Ананасовое наслаждение.

      Размеренное тиканье часов отбивалось между стенок черепной коробки подобно металлическому маятнику метронома, медленно надламывая уже и без этого довольно хлипкий стержень терпения Агаты. Кто знал, что простая поездка на день рождения к тётушке пройдёт в сопровождении тайного сына Аннет, заговора Чарльза, интрижки Данте и Элизы, криминала и преступных схем? Голова шла кругом, словно девушка несколько минут провела на детской карусели. Тяжёлый взгляд коньячных зениц Гудмана вынуждал россыпь мурашек беспрестанно бегать от пят до макушки, побуждая Харрис чуть сильнее прижаться к источающему жар даже сквозь одежду телу Нильсена. Детектив словно пытался сжечь каждого из присутствующих до кучки пепла, чтобы наконец-то отправиться в свой небольшой домик и, сидя в потёртом кресле, смотреть новости с банкой тёмного пива и крыть благим матом очередного представителя власти, прерываясь на просьбы жены говорить чуть тише по телефону. Александр отбивал незаурядную мелодию, композиторами которой были его натянутые нервы, твёрдыми подушечками пальцев по талии девушки, прожигая взглядом серо-голубых радужек профиль женщины на картине. Лёгкую нервозность Рэйчел выдавали перебирающие край подола тонкие пальчики. Агату же одолевало неукротимое желание отправиться в ванную комнату и, стоя под тёплыми струйками душа, наслаждаться как они обводят каждый выточенный контур фигуры, выводя на её бархатной коже извилистые линии. Ей ужасно хотелось пройтись мягкой, подобно пушистому облачку мочалкой по ноющей шее, вдохнуть пряный абрикосовый аромат геля для душа, смыть неприятный осадок прошедших событий, так крепко обвивших колючей лозой тонкую шею Харрис.       — Я правильно понимаю, что это из-за вас Агата сейчас здесь, а не в тюрьме? — убрав руки в карманы изрядно потрёпанных временем брюк и развернувшись к Сэму так, чтобы не было трудностей в наблюдении за меняющимися, подобно кадрам в старом мультфильме, эмоциями на лице парня, Гудман едко усмехнулся, когда Макото резко выпрямился, прохрустев каждым позвонком, а его лицо словно покрылось белоснежным настом.       — Её арест был незаконным, комиссар подделал… — на самом деле, выдержке и умению моментально изгонять какие-либо следы волнения Сэма можно позавидовать. Пару секунд назад он был похож на обледеневшую куклу, а тут перед Гудманом вновь предстал статный помощник, начавший бесстрастный монолог с весомыми аргументами.       — Да-да, комиссар хочет моего отстранения, комиссар сделал глупость. Сэм, тебе надо было дать потонуть ему самостоятельно, — в тяжёлом взгляде детектива промелькнули едва заметные искорки тревоги за судьбу Макото. Нервное заламывание пальцев до глухого хруста косточек стало выдавать истинные чувства мужчины, скрытые под толстым панцирем безразличия и чёрствости. Заметив цепкий взгляд Александра, подобно датчикам сканирующий каждое движение Гудмана, детектив поправил шляпу, словно пытаясь занять руки. — А теперь, какое обвинение он бы не получил, ты будешь тонуть вместе с ним. Содействие в побеге подозреваемого — это тебе не шутки.       Где-то под рёбрами Агаты стали появляться фантомные царапины от впивающихся своими цепкими коготками мыслей о том, что Сэм может хорошенько огрести из-за поспешных выводов и необдуманных поступков Харрис. Аккуратно убрав руку Александра, девушка подошла к прожигающему пустым взглядом кобальтовую фруктовницу с так и норовившими сорваться с тонкой веточки виноградинами Макото. Положив руку на плечо помощника детектива и слегка сжав его, Агата ощутила чувствительными подушечками пальцев как напряглись мышцы сквозь плотную ткань пиджака и хлопок рубашки. Макото окинул блуждающим взглядом руку девушки и, секундно пробежавшись им по, не сложно догадаться, Александру, одарил Харрис тёплой, подобно рассветным лучикам солнца, благодарной улыбкой.       — Я ни о чём не жалею. Если было бы нужно — я бы сделал и больше, — крошечные хрусталики собрались в уголках глаз Агаты, неприятно пощипывая и без того покрытые красными ломаными линиями склеру. Приятная нега послужила толчком для начала реинкарнации потрёпанного душевного состояния Харрис, когда осознание того, что рядом с ней находится такой прекрасный друг ударило в набат.       Александр приложил огромные усилия, чтобы оторвать уничтожающий взгляд от вроде как друга. Но какой друг будет прикасаться к…? И тут в один миг лицо Нильсена вытянулось, а серо-голубые радужки словили фокус на небольшой дырке в подлокотнике дивана. А кто она ему, чтобы он так сильно жаждал убить любого, кто нарушит её личное пространство? В груди начало что-то едва ощутимо щемить, а скрип двух ровных рядов зубов друг о друга привлёк непонимающий, но с проскальзывающей толикой интереса взгляд Агаты. И если бы взглядом можно было прожечь в человеке дыру гигантских масштабов, то Нильсен бы уже давно это сделал с помощником Гудмана, который то и дело вертелся вокруг маленькой мисс Харрис, всеми силами пытаясь привлечь внимание девушки к себе.       — Прошу меня простить, я нехорошо себя чувствую. — Агата, слегка пошатнувшись, дернула плечом, разворачиваясь к мужчинам спиной. Внутри нее бушует коктейль различных эмоций: от ненависти до злобы и обратно. Все события, которые призрачной вуалью легли на хрупкие плечи Харрис оставили свой отпечаток в сознании девушки, ломая ребра и отнимая последние силы. — Мне нужно немного отдохнуть.       Александр тяжело вздыхает, отодвигая ледяные радужки от Сэма, который с какой-то нежностью кивает девушке в ответ. Черт, да он его бесит. Нет, серьезно, раздражает своей назойливостью и постоянными порывами оказаться в самый неподходящий момент рядом с Агатой.       — Хорошо, Агата, отдыхай. Тебя проводить до комнаты? — Александр сжимает кулаки, напрягая все тело, когда помощник Гудмана вырывает из груди очередную раздражающую его реплику, получая отрицательный кивок в ответ.       — Пупсик, ты думаешь, наша маленькая мисс Харрис не в состоянии дойти до комнаты самостоятельно на своих ножках? — Нильсен кидает убийственный взгляд на помощника Гудмана, выжидающе отсчитывая про себя десять секунд. — Думаю, сегодня мы все порядком устали. Сэмми, не хочешь провести вечер в моей компании?       Мужчина недовольно шикает, заставляя Александра самодовольно ухмыльнуться. Он проходит мимо детектива, поднимаясь наверх, чтобы хоть немного отдохнуть от всей этой суеты, но когда тихое всхлипывание доносится из комнаты девушки до его тонких рецепторов, Нильсен, сжимаясь от ярости, резко открывает дверь, замечая плачущую Агату на холодном кафельном полу.       — Агата? — Он медленно двигается в ее сторону, присаживаясь на корточки так, чтобы их лица были на одном уровне. — Что случилось?       — Отстань, Александр! — Она отпихивает его в сторону, прикрывая опухшие от слез стеклянные глазки своими маленькими ладошками. — Какого черта ты вообще сюда врываешься без стука? А если бы я была голой?       В штанах моментально становится узко от одной только картины, всплывающей в мыслях. Как Агата стягивает с себя мокрый топ, оголяя упругую грудь. Как послушно садится на коленки, обхватывая пухлыми губками его пульсирующий член. Как стонет под ним от ритмичных толчков, утопая в жадных попытках насытиться телами друг друга. Нильсен тяжело вздыхает, приподнимая девушку за подбородок и вглядывается в ее глаза, срываясь окончательно и бесповоротно. Харрис облизывает пересохшие губы от такого близкого контакта, и неосознанно тянется к губам мужчины, сливаясь с ним в жадном поцелуе.       Подхватив девушку за ягодицы, Александр поднёс её к туалетному столику, не разрывая такое страстное и влажное слияние уст, и, скинув одной рукой все косметические средства в одну кучу под недовольный стон Агаты, впечатал её спину в овальное зеркало. Желание провести поучительную беседу с маленькой Харрис о том, что нельзя позволять кому-то касаться её также, как касаться может только Нильсен, погрузило мужчину в своеобразный вакуум, а когда идея того, как сделать так, чтобы она запомнила этот урок надолго осветила ярким свечением сознание Алекса, уголки его губ хитро поползли вверх. Оторвавшись от сладких губ девушки, мужчина провёл кончиком носа извилистую линию, спустившись от верхней губы к пульсирующей венке на шее. В это же время пойманная небольшая собачка благополучно опустилась вниз, оголяя тяжело вздымающуюся грудь. Нежно прикусив затвердевшую горошинку соска, мужчина начал медленно, словно дразня массировать вторую грудь, ласково обводя контур небольшой родинки. Тихие, хриплые стоны обволакивали чувствительные слуховые рецепторы Нильсена, а самодовольная улыбка растягивалась всё больше.       Сильно сжимая густые волосы парня, Агата усиленно старалась не застонать, приводя в колебание тонкие стёкла окон и витражные вставки шкафов, чтобы остальные жители особняка не стали свидетелями того, как Харрис нехорошо (ужасно хорошо) себя чувствует. Поначалу её одолевали противоречия: добрый и ласковый Сэм или саркастичный и, проще говоря, заноза в заднице Александр. Один усыпал девушку изысканными комплиментами, когда второй в очередной раз шутил про умственное развитие или размер филейной части Агаты. Но сейчас, подаваясь навстречу влажным губам, обхватывающих затвердевший сосок, грубым рукам, удерживающим елозящую от плотского вожделения, покрывшего разум обоих густой дымкой, Харрис на столешнице, и значительно выпирающему из-под брюк бугорку, так и норовящему оказаться между влажных стенок, ощущая каждую неровность, Агате даже не нужно проводить какие-либо подсчёты плюсов и минусов или тест на совместимость знаков зодиака, чтобы убедиться в том, что кроме Нильсена ей никто уже не нужен. Влюбиться до потери сознания за пару дней? Да пожалуйста!       Аккуратно спустив рукава платья, Харрис вновь оказалась в невесомости. Лишь ощущение окончательно спавшего платья на пол и слегка прохладного атласного постельного белья вынудили девушку раскрыть глаза и, уделив несколько секунд тщательным морганиям, дабы избавиться от помутнения зрения, Агата увидела крепкую спину мужчины. Словно в замедленной съёмке Харрис наблюдала за тем, как Александр стянул хлопковую рубашку с крепкой спины, как мышцы перекатывались под смуглой кожей, как крошечные капельки пота скатывались вдоль позвоночника, очерчивая каждый отдельный бугорок и пропадая где-то под ремнём. Звон металлической пряжки ремня послужил зажжённой спичкой, брошенной в канистру с бензином, разжигая пожар внизу живота Агаты, который своими языками пламени щекотал всё дрожащее нутро. Нависнув над девушкой с какой-то по-лисьи хитрой ухмылкой, мужчина свёл её тоненькие запястья возле изголовья кровати, и после пары ловких махинаций Харрис оказалось крепко прикованной к кровати без единого шанса на побег.       — Никуда не убегай, каттен, я быстро, — последнее, что сорвалось с уст брюнета перед тем, как он скрылся за дверью. Раздражённый рык сорвался с саднящих губ, а осознание того, что дверь оставлена открытой и что любой может захотеть проведать и узнать самочувствие девушки, вынудило её, с огромным усилием перевернуться на живот. За эти несколько минут, которые девушка пыталась освободиться из ременных оков, в голове Харрис промелькнуло столько вариаций убийства этого несносного мужчины, что ей спокойно нужно выпускать книгу «Сто и один способ убийства Александра Нильсена». Но раздавшийся щелчок замочка дверного замочка послужил бейсбольной битой, выбившей какие-либо здравые мысли из головы Агаты. С характерным звоном поставленная хрустальная тарелочка с ананасовыми дольками и упавшая рядом плетка, крепкие руки, обхватившие кожаный ремень, ощущение приятной тяжести мужского тела сорвали с уст девушки сиплый призыв к действиям или исчезновению Нильсена.       — Рассказать тебе сказку, моя маленькая Харрис, про то, что бывает со строптивыми девочками? — одним резким движением девушка оказалась вновь лежащей на спине, а прикусывающий нижнюю губу в предвкушении грядущего действа Александр обеспечил Ниагарский водопад. Он потянулся к прикроватной тумбе и, взяв себе в руки тарелочку, достал оттуда первые ананасовые кубики, разглядывая их под свечением пробившегося сквозь плотные шторы одинокого лучика солнца. Рядом лежала кожаная плетка, и Агата, покосившись на нее, прикусила саднящие губки, то ли от желания, то ли от напряжения. — Одна до ужаса непослушная девочка вывела из состояния непоколебимого спокойствия и равновесия одного мальчика, вынуждая его придумать изощрённое наказание, дабы проучить раз и навсегда малышку. А знаешь как она привела его к этому решению? Своими сладкими и пухлыми губами, к которым стоит только прикоснуться, как становишься скованным наслаждением пленником, — извилистая дорожка липкого сока от каёмочки нижнего белья до впалой ямочки между ключиц породила внутри Агаты непередаваемые ощущения, а неотрывно наблюдающий за ней Нильсен являлся шикарным дополнением к этому чувству, запирая здравый рассудок под замок. — Своими алеющими от каждого комплимента с пошлым подтекстом щечками, — несколько кубиков на ложбинке между грудей и поцелуй влажных губ в районе солнечного сплетения сорвали уже довольно громкий стон с уст Харрис, а глаза словно отправились на экскурсию в черепную коробку, закатившись в экстазе. — Своими обтягивающими платьицами, джинсами, кофточками, выделяющими каждый контур точёной фигуры, вызывая желание взять эту девочку, несмотря на лишние глаза и неподходящее место, — острые ноготки впились в мягкую кожу на запястьях, когда очередной ряд ананасовых долек оказался проложенным от груди до пупка. Внутри всё уже не то, что горело. Там всё полыхало неистовым пожаром, обрамляя небольшой лоб девушки россыпью капелек пота. — Но самой главной причиной вынесения своеобразного приговора послужило чрезмерное общение девочки с другим мальчиком и позволение ему касаться её чересчур часто и нежно, — ощущение шершавого языка внизу живота вынудило девушку практически скулить от удушающей степени вожделения.       Чем выше мужчина поднимался им, попутно собирая выстроенную дорожку, тем сильнее Агате хотелось вырвать руки из ремня, ощутить шелковистость его волос между пальцев, пухлые губы на своих, пульсирующий член внутри себя. Вобрав последний кусочек, Нильсен медленно, наслаждаясь изнемогающим видом Харрис прожевал любимый фрукт и, собрав кончиком языка капельки сока с губ, впился в воспалённые губы пассии.       — Алекс…пожалуйста…хочу…       — Что именно, Агата? — Он оставляет звонкий шлепок на бархатной коже ягодицы, оттягивая возбужденный сосок своими зубами. — Ты такая нетерпеливая, моя лилла каттен. А знаешь что папочка Александр делает с непослушными девочками?       Нильсен берет плетку, сжимая ей горло девушки и она стонет от такого жеста, почти задыхаясь от недостатка кислорода. Томительное ожидание доводит до предела, пока Александр, будто получая удовольствие от этого, дразнит Харрис все сильнее.       — Наказывает. — Она хрипит, с трудом вырывая слово из груди, и мужчина, удовлетворившись ее ответом, отпускает толстую кожу, замахиваясь на девушку. Плетка бьется об ее упругую попку, хлестая багровую акварель по фарфоровой коже, и Агата взвизгивает, с удовольствием откидывая голову назад. — Боги, Алекс…       — Тише, котенок. — Нильсен мягко потирает место удара, опускаясь к зудящей коже и оставляя невесомый поцелуй на ней. — Будешь слушаться папочку?       Кайф проникает в каждую клеточку возбужденного тела от грубых прикосновений, звонких шлепков и влажных поцелуев. Харрис послушно кивает, что только сильнее заводит Александра, и он, не желая больше терпеть, касается мокрым язычком пылающего бугорка девушки, вырисовывая на клиторе хаотичные рисунки, собирая медовые капельки на кончик, которые текут по ее дрожащим ножкам. Разрастающееся желание сплетается в воздухе с ниточками похоти и страсти, которые взрывает этот ананасовый микс внутри девушки, не оставляя ни малейшего шанса на спасение.       — Что хочет моя маленькая мисс Харрис?       — Тебя… — Девушка почти воет от безысходности, стараясь не кончить раньше времени. — Тебя хочу…       Он ухмыляется, сам еле сдерживаясь, чтобы не сорваться и не показать, каким уязвимым становится рядом с ней. Стянув с себя брюки, Александр во всю длину входит в девушку, вбиваясь в ее хрупкое тело до предела, раздвигая масляные стенки пульсирующим членом. Зарывшись в копну волнистых волос, он натягивает их на кулак, вырывая протяжный стон с губ девушки, которая буквально утопает в нем, в смертельной хватке разбиваясь на миллион маленьких осколков в бешенном экстазе. В жилах бурлит кровь от сумасшедшего адреналина, пока тяжелые вздохи и хриплые стоны заполняют атмосферу ароматами секса. Желая оказаться как можно ближе к Нильсену, девушка привстает на четвереньки, сама насаживаясь на член, чувствуя, как еще немного — и фитиль подорвет свои маленькие канатики, взрывая ее окончательно. Маленькая мисс Харрис впивается острыми ноготками в руку Александра, оставляя красные полосы на ней, с силой царапая кожу. О, черт, как же ему это нравится.       Как же она ему нравится.       — Я предлагаю тебе кончить, каттен. — Его тяжелая ладонь вновь наносит удар по ягодицам девушки, а вторая скользит по упругой груди, с силой оттягивая вставшие соски. — Сейчас.       Тело вытягивается в одну струну, разбиваясь о скалы. Замерев, Агата чувствует, как нарастающий кайф проходит по всему ее телу, омывая в сумасшедший оргазм. Она жадно глотает воздух, чувствуя, как пересохло в горле, пока Нильсен делает финальные рывки, рыча от жестокого финиша.       Они падают на кровать: мокрые, обессиленные и уставшие. Александр притягивает девушку к себе, заботливо убирая с лица влажные прядки волос и целуя в горячий лоб. И только липкая грудь от ананасового сока под натиском кислородного голодания разбавляет тишину своим тяжелым дыханием…