Глава 0.

Джеймс. Джейме, на валлийский лад. Джеймс Стирфорт. Мое проклятье. Любовь моя, черт его дери! Как, спрашивается, было возможным, имело хотя бы одну-единственную вероятность из ста, тысячи, миллиона, не влюбиться в него с первого же взгляда?! Красивые люди притягивают взгляд бесценным сокровищем, которым хочется обладать, лишь одному, навеки, но Стирфорт… Джеймс Стирфорт был прекрасней всего сонма когда и где-либо существовавших богов! Он все понял. Еще бы нет, когда у меня все на пунцовом от волнения лице было написано, всякий раз, как встречались наши глаза, и мои начинали смущенно бегать в разные стороны. И он обозвал меня цветочком… прозвал Дейзи. Не перестаю мучиться мыслью, что было это не оскорблением, а знаком к продолжению и намеком на то, как ему со мной хочется. Само собой, сверху! Чему тоже я был бы так же бесконечно рад! Дальнейшее вылилось для меня в беспрестанную пытку, что рядом с ним, что в его отсутствии без возможности хоть увидеть его дивной красоты лицо, услышать его кристально-чистый и сильный голос, прикоснуться к нему будто бы невзначай либо ничего ровным счетом незначащим жестом. Все, что осталось – страдать, как от колик, вопросом, до скончания века, почему Стирфорт спросил, есть ли у меня сестра. Не спрашивать ведь было у него самого, раз не спросил сразу, хотя хотел. Всего и в ту же самую минуту! А еще можно было отомстить… За оскорбление, которого, возможно, даже не было… Я рассказываю свою жизнь как писатель-беллетрист, право имею в художественном произведении насочинять. И нечего задавать идиотских вопросов, как в викторианской Англии матерью проклятого бледнолицего Стирфорта оказалась чернокожая леди. Я тоже индус, знаете ли. Эта глава никогда не увидит свет, я себе не враг и по стопам скованных каторжным ядром ног Оскара Уайльда мне идти неохота. Я сочинитель – одну вычеркнул, которой тут не место, другое придумал и вписал. Джеймс Стирфорт не соблазнял моей дорогой подруги детства, не бросал ее обесчещенной и никогда не тонул в шторм, причем нарочно, здравствует и поныне. Чего ему сделается?! Это я тут сохну по нему, до сих пор, и душу на бумаге отвожу. Все имена и места действия, разумеется, изменены, но он не сможет не узнать себя, если мой «роман» попадется к нему в руки. То-то я потираю свои, представляя, как он тогда забегает! И, может быть, придет ко мне… чтобы дать в морду… а там, глядишь, как-нибудь все и устроится само собой… и все заверте… как мне всегда неистово мечталось… так или сяк, не имеет значения, все станет несказанным счастьем… лишь бы с ним… Гадом таким!!! Хм, и впрямь полегчало! Все, готово. Теперь порвать и съесть, для верности, а завтра с утра в издательство! Ну, Стирфорт, ну погоди!