Больно

Больно, очень больно. Когда все началось? Интригующий вопрос, за которым должен следовать не менее интригующий ответ. Вот только Накаджима и сам не помнил когда. Когда он перестал видеть в своём напарнике лишь бессердечного человека, обиженного на мир и на всех населяющих его людей, в особенности на своего бывшего учителя, оставившего его одного в жизни без счастья и радости? Когда он перестал обращать внимание на крики и ругательства в свой адрес, исходившие от человека, готового убить Ацуши в любую минуту? Когда он стал заглядывать в глубину серых холодных глаз, находя их поистине великолепными и такими чарующими? Когда перестал ощущать страх и неприязнь, работая плечом к плечу со своим главным врагом, выполняя очередные поручения агентства? Когда Ацуши влюбился в мрачного жестокого человека, от которого всегда исходила лишь ненависть по отношению к напарнику? Так много вопросов крутилось в голове мальчишки, но все они представляли собой цепь, связанную единой мыслью. Ацуши искал то мгновение, которое стало роковым, то мгновение, когда он понял, что влюбился в своего врага. Нет, Накаджима даже не строил грандиозных планов на совместное будущее с Рюноске. Он понимал, что это невозможно, эти планы никогда не смогут стать действительностью. Ацуши не волновало их положение относительно друг друга, как врагов, работающих в двух организациях, неустанно воюющих друг с другом. Нет, он с легкостью бы переступил ту грань между ними, признался в чувствах при свете заходящего за горизонт солнца на берегу моря, как в какой-нибудь мелодраме, которая с самого начала обречена на хороший конец. Какая разница, где они работают? Это не помешало бы им переехать в двухэтажный домик на краю города для совместной жизни. Это не стало бы преградой их чувствам, разгорающимся всё сильнее с каждым днём. Причина была совершенно иная, она не давала спать по ночам, мешала спокойно и беззаботно жить, дышать полной грудью, заставляла сердце трепетать при одной лишь мысли о любимом человеке. Причиной была очевидная невзаимность чувств, слишком очевидная, чтобы хоть раз рискнуть ей пренебречь. Ведь Ацуши понимал, его любовь обречена на провал. Рюноске никогда бы его не полюбил, не подарил бы подарок на день рождения, произнеся поздравительную речь, при этом мило краснея, не разбудил бы утром лёгким поцелуем в лоб, не повёл бы гулять по ночным улицам Йокогамы, рассказывая интересные истории. Это всего лишь глупые мечты, даже не надежды. Надеяться на такое у Накаджимы не хватило бы смелости. И почему все эти мысли лезут в голову именно ночью? Завтра снова будний день, который несет в себе новые разочарования и радости. Ещё один рабочий день для простого мальчишки в детективном агентстве. Стоило попытаться отвлечься от ненужных мыслей и попробовать уснуть, ведь если Ацуши опоздает хоть на 10 минут, Куникида наверняка завтра прочитает ему лекцию о важности пунктуальности для современного общества и о халатности Накаджимы. Представив злое лицо, голос, с которым его бы отчитывал старший по званию, из горла Ацуши невольно вырвался смех. Следующий день начался с раздражающего звона будильника, извещающего о конце сна и новом рабочем дне. Окончательно проснувшись, Ацуши, сделав над собой усилие, собрал мысли в кучу. Он спал около двух часов, а виной тому были ненужные мысли, в которых главным героем был его черноволосый возлюбленный, он являлся к Накаджиме даже во снах, оставляя на утро пустоту в душе и страдания. Валяться в кровати больше не было никакого смысла, а перекусить он наверняка сможет в кафе на первом этаже детективного агенства, попутно выслушивая новые идеи Осаму о двойном самоубийстве с прекрасной дамой и недовольные крики Куникиды. С такими мыслями Ацуши, наскоро собравшись, направился на место работы. Весна. Накаджима любит это время года. Он любит эти солнечные дни с хорошей погодой, любит прогуливаться по паркам, вдыхая полной грудью свежий воздух. Но самой удивительной особенностью этого времени года Ацуши считал поведение людей, а точнее влюбленность. Наверняка каждый слышал, а может даже знает по своему опыту, что весной вместе с пробуждением природы просыпаются и любовные чувства, а может просто ярче ощущаются. Во всяком случае так принято считать, во всяком случае так говорили Ацуши. Но все же грустно было смотреть на пары молодых людей, смеющихся, обнимающихся, они кажутся такими близкими по отношению друг к другу, такими родными, что в глубине души парень им завидовал. Понимание того факта, что у него никогда не будет таких взаимоотношений с Рюноске, не будет этих прогулок, долгих тёплых объятий, делало больно, в такие моменты ещё больше ощущается пустота внутри, хочется зарыться в одеяло с головой, бросить всё, собрать вещи и уехать, уехать так далеко, чтобы никто не нашёл, уехать от посторонних глаз, от этой суеты, уехать от боли. И все же это невозможно. В такие моменты становится невыносимо больно, больно и тоскливо. Погрузившись в свои мысли, парень даже и не понял, как очутился на пороге детективного агентства. В реальность его вернуло громкое приветствие Куникиды, старший даже похвалил его за пунктуальность и отметил, что Ацуши можно назвать ответственным и порядочным человеком, при этом первый бросил недовольный взгляд на парня с коричневыми волосами и бинтами, покрывающими почти все тело, тот же в свою очередь лежал на диване в наушниках, бормоча что-то про двойной суицид. Нельзя сказать, что кто-то обратил большое внимание на приход Накаджимы, это было слишком обыденно для сотрудников, чтобы придавать такому событию большое значение, все лишь дружно поздоровались с новоприбывшим, опять погружаясь с головой в свои дела. Дазай жестом указал на стол с бумагами, сказав, что подойдёт через 5 минут для сообщения новой миссии Ацуши. В агенстве царила все та же атмосфера, это нельзя было назвать спокойствием, но всё же все эти люди, уютные рабочие места, папки бумаг, разбросанные по столу, аромат сладостей, принесённых Рампо создавали уют, это было домом для сироты, что никогда не знал родителей и с трудом выносил те пытки, что каждый день бросала ему жизнь в приюте. В его детстве не было тех улыбок, счастья, тортика на праздники, дружбы, игр с другими детьми, он никогда не ходил в парк аттракционов, где бы у него разбегались глаза от изобилия развлечений, никогда не бежал по улице с разноцветными шариками, задорно смеясь. В его детстве не было ничего радостного, лишь бесконечные пытки, которые как будто проверяли на прочность, закаляли мальчика. Если подумать, он даже никогда никого не любил, никто не вызывал у него столь тёплые чувства, как любовь, при которых сердце бы билось чаще от одного лишь вида возлюбленного. Никто кроме Рюноске… И опять мысли идут не в то русло, и опять он вспоминает спокойный взгляд серых глаз, в точности до мелочей воссоздаёт в голове эти черты лица. Накаджима бы хотел увидеть мягкую улыбку Акутагавы, это можно было бы назвать лишь детским любопытством, не зная про чувства, что испытывал пепельноволосый, что хранил глубоко в душе, чувства, которые он бы с радостью похоронил, если б только мог. Интересно, что бы ответил обладатель расёмона на признание Ацуши, как бы отреагировал? Но ведь мальчик знал ответы на свои вопросы. Не нужно быть великим детективом, как Рампо, чтобы предугадать, чем закончится такое заявление Накаджимы. И все же парень представил эту картину. Вот он стоит рядом с Рюноске, совсем рядом, он заглядывает в серые глаза, рассматривает чуть кудрявые белые концы волос, взгляд падает на костлявые длинные пальцы, которыми обладатель расёмона прикрывает рот в приступе кашля. Собравшись с мыслями, вздохнув воздуха, он произносит те заветные слова, слова, что он так долго хотел сказать. Признание выходит тихим и скромным. Как будто это предложение из трёх слов должен услышать только Рюноске, оно только для него. «Глупо, оборотень, очень глупо» — спокойным безразличным тоном произнесёт Акутагава, смотря на Ацуши своими темными глазами, наполненными тоской, они как будто заглядывают прямо в душу, ища там ключ к тайне. Накаджима боялся такого ответа, боялся такой реакции со стороны черноволосого. Было очевидно, что в любом случае Рюноске ответит невзаимностью, но лишь бы не так. Пусть в ответ он ударит Ацуши, отбрасывая на большое расстояние, пусть посмотрит надменным взглядом на напарника, в очередной раз сказав, что тот ничтожество, а потом уйдёт, бросив напоследок пару колких слов в сторону Накаджимы, это было для парня лучшим вариантом. Он привык к такому обращению, привык к тому, что Акутагава его ненавидит. Но почему все равно так больно, больно от мысли, что нельзя рассчитывать на взаимную симпатию? А вот и Дазай идёт к Ацуши, неся в руках какую-то папку с фотографиями, связанными с миссией. — Задание несложное, нужно разобраться с одной мелкой бандой, уверен, ты справишься с этой задачей, Ацуши. — передав папку, молодой человек улыбнулся Накаджиме всем видом, показывая уверенность в своих словах. — Конечно, Дазай-сан, я вас не подведу. — ответная улыбка появилась на лице парня. И все же это лучше, лучше чем работать с Рюноске, от которого тот в последнее время не мог отвести глаз во время боя из-за своей глупой любви. — Ах да… Ты будешь выполнять эту миссию с Акутагавой. Его для этого задания направила мафия. Из вас выходит отличный дуэт, я рад, что сейчас вы довольно хорошо ладите. — Я понял вас. Нет, нет, нет. Это плохо. Плохо? Да это просто ужасно. Почему именно сегодня, почему именно сейчас? Но нужно было идти. Не мог же он просто ответить отказом на эту миссию? Это было бы чересчур странно для мальчишки, который всегда готов всем помочь, в котором всегда загоралась искра добродетеля. Ему всего лишь нужно разобраться с шайкой бандитов вместе с Рюноске, не обязательно даже разговаривать, простого приветствия и прощания будет вполне достаточно.  — Здравствуй, Акутагава. — как-то особенно нервно произнёс Ацуши при встрече, при этом слегка теребя чёрную ткань брюк, он даже не мог взглянуть в глаза Рюноске, слишком боялся встретиться взглядами. — Дазай-сан сказал, что ты тоже придешь сюда для выполнения миссии. Как считаешь, что им нужно было от мафии и агентства? Они и вашей организации проблем доставили? Глупо, как же глупо. Зачем он это говорит? Он сболтнул лишнего? Он ведь не имеет никакого права лезть в дела мафии. Почему он просто не поздоровался? Можно было ограничиться двумя словами. — Они доставили мафии множество проблем, украв кое-какую информацию. Но думаю, эти болваны не представляют большой угрозы. Наверняка у них нет определенной цели. Подозреваю, что в их планы не входит уничтожение наших организаций, если только за ними не стоит сильный лидер. Он произнёс эти слова обычным спокойным голосом, в котором Ацуши не заметил ни раздражения, ни каких-либо других негативных эмоций. Это дарило надежду на благополучную дальнейшую работу в команде в ходе выполнения миссии. Но большее удивление у Ацуши вызвал тот факт, что Рюноске ответил на его вопросы, ответил без пренебрежения или усмешки, не сказав ни слова о глупости и наивности Накаджимы. Парень знал, Акутагава не преследовал цель установить взаимное доверие этим шагом, построить более хорошие отношения между напарниками, но все же для Накаджимы этот тон, этот ответ многое значили. Раздался взрыв в метрах пяти от места встречи молодых людей. Группа бандитов перешла в наступление, и сейчас мысли Ацуши занимал план атаки, внезапно заявивших о своём присутствии врагов. Напарники поспешно направились в сторону взрыва. Как и ожидалось, справиться с бандитами оказалось несложно, ни хорошо проработанного плана, ни четкой цели у них не было, что делало победу над ними в разы проще, не беря во внимание тот факт, что физически дуэт эсперов был гораздо сильнее. Вот только… — Что это было? — внезапный вопрос Акутагавы с нотами недовольства и раздражения поставил Ацуши в тупик. — Я спрашиваю, что это было? О чём ты думаешь во время боя? — Я п-просто задумался. Вдруг это была ловушка, и они заманили нас в капкан? Я продумывал возможные варианты отступления, осматривал помещение… Я… Причиной возмущения темного эспера была непривычная нерасторопность Ацуши. Он около пяти раз останавливался во время атаки, переходил в защиту, опять нападал, как будто думал о чем-то другом, как будто его мысли занимал вовсе не бой. Примерно такая же ситуация возникает, когда на математике ученик думает об игре на скрипке, пытаясь все же решить примеры. Причиной же такого поведения Накаджимы была все та же любовь, любовь, из-за которой он чуть не поставил под угрозу выполнение миссии. Во время сражения парень то и дело отвлекался от собственной борьбы с врагом и искал глазами Рюноске, ему важно было взглянуть на темного эспера хоть на секунду, проследить за его грациозными движениями, бросить взгляд на чёрные ленты расёмона, на сосредоточенное лицо, от которого Ацуши не мог оторвать глаз. Но одной секунды было явно недостаточно для удовлетворения влюблённого человека, который был готов смотреть на свою любовь целую вечность, который был готов на всё, лишь бы заполучить доверие и симпатию черноволосого, пусть даже, чтобы доказать это у него никогда не будет шанса. — Хочешь, чтобы я поверил в этот бред? Ты понимаешь, что поставил под угрозу выполнение миссии? Раздражает, как же это раздражает… Ничтожество, все время ноешь о своих проблемах, роешься в прошлом, пытаясь найти ответы на вопросы. Говоришь о правилах морали, пытаешься всем помочь, хотя ни на что не способен. Это смешно. Объясни мне, что Дазай нашёл в таком наивном идиоте? Ацуши не мог ничего ответить, он не слышал дальнейших обидных и оскорбительных слов, летевших в свой адрес, пытался закрыть глаза на крики раздражённого напарника. Накаджима знал наперёд всё, что ему скажет Рюноске, знал, что его опять назовут никчёмным наивным моралистом, попутно указывая на глупые ошибки, припоминая случаи из прошлого, сейчас даже не было смысла надеяться на скорое окончание унижений. Но всё же Акутагава красивый, безумно красивый, а его бархатистый голос хотелось слушать бесконечно. А что, если признаться в чувствах прямо сейчас? Прямо сейчас поднять глаза на эспера, подойти поближе и высказать всё, что так давно беспокоит юношу? Рассказать о снах, о мечтах? Произнести те слова любви? Смешно. Такого никогда не произойдёт, это бы разрушило жизнь юноши ещё больше, тогда бы он точно не смог больше смотреть на Рюноске. От безысходности хотелось упасть на пол и разрыдаться, сорваться на крик, выплеснуть все эмоции. Но даже это бы не помогло, это бы не решило проблему. Больно. Всегда больно от таких мыслей, всегда больно от суровой реальности, которая ставит на колени, заставляет страдать. Но ничего не поделаешь, а с чувствами не расстанешься, их можно спрятать, но вот избавиться от них трудно, а может даже и невозможно. Сейчас Ацуши наконец вспомнил тот момент, когда безответно влюбился. На самом деле он рассматривал множество вариантов, прокручивал в голове воспоминания встреч, коротких разговоров уже бесчисленное количество дней и ночей, воспроизводил в памяти всё то, что могло наконец привести к выводу, дать хоть какой-то результат. Сейчас он наконец вспомнил. Это был тот случай их командной работы на Моби Дике, когда Акутагава, схватив Ацуши за руку потащил того к парашютам во время порыва юноши спасти Кёку. Сделал ли он это, потому что правда хотел спасти оборотня, был ли это какой-то секундный порыв благородства в душе Рюноске, а может повелитель расёмона просто счёл жизнь Накаджимы более ценной чем жизнь девушки. Этого юноша не знал, сколько не пытался понять этот поступок, рассматривая все возможные варианты. Неважно, что двигало Акутагавой в тот момент, это тронуло сердце Ацуши, пробудило в его душе симпатию, положило начало любви. Глупо, безрассудно, опрометчиво. Именно такие слова Ацуши выбрал бы, если бы его спросили, каково влюбиться в своего врага. А ещё Накаджима бы обязательно добавил, что это очень больно, больно осознавать, что у твоей любви нет никаких шансов на счастливый конец. Его мысли прервал громкий крик черноволосого эспера, слишком громкий, чтобы и дальше пытаться не замечать той ситуации, в которой сейчас находится юноша. —…ты портишь мне жизнь, несчастный глупец! — это были последние слова Рюноске перед тем, как он бросив напоследок пренебрежительный взгляд на Ацуши, ушёл. — И тебе хорошего дня, Акутагава. — прошептал оборотень вслед удаляющейся фигуре в чёрном плаще чуть хриплым голосом. И всё же это больно, очень больно.