***
На следующий день Цинцю, Вэй Ин и Цзян Чэн, прогуливаясь по Гусу, заметили двух нефритов Гусу Лань: Лань Сичэня и Лань Ванцзи, и тут же направились к ним. Лань Ванцзи, заметив Вэй Усяня, нахмурился. Лань Сичэнь же, напротив, дружелюбно улыбался. Когда их компания подошла к Ланям, Сичэнь представился. Соблюдая правила приличия, Цзян Чэн и Вэй Усянь также представились. Хуайсан поздоровался: - Здравствуй, Сичэнь-шисюн! Слышал, ты недавно был в Цинхэ, как поживает мой Дагэ? - Здравствуй, Хуайсан. Последний раз я его видел в добром здравии, также он спрашивал о твоих успехах в учёбе. Кажется, он очень переживает о тебе. Кстати, ты довольно неплохо показал себя на днях. Хуайсан кивнул, не желая продолжать эту тему. К счастью, Вэй Усянь тут же спросил Сичэня: - Цзэу Цзюнь, а куда вы направляетесь? Сичэнь, мило улыбнувшись, быстро взглянул на брата, затем на Вэй Усяня, кивнул своим мыслям и ответил: - Нужно уничтожить нескольких речных гулей. Так как не хватало народу, я позвал с собой Ванцзи. Не желаете присоединиться? Вэй Ин с готовностью кивнул. Цзян Чэн, похоже, тоже не возражал. Лань Ванцзи с нечитаемым выражением лица посмотрел на брата. Вэй Усянь воскликнул: - Мы с Цзян Чэном постоянно ловим речных гулей в Юньмэне! Хуайсан, твёрдо решивший не отсвечивать в ближайшее время, отозвался: - Извините, я не смогу пойти с вами. Боюсь, я еще недостаточно восстановился. Вэй Усянь кинул на него внимательный взгляд, выражавший недоверие, но промолчал. Сичэнь кивнул, принимая к сведению.***
В течение последнего полугода Цинцю стали сниться странные сны. Картинка то шла рябью, как на старом телевизоре, то вновь становилась цельной и красочной. Порой, ему казалось, что он тонет в болоте, задыхается, захлёбывается густой чернотой, а порой, что он лежит на солнечной поляне, усыпанной цветами и слышит, как кто-то вдалеке его зовёт, но, как бы он ни пытался, разглядеть того, кто его звал, он не мог. В самые удачные ночи ему удавалось увидеть на горизонте тёмный и размытый силуэт, но не более. По какой-то причине, он всегда просыпался со слезами на глазах и это уже стало так привычно, что он перестал обращать на это внимание. В ту ночь Цинцю заснул и вновь увидел поляну, только теперь окружающее его пространство не было пустым. Очевидно, поляна находилась на его пике Цинцзин. Цинцю неторопливо прогуливался, наслаждаясь видом своего пика, как вдруг заметил две фигуры на тренировочном поле. Подойдя ближе, он разглядел в них самого себя и Ло Бинхэ, тренирующегося с мечом. Цинцю должен был признать, что его ученик действительно был не плох. Вглядываясь в такие знакомые черты лица, он не мог оторваться. Кудрявые пряди, падающие на лицо юноши, придавали Бинхэ какое-то особое очарование. Цинцю проследил за лепестком магнолии, слетевшим с цветущего дерева из-за особо сильного удара мечом. По какой-то причине, рядом с этим деревом Бинхэ никому не позволял тренироваться. Даже он сам никогда не бил по дереву обнажённым лезвием, предпочитая тренироваться с закрытым мечом, тем самым не нанося магнолии существенного вреда. Цинцю не мог понять причину такой любви к этому дереву. На самом деле, причина была довольно проста: Цинцю часто вставал у этого дерева и наблюдал за учебными спаррингами учеников. Именно там, под этой магнолией Цинцю выглядел особенно прекрасно и этого было достаточно для Ло Бинхэ чтобы пытаться сохранить это дерево в целостности. Он помнил тот день. Он был таким же солнечным, как и в этом сне. Это был последний день перед Советом Бессмертных, на котором Цинцю должен был столкнуть Бинхэ в Бездну. Цинцю вновь почувствовал, как его сердце наполняет вина. Он перевёл взгляд на Бинхэ. В этом воспоминании он был таким невинным, его Белый Лотос. Он счастливо улыбался, подходя к своему Учителю. Цинцю из сна потрепал его по макушке. Юань почувствовал, как защипало в глазах и прикрыл их. По привычке он коснулся того места на поясе, где всегда был закреплён веер. Не найдя такового, он досадливо вздохнул и уже было направился к себе и Бинхэ ближе, однако в тот же момент кто-то из-за спины схватил его за запястье, дёрнув на себя. Цинцю, не успев отреагировать, упал в чьи-то объятья. - Я скучал, Учитель. Шэнь Цинцю удивлённо распахнул глаза. Он выпалил: - Бинхэ?... Однако, ответ не требовался, он уже знал, что прав. Вцепившись в ткань на спине Бинхэ, он уткнулся носом грудь и, вдохнув знакомый запах, затрясся в беззвучных рыданиях. Его сильнее стиснули в объятиях. Бинхэ что-то шептал ему, успокаивал, но Цинцю не слышал. Все его переживания, все его эмоции, что он так долго держал в себе, вылились на Бинхэ, будто в один миг прорвало огромную плотину. Он так скучал по Бинхэ. Так долго не мог позволить себе быть с кем-то таким же открытым, как с ним. Он не знал сколько времени прошло, но пришёл в себя он лишь тогда, когда услышал сбивчивое: - Учитель! Посмотрите на меня, Учитель! Цинцю сфокусировал взгляд на источнике голоса. Бинхэ взволнованно смотрел на него. Лицо Бинхэ находилось в нескольких сантиметрах от его собственного. На его лбу ярко красным светом горела демоническая метка. Цинцю отвернулся, чувствуя как пылают его уши. "Жаль, что веера нет под рукой", - подумал он. Оглядевшись, он заметил, что они оба сидят на земле, пальцы Цинцю крепко сжимают верхнее платье Бинхэ, который сидит непозволительно близко, обхватив Цинцю руками. Неловко отцепив пальцы, Цинцю собирался отодвинуться, но руки Бинхэ не сдвинулись ни на сантиметр, крепко удерживая его на месте. - Бинхэ, отпусти, - тихо попросил Цинцю, отводя взгляд. - Больше я никуда вас не отпущу, Учитель! - сказал Бинхэ чуть громче и в доказательство своих слов придвинул Цинцю ещё ближе. - Это всё мой сон, не так ли? Моя больная фантазия? Неужели ты плод моего воображения? Я так соскучился по тебе, Бинхэ, что совершенно не удивлюсь, если это окажется иллюзией. Цинцю провёл дрожащими пальцами по щеке Бинхэ. - Учитель, не говорите так! Последние полгода я тратил все свои силы на то, чтобы пробиться в ваш сон! - Бинхэ, но как ты понял, что я жив? - озадаченно спросил Цинцю, посмотрев Бинхэ в глаза. - На протяжении пяти лет я так и не сумел призвать вашу душу обратно в тело. Ваше тело, поддерживаемое моими силами, создавало впечатление, будто вы только что уснули. Не надеясь на результат, я попробовал войти в ваш сон, и каково же было моё удивление, когда я, будто через толщу воды, но всё же почувствовал ваше присутствие! Я так рад, что с вами всё в порядке, Учитель! Сейчас, глядя на растроганного Бинхэ, он видел уже взрослого мужчину, в чертах лица которого все еще угадывается та детская невинность. Неужели ему удалось сохранить хоть каплю непорочности того ребёнка? Это безмерно радовало Цинцю. Цинцю запустил кисть в вихрастые волосы на макушке Бинхэ и растрепал их. Бинхэ не отрываясь смотрел на него, будто пытаясь сохранить в своей памяти каждый штрих. Цинцю нежно улыбнулся ему. Как вдруг пространство вновь пошло рябью. Бинхэ стал выглядеть испуганным. Схватив Цинцю за руки, он прокричал: - Учитель, я обязательно найду вас! И тут Цинцю проснулся. Его тело било крупной дрожью. Цинцю понял, что этой ночью он больше не сможет заснуть. Он вскочил с кровати, и, на ходу натягивая верхнее одеяние, вышел из павильона на свежий воздух. Он прикрыл глаза, вдыхая холодный ночной воздух, как вдруг за его спиной раздался шорох и он почувствовал прикосновение холодных пальцев к акупунктурным точкам на шее. Так и не успев обернуться, Цинцю осел на пол и потерял сознание, успев напоследок отметить, что больно уж часто он стал попадать в подобные ситуации.