R значит Resistance

Вечерний закат в Париже окрашивал небо в яркие и порой причудливые цвета. На горизонте розовый мешался с оранжевым, а в зените уже почти черный. Невероятно красиво… Лука Куффен шел рядом с девушкой, черные волосы которой обычно были завязаны в два хвостика, но сегодня она решила сделать исключение. На Маринетт была черная майка и узкие голубые джинсы. А еще рефлективная куртка, чтобы скрыть отсутствие надоевшего бюстгальтера под топом. Куффен же немного изменил своему обычному стилю. Белая футболка и джинсовка шикарно смотрелись со, все же, любимыми джинсами Луки, те, которые рваные на коленях. Они мирно шли по улице и разговаривали буквально ни о чем. Или смеялись, вспоминая какие-нибудь забавные штуки или события из жизни. Или из школы. Мари много спрашивала о дальнейшей учебе, ведь Куффен почти на два года старше ее. Парень иногда пытался прикоснуться к ней невзначай: то проведет ладонью по ее запястью, призывая посмотреть на красивую машину, или увидев мороженщика обнимет за плечо и развернет всем корпусом. — Мари, — обратился Куффен к брюнетке. Вместо того, чтобы как-то отреагировать на его вопрос, девушка просто заглянула ему в лицо. Дюпен-Чен знала о его чувствах к ней. Лука улыбнулся и радостно прищурил голубые глазки в обрамлении пушистых ресниц. — У меня дома никого нет, можем зайти на чай. Тут она понимает, что действительно не отказалась бы от чая, и согласится не из жалости, и не от того, что стыдно отказывать. — Пойдем, конечно, — она заметила игривые огоньки в его глазах завораживающего синего цвета. И по телу разлилось что-то до боли знакомое и приятное. Дорога до дома Куффенов заняла не так много времени, как ожидалось. Маринетт села на белый барный стул и стала наблюдать за тем, как синеволосый возится с чаем. Это было до жути мило! В окно пробивался последний луч оранжевого солнца, перед тем, как погрузить город во тьму на несколько следующих часов. Но небо осталось ярко-сумеречным даже после того, как горячий шар все же скрылся. А облака, в добавок ко всему, создавали необычные синие узоры на светящемся небосводе. Чай закончился. А разговоры все никак не умолкали. — Можем подняться ко мне, — предложил парень. — Я согласна, не откажусь полежать, если честно, — устало ответила Мари. — Ха-ха, кровать вся твоя! — хмыкнул Куффен. У Луки была очень уютная небольшая комната. Все стояло на своих местах. И только на столе был творческий беспорядок в виде тетрадей и вырванных из нее листов, на которых красовались тексты будущих песен. Дюпен-Чен подошла к столу и взяла один лист. Почерк мелкий, прямой и аккуратный. Она не успела ничего прочитать, потому что внимание отвлекла глянцевая черно-белая гитара. Парень сел на край кровати, поджав одну ногу под себя и посмотрел сначала на гитару, а потом на Маринетт. Ему показалось, что корпус инструмента отражался в ее бездонных синих глазах. — Лука… у тебя так красиво и уютно! — протянула девушка и еще раз обсмотрела комнату. — Ты еще не лежала на кровати, — немного подразнивая улыбнулся музыкант. Мари кокетливо опускает глаза и осторожно садится рядом с парнем. Лука опирается спиной о стену и неожиданно для обоих подростков притягивает девушку к себе, пристраивая ее голову себе на колени. Волосы рассыпаются по ногам Куффена, а на лице Дюпен-Чен читается интерес. Несколько секунд они проводят в тишине, которая оглушала так сильно, что Маринетт показалось, что она вовсе потеряла слух и странный стук доносится в ее голове. Но это было сердце Луки, которое до боли громко стучало от волнения. — Лука… — Маринетт решила немного разбавить паузу. Но Куффен принял решение действовать по-своему. Он берет ее лицо в свои теплые руки и целует в лоб. Мари искренне засияла. Она выдыхает и руки, прежде лежавшие на животе перемещаются на ладони Луки. Куффен снова тянется к бледному личику подруги, но на этот раз его целью был не лоб, а губы. Дюпен-Чен держит рот приоткрытым, чтобы перехватить поцелуй Луки. Она никогда раньше не делала этого с парнями, а с Альей не считается! Они ведь просто смеялись друг другу в рот. Куффен понял, что опыта Маринетт недостаточно, поэтому решил взять всю инициативу на себя. Он прильнул к ее губам и улыбнулся. Она тоже начала улыбаться. Все шире и шире. И тогда Лука применил обманный маневр — он просунул свой язык к ней в рот. Дюпен-Чен немного опешила. Она понятия не имела, что же делать дальше! — Просто повторяй мои движения, — прошептал парень и тут же оттянул нижнюю губу Мари. А потом снова вторгся языком в рот девушке. Прошелся по ряду ровных зубов. Маринетт набралась смелости и сделала то же самое. Она почувствовала, что Куффен доволен. Дюпен-Чен и не заметила, как его сильные руки с музыкальными пальцами исчезли с лица и переместились в область груди — груди, которую на свободу не пускала лишь ткань майки. Опустив взгляд, Мари отметила, что соски шикарно видно сквозь топ. «Ну и позор!» — подумалось ей, хотя и приятно… — Позвольте, — выдохнул Куффен, и, не дожидаясь ее ответа, все же освободил небольшую аккуратную грудь, спустив майку под нее. На этом моменте Мари простонала, но сделала это абсолютно случайно! Парень оторвался от лица только для того чтобы снова шепнуть ей что-то. — Не молчи, Мари, мне непривычно, — говорит он и облизывает ее маленькое ушко. И тогда она снова не сдержала стон. — Вот так… Рука Маринетт нащупала пуговицу на джинсах и кое-как она смогла расстегнуть ее. Следом ширинка. Она опустила руку в промежность и поняла, что больше не может сопротивляться. Все пальцы были в смазке. Она была мокрая, как двенадцатилетняя фанатка нового бойз бенда. Снова глухой стон девушки. И тогда произошло это… Лука остановился. — Мари… — его лицо все еще находилось напротив ее. — Мне кажется, это не совсем правильно. Снова выдох. — Лука, пожалуйста… все разговоры потом. Все хорошо… — Дюпэн-Чен указала на джинсы и свою руку. Этого было больше, чем достаточно. И тогда волна возбуждения накрыла их с новой силой. Парень притягивает ее к себе еще ближе, теперь Маринетт располагается между его ног и спиной чувствует, что что-то твердое упирается ей в поясницу. Разум настолько затуманен, что Дюпэн-Чен творит невесть что: рукой она дотягивается до стояка Куффена и начинает медленно сжимать. Лука запрокидывает голову назад и издает стон, который он явно хотел бы сдержать, несмотря на то, что Маринетт он, скажем так, запретил молчать. Музыкант решил отомстить ей. Извернувшись, он приспускает с нее голубые джинсы и пальцами чертит дорожки на животе и возле лобка. Низ живота сразу будто потяжелел и пустил импульс во все тело, от кончиков пальцев, заканчивая спиной и головой. Маринетт зарылась лицом в футболку Луки и заурчала. Куффен ухмыльнулся. Дюпен-Чен помогла ногами и сняла джинсы. Теперь доступ к самому интересному открыт. Парень прижимает ее к себе еще сильнее и кладет руку на промежность, слегка проводя вверх. Маринетт снова дает о себе знать, выпуская воздух из легких. Ее дыхание было горячим и таким сладким. Куффен не выдерживает и целует девушку в шею, оставляя небольшую красноватую отметину. Рука Луки начинает обретать какой-то определенный ритм. Мари уже не стонет, а просто ловит импульсы возбуждающие в ней приятные и теплые чувства. Тяжело дышит. Ткань черного белья Маринетт не пропускала влагу, но если Куффен не перестанет двигать там рукой, нужен будет фен… Музыкант задевает какую-то точку во влагалище Мари и та неистово прогибается в спине, издавая сладостный стон, хватаясь рукой за его запястье и отворачивая голову, снова закрывая лицо футболкой Куффена. Лука поддевает ткань белья Дюпен-Чен и избавляет ее от тисков. Теперь на ней только майка, скрывающая живот. Что-то не понравилось Маринетт и она потянула футболку Луки наверх. Тот понял ее намерения и помог девушке. Обнажился его живот, парень был стройный и на прессе, который было почти незаметно, при определенном освещении можно было разглядеть едва уловимые кубики. Маринетт схватила белую футболку и не выпускала из рук. Лука вернулся к промежности Маринетт и провел по половым губам четырьмя пальцами. Все было настолько мокро, что рука сама свободно скользила там. — Давай, — стонет Дюпэн-Чен. Куффен опускает голову и заглядывает ей в глаза, молящие, чтобы он сделал это… Он снова целует ее в шею, только задерживается на несколько секунд дольше, чем в первый раз. Лука аккуратно вводит средний палец влагалище Маринетт и дает привыкнуть. Девушка лежала на его ноге и тяжело дышала, извиваясь. — Угу, — сдавленно пролепетала Дюпэн-Чен. Тогда парень вставляет безымянный и на этот раз немного двигает рукой внутри нее. Маринетт вскрикивает и ее голос срывается на стоны и всхлипы. Лука больше не может сидеть так. В джинсах до ужаса тесно. Совпадение или нет, но в тумбочке возле кровати уже два года как лежат презервативы. Спасибо бывшей девушке… Одной рукой он открывает ящик и достает один презерватив. Взгляд Маринетт хоть и затуманен, она поняла, к чему все идет и встала перед ним на коленки, расстегивая джинсы. Открыв упаковку, Куффен освобождает член от тисков белья и джинс и надевает презерватив на головку, как бы намека, что Мари сама должна довести дело до конца. Что ж, сегодня многое в ее жизни перевернулось с ног на голову, так что надеть презерватив на член парня не казалось ей чем-то страшным. — Честно, я не фанат минетов, — признается Куффен. — Я, наверное, тоже, — смеется девушка. — Прекрасно… Лука разворачивает ее к себе спиной и Дюпэн-Чен падает на локти — идеальная поза. Ее руки уже как бы готовы сжимать мягкий плед, если будет неприятно. Но Куффен принял решение не допускать этого. Он снова поднял ее и прижал к себе спиной. Руки опять легли на грудь, а губы на шею. — Лука… — стонет Дюпэн-Чен. Парень плавно отпускает ее и она возвращается в прежнее положение. Куффен выдыхает и приставляет головку ко входу во влагалище. Несколько раз он провел по половым губам Чен и, наконец, аккуратно вставил член сначала даже не на половину. Маринетт вскрикнула и закрыла лицо рукой, вторая действительно сжимала покрывало. Стон Луки, дыхание Мари… Это было так странно, ведь сначала оба сопротивлялись собственному желанию. Куффен не двигается внутри нее, давая время привыкнуть к чему-то больше пальцев. Когда Маринетт выдыхает слабое и сладкое «ага», парень чуть дальше заходит в нее, делая это максимально аккуратно и с любовью. Дюпен-Чен давно была на пике, и если бы Лука не перестал ласкать ее пальцами… Но ей хотелось сделать приятно и ему, поэтому когда парень все же кончил, она повернулась к нему и крепко-крепко обняла, прижимаясь своей грудью к его. Она поняла, что за чувство в ней сидело.