Часть 1
21 июня 2020 г. в 19:20
В переговорной сумрачно и тесновато: видимо, потому, что это вовсе и не переговорная, а просто кают-компания небольшого невзрачного грузовика.
Хакс усмехается: если бы сопротивленцы знали, кто находится на этом, с виду нейтральном, кораблике — они бы дорого дали за то, чтобы здесь оказаться. Дело не только в нём, самом известном человеке из Первого ордена за вычетом Рена и его головорезов. Напротив генерала — призрак прошлого, который нежданно-негаданно оказался реальностью. Инородец, который в своё время много крови попортил повстанческой погани, а потом долгое время слыл, да и был, пропавшим без вести.
Гранд-адмирал Митт'рау'нуруодо.
— В целом я могу высоко оценить ваши выкладки, — крепкий седой чисс держится степенно, его голос звучит ровно, легко, будто всё происходящее сейчас для него отчасти лишь игра. — Более того: даже если ваш верховный лидер взбунтуется против возрождённого Императора и сможет его одолеть, объединившись с той, кого он называет мусорщицей, — даже это лишь сыграет вам на руку.
— Как?!.. — восклицает Хакс, не в силах сдержать изумления. — Это обезглавит императорский флот и, возможно, сам Первый орден тоже.
— Именно так, уважаемый генерал. Признаться, я подвергал сомнению слухи о вашей рассудительности, но теперь вижу, что вы вполне заслуживаете подобного мнения о ваших способностях. Однако сейчас речь идёт не о нас с вами.
Гранд-адмирал включает допотопный голопроектор — другого на этом потрёпанном судне просто нет, — и всё помещение озаряется беловатым сиянием галактической карты.
— Масса систем нуждаются в обороне, порядке, ясности. Не раз и не два нам давали понять, что галактические гражданские войны — лишь лёгкая рябь по сравнению с теми внешними угрозами, которые таятся в Неизведанных регионах. Защитить их — наш долг и, если хотите, наше призвание. И если в этом нам поможет то, что обе названных вами структуры будут, как вы говорите, обезглавлены — тем лучше, генерал, тем лучше.
Хакс внимает каждому слову, но отчего-то не может оторвать глаз от непривычного контраста белоснежной формы и синей кожи. По сравнению с тем, что Армитажу случалось видеть на старых голоснимках Трауна, с годами её цвет стал куда ярче, и сейчас гранд-адмирал выглядел максимально сюрреалистично.
Впрочем, это вздорное слово запросто можно отнести ко всему происходящему.
Изначально он пошёл на сепаратные переговоры с Трауном, потому что искренне считал, что у них обоих нет другого выхода. Теперь же к ситуации гораздо больше подходит другое выражение — дурацкое, избитое, обывательское, но упрямо не идущее прочь из головы.
«Они нашли друг друга».
Хаксу приходится заставить себя собраться.
— Меня удивляет то, как спокойно вы говорите о предполагаемой смерти Императора. Я знаю вас как одного из его самых преданных... — «слуг», хочет сказать он, и понимает, что тут нужно совсем другое слово, но подбирать его уже некогда.
— Мой Император был человеком великого ума и великой воли, — в голосе Трауна появляется неслыханная прежде пассионарная нотка, которая действует как кореллианское креплёное на вообще-то непьющего генерала. — То, что сделали с его генетическим материалом эти безумные культисты — преступление, не поддающееся никакой квалификации! Чтобы продолжить дело Императора, не нужно пытаться повторять то, что он делал. Нужно искать того, что он искал.
— Вы абсолютно правы... мой адмирал, — тут же отвечает Хакс, почти не задумываясь о том, насколько запальчиво и по-детски это может выглядеть.
Траун, в отличие от Армитажа, медлит с ответом, гипнотически растягивает слова, а от специфического акцента, который особенно заметен на шипящих и свистящих, по коже бегут мурашки. Огненный взор в темноте становится по-настоящему грозным.
— Вы действительно согласны со мной, генерал Хакс? Или, после всего услышанного, вы всё же предпочтёте действовать порознь?
Вместо ответа генерал Хакс просто делает первое, что приходит ему в голову.
Впервые в жизни сам, по доброй воле, он опускается на колени, касается руки гранд-адмирала, осторожно снимает с неё форменную перчатку и горячо целует. Впервые в жизни подобное не вызывает у него гнев или брезгливость, а дарит силы и вдохновение. Это по-настоящему странно — куда более странно, чем даже то, во что превратилась за последние годы бесконечная галактическая война.
Но Хаксу наплевать.
— Я буду счастлив служить тем идеалам, что вы провозглашаете, под вашим командованием.
Армитаж не задумывается над тем, насколько глупо он выглядит со стороны или насколько сильно его поступок идёт вразрез со свойственным ему поведением.
Он просто счастлив.
Теперь это действительно его война.
— Теперь это наша война, генерал. Встаньте, — скорее предлагает, чем приказывает гранд-адмирал, и Хакс запоздало удивляется тому, как ловко тот предугадал его мысли. — Время для красивых жестов ещё придёт...