***
Вечером, когда Инуяша вернулся, почти все уже спали, за исключением монаха, прислонившегося к дереву и склонившего голову. Однакось, было понятно, что он не спит, это техника отдыха такая. Полудемон сел около огня, напротив спальника школьницы, которая ворочалась туда-сюда, заставив бедного Шиппо переползти к Кираре. Его золотой взгляд зацепился за тревожно спящую девушку и не отрывался от неё, пока Кагоме не повернулась лицом и не открыла глаза. Сначала её взгляд выглядел удивлённо, а потом она будто бы успокоилась, но продолжала пялиться на парня. — Чего? — Его неожиданно прозвучавший в тишине голос заставил тело брюнетки вздрогнуть. — Ничего. — Кагоме стыдливо отвела взор на пламя, притишившееся, будто боясь гнева Инуяши. — Тогда спи. Не выдержав, он отпружинился от земли и сел на очередную ветку, прям над самой Кагоме. Девушка вздохнула, видимо, подумав, что он опять ушёл. Ох уж этот Инуяша… Из-за него мне теперь сна нет…***
Этой ночью девушка так и не смогла выспаться, поэтому весь день клевала носом. Товарищи решили отпустить её домой на сутки поспать и отдохнуть нормально. Но кое-кто был, мягко говоря, не согласен… — Кагоме!!! Куда намылилась?! — Хоть он и обижался на неё по-прежнему, отпускать эту пигалицу совершенно не хотелось. — Домой. Разве не слышал? — Сонно и так обыденно отозвалась девушка, надевая лямки рюкзака на плечи. — Приду завтра, принесу лекарств и бинтов. Всё-таки, твою рану ещё нужно перевязывать. — Ды она почти затянулась! — Вот именно, ПОЧТИ! А перевязка всё равно НУЖНА! — Ничего мне не надо! — Слушай, Инуяша, — устала начала она, — я не хочу сейчас ругаться или упрашивать тебя. Просто отпусти меня. Полудемон замер. Это было произнесено так, будто она собирается уйти навсегда… — На день? — Его голос чуть ли не сел от внезапно переполнивших его эмоций. — Да, пожалуйста. Он рассеянно кивнул, за что был одарен благодарной улыбкой, и Кагоме почти вприпрыжку потопала к колодцу Костоглоту.***
Кажется, она ушла только пару часов назад, а уже думает о том, что там делает её любимый полудемон с диким темпераментом. Кагоме вышла в комнату, в одном полотенце, намыв голову, и плюхнулась на кровать. Интересно, как же там Инуяша? Что делает? До сих пор обижается из-за ушей? А может, ему и правда неприятно?.. Думав об этой вредине, девушка не заметила, как сладко уснула. Потом, спустя примерно полчаса створки окна с еле слышным скрипом открылись, впуская ночную прохладу в помещение. Босые ноги мягко ступили на татами. И минуты прожить без неё не может! Бабник ушастый! Стоит Кагоме уйти, так сразу за ней бежит! Тьфу! Взгляд золотистых глаз мигом выхватил мирно сопящую девушку. И поначалу Инуяша возмутился, что он тут пришел к ней, а она уже дрыхнет, но… Полотенце? Или как там?.. Не нужно быть гением, чтобы догадаться что к чему. Его щёки густо покраснели, дыхание участилось, а сердце пустилось вскачь, готовое выпрыгнуть из груди. И чего это она так спит, мать её?! Снова посмотрел. Кагоме такая спокойная и расслабленная… Красивая и… Краска на лице юноши приобрела более яркий оттенок. Он уже готов был заскулить или сигануть обратно в окно. Чёрт! — Инуяша? — Сонный девичий голос просто выбил его из душевного равновесия. Теперь свидания с землёй точно не избежать. — Инуяша?! — Да я это, я! Чего орёшь? — Он пытался смотреть куда угодно, но не на Кагоме и не под таким пристальным взором. Парень аж сам готов расплавиться. — А ты чего тут? — Похоже, девушка и забыла, что почти голая лежит перед ним… — Уже ухожу. Нахрен! Завтра приду! — Инуяша! — Он было собрался уже окно открывать и смыться, чтобы не умереть от смущения, но его остановила схватившаяся за рукав хаори ручка. — Останься… Оп! И полотенца как и не бывало. Если бы Кагоме не встала с кровати, то была бы хоть как-то укрыта от этих пожирающих глаз. Благо, собразила почти мгновенно… Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, просто до неприличия краснея. А потом: — Сидеть!***
— Извини. Сильно больно? — Спросила носившаяся перед полудемоном Кагоме, уже одетая в пижаму и вытирающая кровь, текущую из его носа. — Неть, — просипел в ответ, стараясь увернуться от тыкающихся в нос ваток. — Ничиво мне не сделается. — Ну да, не сделается, что аж кровь течёт, — не унималась девушка. — Прости меня. — Неть, это я. Это ты прости миня, Кагоме. — Ох, я же не думала, что ты сразу к окну припустишь и ударишься о подоконник, — виновато, не слушая ничего, лепетала она, убирая ватки. — Прости, Инуяша. Полудемон раздражённо вздохнул. Пока брюнетка уносила аптечку в ванную, он внимательно следил за её действиями, что нравилось делать, ведь эта девчонка так увлечена, уж и не замечает ничего. — Кагоме, — позвал он тихо. — Что? — Она вышла из ванной и села рядом. Луна из окна освещала его лицо, серебристые волосы, а особенно красиво горели его янтарные очи. Невольно зашлось дыхание. — Я это… ну… — Что, Инуяша? — Почему ты трогаешь мои уши? — Неожиданно выпалил он, введя брюнетку в ступор. — Ну, — её щёки зарумянились, а пальцы начали пересчитывать друг друга от волнения, — они мне нравятся… Такие мягкие и… Теперече оба краснели, как помидоры. Кагоме спрятала глаза под челкой, а Инуяша хмыкнул. — Если тебе неприятно, то… — На что Инуяша кхекнул, принимая противоречивое решение. Поток её слов был остановлен когтистой ладонью, нежно взявшей хрупкую ладошку девушки, помещая у основания своего правого уха. Кагоме забыла как дышать. Поначалу колебалась, потом медленно, будто спрашивая разрешения, а привыкнув и придя в себя, уже более смело чесала за ушком. Инуяша еле слышно поскуливал и, не контролируя себя, уткнулся Кагоме в плечо. Его урчание сподвигло её на более смелые действия, и она ужо вовсю чесала большим пальцем розовую сторону, а остальными пальцами — внешнюю. Полудемон почти извивался от ласковых почёсований, мило урчал, а там его накрыло ещё одно чувство. Когтистые руки обвили девичью талию, а его губы нашли её. Рука девушки остановилась и лениво соскользнула на его плечо, в то время, как вторая ручонка обвила мужскую шею. Все ссоры и обиды мигом позабылись, давая двум влюблённым наслаждаться обществом друг друга. И всё-таки, как бы он не бесновался, не отпирался и ругался, уши — его слабость… И только ей эту слабость дозволено теперече знать…