Stroke of Luck

Юнги не знал наверняка, как он, в конце концов, оказался перед классом Защиты от Тёмных искусств, но в чём он точно был уверен, так это в том, что слышал ясный, отчётливый крик, идущий изнутри. Волшебник остановился перед огромной деревянной дверью, гадая, надо ли ему совать свой нос, куда не следует. Он уже и так нарушил правила; была поздняя ночь, и ему действительно не помешало бы вернуться в комнату, однако его рука уже потянулась вперёд, поворачивая ручку, а тело неохотно подалось вперёд, позволяя заглянуть внутрь класса. Трудно было осознать, что именно он увидел. Первым делом он заметил громадного чёрного ворона, который хлопал крыльями и каркал так громко, что это оглушало. Взгляд его кроваво-красных глаз заставил слизеринца ощутить густой холод, ползущий по спине, однако Юнги не отступил. Вместо этого сбитый с толку, но движимый любопытством Юнги перешагнул порог, хотя разум говорил ему бежать прочь и спасать себя. Тем, что удержало его от бегства, был высокий мальчик, напуганный до смерти, отчаянно старающийся отползти подальше от этого существа и трясущимися, скользящими по паркету руками слепо пытающийся нащупать палочку, что лежала всего на пару дюймов дальше. И как бы он ни старался выглядеть храбрым и дать отпор, решительный взгляд был подёрнут явным страхом, до краёв наполнившим его глаза. Юнги бегло осмотрел его фигуру, с лёгкостью различив винно-алый и золотой цвета на его форме. Слизеринцу, не сразу заметившему знаменитые разделённые пробором волосы и круглые, ясные глаза, понадобилось некоторое время, чтобы осознать, кем в действительности был более молодой волшебник. Чон Чонгук. Первоклассный загонщик Гриффиндорской команды по Квиддичу. В ужасе от боггарта, принявшего форму простой птицы. Довольно большой, да, но всё ещё всего лишь птицы. На секунду Юнги захотелось засмеяться: вся ситуация, развернувшаяся перед его взором, была настолько иронична, что было трудно в это поверить. Он без труда вспомнил, каким самоуверенным был гриффиндорец, как гордо он провозглашал себя несокрушимым и в сражении, и в игре. А теперь вот он, совершенно беззащитный и бессильный перед огромным вороном. Не Юнги, конечно, судить, но для человека его статуса заявлять о таком величии, но при этом настолько сильно бояться обычного крылатого создания, было определённо уморительно. Слизеринец вздохнул, бурча проклятья себе под нос, и, вынув палочку из-за пояса, тихо закрыл дверь позади себя. Если хорошо подумать, то из спасения бедного гриффиндорца можно извлечь выгоду, учитывая то, что тот наверняка не позволит и слову о том, что он был жутко напуган птицей, покинуть эту комнату. Был просто неоспоримый шанс, что Юнги сможет что-то да получить, и это было единственным, что заставило его резко выпрыгнуть и столкнуться лицом к лицу с созданием. — Ридикулус! — выкрикнул Юнги, взмахивая палочкой и превосходно повторяя угловатую форму «U», которую помнил с урока. Громкий звук, похожий на щелчок плети, эхом прокатился по комнате, а существо немедленно среагировало, превратившись в невинного, похожего на мультяшного персонажа кролика. Хихиканье, скатившееся с языка гриффиндорца, было ярким и игристым и становилось всё сильнее и громче с каждой секундой. Юнги внимательно взглянул на него, вдруг увидев сторону юного волшебника, свидетелем которой никогда раньше не был. Его смех был невинен и мил, в нём было больше облегчения, нежели веселья, но, кажется, всё равно оказал на боггарта желаемый эффект. Существо быстро растворилось в воздухе, оставляя их двоих невпечатлённым и смущённым соответственно. Когда, наконец, внезапный приступ смеха отступил, гриффиндорец вскочил на ноги, неуклюже попытавшись подобрать палочку всё ещё дрожащими руками, прежде чем выпрямиться в полный рост и стараться показаться непоколебимым. Чонгук прочистил горло, отряхнул мантию, встревоженно переводя взгляд туда-сюда с пола на старшего волшебника. Юнги медленно качнулся, литым движением убирая палочку обратно за пояс. — Птица, хах? — Заткнись. — Знаешь, я не из тех, кто осуждает, но ворон? Я бы понял, если бы это был хотя бы дементор или, может быть, инфернал, но не грёбаное животное. — Я не собираюсь рассказывать тебе о своём худшем страхе, слизеринец. — Оу, ауч, — дразнясь, парировал Юнги, ведя себя так, будто его задел тон, которым было произнесено последнее слово. — И это должно было задеть меня, не-такой-смелый гриффиндорец? Интересно, что бы сказали твои товарищи по команде, знай они, что худший страх их капитана — это просто- Чонгук сделал крупный шаг ближе, оказываясь почти лицом к лицу с Юнги, разве что чуть выше. Старший не сдвинулся ни на дюйм, едва ли даже вздрогнул, только лишь дико ухмыльнулся в ответ. Видеть Чонгука таким растерянным и даже злым из-за того, что его маленький секрет разделён ещё с кем-то, более чем нравилось слизеринцу. — Ты не посмеешь. Юнги сделал пробный шаг ближе, сокращая то крохотное расстояние между их телами, дразня гриффиндорца. — Ох, но ведь я просто грязный, подлый слизеринец, не так ли? Что ещё такого я мог бы сделать с-, — Юнги оборвал себя, взглянул вниз, сбитый с толку и не уверенный в реальности того, что ощутил. — Что эт- Оу. Гриффиндорец быстро проследил направление его взгляда, на мгновение касаясь лбом лба Юнги, только чтобы натолкнуться на кое-что куда более постыдное, чем быть испуганным гигантской птицей. — Это то… о чём я думаю? — спросил слизеринец, и всё озорство и насмешка пропали с его лица, сменяясь на смесь смущения и непристойного любопытства. — Я- нет- Это-, — Чонгук отступил назад, его руки быстро вытянулись вперёд, отчаянно пытаясь скрыть то, что привлекло внимание Юнги. — Я знаю, что это блядский стояк, это сразу видно, Чон Чонгук. — Это- блять, — младший волшебник вздохнул, потирая переносицу. — Это называется ошибочная атрибуция возбуждения, окей? Э-это случается, когда мозг ошибочно истолковывает страх как возбуждение и- — Хм. Говоришь, как когтевранец, — высмеял его Юнги, отмахиваясь от объяснений и подступая ближе. — Кроме того, похоже, подобное часто случается с тобой — вон как подскочил, чтобы объяснить. Ну, ошибочная атрибуция или нет, стояк у тебя впечатляющий. Слизеринцу пришлось признать, что Чонгук был привлекательным. Несмотря на раздражающие тщеславные представления, которые он демонстрировал в большинстве случаев, Юнги обнаружил, что странно очарован им. И даже больше: с его этими слегка растрёпанными волосами, со стыдливым румянцем, окрасившим щёки и нос. Но что было особенно соблазнительным и что Юнги, безусловно, желал увидеть своими собственными глазами, так это очертания очень твёрдого и толстого члена, давящего на ткань брюк. Он не мог не задуматься, почему Чонгук остался таким возбуждённым после шуток, научного объяснения его возбуждения, после всех бесчисленных прошедших минут. Возможно ли, что здесь было скрыто нечто большее? Было уже поздно, это был долгий день, и, сказать по правде, Юнги чувствовал себя лишённым удовольствия уже несколько месяцев. Они только-только оставили позади напряжённую пору экзаменов, и слизеринец не мог и вспомнить, когда в последний раз держал член в руке, во рту или в какой-нибудь ещё части своего тела на самом-то деле. Младший волшебник был бесспорно невероятно возбуждён по неизвестной причине, глубоко дыша и с трудом сглатывая, и при этом всё ещё пылко пытался скрыть, да и вообще отвергнуть само существование своего возбуждения. — Тебе… нужна помощь с этим? Глаза Чонгука расширились, и единственное, что он смог выдавить в ответ, — это кашель. Тот факт, что он до последнего отказывался признавать это, слишком смущённый для того, что озвучить желание вслух, был умопомрачительно привлекательным, и Юнги не смог не сделать несколько шагов навстречу, сокращая расстояние. Взгляд старшего прошёлся по лицу Чонгука на мгновение, потянулся вниз по крепкой шее, чтобы встретить широкую грудную клетку, медленно поднимающуюся и опускающуюся в такт дыханию. Юнги бездумно положил на неё руку, чувствуя под кончиками пальцев мышцы и тонкую ткань рубашки. Он раздумывал о таком месяцами, представляя, как это могло бы ощущаться. Грудь была точь-в-точь такой, как он и представлял: потрясающе крепкая, так и манящая покрыть её засосами. — Слышал когда-нибудь слушок о том, что слизеринцы хороши в минетах? — Юнги говорил тихо, осторожно скользя рукой всё ниже и ниже, поглаживая живот гриффиндорца костяшками пальцев. Юнги слегка приподнял голову; его губы были едва ли в паре сантиметров от чонгуковых. Младший волшебник сглотнул, приоткрыв губы и совершенно не в силах сомкнуть их. — Ах, н-нет? Юнги ухмыльнулся. — Вот и я тоже нет. Не дав ни секунды, чтобы среагировать или даже подумать, Юнги уже оказался на коленях, ловко расстёгивая ремень. Чонгук уставился на него сверху вниз, руки сдвинулись за спину, ища опору, и вцепились в край стола. Чонгук резко вдохнул, когда Юнги вдруг сдёрнул вниз его брюки и нижнее белье, обнажая пульсирующий член, что уже почти болел от возбуждения. — Неудивительно, что все леди ваши. — Н-не только леди, — поддразнил Чонгук, и нахальная улыбка расползлась по его губам. — Впечатляюще, цыпа*. Ухмылка младшего волшебника мгновенно сорвалась с его лица. — Пожалуйста, не зови меня так. — Разве ты в том положении, чтобы что-то от меня требовать? Я практически сосу твой член, — произнёс Юнги, обхватил член Чонгука ладонью, вытягивая из него резкий вздох. — И делаю это из чистого сочувствия к твоей ошибочной атрибуции возбуждения. Тебе следовало бы быть благодарным за моё потрясающее сострадание и щедрость. — Ты когда-нибудь, ну, знаешь, затыкаешься? — с трудом проговорил Чонгук, чересчур сосредоточенный на медленных движениях руки Юнги, чьи тонкие пальцы скользили по его длине вверх и вниз. — Только когда у меня во рту член. — Т-так засунь его туда. — Попроси хорошенько. — П-пожалуйста- — Я уверен, что ты способен на нечто большее, чем это, — поддразнил Юнги и сжал губами головку члена Чонгука, заставляя бёдра младшего нуждающе рваться вперёд и выдавливая отчаянные стоны из его пересохшего горла. — П-пожалуйста, хён, отсоси мне, пожалуйста. — О. И, наконец, слизеринец взял головку члена в рот, мягко посасывая и внимательно наблюдая за реакцией Чонгука: как он громко бросал проклятия и запрокидывал голову назад, когда язык Юнги заскользил по набухшей, обильно сочащейся головке. Старший застонал прямо с членом во рту и опустился ниже, своей свободной рукой потянувшись к сильному бедру гриффиндорца; пальцы массировали мягкую кожу, а затем двинулись между напряжёнными сжатыми бёдрами. Чонгук на мгновение сжался теснее, не уверенный в том, куда именно пальцы движутся, но расслабился, когда почувствовал, как они сгребают в горсть яйца. Он выпустил вздох, не в силах больше сдерживать дыхание; всё его тело дрожало от того, как потрясающе медленно ему отсасывали и как мягко массировали яйца. Пальцы ног внутри его обуви поджались, ногти впечатались в край стола, за который Чонгук безнадёжно попытался удержаться, когда ощутил маленький влажный язык Юнги, лижущий основание его члена и тратящий сладкие секунды на то, чтобы вернуться к головке и вновь красиво обхватить её розовыми распухшими губами. Гриффиндорец мог лишь смотреть, словно загипнотизированный видом под ним, жаром в глазах Юнги и тем, как он небрежно сплюнул на его член. Это было ощущение, не похожее ни на что другое: дрожь, ползущая по позвоночнику, и жидкое пламя, струящееся по венам, хрупкий узел, стягивающийся в глубине его живота, манящий толкнуться глубже в горло старшекурсника. Так он и поступил, бесцеремонно, рукой сгребая в горсть его мягкие чёрные волосы. Юнги быстро насадился на член, невинно приподняв брови, пока не заглотил член Чонгука целиком, пусть и задохнулся, когда головка упёрлась в стенку горла. К счастью для него, член был скорее толстый, нежели длинный, так что было легко впечатлить младшего своим мастерством в технике глубокой глотки. По всей видимости, этот звук спровоцировал что-то глубоко внутри Чонгука, так как мгновениями позже он попытался не сбиться со своего ритма медленных толчков, пальцы сжались в волосах Юнги, а громкие, высокие, пронзительные стоны сыпались с его раскрытых губ. Юнги расслабил горло так сильно, как только мог, обеими руками схватившись за задницу Чонгука и толкая его ещё ближе — пока не почувствовал, как верхняя губа касается лобка. Ему хотелось стонать и ворковать с мальчиком, который едва мог сдерживать себя и свои нуждающиеся задушенные всхлипы, становящиеся всё громче и чаще, но вместо этого сосредоточился на том, чтобы сделать лучший минет в его жизни. Чонгук, не в силах более сдерживать себя, излился глубоко в глотку Юнги, небрежно сжимая его волосы, чтобы устоять на ногах. Юнги легко всё проглотил и ярко улыбнулся, когда выпустил член гриффиндорца изо рта, чтобы отдышаться. Руки Чонгука задержались в волосах старшего, а его полубессознательный разум едва ли мог на чём-то сосредоточиться, пока его хозяин медленно спускался с небес на землю; пальцы бесконтрольно опустились, чтобы погладить щёку слизеринца и утереть крошечные капли спермы с уголка губ. — Так вот, теперь когда ты странным образом возбудишься из-за огромной птицы, зови меня, ладно? — Я ненавижу тебя.