***
Когда Цинцю открыл глаза, он не сразу понял, где находится. Вперив глаза в потолок над собой, он попытался припомнить последние события. Его голову резко пронзила вспышка боли. С тихим стоном он схватился за неё. Ему показалось или его голос был слишком высоким? Не успел он подумать об этом, как в рот влили какую-то горькую жидкость. Переведя взгляд влево, Цинцю встретился с обеспокоенным лицом какого-то подростка. Он смотрел на Цинцю с волнением и виной. — А-Сан, как ты себя чувствуешь? Мысли в голове Цинцю проносились с бешеной скоростью. Где он? Кто этот юноша? Почему к нему обратились «А-Сан»? Какова вероятность того, что он вновь попал в какую-то новеллу? Почему Система молчит? В своём мире Шэнь Юань прочитал достаточно новелл про попаданцев и решил, что если вдруг окажется в незнакомом ему месте, ни за что не будет вопить: "Это всё шоу, да? Где-то спрятаны скрытые камеры?» и хохотать как сумасшедший. К тому же, Шэнь Юань уже имел опыт попаданства в новеллу «Путь Гордого Бессмертного Демона», и было глупо удивляться похожему стечению обстоятельств после очередной смерти. Очевидно, он не до конца пришёл в себя. — Хуайсан? — парень вновь привлек внимание к себе. — Кто ты? Где мы? — спросил он, решив отыгрывать амнезию. Высокий детский голос резанул очередной вспышкой головной боли и он сморщил лицо. На его собеседника и вовсе было невозможно взглянуть без жалости: вся кровь резко отлила от его лица, глаза округлились, он застыл и в неверии уставился на Цинцю. Тот же, в свою очередь, пытался дозваться Системы. Ничего не добившись, он тяжело вздохнул и обвёл взглядом цзинши, в которой они находились. Внезапно, тишину разрезал нервный смешок. — Диди, ты же шутишь? Пожалуйста, прости меня, я больше не буду заставлять тебя тренироваться со мной, только прекрати так шутить! Так значит это — его Дагэ? Цинцю умилился нахмуренному личику этого подростка и лучезарно улыбнулся. Его Дагэ же, увидев эту улыбку, заметно расслабился, однако почти сразу вернулся к прежнему выражению лица, услышав вопрос Цинцю: — Так как тебя зовут? Было видно, что в глазах озадаченного ребёнка ведётся борьба и он пытается понять: шутит ли его Диди. Наконец, что-то для себя решив, он с уверенностью заговорил: — Меня зовут Не Минцзюэ, я твой старший брат. Тебя зовут Не Хуайсан. Мы находимся в твоей цзинши в Цинхэ Не. Скажи мне, что ты помнишь? Он выжидательно уставился на Цинцю. Сказать, что Цинцю был удивлён — ничего не сказать. Конечно же он знал «Магистр Дьявольского Культа» и сразу вспомнил где слышал эти имена. Быстро припомнив сюжет, Цинцю начал обдумывать, что бы ответить. Так и не решив, что скажет он произнес: — Я.. Помню веера... И сабли. И тебя, Дагэ. Глаза Минцзюэ засияли и Цинцю услышал смешок: — Опять ты со своими веерами! Наконец, атмосфера между ними перестала быть такой напряженной. Заметив, как в цзинши потемнело, Цинцю решил выпроводить новоявленного Дагэ, чтобы всё обдумать. Сладко зевнув, он откинулся на подушки и прикрыл глаза, после чего произнёс: — Дагэ, я очень хочу спать. Не мог бы ты навестить меня завтра? По лицу Минцзюэ было видно, что он не хотел оставлять брата одного, однако на такой прямой намёк не мог ничего ответить. Кивнув, он пожелал доброй ночи и медленно покинул цзинши. Оставшись в одиночестве, Цинцю решил обдумать план своих действий. Итак, очевидно, он вновь оказался в новелле. Он читал её параллельно с гаремником Самолёта и помнил лишь поверхностно. Кажется, она даже не закончилась на момент попадания Шэнь Юаня в Шэнь Цинцю. Неудивительно, что он плохо помнил сюжет, ведь всё его время тогда занимали словесные баталии в отзывах под работой Самолёта. О Не Хуайсане Шэнь Юань мало что мог вспомнить. Его знания об этом персонаже ограничивались лишь тем, что во время обучения в Гусу он был другом главного героя, а также любил веера. Именно эта деталь запомнилась ему больше всего, так как у Шэнь Юаня был странный фетиш на веера и во всех жизнях он имел при себе хотя бы парочку. Правда, в его первой жизни он использовал их лишь в качестве детали интерьера. Его размышления прервал знакомый «цзинь» в голове и механический голос Google Translate оповестил: [Соединение восстановлено. Смена учётной записи. Учётная запись «Не Хуайсан» активирована. Стартовое количество баллов: 100] [Так как вы не являетесь новым пользователем, у вас есть возможность отказаться от ознакомления с правилами пользования системой. Желаете ознакомиться с правилами пользования повторно?] Уже знакомый с Системой, он задержал взгляд на клавише [нет] и окно с выбором закрылось. Цинцю не смог удержать облегчённого выдоха, когда смог связаться с Системой. Надо же — не он ли всей душой хотел избавиться от неё в прошлой жизни? Однако сейчас он чувствовал в ней некую потребность, ибо не был уверен в своих силах. «Эй, Система, давно не виделись. Что насчёт функции ООС?» [Вы не нуждаетесь в разблокировке данной функции, так как являетесь ребёнком] «И как это влияет на ООС?» хотел было спросить он, но внезапно понял. Никто, на самом деле, не обратит внимания на резко изменившееся поведение ребёнка. Мало ли кого тот нашёл для себя в кумиры и теперь копирует? Наиграется и перестанет, не так ли? Шэнь Юань нашёл это действительно удобным. Это было всяко лучше, чем попасть в уже взрослого мужчину, мнение о котором сформировалось практически у всех и чьё поведение он должен был копировать для того чтобы не быть разоблачённым. Затем Цинцю вспомнил, что теперь ему, похоже, придётся прожить жизнь ребёнка практически с нуля, а то есть много лет потратить на учёбу и совершенствование, на общение в кругу своих сверстников — детей. Шэнь Юань не находил в этом ни капли интересного. Он быстро скис. «Система, сколько мне лет?» [На данный момент вам 10 лет] Хм. Средний возраст начала формирования Золотого ядра — примерно 7-8 лет, однако в теле Не Хуайсана была лишь его слабая пародия и очень маленькое количество духовных сил. Цинцю понял, что в самом скором времени займется перестройкой потоков собственного ядра и проведёт некоторое время в усиленной медитации. Чувствовать в себе лишь крохи духовной силы в сравнении с прошлым ядром Цинцю было практически невыносимо. Он решил приложить к этому все свои силы. Строя планы на ближайшее будущее, Цинцю не заметил, как провалился в сон.***
Утром Шэнь Цинцю проснулся от слабого прикосновения к голове. Было похоже на то, что кто-то убрал мешающуюся прядь волос с его лица. Открыв глаза, он заметил Минцзюэ, сидящего рядом с кроватью и отводящего взгляд в сторону. — Доброе утро, Дагэ! Цинцю тепло улыбнулся Минцзюэ и сел на кровати, свесив ноги вниз и болтая ими в воздухе. Этот парень ему нравился. — Доброе, А-Сан. Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? Минцзюэ протянул ему что-то в руке. Как оказалось, это был небольшой веер. Взяв его в руки, Цинцю привычным жестом раскрыл его и скрыл за ним улыбку. — Спасибо, Дагэ! Я в порядке. С веером в руках Цинцю стал ощутимо расслабленнее. Удивительно, что подобная вещь заставляет его чувствовать себя безопаснее, чем меч в руке. Кстати, что насчёт его меча? Кажется в ордене Цинхэ Не использовали сабли? Однако, Шэнь Цинцю, так привыкший к Сюя, не хотел переучиваться на саблю. К тому же в новелле говорилось что-то о том, что их сабли могут вызвать искажение Ци? Нет уж, ему не хотелось пользоваться здешним подобием Синьмо. Для себя он уже решил, что во что бы то ни стало будет пользоваться мечом, осталось только убедить окружающих в правильности его решения. Цинцю, ушедший в свои мысли, не заметил возникшей между ним и Минцзюэ неловкой тишины. Минцзюэ же, всё еще чувствовал себя виноватым и не знал с чего начать разговор, поэтому решил еще раз попросить прощения. — Диди, прости меня, я не знал, что всё обернётся так. Шэнь Цинцю же заметно удивился: что-то он не замечал в новелле у Минцзюэ привычки постоянно за всё извиняться. — За что ты извиняешься? — спросил он, вскинув бровь. — Из-за меня А-Сан упал с дерева и сильно ударился головой. Мне очень жаль, это вина этого Дагэ, что Диди потерял воспоминания. Не Минцзюэ выглядел убитым. Только сейчас Шэнь Цинцю заметил, насколько уставшим он выглядел. Цинцю внезапно стало жаль Минзцюэ. Видеть этого паренька перед собой и знать, насколько трагичной была его судьба было ужасно. Цинцю не хотел, чтобы подобное происходило с человеком, сидящим перед ним. Его мрачные мысли прервало урчание, исходившее из живота Шэнь Цинцю. Его уши покраснели. — Не переживай, Дагэ, я не виню тебя в случившемся. А теперь пойдём позавтракаем. Тихо переговариваясь по пути о разных мелочах, они дошли до обеденного зала, при входе в который Минцзюэ приказал нескольким слугам подать завтрак. Сев за стол, Цинцю заметил грустный взгляд Минцзюэ в сторону пустого места во главе стола. Очевидно, там обедает их отец. — Я уезжаю на учебу в Гусу Лань через два дня. Хуайсан, ты справишься без меня? Мне очень не хочется оставлять тебя одного здесь после произошедшего. Цинцю не мог поверить в свою удачу. Он постарался сделать понимающее лицо. — Я справлюсь, Дагэ! Возможно, за время твоего отсутствия я что-нибудь вспомню. Шэнь Цинцю не хотел давать Минцзюэ ложных надежд, однако смотреть в эти виноватые глаза уже не было никаких сил. После его фразы, во взгляде Минцзюэ засияла уверенность. — Я стану самым сильным учеником, вот увидишь, А-Сан, и буду защищать тебя всю свою жизнь! Цинцю хихикнул и они продолжили завтракать в тишине. После еды Минцзюэ ушел тренироваться, а Цинцю, обмахиваясь веером, неторопливо прогуливался по территории ордена. Территория ордена была немаленькая и в ней запросто мог потеряться ребёнок, который мало обращал внимание на окружающие его вещи. Однако, Цинцю давно не был ребёнком и гулял без опаски, осматривая свой новый дом.***
Следующие два дня прошли в похожем темпе и вот настал день отъезда Не Минцзюэ. Для того, чтобы попрощаться, Минцзюэ пришлось самому искать младшего брата. Искомое нашлось в библиотеке, спящее во множестве свитков. Нежно улыбнувшись, Минцзюэ наклонился и поцеловал младшего брата в лоб, отчего тот разлепил свои глаза и с трудом сфокусировал взгляд на нем. — Дагэ?.. — Ну же, попрощайся со своим Дагэ. Я ведь уезжаю на целый год! Минцзюэ заключил Хуайсана в свои объятия.***
Следующую неделю Цинцю спускался в Цинхэ, изучая местные лавки и знакомясь с новыми людьми. Все встречавшиеся по пути люди в почтении кивали Молодому Господину Не, а он отвечал им улыбкой и задавал общие вопросы об их здоровье, семье и тому подобное. Пробыв учителем на пике Цинцзин много лет, он мастерски научился вести светские беседы. Постепенно он начал свыкаться со своей новой жизнью и стал увереннее. Это сказалось на отношении окружающих к нему. Надо ли говорить о том, что ранее скромный и нерешительный ребенок, почти не выходивший из цзинши, покорял сердца как обычных горожан в Цинхэ, так и заклинателей в ордене? Через две недели после отъезда Минцзюэ, Цинцю, перечитавший все полезные книги в библиотеке ордена, решился наконец уйти в длительную медитацию. Поговорив с милыми служанками, следившими за ним, он сказал им, что хочет быть сильным заклинателем и не позорить их великий орден Цинхэ Не, а потому уйдет в длительную медитацию и попросил его не тревожить. Служанки, конечно, посмеялись, но решили не расстраивать ребенка и согласились, думая, что у него ничего не получится и он сам выйдет из цзинши через день-два. К их удивлению, молодой господин Не не вышел ни через день, ни через два, ни через неделю. Заклинатели, заглядывавшие в цзинши, видели лишь маленького ребенка, погруженного в глубокую медитацию. Шэнь Цинцю же, тем временем, находясь в медитации, перестраивал потоки своей духовной энергии на подобие тех, что были в его прошлом теле. Параллельно с этим он раскачивал ядро, чтобы увеличить духовную силу, подталкивая ее к ускоренному воспроизводству и направляя ее потоки по всему телу, укрепляя и изменяя его. Прошло много времени прежде чем результат его устроил. Он не мог сказать, что стал сильным заклинателем, что добился того же, что имел в теле Шэнь Цинцю. Тем не менее, он сделал всё для того, чтобы стать таким же сильным или даже сильнее через несколько лет упорных тренировок и правильного развития своего духовного тела. Удовлетворенный результатом, он вышел из медитации. «Система, сколько времени прошло?» Ответ не заставил себя долго ждать. [Вы находились в медитации 2 месяца и 6 дней] [+20 баллов за раскрытие потенциала второстепенного персонажа +50 баллов за улучшение репутации второстепенного персонажа] Нисколько не удивившись времени, которое он провел медитируя, он задумался о другом. «Как-то ты подозрительно себя ведешь, система. Не снимаешь баллы за всякую ерунду и не даешь миссий. Что с тобой?» [Система функционирует нормально. Для начисления и снятия баллов с пользователя нужен контакт с окружающими людьми. Вы попали во второстепенного персонажа, из чего следует, что количество миссий снизилось до минимума. Система функционирует нормально]. *** Незаметно пролетели месяцы до возвращения Не Минцзюэ. За это время произошло много всего интересного. Например, он несколько раз сталкивался в ордене с отцом, однако тот, оглядывая его презрительным взглядом, уходил, не бросив даже пары слов. Очевидно, для того чтобы заговорить с ним, нужно заслужить его уважение. Ну, в общем-то, это не было в интересах Цинцю. Гораздо больше его интересовало несколько вееров, найденных в его цзинши. Когда в первый раз он нашел их, просто не мог на них налюбоваться и ходил с глупой улыбкой около недели. Однажды, когда он прогуливался по рынку в Цинхэ, хозяйка одной из лавок подарила ему веер, потому что он засмотрелся на него, а после, увидев его любовь к подобным вещам, подарила ему набор для росписи и несколько пустых вееров. Цинцю был так рад, что чуть не заплакал. В благодарность, он хотел заплатить за них, однако женщина лишь посмеялась и сказала что это подарок потому что он такой миленький. На следующий день он вернулся в ту же лавку с расписанным им самим веером. Хозяйка была в восторге и не захотела выставлять его на продажу. С тех пор эта лавка стала его любимой. Он навещал её каждый раз, когда прогуливался по Цинхэ. В Цинхэ молодого господина Не знали как доброго и открытого паренька, с которым было приятно поболтать и к которому всегда можно было обратиться за мелкой помощью. Цинцю же доставляло удовольствие вот так в открытую общаться с простыми людьми, не думая о бесконечных интригах в мире заклинателей. Помимо всего прочего можно отметить, что проделанная в начале его попадания сюда работа была не напрасной. Уже сейчас он чувствовал себя полным сил и духовной энергии, мог направлять Ци в какие-либо предметы или талисманы, не боясь высушить своё ядро досуха. Конечно, это была даже не десятая часть его сил в прошлой жизни, но он не жаловался, ведь ему хватало. Так как меча у него не было, Шэнь Цинцю тренировался с палкой на тренировочном поле. Конечно, тренировался он ей, представляя, что это меч, а не сабля и использовал, разумеется, атаки, предназначенные для меча. За очередной тренировкой его и застал прибывший из Гусу Не Минцзюэ. Шокированно уставившись на младшего брата, он следил за плавными, но быстрыми ударами палки, наблюдая за тем, как «танцует» с ней Хуайсан. На лице Хуайсана застыло холодное сосредоточенное выражение, которое было так непривычно видеть на этом детском лице. Хотя, стоило отметить, Хуайсан за год достаточно подрос и перестал выглядеть младше своих лет. В его движениях больше не было той неряшливости и неуклюжести. Однако, несмотря на то, каким естественным казался его брат с «мечом», он не мог допустить того, чтобы он предал традиции их ордена. — Диди. Палка выпала из рук Шэнь Цинцю. Он так увлёкся, что не заметил приближения другого человека. Об этом стоило задуматься позже. Обернувшись, он встретился взглядом с Не Минцзюэ. — Дагэ? Н-но мне сказали, что ты прибудешь лишь к ужину. Склонившись в приветственном поклоне, затараторил Цинцю, войдя в роль. Однако не успел он выпрямиться, как оказался в крепком кольце рук. От неожиданности, глаза Цинцю распахнулись, а дыхание сбилось. Что это такое, почему ему так легко удалось смутить его? Цинцю легко приобнял его в ответ, уткнувшись носом в грудь Минцзюэ. Ему вдруг показалось, что чего-то не хватает. — Я скучал, Диди. Нет, он совершенно точно не был готов к этой встрече. Цинцю в ответ лишь прошептал тихое «Я тоже», однако Минцзюэ его услышал и сдавил его так сильно что, Цинцю начал думать, что если его не отпустят, то в этих руках он и встретит очередную смерть. «И всё же, смерть в руках Бинхэ была приятнее» пронеслась в его голове мысль. Удивившись подобным мыслям, Цинцю нахмурился, легонько оттолкнул от себя Минцзюэ и отступил на расстояние шага. Определенно, ему стоит держать дистанцию, ведь, похоже, следующие несколько лет полового созревания заставят его совершить какую-нибудь глупость, о которой он потом будет жалеть. Привычным движением он снял с пояса веер и прикрыл большую часть лица, легонько обмахиваясь и сгоняя остатки румянца. — Почему ты тренировал технику меча, а не сабли? Ты же знаешь, что тебе в любом случае придется пойти по стопам наших предков? Рука, держащая веер, дрогнула. Однако Цинцю не обратил на это внимания. Он давно знал, что этого разговора не избежать, но думал, что сможет оттягивать его до последнего момента. Что ж, видимо пора. — Дагэ, понимаешь, это довольно сложно объяснить, но на это есть свои причины. Давай отойдем в какое нибудь уединенное место. Как насчет беседки в саду? Проходя мимо прислуги, он попросил Юй Мин подать чай в сад. Та, глядя на улыбку Хуайсана, не сдержала умилительного писка и, кивнув, побежала в сторону кухни. Минцзюэ, увидев это, нахмурился, но промолчал, поэтому Цинцю не заметил смены эмоций на его лице. Болтая об учебе и делясь новостями, они не заметили как дошли до беседки. Когда братья сели, повисла тишина. Цинцю думал, как бы ему лучше выразиться, пока Минцзюэ разглядывал его. Минцзюэ казалось, что с каждым годом его брат всё больше расцветал и становился прекраснее. Сейчас, в этой беседке, вокруг которой все было усыпано множеством различных цветов, поражающих своей красотой, перед ним сидел очаровательный ребенок, который задумчиво хмурил брови и машинально постукивал по губам закрытым веером. Однако уже сейчас он обещал вырасти несравненным красавцем, намного красивее любого цветка в этом саду.***
Шэнь Цинцю сидел в цзинши и пил чай, прикрывая довольную улыбку веером. В общей сложности, Цинцю со всем своим мастерством отнесся к промывке мозгов Минцзюэ и было не удивительно, что тот, желая спасти любимого братца от искажения Ци, был готов сам принести ему меч. Конечно, от такого предложения он не стал отказываться, но настоял на том что сам скажет кузнецу, который будет ковать его бессмертный меч, каким он хочет видеть его. Минцзюэ согласился. Желая проверить успехи брата, Минцзюэ тем же вечером устроил спарринг. Сначала сдерживались оба: Шэнь Цинцю не хотел раскрывать своего мастерства, а Не Минцзюэ не хотел ранить своего брата. Но через некоторое время оба оказались с головой погружены в тренировочный бой и использовали все свои силы. На стороне Минцзюэ была сила, но Цинцю был опытнее и внимательнее. В итоге, после довольно продолжительной битвы, Цинцю осознал, что довольно странно для ребенка его возраста драться на подобном уровне и он специально допустил несколько ошибок, загоняя себя в угол. Когда он почувствовал палку у своей шеи, он играючи поднял руки и прошептал «сдаюсь», поднимая взгляд на Минцзюэ. Однако, вместо ожидаемого подозрения, все естество Минцзюэ излучало восхищение, направленное на Хуайсана. Увидев это лицо, Цинцю не мог не вспомнить его Бинхэ. Казалось, на задворках сознания, до боли знакомый голос прошептал «Шицзунь», но это был лишь шум ветра. Он закрыл глаза, пытаясь взять свои эмоции под контроль. — А-Сан? Цинцю с трудом натянул улыбку. — Я очень устал, Дагэ. Могу ли я уйти к себе для отдыха? Минцзюэ, внимательно осмотрел его с ног до головы и, не найдя никаких повреждений, кивнул. — Ты хорошо показал себя сегодня. Отдохни.