Ultimatum

В моей голове крутится множество вариантов, но выбрать конкретный я не могу. Меня просто парализовало его присутствие в кампусе. Откуда у него ключ? Почему в столь поздний час впустили незнакомого человека? И куда смотрит охрана? Нужно сдерживать агрессию и попытаться разобраться. Ловлю взглядом то, что он даже не удосужился снять обувь и скинул некоторые мои рисунки с кровати. Это последние зарисовки и, кажется, им действительно место в мусорном баке. Работы получились серыми, словно не хватает какой-то важной детали, но какой именно – до меня никак не могло дойти. — Скажешь, зачем пришёл или мне нужно угадать? — трогаю свои плечи. Странно, я же вроде была в пальто и точно не могла выйти на улицу в тонкой водолазке. Видимо, забыла в машине у Зейна. Чёрт, разберусь с этим завтра. Не хотелось звонить другу перед британцем, который явно собирался устроить концерт, — Откуда у тебя ключи? Объясни мне наконец, — сажусь на кровать своей соседки и встречаюсь с зелёными глазами, что пристально за мной наблюдали. У него, за несколько секунд, словно потемнели зрачки, превращая обыкновенного парня в настоящего монстра. — Ты реально гуляла с этим придурком? Зачем? Я думал друзья... ну, не делают этого. Ты рассказала ему, да? Повела себя, как… как всегда ведёшь? — его губы сводятся в узкую линию, а кулаки сжимаются. Не могу уловить настроение своего неожиданного собеседника, хотя отчаянно пытаюсь не обращать внимания на глупые претензии. Джессика не говорила мне о маниакальном желании своего бойфренда всё контролировать. Или это проявляется только в отношении меня? Гарри излишне много на себя берёт, думает, что я теперь обвиняю себя и боюсь ответить ему хоть что-то. Ведь это всегда срабатывает. — Я ничего ему не рассказывала! — повышаю голос и сжимаю челюсть. К чему этот цирк? Стайлс сделал всё, чтобы мой рот держался на замке, — Ты думаешь, что все разговоры всегда сводятся к тебе? Я не обязана перед тобой оправдываться, слышишь? Это моё личное дело. Не буду втягивать чужих в посторонние проблемы. — Ты бы просто так с ним не пошла. — Да? Для того, чтобы посмотреть кино нужен повод? — внутри вспыхивает пожар, и мне хочется врезать ему. Не обращаю внимания на ряд очередного бубнёжа и подхожу к окну. Жаль, что живу на седьмом этаже, ведь вариант с побегом кажется весьма перспективным. Он, словно получает удовольствие от постоянных ссор и разбирательств, хотя добился того, чего изначально хотел. — Почему ты согласилась пойти в кино с ним? Ты могла позвать Джессику или в конце концов, пойти сама, — в его тоне звучит осуждение. Нельзя злиться. Нельзя злиться. Нельзя злиться. Один раз я уже потеряла дар речи, но на этот раз я не дам ему почувствовать вкус победы. Выставила себя легкодоступной и глупенькой, а теперь расхлебываю последствия. — Он мой друг, Гарри, — он всё ещё игнорировал вопрос о причине своего прихода, но до меня постепенно доходит. Хотел узнать рассказала ли я Малику о нашем маленьком секрете? Ему так дороги отношения с Джессикой или мнение окружающих? Каждый в его компании знает, что он не верный. Тогда к чему разыгрывать комедию передо мной? Играть роль идеального возлюбленного, словно ему есть дело до любви и отношений. За столь короткий срок нашего общения, я усвоила одну вещь: Гарри Стайлс не принц на белом коне, не хороший муж и не прилежный семьянин. Это настоящий манипулятор, который охотно наблюдает за процессом своей игры. Мы уже поняли, что я – инструмент, внезапно пришедший в его коллекцию, — Не тебе меня отчитывать с кем я ходила в кино. А теперь я тебя прошу, — поднимаюсь и открываю входную дверь, слыша громкую музыку, исходящую из конца коридора. Да, у меня шумные соседи, и я давно думаю о квартире, но средств даже на самое скромное жильё просто не хватает, — Покинь мою комнату, я хочу переодеться и лечь спать. — Я тебе не верю, — брюнет не сдвигается с места, лишь перекидывает ногу на ногу и недовольно фыркает. Меня буквально трясёт от этой наглости и самодовольной ухмылки, но я лишь хлопаю ресницами и замираю на несколько секунд, — Что? Нечего сказать? Во мне словно что-то щёлкнуло, и я просто не имела понятия, что делать дальше. Пытаться противостоять или просто смириться, оказавшись под мощным давлением? Медленно закрываю глаза, отсчитывая до трёх. Не помогает. Пытаюсь вспомнить песчаный пляж, где недавно зарисовала океан и отдыхала с друзьями. Вспоминаю, как ног касалась прохладная вода, а вдалеке, словно нарисованный яркими красками, показывался чудесный закат. Моё тело расслабляется, но в мысли вновь врывается высокий парень с сильным британским акцентом и кудрявыми волосами, что вечно падали на лоб, — Прошу, оставь меня в покое! Хватит врываться в мою жизнь, словно у тебя есть на это право! — мой голос срывается на крик, а к горлу подступает комок. Нет, нельзя плакать. Только не сейчас. — Хватит кричать. — Хватит вести себя так! — если бы могла, то взяла бы его за плечи и встряхнула, ведь мозг явно перестал работать. Он оставил его у себя в машине, посреди прочих ненужных вещей и фантиков, которые так сложно убрать. Моё отчаяние недостаточная причина? Не получил то, зачем пришёл? — Не кричи, — Стайлс наконец поднимается, только на этот раз не для того, чтоб прижать меня к стене. Одно движение руки и дверь резко захлопывается, оставляя нас наедине. Я знаю, что есть одна единственная слабость, которой легко воспользоваться. Пару шагов навстречу и вся моя решительность и уверенность в себе исчезнет за несколько секунду. — Уходи. Ты получил ответ на свой вопрос. — Хватит меня прогонять. Я спрошу ещё один раз. Зачем ты, блять, ходила с ним в кино?! — он не отходит в сторону, но и не сокращает расстояние между нами. Кулаки снова сжимают и теперь по-настоящему становится страшно, — Отвечай! — Это тебя не касается. — А что меня касается? Как ты крутишь задницей перед ним? А ради чего? Конечно, ведь Зейн такой хороший, правда? Ты ради него пойдешь на край света, только бы пальцем поманил. — А что, если так? — не могу терпеть беспочвенные обвинения, даже несмотря на внутренний страх. Мой мозг отключается. Я не думаю о своём невыгодном положении и пытаюсь поменять правила игры. Я не невинная овечка, что послушно следует за своим пастухом, но и не уверенная в себе Джессика, чтобы влепить пощёчину и выгнать неприятеля вон, — Тебе есть до этого разница? Ты мне даже не друг, не пытался стать моим другом. Всё, что ты делал, это лишь публично унижал и заставлял плясать под свою дудку, — тыкаю в его грудь пальцем и поднимаю глаза. У него раздуты ноздри, а на лице полное непонимание. Не ожидал отпора? Обвинений? Криков? — Не друг? Не друг?! Ты всех недругов целуешь? М? — Гарри снова напоминает о той ситуации в супермаркете, зная, что мне причиняет это боль. Не представляю, как расстроиться подруга, когда узнает о том, что между ними происходит. Ей будет плевать на все объяснения, доводы и извинения. Близкие люди, которые всегда поддерживали друг друга, станут врагами и прекратят всяческое общения. Я стану главной сенсацией университета и это не лучший «титул», что можно получить. — Ты сам меня поцеловал. — Ты мне ответила. — Это было всего один раз. Больше этого не повториться, я тебя обещаю. Просто… уйди, пожалуйста, — отрицательно машу головой, закрывая уши рукам. Моё состояние переходит из ярости в полное разочарование, а из разочарования в отрицание и смятение. Я уж понадеялась, что он про меня забыл. Надеялась, что встреч возможно будет избежать и его внимание переключится на Джесс, которая нуждалась в мужской ласке и заботе. — Не повториться? Ты так считаешь? Не повториться?! — брюнет наступает на меня, на этот раз давая мне шанс убежать. От него снова пахнет мятой вперемешку с сигаретами, и я подмечаю, что такой аромат полностью ему подходит. Словно некий феромон, который отключает в девушках мозг. Любая мелочь, даже самая обыкновенная, создаёт необходимый образ. Каждая проработанная деталь даёт Стайлсу ещё больше способов для манипуляций. — Ты так считаешь? Ты хочешь меня. Перестань строить из себя святую невинность и признай, что ходила с ним, чтобы меня разозлить, — успеваю разглядеть его куртку и наконец замечаю, что чёрные берцы абсолютно мокрые. Никогда не видела, чтобы парень носил классические туфли или даже обыкновенные кроссовки. — Не всё должно крутиться вокруг тебя. Ты пытаешься меня запугать, но у тебя не получится, слышишь? Я выполняю свои условия и не вижу смысла в нашем с тобой диалоге! — ожидаю, что он снова попросит меня не кричать, но Гарри лишь выпячивает челюсть и делает ещё шаг вперёд, тем самым не оставляя мне пространства. У него привычка прижимать всех к стенке или эта особенность проявляется со мной? В любом случае, под рукой дверь, всегда, на всякий случай. — Я буду кричать, если пальцем меня тронешь. — Громко? — А ты волнуешься, что оглохнешь? — Нет, волнуюсь за твоё горло. Ему можно найти лучшее применение. — Что? — вскидываю брови и отвожу от него свой взгляд. Подонок. — Бридж, — Стайлс протягивает свою ладонь к моей щеке, большим пальцем нежно поглаживая мягкие участки кожи. Я нервно сглатываю, собирая всю волю в кулак. Грубо сбрасываю с себя его руку, но он кладет её снова, только на этот раз настойчивее сжимая скулу, — Будь хорошей девочкой, и тогда мне не придётся приезжать к тебе. — Хорошей девочкой? Ты решил использовать новый метод запугивания? — Бриджит. — Или это новая тактика, как обвинить меня во всех своих грехах? Я ведь ничего тебе не сделала! Ничего! Оставь меня в покое, Стайлс! Ты давно добился того, чего хотел. Что тебе ещё надо?! Скажи мне, и я это сделаю, — мой взгляд наполнен отчаянием, но теперь не страшно показать ему свои истинные эмоции. Какие бы унижения для меня не приготовили, это уже не кажется столь важным. Наверное, я просто смирилась со своей ролью и не хотела больше добиваться ответа и справедливости. Жизнь расставит приоритет, и рано или поздно, каждый окажется там, где должен быть изначально. — Я закрою тебе рот сейчас. — Ударишь меня? — Лучше… — брюнет опускается, чтобы коснуться моих губ, но я влепляю ему пощёчину, такую сильную, что его голова дёргается в правую сторону. Неимоверно горжусь собой. Раньше дрожала только от одного присутствия, а теперь способна показать свою силу. Показать свою непокорность и борьбу. — Приятно? Нет?! Вот… — британец рычит и с болью вновь целует меня, только в этот раз не дает возможность на сопротивление. Его язык грубо проникает в мой рот, не спрашивая разрешения. Чувствую, как мои губы начинают покалывать от жесткости, с которой он кусает и тянет, снова и снова, будто бы извиняясь, облизывает новые раны. Пытаюсь поднять руку ещё раз, но парень перехватывает попытку, а затем берёт меня за вторую и задирает вверх. Вытягиваюсь, как бы не хотела, и отчаянно делаю вид, что мне не нравится. Нравится. Чертовски сильно нравится. Я просто не могу признаться себе в том, что чувствую необъяснимое желание к чужому бойфренду, понимая, что не выдержу муки совести. Прижимаюсь к нему поближе и тихо стону наслаждаясь его настойчивостью. Мой запал сходит на нет и внутри зарождается приятное возбуждение. Вторая рука Стайлса двигается вниз и ложится на мою спину. Какая ему выгода? Показать, что он оказался прав и я беспомощна в его руках? Начинаю отвечать на поцелуй и мои руки освобождают. Липкое чувство страха сковывает мои мышцы, но не отталкиваю его, а запускаю пальцы в кудрявые волосы и тяну на себя. Мы перемещаемся и британец укладывает меня лопатками на кровать соседки, — Нельзя, — шепчу, когда Гарри отрывается и начинает осыпать прикосновениями своих губ мою шею. Что ты творишь? Нельзя так поступать со мной... с моей подругой. Почему я так отчаянно хочу почувствовать его прикосновения, если осознаю это? — Я хочу тебя, — урчащим тоном поясняет он мне и гладит бедра. Откидываю голову и кайфую, у меня дрожит всё тело. Его влияние - нечто, — Скажи, ты ведь тоже это чувствуешь? — Я... — Бриджит, я принёс тебе твоё пальто, — дверь распахивается и перед нами оказывается мой друг. Зейн. Только не это. Я не смогу вразумительно объяснить то, что происходит в данную минуту даже, если сильно постараюсь. Секундная пауза, а затем наконец прихожу в себя. Мне не приходится отталкивать от себя Стайлса, ведь парень резко вскакивает, словно обжёгся об мягкую кожу, — Что здесь происходит?! — Я могу объяснить, просто выслушай, — мой голос дрожит, а на глазах выступают слёзы. Вижу разочарование, злость, смятение и мне становится дурно. Малик - единственный человек, кто оказывал поддержку на протяжении нескольких месяцев, пока Джессика была занята своими отношениями. Я не хочу его терять, не хочу лишаться нашего общения. Нашей дружбы, — Гарри, уйди. Пожалуйста, уходи. — Ты не собираешься ему сказать? — Уходи! — Сладких снов, Бриджит, — британец манерно улыбается, хватая свою куртку, которая валялась на стуле около моего рабочего стола. И когда он успел её скинуть? Я даже не заметила этого факта, ведь всё внимание сосредоточилось на... не важно. Это уже не важно, — Прости, Зейн, но эта малышка вряд ли когда-нибудь станет твоей. Тебе не надоело проигрывать?