1/9 жизни Куроды Юкинари

Неделя проходит незаметно, за ней — ещё одна. Межшкольные близятся с такой скоростью, что это пугает, и из-за постоянных тренировок каждый день как две капли воды похож на предыдущий. Тренировки, тренировки, тренировки. По вечерам Курода еле находит силы дойти до комнаты и делает домашнее задание на чистом автомате. Остальной команде приходится ничуть не слаще: Изумида беспощадно чередует спринты с восхождениями, а кардио с длинными дистанциями — но никто и не думает жаловаться. На полную выкладывается даже Юто, стремительно поднимая свой уровень, перестав падать с велосипеда после финального круга, и Такуто, невесть когда взявший его под крыло, частенько делится с Куродой его успехами и маленькими личными рекордами. Сам Такуто упорно совершенствуется тоже. Курода регулярно катается с ним вне расписания, оттачивает его ускорение до идеального, составляет компанию в езде на роллерах. А ещё бесконечно, неконтролируемо о нём думает. В конце концов, ему до сих пор не понятно, почему Такуто закрыл твиттер. О Тешиме тот не вспоминает, настроение у него всегда более или менее ровное, а улыбки постоянны. Несколько раз Курода пытается как можно ненавязчивей выяснить, не гложет ли его что-то, но или Такуто непризнанный мастер актёрской игры — да ещё какой, учитывая, как долго он прятал свои чувства, — или всё действительно хорошо. Во второй вариант, естественно, хочется верить сильнее, так что постепенно Курода отставляет допросы в сторону и сосредотачивается на другом. Например, на том, что к Такуто его самого теперь тянет, точно магнитом. Ему постоянно хочется знать, где он, чем занимается, как себя чувствует, сделал ли домашнее задание и зарядил ли телефон — как будто после той его щемящей просьбы быть рядом в Куроде проснулось нечто новое. Нечто воздушное, чуткое, незнакомое. Давать ему какое-либо определение Курода пока сознательно не торопится, потому что — и этом его главное отличие от Такуто, — он-то не дурак и всё понимает. Вполне возможно, думает Курода, что у него всего лишь возникла лёгкая ответная симпатия, которую очень просто спутать с настоящей взаимностью. Так бывает сплошь и рядом, когда узнаёшь о чьих-то чувствах и невольно начинаешь вести себя гораздо добрее и ласковее. Отчасти из-за жалости и сочувствия, отчасти — из-за дурацкого ощущения, что искупаешь таким образом свою вину за то, что нечаянно украл чьё-то сердце. Курода, слава богу, смог найти золотую середину в своём общении с Такуто, снизил процент шуток и повысил коэффициент заботливости, но теперь… Он изо всех сил старается не представлять, что будет, если всё это — отговорки, и на самом деле он тоже по-настоящему влюбляется. Курода ведь в принципе, как ни крути, не планировал влюбляться в старшей школе и уж тем более не планировал влюбляться в сокомандника. Смешного, наивного, приветливого Такуто, который как назло успел влюбиться в него первым. Как так вообще получилось? Курода оглядывается назад и силится вспомнить, не давал ли каких-то особых поводов себя любить. На ум, само собой, не приходит ничего рационального, разве что тот случай ещё в самом начале года, когда он совершенно без задних мыслей подарил Такуто брелок для телефона в виде чёрного кота. Брелок как брелок, ничего особенного. Курода выиграл его в автомате, когда возвращался на выходных домой. Такуто тогда радовался, сиял и благодарил без конца. Он, если Курода не ошибается, до сих пор таскает этот брелок с собой, хотя крепление у того потёрлось и истончилось. Был ли Такуто влюблён в Куроду уже тогда? Посчитал ли он брелок дорогим подарком? Началось ли всё с него? Или продолжилось? В один момент Курода настолько устаёт от вороха этих вечных размышлений, вопросов и переживаний, что даёт себе — и Такуто заодно, мало ли, — ещё немного времени. Немного — до конца грядущих межшкольных, после которых всё должно само собой разрешиться, закончиться или начаться. Курода сам не знает, чего хочет больше. @toudoujinpachi: божечки @toudoujinpachi: всё ещё не верю, что Фуку теперь брюнет (´ ω `♡) @toudoujinpachi: в смысле я всё ещё не понимаю как @toudoujinpachi: НО ЕМУ ТАК ИДЁТ!! ♡＼(￣▽￣)／♡ @arakita_bepsilover: Я ТОЖЕ ЧЕРТ ВОЗЬМИ @arakita_bepsilover: поверить не могу что солидарен в чем-то с тобой @arakita_bepsilover: взять да так измениться @arakita_bepsilover: я понимаю я себе ножницами всё отхерачил потому что невтерпеж было @arakita_bepsilover: но Фуку-чан!! @shinkai_hayato: Джуичи, сжалься и расскажи им наконец то же самое, что ты сегодня рассказал мне)) @shinkai_hayato: а то как-то нечестно получается, что больше никто не в курсе @toudoujinpachi: ТЫ ЧТО-ТО ЗНАЕШЬ??? @arakita_bepsilover: ТЫ ЧТО-ТО ЗНАЕШЬ??? @arakita_bepsilover: АААААААААААА @shinkai_hayato: да, знаю ;) и это воистину отличная история @my_name_is_YUTO: а я тоже знаю :Р @shinkai_hayato: вот что ты начинаешь, я же тебе рассказал под строгим-строгим секретом, Юто! @my_name_is_YUTO: и что)) @my_name_is_YUTO: я же не рассказываю всё за Фукутоми-сана @arakita_bepsilover: лол если бы мы были в марвел вы были бы как тор и локи @arakita_bepsilover: И ЧТО ЗА ИСТОРИЯ ДЬЯВОЛЫ @toudoujinpachi: ｡･ﾟﾟ*(>д<)*ﾟﾟ･｡ @toudoujinpachi: УМИРАЮ ОТ ЛЮБОПЫТСТВА!! @fukutomi_juichi: ладно. @arakita_bepsilover: Фуку-чан!!!!! @fukutomi_juichi: после вашего обсуждения я решил, что мне пора перестать копировать своего отца и старшего брата. @fukutomi_juichi: прежде я по привычке копировал их стиль езды, их принципы, их мнения. и, само собой, цвет волос вместе с бакенбардами. @fukutomi_juichi: и когда Аракита сказал, что я единственный в мире человек, которому они идут, я вдруг понял, что на самом деле это не так. @fukutomi_juichi: в первую очередь они идут моему отцу и моему старшему брату, а я только подражаю им. в очередной раз. @fukutomi_juichi: я также вспомнил, что совсем недавно проиграл Кинджо и Араките, но не расстроился, как раньше, не укорил себя в слабости, как меня учили, а наоборот вдохновился. @fukutomi_juichi: одно привело к другому, и я осознал, что я — Фукутоми Джуичи. отдельная личность, ничем не похожая ни на своего отца, ни на своего брата. @fukutomi_juichi: так что я пошёл и для начала вернул свой натуральный цвет волос и состриг лишнее. @fukutomi_juichi: и съел яблочный пирог с мороженым, потому что не считал себя достойным его после проигрыша. @fukutomi_juichi: на следующей гонке я теперь собираюсь занять первое место как Фукутоми Джуичи, а не как сын основателя велоклуба Хаконе. @fukutomi_juichi: и я… считаю это правильным. @fukutomi_juichi: спасибо вам за поддержку, ребята. @fukutomi_juichi: я становлюсь сильнее благодаря вам. @toudoujinpachi: !!!!!!!!!!!!!!!!!!! @toudoujinpach: КТО Б МОГ ПОДУМАТЬ! @toudoujinpachi: СЛОВ НИКАКИХ НЕТ!! @toudoujinpachi: ФУКУ 。゜゜(´Ｏ`) ゜゜。 @arakita_bepsilover: ФУКУ-ЧАН!! @arakita_bepsilover: ФУКУ-ЧАН ТЫ ЗАСРАНЕЦ ЕЩЁ БОЛЬШЕ КУРОДЫ ТЫ В КУРСЕ @kuronekuroda: я заскринил, Аракита-сан @shinkai_hayato: хех)) @shinkai_hayato: а я говорил, что это отличная история :)

***

Из общей ванной Курода теперь, что вполне логично, частенько возвращается один. Раньше, ещё до всей этой истории, к нему неизменно присоединялся Такуто, и по пути в свои комнаты они успевали лениво поговорить о прошедшем дне, уроках и прочей рутинной ерунде. Иногда и помолчать тоже, потому что молчать с Такуто, как ни странно, всегда было уютно. Сейчас же, замечает Курода, после тренировок они принимают душ в разное время, чему, пожалуй, есть объективные причины. У Куроды так точно: он знает, что невольно смутится, если увидит Такуто обнажённым, хотя прежде видел его таким десятки раз. Он с вероятностью в девяносто девять процентов посмотрит на него как-то иначе, как-то в другом ракурсе, и в голову — к внезапным представлениям тех же поцелуев, — в итоге добавится очередной миллион случайных, отнюдь не невинных мыслей. Похожая щекотливая ситуация, решает Курода, сложилась и у Такуто, поэтому-то он или задерживается в зале дольше остальных, или уходит гораздо раньше, сославшись на усталость. В любом случае, Курода его понимает и изменить ничего не пытается. Сегодня он вновь идёт по вечернему кампусу без компании. Ещё чуть влажные волосы липнут к шее, рубашка застёгнута только на средние пуговицы, пиджак небрежно перекинут через сумку, потому что Курода не успел забежать к себе в комнату до тренировки и оставить её там. Навстречу уже почти никто не попадается — девятый час всё-таки, — а потом он слышит в отдалении музыку. И ладно бы обычную, из смартфона или радио, но нет. Кто-то играет на фортепиано в музыкальном классе, и играет очень хорошо. Так, что хочется остановиться, закрыть глаза… Вслушаться, чтобы не упустить ни единой ноты. Не удержавшись от любопытства — чтоб его! — Курода бесшумно подходит ближе и заглядывает в приоткрытую дверь. Нельзя сказать, что он сильно удивлён, когда видит за инструментом знакомую рыжую макушку. Такуто сидит спиной к нему, чуть согнувшись над клавишами, и из-под его пальцев льётся мягкая неторопливая мелодия. Под белой рубашкой видно очертания лопаток, когда он переставляет руки, тогда как ногами в коротких брюках изредка жмёт на крохотные педали. Музыка, которую играет Такуто, очень ему идёт. Будь Курода хорош в описаниях, он бы наверняка сравнил её с чем-то лиричным — с ароматным осенним вечером или постепенно накатывающим долгожданным спокойствием, хотя вряд ли что-то такое вкладывалось в смысл. Он ощущает только, что она из тех классических произведений, которые должен уметь играть каждый уважающий себя пианист, и по-хорошему ему сейчас надо бы уйти. Оставить Такуто в покое, позволить ему побыть наедине с собой, вернуться к тому, чем когда-то, по его же словам, он любил заниматься. [3] Вместо этого Курода настолько засматривается, что нечаянно делает шаг вперёд, на скрипучую половицу, и Такуто сразу оборачивается. — Юки-чан! — его голос в возникшей тишине звучит особенно громко, в нём смешивается привычное удивление. — Что ты тут делаешь? — Я случайно услышал и не смог пройти мимо. Прости, что отвлёк, Такуто. Ты прекрасно играл, пока не прервался, — не видя больше смысла стоять в проёме, Курода оставляет сумку с пиджаком на ближайшей парте, садится на деревянную банкетку к Такуто, благо для двоих она достаточно длинная. Такуто, замечает он, самую малость отодвигается к своему краю, сдвинув колени. — Ты чего это решил устроить полуночный концерт? — Уже полночь?! — испуганно ахает тот, всплеснув руками, и Курода улыбается. — Нет-нет, это выражение такое. Я пошутил. Такуто шумно выдыхает, трёт длинную шею. Наверняка она затекла из-за неудобной позы за фортепиано и вечной сутулости, думает Курода. Пора бы ему вновь начать напоминать, что ходить надо всегда с гордо расправленными плечами и прямой спиной, и никак иначе. Тем более, Такуто с правильной осанкой — это нечто невероятное. — Слава богу, у меня ведь ещё не всё домашнее задание сделано... Мне просто очень сильно захотелось поиграть, а тут было открыто. Я и зашёл... Тебе правда понравилось, Юки-чан? — Конечно, — Курода кивает. — Не то чтобы я обладал отменным музыкальным слухом, но тебя слушать одно удовольствие. И, кажется, я такое тебе уже говорил. — Да, я помню. Это кстати была «Аве Мария» Шуберта, — расплывается в довольной улыбке Такуто, чуть-чуть покраснев. — Иногда я её играю, когда остаюсь один... Она меня успокаивает. — А ты что, нервничал? — смотрит ему в лицо Курода, пытаясь уловить хоть что-то нетипичное. Хоть какое-то проявление тревоги или волнения, настораживающей непривычной эмоции. — Такуто, если у тебя что-то случилось, ты в первую очередь должен поговорить со мной. — Нет, Юки-чан! — спешно машет ладонью Такуто. — У меня всё в порядке, я только… Стал думать о межшкольных слишком много. Ничего особенного. — Они уже совсем скоро, так что неудивительно, — Курода нажимает на одну из клавиш фортепиано. Та издаёт приятный тягучий звук. — Знаешь, всегда жалел немного, что хорош в любом спорте, но не умею играть ни на одном музыкальном инструменте… Почему ты беспокоишься о межшкольных? — На них мне придётся соревноваться с бывшим лучшим другом, а я этого не хочу, — после некоторой паузы опускает взгляд Такуто, и у Куроды пересыхает в горле. Вот так сразу. Прямо и беспощадно, чисто в духе Такуто. — Одно дело ехать с ним на отборочных в Чибе, и другое — на настоящих соревнованиях. Это так нечестно, что он наш соперник, Юки-чан… — Погоди-погоди, — Курода хмурится, лихорадочно соображая. — Ты сейчас говоришь про того Тешиму, да? Вы виделись на отборочных? Раз так, почему я не знал? — Но ведь ты знал, Юки-чан, — недоумевающе смотрит на него Такуто. — Прямо перед проводами третьегодок Фукутоми-сан отправил меня на Минегаяму, чтобы я посмотрел на Оноду Сакамичи… Я проиграл ему и приехал вторым, помнишь? Ты ещё меня успокаивал и говорил, что в следующий раз я обязательно его опережу? Точно, так и было. Курода вспоминает, как тогда не придал этой гонке никакого особенного значения, занятый чем и кем угодно, кроме Такуто — пусть и поддерживал его потом несколько дней подряд, — и ему становится неловко. Он вообще с трудом верит, что всего несколько месяцев назад не думал о нём сутки напролёт. — У меня, видимо, вылетело из головы… Значит, ты встретился там с Тешимой? — спрашивает Курода, заранее готовясь к воплощению своих худших опасений. — Спустя два года после поступления в разные школы? — Ага. Он очень изменился. Стал сильнее и серьёзнее, он правда заслуживает быть капитаном такой хорошей команды, — улыбается искренне Такуто, отчего у Куроды на душе начинают скрести кошки. — Ты удивишься, Юки-чан, но Джунта всегда считал себя обычным и бесталанным, а я так никогда не думал. В детстве он даже был для меня кем-то вроде героя, на которого хотелось равняться. — Кому из вас ещё на кого равняться… — Что, прости? — Продолжай, — кидает бесстрастно Курода. Такуто странно на него смотрит. Прямо в глаза из-под чуть опущенных ресниц, и по коже Куроды невесть с чего пробегают мурашки. — Что? — Ничего… Мы с Джунтой немного поговорили, пока ехали. — И? — Ну, — Такуто водит по клавишам подушечками пальцев правой руки, не нажимая на них. Крупные ногти аккуратные, коротко подстриженные, округлой формы. — Я окончательно понял, что мы больше не друзья. Что мы теперь соперники, готовые на всё ради победы своей команды… Мне стало от этого так грустно, Юки-чан. — От того, что вы не в одной команде? Такуто несмело, виновато как-то кивает и сразу добавляет: — Он очень любит свою команду, а я очень люблю свою. Мне просто жаль, что в итоге мы полюбили разные, вот и всё... Юки-чан, ты же не думаешь, что я не люблю нашу команду? — Нет, разумеется. Если кто сейчас и любит её всем сердцем, так это ты, — Курода хочет прикоснуться к его ладони, лежащей поверх клавиш, одобряюще её сжать, попросить перестать себя нагнетать, но сдерживается. — К сожалению, так устроен мир, Такуто. Мы далеко не всегда готовы к тому, что он нам преподносит, и кому-кому, а тебе уже пора к этому привыкнуть. — Да, я был совсем не готов… — Такуто в очередной раз вздыхает, и Курода не знает, что сказать. На самом деле, он чувствует огромное облегчение. Такуто встречался с Тешимой раньше. Он говорил с ним, соревновался, и за всё это время ни разу не вспоминал о нём в твиттере — а значит, Курода опять умудрился накрутить себе уйму лишнего. Он зря переживал, строил теории, воображал невесть что, тогда как Тешима Такуто уже давно не интересен. Во всяком случае, романтически. Возможно, только сейчас осеняет Куроду, он никогда и не, потому что тогда они были детьми. От этого Куроде становится смешно, и ещё ужасно, чертовски стыдно. В попытке сгладить молчание он улыбается и смотрит на Такуто. — Ты сказал, что музыка тебя успокаивает. Может, сыграешь что-нибудь? Тот поворачивается, отвлёкшись от увлекательного созерцания подставки для нот. — А что бы ты хотел услышать, Юки-чан? — Что-нибудь красивое? Расслабляющее? — жмёт плечами Курода. — Будь у тебя репертуар распечатанный, я бы охотно что-то выбрал, хоть Мадонну, но его нет, так что давай на твой вкус. — Хорошо… Наверное, я уже знаю, что хочу сыграть для тебя. Он разминает кисти рук, кладёт их на клавиши, улыбается чему-то коротко. И начинает играть. Мелодия — уже другая, не такая медленная, как прошлые, — наполнена щемящей трогательностью. Нежностью, сдержанностью — влюблённостью, которую Такуто, случайно или нет, вовсе не думает прятать. Курода зачарованно наблюдает, как его пальцы быстро бегают по клавишам, как легко рождаются под ними чистые прекрасные звуки, а потом скользит взглядом выше. Такуто так увлечён, что не обращает внимания на прядь волос, которая снова лезет ему в глаза. Он бесконечно красив и серьёзен, пока добавляет своей мелодии какого-то отчаяния и печали, бьющей в сердце. Он словно не видит перед собой никого и ничего, задевая Куроду плечом, когда тянется к крайним клавишам. Ещё он не улыбается, и в нём едва заметно видна тоска. Сожаление. В какой-то степени боль. Такуто по-настоящему переживает, пока играет — нота за нотой он придаёт музыке что-то совсем личное, сокровенное, ускоряет темп, добавляет громкости, глубины, — и в один момент Курода напрочь перестаёт дышать. Подняв руку, он машинально заправляет мягкую прядь волос Такуто за его ухо, когда тот вновь придвигается ближе. И мелодия обрывается. Курода несколько секунд смотрит в глаза обескураженного Такуто при полной тишине, всё ещё держа руку возле его волос. В ушах громко стучит пульс, воздуха не хватает. От Такуто ненавязчиво и приятно пахнет можжевельником. — Прости, я… Я подумал, что тебе мешает, и решил заправить, — бормочет Курода, ощущая, как начинают запоздало гореть щёки, и опускает медленно кисть. — Ты так хорошо играл, а я тебя сбил… опять… — Ничего страшного, Юки-чан, ты же… ты не специально, — Такуто тоже заливается краской, сглатывает и сжимает кулаки. — Юки-чан… Он так близко, что Курода сможет его поцеловать, если захочет. Курода всерьёз думает об этом, посмотрев на его дрожащие сухие губы и затем вновь подняв взгляд. — Что, Такуто? — спрашивает он тихо. — Может… — Такуто прикусывает нижнюю губу. — Может, мне носить ободок, чтобы пряди не выбивались?.. Куроде чудится, что он ослышался, и что Такуто сказал что-то другое — что-то более интимное, что-то вроде того, что Курода сам хотел сказать, — а потом накатывающий смех выбивает его из оцепенения. Сталкивает враз тягучее напряжение, разряжает атмосферу, и Курода прикрывает рот ладонью. — Ободок? — еле проговаривает он. — Такуто, господи, зачем? — А что? Тодо-сан их постоянно носит и выглядит круто! — тянет Такуто, и он вроде бы действительно выдыхает тоже, опустив плечи. — Ему ничего не мешает, всё такое… Если бы у меня был ободок сейчас, тебе бы тогда не пришлось обо мне заботиться! — Нет, ты такой дурак всё-таки, Такуто. Чёрт, если ты наденешь ободочек, я добровольно отдам кота Араките-сану, так что не вздумай этого делать, ладно? — отсмеявшись, Курода случайно замечает время на наручных часах. — А вообще мы с тобой чересчур засиделись. Пойдём-ка уже по комнатам, пока не наткнулись на коммендантов. — Но я же не доиграл… — Так и быть, приду на твоё сольное выступление как-нибудь ещё раз. Не забудь только позвать заранее, — поднявшись, Курода берёт с парты сумку с пиджаком, старается ничем не выдать подрагивающие руки. — Как, кстати, называлась мелодия? — «Беспечный шёпот», — Такуто, всё ещё розовеющий, бережно опускает на клавиатуру крышку и встаёт следом. Подвигает банкетку ближе к фортепиано, проверяет, не оставил ли нигде своих вещей. — На самом деле это британская песня, но я выучил чуть-чуть другую версию. Она кажется мне не такой… развязной... Рад, если тебе понравилось, Юки-чан! [4] Курода кивает. Он терпеливо дожидается, пока Такуто выключит в классе свет, и до комнат они доходят почти не разговаривая, избегая друг на друга смотреть. Молчание между ними в этот раз не уютное, но и не напряжённое. Какое-то… совершенно иное.