Девятая

      Тсунаеши раздражённо морщится, когда Хаято, яростно размахивающий руками, едва не попадает ему в лицо.       Как его уже всё это достало. Ещё так жизней пять назад.       Снова сходиться с этими людьми, снова терпеть экстремальные тренировки, снова и снова выслушивать всю ту же чушь про Вонголу, Каваллоне, Варию, Аркобалено.       Ощущение, будто он снимается в каком-то фильме и каждый раз слышит это метафорическое "стоп! Ещё раз!" и звук щелкнувшей хлопушки, после чего все проговоренные ранее слова повторяются, повторяются и повторяются.       У Тсунаеши уже от зубов отскакивает каждая реплика всех действующих лиц.       Тсунаеши даже, как параллель с пресловутыми фильмами, забавы ради выявил всех главных героев, которые "не умирают даже в полном пиздеце и мясорубке", второстепенное мясо, которое не жалко, и суетливую массовку, что разойдется быстрее, чем Савада скажет "Воля".       Воля. Да. Ебаный Джотто ди Вонгола, ебаная Три-ни-Сетте, ебаная Вселенная.       Как же он устал.       Тсунаеши смотрит на свою копию напротив и лишь криво усмехается, ловя наивный блеск карих, — темнее, чем у него, — глаз, когда-то ему самому присущую мягкость и неистребимую веру в людей.       Этому Саваде Тсунаеши хочется посочувствовать. Этого Саваду Тсунаеши хочется ткуть носом в несовершенство мира, в боль, грязь и кровь.       Напомнить, почему не стоит дружить с мафиозными Семьями.       Почему не стоит верить горящим преданностью бойцовского пса глазам.       Показать, какой вокруг четырнадцатилетнего подростка, ребёнка ещё, по сути, хоть и с гениальными мозгами, раз решился когда-то грохнуть базу данных Варии, разворачивается фарс.       На который он когда-то, очень давно, попался сам.       Дино Каваллоне, заставивший своими нескрывающимися людьми всю подъездную дорожку к дому и ни одного слуха позже в таком маленьком клоповнике, как Намимори?       Разъезжающие крутые и безмерно дорогие тачки и ни единого косого взгляда в спину?       Многочисленные взрывы, громкие крики боли и ужаса, нападение на учеников школы, которым не исполнилось и двадцати одного и которые по закону считаются сосунками малолетними, живущими под опекой родителей или опекунов, и полиция даже не вздохнула в их сторону?       Не говоря уже о домогательствах на улицах, при свете дня и без последствий для одной из сторон.       Что ж, Тсунаеши уже не удивлён. Вонгола всегда умела преподнести всю ту гниль мафии и беззакония под красивой оберткой так, что и не подкопаешься.       Ведь кому какое дело, что все те дамочки, охаживаемые Шамалом, позже проходят годами психиатров, если вообще остаются живы?       Кому какое дело, что гражданским, ученикам школы, которые и жизни-то не видели, и их родителям угрожают их собственными шкурами и шантажируют младшими братьями и сёстрами, бабушками и дедушками. Дорогими людьми.       Кому какое дело, если кто-то, если чья-то жена не дождется мужа вечером, потому что он оказался не в то время не в том месте? Если полиция зашугана и подкуплена? Если местные якудза, на территории которых оказался проклятый всеми Главами Кланов город, не могут и слова вставить могущественной организации, протянувшей свои гнилые лапы по всему миру и имеющей такое влияние и авторитет, что парализует от страха за собственную шкуру, за жизни родных и близких.       За совсем не призрачную возможность в случае отказа сотрудничать угодить в подпольные лаборатории.       Вонгола не зря зовется Королевской семьёй.       Вонголу не за просто так и величественный титул боится даже собственный Альянс.       Тсунаеши знает о ней всё.       Тсунаеши проживает уже девятый раз одну и ту же жизнь.       Тсунаеши смертельно устал. ***       Первую жизнь Тсунаеши заканчивает под наркотическим влиянием на уже раскрывшееся во всю силу Пламя Пули посмертной воли и единственной мыслью, что он хотел бы что-то, что-нибудь, в своей жизни изменить.       Емицу сам угробил собственного сына в возрасте двадцати лет.       Вторая и третья жизни прошли под девизом "изменить всё и немного больше". В первом варианте Тсунаеши умер в шестьдесят лет одним из могущественных и уважаемых Боссов Вонголы от рака крови. Получилось очень иронично — избегая ядов в своём стакане и еде, чудом уворачиваясь в многочисленных перестрелках, получая пулевые, ножевые и ударом тяжёлым предметом ранения, и неизменно выбегая, выходя и выползая из смерти, так быстро растаять от смертельной болезни, поддерживаемый Хранителями и союзниками, в кругу детей и внуков, было так странно.       И тошно, и радостно одновременно.       Это он тогда не знал, что многолетняя агония только начинается.       Во втором варианте к власти пришло Мельфиоре — и Тсунаеши проклял тот день, когда, ещё в той, первой жизни, узнал об умении Бьякурана шароебиться по параллельным вселенным и уничтожать их — потому что это была одна из них. Тсунаеши погиб под дулом пистолета сменившего сторону Каваллоне в пятнадцать лет. Не хватило буквально нескольких лет, чтобы изменить ситуацию в свою пользу.       В четвёртой жизни Тсунаеши впервые бросил всё на самотек и поплыл по течению. Делать что-то, как-то менять очередную реальность не хотелось. Эта и, как показало время, шестая попытка жизни были самыми тихими и спокойными. В четвёртой жизни Вонгола была одним из атлантов в мире IT-технологий и одной из первых, создавшей Искусственный интеллект. Тсуна в ней был секретарем директора одного из филиалов компании, и благополучно дожил до старости.       В шестой же Вонголы не существовало в принципе.       В пятой он попал в мир мутантов и супергероев. И, что ж, быть Капитаном Америка оказалось очень весело. А раз за разом перемещающееся вместе с ним Пламя Неба и гипер-интуиция позволяли без проблем очаровывать людей и манипулировать ими в своё удовольствие, хоть Тсуна и старался по возможности этого избегать.       Лучший друг, — действительно лучший, другого такого Тсуна едва ли больше встретит, да и не заменит Джеймса Барнса никто, — был спасен из плена и отдан в заботливые руки бывшего куратора, оправданного по всем статьям, ибо Тсуна жил слишком долго и понимал, в отличие от своей благочестивой маски, что не всё кажется тем, чем видится. А у Рамлоу из такой жопы, как Гидра, выбраться самостоятельно бы не получилось, сколько бы раньше он ни шёл в неё добровольно.       Пятая жизнь больше всего нравилась Тсуне за счёт многочисленных саркастичных подколок Старка, на которые было нельзя не отреагировать; лучшего друга и его партнёра под боком; путешествий по миру и каким-то невероятным, разнузданным весельем.       Хорошее время было, да.       Жаль, закончилась быстро — от щелчка какого-то инопланетного титана половины Вселенной как не бывало.       Но больше это Тсунаеши не беспокоило (не должно было беспокоить, в прошлые перерождения или хотя бы миры он попасть уже не мог, к собственному сожалению) — ведь его ждала следующая, седьмая, жизнь.       Самая мерзкая и грязная.       Открывающая все пороки людей с первых мгновений жизни. Разительно отличающаяся от прошлых перерождений, она с размаху окунула Тсунаеши в такую гниль и ужас, показав воистину темную сторону людей, что он едва не сломался под её натиском.       В тот раз он был рожден девочкой. Девочкой, в самом отвратительном районе итальянского города. В районе Красных фонарей. В районе борделей, где грязные, больные по самую макушку работяги и преступники трахали не менее больных и оттраханных каждым живущем здесь шлюх; в самом сердце собравшихся преступных группировок, одиночек и бродяг.       В мире, где царили антиутопия и единый закон для всех "или ты, или тебя".       Выживает сильнейший.       Мир рвался войнами за территорию, мир жил убийствами и питался кровью невинных, а маленькая девочка Тсунаеши, которая даже не имела имени, которая отзывалась и на "ублюдка", и на "сучку", и на "малолетнюю шлюху" лишь смотрела широко распахнутыми, полными шока и горького обречения глазами на грубых, таких же обреченных влачить своё существование в бессмысленной грызне животных в обманчивом образе людей, и... увядала.       Девочка, отданная на съедение педофилам, что не брезговали и наркотой, а потом пущенная по кругу, не могла даже вызвать ранее тлеющее в глубине души Пламя и сжечь всех подонков, даже если это будет означать, что Тсунаеши сам сожжет весь мир. Если это поможет.       Но он, — она, — не мог.       Мир сломал его под себя. Мир не желал спасения.       Девочка из борделя погибла от передоза под очередным, пропахшим потом и кровью, грузным телом.       Восьмая жизнь пролетела под знамёнами ломки, незаметным на её фоне "предательстве" Хранителей, которых Тсунаеши даже за друзей не считал, перешедших на сторону "настоящего" Наследника Вонголы, в то время как Савада был лишь ширмой, мишенью для властолюбивых самоубийц, и переворотом в этой самой Вонголе.       Истинный Наследник, как оказалось, был слишком самоуверен и туп, чтобы удержать в своих руках такую власть, и бразды правления всем мафиозным миром передались в цепкие пальцы вовремя подсуетившегося Занзаса.       Вонгола под его началом стала не менее грозной и уважаемой, как когда-то раньше ею правил Тсунаеши.       Сам Савада с концами перешёл к Джиглио Неро, под бок и опеку Арии, взявшейся чинить его треснувший с гулким звуком внутренний мир.       Тсунаеши Савада, единственный Хранитель малышки Юни, полностью иссушил себя, когда второй раз снимал Проклятие Аркобалено. ***       И вот, он здесь.       В мире, где у Савады Наны родились близнецы.       Один из которых взял на себя всю неподъемную ответственность такого имени, как Савада Тсунаеши, а второй... Названный Савадой Иетсуной, решил остаться в тени брата и посмотреть, что из этого выйдет.       В любом случае, под бок к понимающей и принимающей его Арии он всегда успеет.