.
Врач трясёт за плечо с громким "больно?".
Больно.
Чону чуть потряхивает, будто кто-то вытащил что-то очень крупное из его тела, оставив со сквозной дыркой умирать.
Он невзначай бросает взгляд на стол. Листок, исписанный, изрисованный и местами даже порванный, лежит. На самом же деле в нем творилась история.
Кипела, жгла, кусалась, пыхтела.
Он бледнеет, хватается за край стола.
Врач забирает рисунок, внимательно рассматривает. Попутно делает заметки в дневнике.
Он называет его "дневник будущего" ещё с первого приёма. Оранжевый, с наклейкой фиолетового цвета в виде сердечка на обложке.
— Всё, я больше не хочу.
Врач понимающе кивает и помогает встать.
Жизнь - один сплошной длинный день.
И Ким прекрасно это осознает.
Чону выводят за дверь и ведут по пустому серому коридору.
Джонни стоит, оперевшись на стенку и, похоже, дремлет. Но дёргается ото сна, как только слышит звук открывающейся двери.
Улыбается Чону приветливо и кланяется врачу.
— Он сегодня отлично поработал. Ещё чуть-чуть осталось.
"Чуть-чуть" в его случае - маленькая капелька в океане.
Они проделали большую работу, но это только часть пути.
Чону уверен. И он готов стараться.
Джонни кивает и берет младшего за руку. Сжимает крепко и надёжно.
— Я назначу ещё один препарат. У него довольно сильные побочные, но он станет спокойнее.
Со сжимает бумажку с рецептом и улыбается грустно.
Ещё чуть-чуть.
На улице опять дождь.
Бесконечный дождь.
Бесконечный день.
По окну стучат крупные капли, но дворники растирают воду по стеклу.
Чону лежит на чужом плече и еле моргает. После таблеток клонит в сон.
Физически он слаб, но мозг функционирует на том же уровне. Ему уже не в первый раз такое принимать.
За закрытыми веками бегают красные и жёлтые пятна и Чону проваливается в черную густую массу. Что-то среднее между водой и клеем. Его тянет на дно, он позволяет себе туда провалится.
С головой.
Чувствует, как спадает напряжение с висков, а под кожей будто два маленьких шарика играют на перегонки.
Ощущения странные, но ничего неприятного нет.
Чуть покалывает в пальцах и все.
Он не знает, сколько времени проходит, но когда он просыпается, они ещё едут.
Он не сразу понимает, но Джонни поворачивается. Без глаз. Вместо них лишь чёрная пустота и она становится все больше и больше.
Дыхание учащается.
Сознание будто расщепляется.
Он чувствует чужие руки на своих.
Он слышит чужой голос.
Но перед глазами только непонятные яркие пятна, лишь отдалённо напоминающие силуэт человека.
В ушах отдаётся стук собственного сердца и снова чёрный экран.
Ёнхо прикасается к внутренней части бёдра, резкая боль выводит из подсознания.
— Всё прошло, тихо. — Чону жмётся к чужому плечу.
Бедро горит, пятна в глазах ещё не пропали.
Из глаз текут слезы и это происходит непроизвольно.
— Ты меня трогал! — младший хватается будто намертво и трясёт за плечо.
— Прости, — лишь тот в ответ шепчет.
Боль тягучая, как кисель, и накрывает медленно. Щиплет, жжется и печёт.
Там – внизу живота.
Джонни испуган, Чону вообще-то тоже.
Перед глазами стена их спальни - голубая, приятная и такая знакомая.
Он просто хочет уснуть.
— В глаза мне смотри, когда я с тобой говорю, — Джехен хватает за волосы и тянет на себя, а Чону не смотрит, не может себя заставить.
Внутри все подбрасывает от страха. Знаете, то самое чувство свободного полёта на американских горках. Отец бьёт по лицу не соображающего мальчика и кидает на пол, как собачонку.
Голова ударяется о бетонный пол и даже линолеум, что лежит выше, не смягчает посадку.
— Ещё раз что-то мне ответишь и я не побоюсь тебя трахнуть.
Чону пугается и издаёт всхлип, вжимаясь в пол.
Отец реагирует незамедлительно, бьёт по рёбрам.
Резкая вспышка. Свет.
Лист почти пустой и только слова отца, как черти, пляшут на нем.
Вообще Чону интересно, что случается с его листами.
Выкидывают ли их, или может вкладывают в специальную папку.
— Ещё чуть-чуть, — врач обещает и обоим почему-то верится.
Таблетки красные и блестящие пропадают в бездне желудка и Ким прикрывает глаза, слабо смотря в стену.
В темноте виднеется блеск, как искры. Красные и жёлтые. Такие красивые.
Всё тоже самое, кроме голосов.
Он слышит голос Джехена.
Низкий и глубокий.
Пронзает до глубины души и режет.
Пальцами разрывает сквозные раны.
Опять покалывает конечности.
Чону чувствует, что будто приклеен к кровати, не способен даже голову повернуть.
Он вспоминает.
Вспоминает, что его сознание так долго пыталось вытеснить.
Печёт снова внизу живота, затем идёт выше – к груди.
По рукам, по ногам и даже на лице горит.
Он чётко чувствовал, но описать это был просто не в состоянии.
Будто горишь изнутри. Будто все тело сковали нитки, что привязаны к внутренним органам.
И мерзкий кукловод тянет их каждый раз в разные стороны.
Никто не поможет. Никто не спасёт.
***
Джонни приходит поздно вечером и утопает в большом одеяле. Чону прижимается к чужой груди.
— Не бросай меня.
— Я уже не смогу этого сделать.
Дни плывут и Чону не в состоянии отследить, сколько прошло времени.
Какой день недели, сколько он спал?
Ёнхо обнимает и зовет смотреть фильм.
В гостиной пахнет попкорном и Ким даже чувствует его запах, вкус, что на самом деле удивительно.
Фильм оказывается интересным и они оба следят за сюжетом.
Это точно станет очень хорошим воспоминанием для обоих.
И Джонни позволяет себе сделать невиданную наглость для их сегодняшнего положения.
Он целует Чону.
Не в щеку или в нос, нет, в губы.
По-взрослому, по-настоящему.
Раньше они так целовались часто, но потом многое поменялось. Чону позволяет остаться чужим губам на своих до того момента, пока дыхания не становится критически мало.
— У меня завтра приём, я надеюсь, что он будет одним из последних.
Джонни улыбается и качает головой.
Он тоже надеется.
***
Снова дождь и кабинет врача стал уже как второй дом.
Врач зажигает свечи и раскладывает какие-то картинки по столу.
Чону выпивает таблетки и садится перед ним.
— На чем мы с тобой остановились? — врач поправляет очки и внимательно осматривает юношу.
Глаза начинают слипаться.
— Мне больно. Ну... Там.
Врач подаёт картинку и ручку. На листе плотного картона нарисован человек в полный рост.
— Обведи, где болит больше всего.
Чону неуверенно обводит.
Паховую область.
— Сзади тоже болит?
Кивок.
— Нарисуй, что ты чувствуешь.
Ким берет красный маркер и начинает выводить на листке неровные линии. Меняет маркер на жёлтый и ведет понятные только ему каракули.
Снова меняет маркер.
Руки дрожат и голова становится тяжёлой. Клонит в сон.
На листке красуется красная ладонь, жёлтая молния и красная капля. Последнее – кровь.
Эти рисунки – чувства и грани боли, которые испытывает Чону каждый раз.
Каждый день.
Когда-то больше, когда-то меньше.
Врач забирает лист и выдаёт новый.
— Сейчас тебе предстоит большое дело. Я не дам тебе обезболивающее, но обещай мне, что опишешь все.
— Обещаю.
Он понимает, что на финишной прямой.
То самое "чуть-чуть" уже совсем рядом. Остаётся лишь немного потерпеть.
— Ты помнишь свое обещание?
Джехен держит за горло и прижимает к кровати, коленом раздвигает ноги.
Чону мотает головой в разные стороны.
— С ебальником тебе, конечно, повезло, говнюк. Сейчас бы уже трупиком под ногами моими валялся.
Прикладывает нож к виску и ведёт ниже, к подбородку.
Чону плачет от страха и органы сворачиваются будто в трубочку.
— Твоя мамаша хорошо трахалась. Посмотрим, унаследовал ли ты её способности.
Ким мотает головой и натыкается на нож, что впивается в кожу и открывает поток крови.
Мужчина скалится, наклоняется ближе, дышит в самые губы и нос ударяет мерзкий запах перегара.
— Это не было вопросом, сучара.
Он острием ножа надавливает на кадык и лезет по одежду.
Чону не сбежит.
Да и бежать ему некуда.
— У вас блять даже руки одинаковые.
Он кладет чужую ладонь на свой пах и держит.
Тот чувствует, как твердеет под рукой член отца.
Он снимает штаны – дальше Чону не смотрит.
Тошнота подкатывает к горлу. Младший густо краснеет и пытается отодвинуть руку, но отец звереет моментально. Сдергивает трусы сына и толкается внутрь
Та самая боль.
Будто кто-то кипятком окатил.
Чону кричит от боли и задыхается от слез .
В реальной жизни тоже.
Из темноты выводит врач, который обнимает с громким "Все прошло, ты молодец".
Всё прошло. Всё прошло?
Ким сидит на стуле, сжимает красный маркер и дрожит.
— Чону, мы нашли.
И Чону сквозь слезы смеётся, качает головой.
Нашли.
Теперь в его мед. книжке чёрным по белому:
Имя: Чону
Фамилия: Ким
Возраст: 17
Диагноз : ПТСР на фоне сексуального насилия в пятнадцать лет
Дата: 9 сентября
