Bleeding trapdoor

Лёгкий ветер, наполненный пряным ароматом цветущих трав, покачивает их над головой и перебирает волосы. Сверху простирается сиренево-голубое небо, где на фоне почти прозрачных облаков кружит яркий воздушный змей. Он кажется каким-то по-детски наивным, нелепым, насмешливым, и отчаянным пятном выделяется на фоне всеобщего спокойствия. Щурюсь, стараясь сфокусироваться на нём. *** Медленно, почти с трудом открываю глаза. Стены больницы режут их своей белизной, а аппараты монотонно и неприятно пищат. На кончике языке вертится имя. Я обессилен, но всё равно сажусь на койке. Отупело пялюсь в пространство. Помещение совершенно не знакомое. Взгляд падает на капельницы, голову прошивает резкая боль, как бы пытаясь отрезвить, однако... Я ловлю себя на мысли, что я не знаю, почему я здесь. Вопросы, присущие человеку, начинающему осознавать себя в окружающем мире, медленно просачиваются в сознание, отрезвляя гораздо эффективнее головной боли. Самый страшный из них проскакивает по цепочке с рядом других, приманивая знанием ответа... Которого на самом деле нет. Кто я? "- Ты - наш брат. Самый близкий друг, из всех, что мы встречали. - Ты идиот? Зачем ты полез в это? - Наивный оптимист... - Хах, ну ты чудило! Иди ко мне - Я люблю тебя" Я помню яркую улыбку. Нет, их были сотни. Сотни разных. И все твои. Язвительный тон и лёгкие насмешки, теплоту объятий и лёгкое похлопывание по спине. Помню миллион веснушек и запах кожаной куртки. Твой запах. Обрывки холодного, далёкого неба за окнами машины и пробегающие пейзажи. Из которых не вспомню в подробностях ни одного. Зато помню тебя, начинающего подпевать мелодии, которую тоже не опознаю, и постукивающего по рулю в такт. Такое ощущение, что всё это время к своей собственной жизни я даже не прикоснулся. И почему-то разочарования я не чувствую. *** Ветер стихает, а воздушный змей тихо и медленно опускается к земле. Небо и высокие травы тускнеют, как чёрно-белая фотография, и только он остаётся ярким пятном висеть в воздухе, сдавленный окружающем затишьем с каплей уныния. *** Помню часы за витриной магазина, подарочную упаковку и твой удивлённый взгляд. Помню ночь и салон машины. Твои руки, поцелуи и тихий шепот, а вдалеке за окном - мягкий свет фонарей. "- От тебя несёт Импалой" Помню тёмные фигуры и жуткие ухмылки из-под капюшонов. Капающую с лица кровь и твою шершавую ладонь, сжимающую мою руку. Помню сбивчивое дыхание, воздух, замораживающий горло, и долгую, долгую, чертовски долгую погоню. Долгую и доводящую до изнеможения. Помню ссадины на костяшках пальцев, окровавленный бинт и облегчение в твоих объятиях в номерах самых убогих отелей. Помню шипение тормозов, сильный толчок, а потом, как через дождевую завесу, в памяти проносятся звуки сирен и носилки, на которых человек, с прикрытым тряпкой лицом. С которых свисает рука с до боли знакомыми чёрными часами. А до этого - фигуры, быстро выскакивающие из грязного синего грузовика и скрывающиеся где-то в переулках. *** Воздушный змей сменяет чёрная птица на фоне всё того же серого неба. По травам проносится быстрый порыв ветра. Рядом с птицей появляется вторая. Она кружит ещё выше. *** Стою в бежевом плаще (мне сказали, что он мой) среди гранитных плит и крестов. Солнце как-то не к месту пробивается через листву и играет на имени, выгравированном на одной из плит. "Любящий сын и брат" И фотография. Точь в точь как в воспоминаниях. Никаких слёз и истерики, просто стою и смотрю. На единственное стоящее воспоминание, что было в моей жизни. Разворачиваюсь и иду к выходу с кладбища. Где-то на пол пути останавливаюсь и кидаю взгляд на подпись у одного из крестов. Он совсем не примечательный, а цветы сюда уже давно никто не приносил. "Джимми Новак" *** Уже целая стая кружит, опускаясь с серого неба на серую землю. Опускаясь, издают протяжный, тоскливый крик. Птицы, что питаются падалью. *** - Зашёл познакомиться, мы же всё-таки соседи теперь. Как вас зовут? Как бы очнувшись, некоторое время смотрю на собеседника, возможно, несколько удивлённо. - Джимми. Джимми Новак, - выдаю первое, что приходит на ум. Но память упорно подставляет другое имя, произносимое тем голосом в миллионах интонаций. - Очень приятно. На стенах - облупившаяся штукатурка, а с потолка капает вода в подставленный таз. Кровать скрипит ржавыми пружинами. Сажусь на неё, не снимая плащ. На тумбочке монотонно тикают часы, отсчитывая бесполезные секунды. Прямо как аппараты в больнице. Я нежелательный выживший. Я не должен находиться здесь. Твой голос со злобой внушает мне, что я должен жить и карабкаться дальше. Я невидимка и я прячусь. Я тот, что украл чужое имя. Ты, смеясь, говоришь мне, что не встречал никого такого же безрассудно смелого, как я, и вытираешь кровь с лица. Я тот, мимо кого проходят на улице, даже не обернувшись. Есть теория, что человек в подсознании помнит все лица, которые видел. Меня не запомнит ни один из самых неравнодушных людей. А за моей спиной посмеиваются фигуры в капюшонах. Но им уже всё равно, они ищут другую добычу. Ты говоришь, что такого идиота невозможно не заметить. И тихо добавляешь, что любишь. Я не знаю мир дальше гранитной плиты и скрытой за нею короткой жизни. Твой голос продолжает внушать многое. Всё это имело смысл, пока ты был здесь. Роюсь в кармане плаща и нахожу два золотых кольца. Мне не оставили шанса даже на один из самых смелых поступков. *** Стервятники опускаются, обдувая лицо взмахами крыльев и задевая мягкими перьями. Закрываю глаза. Для них здесь нет добычи. Здесь только пустышка. *** Разбитое зеркало и ржавая ванна. Крупные осколки валяются на полу. Подбираю один из них. Никто не заметит. Даже я не замечу.