***
— прости грешного сына твоего, господь всемилостивый, прими покаяние… — достаточно! ты жив, ты не попадешь в ад, если больше не будешь пытаться покончить с собой. — я был ужасно глуп. тихий плач наполняет полупустую комнату, слёзы его брата — единственные человеческие слёзы, которые не раздражают Эзопа, но и без слёз красные глаза, тонкий дрожащий голос был слишком привлекателен… Карл больно бьёт себя в живот, когда в его голову впервые вкрадывается извращённая мысль, касающаяся его брата.***
— прошло два года, Эндрю, пора смириться. — заткнись. — моя мать тоже мертва, я понимаю тебя. Эндрю стал ужасно замкнутым, он не принимал никого, кроме Эзопа. его брат тщательно следил за его питанием и сном, между этими двумя годами были ещё пару попыток лишить себя жизни. Карл научился быть жестоким, Кресс все чаще начал получать пощёчины, которые хоть как-то приводили его к жизни. они меняли гувернантов и гувернанток, как перчатки. Эзоп ужасно изводил их, стараясь максимально унизить и вывести из себя. Эндрю не принимал никого, не слушал, не выполнял домашнее задание. он игнорировал и не позволял к себе касаться никому… а Эзоп следил за этим, превратившись в верного пса своего вечно грустного брата. — я подберу тебе одежду на завтра. одобрительный, незаинтересованный в сказанном, кивок от альбиноса. Кресс увлеченно орудовал небольшой сапкой, убирая сорняки из его любимой клумбы. — опять ты весь в грязи! — его сводный брат брезгливо тупает ногой рядом. — мне нравится земля, это не просто грязь. четырнадцатилетие Эндрю не празднуют, по его желанию. Эзоп сидит у огромного пианино, наигрывая для него лёгкую парящую мелодию. он перестаёт свою игру, услышав всхлипы младшего. прохладные тонкие пальцы оказываются на плечах Эндрю, но тот резко поднимается, его глаза наполнены болью, глазные яблоки болезненно красные от слёз. — ты тоже уйдешь от меня, — он почти кричит, — просто уйдешь из семьи или также умрёшь. — не хорони меня раньше времени, как наш отец. — я бы предпочел умереть первым, чем хоронить тебя. самодовольная улыбка расцветает на искусанные губах Карла, он подходит ближе, чтобы передать платок. его руки бережно гладят острые плечи Эндрю, а затем комнату наполняет звук сильной пощёчины. — если бы ты умер, у тебя были бы самые шикарные похороны. красивая одежда, макияж и надгробная статуя в твой полный рост на могиле, но я не позволю тебе стать кормом для твоих любимых червей и цветов так рано. мне ещё раз повторить? Эндрю молча качает головой в знак отрицания. щека ужасно горит и он прикладывает холодную руку брата на место пощёчины сделанной им же.***
Эндрю безучастно сидит за обеденным столом, его чай не тронут, сам мальчик внимательно слушает старшего. — эта гувернатка такая тупая, я не выдерживаю! я украсил её кровать мертвыми улитками с нашего озера. надеюсь она сдохнет от вони, как я сегодня на занятии с ней. запах её духов омерзителен. — ох, Эзоп… мы же снова получим за твои выходки от миссис Виолетты. — я готов получить столько угодно, лишь бы эта шмара покинула наш дом. Эндрю нелепо кладет холодное мокрое полотенце на раны старшего брата. Карл ненавидел, когда на его теле были раны, он предпочитал видеть их на других. альбинос все ещё удивлен, его как никогда эгоистичный и асоциальный сводный брат был так честен с ним. с первой их встречи Эндрю казалось, что Эзоп задушит его от ненависти, как только они останутся одни. братья никогда не разговаривали, пока старший сам не начал интересоваться и пытаться завязать разговор. — ты не такой как они, ты прекрасен… и мертв внутри. сорванный цветок, идеальное стояние которого поддерживать буду только я. Эндрю никогда не знал что на это отвечать, но не находил это жутким. никогда. Карл слегка пугал его своим настойчивым изучающим взглядом., но он всегда говорил ему правду, какой бы колкой она ни была. этот факт позволил меньшему позволить быть взаимности между ними. кроме того, Эзоп, кажется был очарован внешностью своего брата, когда все остальные были готовы плюнуть альбиносу в лицо. мама Эндрю также любила его внешность. после тяжёлого дня и долгих рыданий немного грубые поглаживания светлых волос его братом, когда он закрывал уставшие глаза, напоминали жесты мамы. это успокаивало Эндрю, он наконец-то мог спать больше, чем три часа в день. дверь в комнату громко захлопывается, чем прерывает чуткий сон младшего. Эзоп стоит скривившись, вроде он съел на завтрак две порции ненавистной овсянки. — завтра к нам приезжает наш новый гувернант. его зовут Виктор и ему всего лишь двадцать три. — может не будем с ним слишком строги? он не намного старше нас… — вот именно! почему я должен уважать такого же сопляка. — мне все равно, если он не будет меня трогать. Эзоп быстро подходит к лежащему на кровати брату и садится сверху, сильно зажимая своими ногами по бокам его тощие бедра. он безумно улыбается и смахивает длинную челку с глаза Эндрю. — я не позволю ему тебя трогать, не забывай. — ты тоже не трожь! сопротивляющиеся запястья альбиноса помещаются в захват руки Эзопа, его улыбка уже не такая безумная. теперь она чистая насмешка. — ты единственный, кому я позволяю быть рядом. я тоже хочу быть единственным, кто касается тебя. — я ненавижу прикосновения. — мне все равно. Эндрю не осуждал этот эгоизм, как бы он не расстраивал его. когда Эзоп был слишком настойчив, то альбинос просто закрывал глаза, показывая, что он не здесь и не с ним. игнорирование злило старшего, и он быстро уходил. сейчас это всё так же работает, и Карл отпускает его и уходит, но ненадолго. ещё одна подушка и одеяло оказываются рядом. — мне снова снится мама, не хочу спать один. — только не гаси лампу, я боюсь спать в темноте… — мне шестнадцать и я могу тебя защитить. он все же гасит свет, и Эндрю накрывается одеялом полностью. его тело накатывает дрожь, на что Эзоп аккуратно обнимает этот комок из одеяла. — а когда ты пытался покончить с собой, то не боялся темноты под землёй. — заткнись… как только Эндрю начинает засыпать, его слух раздражает тихая знакомая мелодия скрипки и пение, доносящиеся из другого конца комнаты. мальчику остаётся закрыть уши подушкой и нервно шевелить губами в молитве к ангелу, который защитит его от нечисти, поселившейся в его комнате. он отчаянно хватается за руку Эзопа, когда смех звучит совсем рядом. если бы свет был включен… демона бы здесь не было.