890 год, государство Силла, Кёнджу.
— Бежим! — громкий голос разрывает тишину огромного сада, заставляя мирно дремавших птиц разлететься. Невысокий юноша заливается в звонком смехе и запахивает развязавщуюся за время бега накидку, оборачиваясь назад. В метре от него, держась за бок и пытаясь отдышаться, волочится темноволосый парень. — Сехун, ну быстрее! — Я устал, — громко стонет О и падает прямо под высокое дерево, не заботясь о том, что неугомонный друг пытается уговорить его продолжить путь. Кто в здравом уме будет пытаться убежать от обученных наездников, от которых не скрыться не то, чтобы в огромном парке, где даже стволы цветущих вишен не укроют, а в густом лесу? — Скажи, пожалуйста, дорогой Чондэ, как тебе вообще пришло на ум начать подглядывать за обучением хваранов? Ты ведь знаешь, что они не любят незваных гостей, пускай даже ты и наследник. — Но там ведь Исин. О глаза закатывает и переводит дыхание, уже не в первый раз пытаясь донести до Кима простую истину. Подглядывать за Чжан Исином ему было нельзя. Без умолку болтать о Чжан Исине не стоило. Влюбляться в Чжан Исина было категорически запрещено. — Он с тобой и так время проводит. Позволь ему хоть где-то отдохнуть от твоей постоянной болтовни. К тому же, где это видано, чтобы наследник династии вставал на бочки и заглядывал в окна, дабы рассмотреть предмет своего обожания? — Он не мой предмет обожания! — Не смеши меня, Чондэ. Уверен, что даже во сне ты шепчешь имя своего хварана. — Как и ты своего? Сехун во взгляде меняется и отворачивается от смеющегося юноши. И с чего он вообще решил, что Пак Чанёль хоть как-то его заботит? Он просто его защита, не более. Этот долговязый парень пусть и считался лучшим в фехтовальном искусстве, вряд ли обладал хоть какими-то задатками ума. И вот это недоразумение ему в службу попало. — Ты слышишь? — внезапно подрывается Чондэ и выглядывает из-за дерева. Звук копыт становился все ближе и ближе, пока на лице наследного принца отражался то испуг, то дикий восторг. И черт бы побрал этого парня, который вновь ринулся прочь от погони. Потому что Сехун не мог, как бы сильно не желал, остаться в тени цветущей вишни и бросить юношу разбираться самому. Они бегут сквозь самую красивую часть сада, где кроны деревьев раскинулись над головами и своей листвой укрывали от назойливых взглядов. И только лишь зоркий глаз Чжана смог в самом укромном уголке этой красоты распознать две темные макушки. Он спешивается и кивком указывает Чанёлю, где эти двое притаились. Несколько шагов по рыхлой земле, и Ким сам себя с потрохами выдает, когда не сдерживается и начинает хохотать, стоит Паку и Чжану приблизиться к их укрытию. Звонкий и яркий, смех принца помимо воли вызывает улыбку. — Вы найдены. Сехун раздраженно вздыхает, пока Чанёль отвешивает ему поклон. Право, он вообще не хотел принимать участие в этих прятках. И данная ситуация — лишь невозможность отказать наследному принцу. Чондэ продолжает улыбаться и коротко кивает Исину, когда тот сгибается в легком поклоне после короткого "мой господин". Так значит ему не показалось, и хвараны действительно устроили погоню за двумя принцами, стоило им заметить неожиданную слежку? Ким не хотел быть пойманным, тем более за столь непозволительным для наследника делом, но разве он мог лишить себя возможности лишний раз понаблюдать за тем, как в красивом танце кружится Исин, сражаясь на мечах со своим напарником? Ким уже давно принял тот факт, что не может взгляда отвести от сражающегося юноши, который не обращал внимание ни на что вокруг. Лишь он, меч и враг. — Нам пора. Чанёль услужливо кивает в сторону дворца, пока О скептически оглядывает его с ног до головы, осознавая, что иного варианта нет. Придется добираться вместе с Паком на лошади, иначе Сехун норовил опоздать, а это было непозволительно. И пускай юноша искренне желал своими собственными силами дойти до города, Чанёль даже поразмыслить ему не дает, аккуратно подхватывая хрупкого юношу за пояс и усаживая на коня. О вместе с Паком быстро удаляются, пока Чондэ неловко мнет свою накидку и глядит куда угодно, кроме глаз Чжана. — История трехлетней давности повторяется, не находишь? — Ким не сдерживает легкой улыбки, когда Исин делает шаг вперед и укладывает свои ладони на чужую талию, заставляя прильнуть чуть ближе. Такие правильные объятия. — Не понимаю, о чем ты говоришь, — шепчет в унисон юноша и приподнимает уголки губ. Чондэ мечтал о том, чтобы его хвараном был Исин с шестнадцати лет, когда впервые пробрался к месту их обучения и заметил юношу, заматывающего свои неглубокие раны тонкой хлопковой повязкой. С капелькой крови над рассеченной бровью, он был словно настоящее искусство, которое ни одна книга не в силах описать. И как бы глупо это не звучало, юный принц влюбился с первого момента. Когда почувствовавший чужой взгляд Исин резко поднял голову и встретился с напуганными изумрудными глазами, на дне которых плескался невообразимый ужас от перспективы быть обнаруженным. Ким тогда содрал колени, упав с высоких бочек, служивших опорой. Но скрылся быстрее, чем Чжан сумел бы отловить незваного гостя, в котором, безусловно, узнал наследного принца. Чондэ боялся выговора и по возвращению заперся в своей спальне, не желая даже представлять, какую взбучку получит за столь своенравный и недопустимый поступок. Он ждал час, поминутно выглядывая в окно. Ждал два, вздрагивая от каждого шороха в коридоре. Но даже на вторые сутки никто так и не пришел. Чжан Исин сохранил секрет Чондэ в тайне. А взамен младший носил ему спелые персики и целую миску белоснежного риса, которую голодный после долгой тренировки хваран съедал подчистую. Им нельзя было общаться настолько близко. Киму было просто непозволительно находиться подле будущего воина, делясь своими впечатлениями о прошедшем дне. Только вот на деле все было совершенно не так: с каждым приходом юноша прикипал к Чжану все больше и больше, ночами мечтая о том, чтобы он был выбран на его восемнадцатилетие. Потому что никого иного из хваранов он возле себя видеть не желал. — Поцелуй. — Что? — Исин неуверенно убирает руки с чужой талии и качает головой. — Поцелуй меня, Син. Против правил. Против кодекса. Они стояли напротив друг друга под цветущей вишней. Взлохмаченный после долгого бега Чондэ с румянцем на щеках и Исин, у которого сердце норовило выскочить от одной лишь просьбы этого мальчишки. Словно пропасть, которая отделяла их, внезапно приобрела каменный мост в виде тихого и искреннего "я люблю тебя", когда хваран наконец-то подается вперед и едва касается чужих теплых губ, на которых ярким привкусом персиков выгравирована вся их история длиною в годы. Исин чувствует себя по-настоящему живым, когда ладони младшего так правильно ложатся на его шею и зарываются в грубые волосы. Он чувствует! Чувствует чужое сердце, что бьется в унисон. Чувствует мягкий и ласковый взгляд, которым его Ким одаривает, стоит Исину разорвать поцелуй и вглотнуть свежего воздуха. Чувствует себя настоящим. Нужным. И живым.892 год, государство Силла, Кёнджу.
— Они достигли дворца. Ты опоздал. Чжан перерезает чужое горло и отпихивает истекающее кровью тело от себя, продолжая тяжело дышать. Его одежда порвана в нескольких местах, рассеченная губа саднила, а в груди все сжималось от одной лишь мысли, что он действительно не успеет. Вся улица была усеяна трупами. Местные жители вперемежку с чужеземцами, вторгшимися в столицу. Исин прикрывает глаза на секунду, когда видит среди этого кровавого месива маленькую девочку, закрывшую ладошками лицо. С огромным кровавым пятном на груди, она лежала безвольной куклой. Юноша глядит в сторону дворца и срывается на бег, мысленно умоляя, чтобы все происходящее оказалось страшным сном. Он прорывается через густые заросли сада и взбирается по ступенькам, выискивая глазами знакомую фигурку. Но вместо нее находит две другие. — Чанёль, — сбивчиво шепчет Чжан и опускается на колено перед Паком. Тот закашливается кровью и пытается вздохнуть поглубже, но тщетно проигрывает в этой схватке, хватаясь за ладонь шокированного Исина. Подле него лежит Сехун. Мертвый О Сехун, который в последнюю секунду уткнулся в шею своего хварана, ища защиту. Чанёль вновь закашливается и из последних сил переходит на шепот. — Внутри. Он внутри. Он умирает у него на руках мгновением позже, когда потерянный юноша отказывается верить в происходящее. Когда мечтает встряхнуть друга или наорать на него, дабы тот перестал шутить и поднялся на ноги. Но Чанёль больше ни звука не издает. Исин подрывается и летит в сторону дворца, до которого меньше десяти метров осталось. Где-то в глубине души он начал понимать. Прекрасно понимать, что именно увидит в главном зале. Но даже это не останавливает его от громкого рыка, когда он замечает лежащего на холодном полу Чондэ. Его маленький Чондэ, который держался за бок и потерянно глядел в потолок, кусая свои потрескавшиеся губы. Чондэ, к которому Чжан устремился, но получил удар мечом в спину от врага. Ледяной хохот, какие-то слова и насмешки. Исину плевать, Исин падает на колени и даже боли не чувствует. Он продолжает ползти и оставлять после себя кровавый след, шепча имя своей главной любви. — Син. У Кима губы дрожат и капельки слез в уголках глаз появляются, когда старший наконец-то падает возле него и берет ледяные ладони в свои руки. Крохотный и такой испуганный, он тянется ближе и закашливается, пока старший аккуратно укладывает его назад и касается потрескавшимися губами лба парня, оставляя мягкий и успокаивающий поцелуй. — Мне холодно, — едва шепчет Чондэ, пока Чжан стягивает с себя успевшую пропитаться кровью накидку и укрывает юношу. Тот сглатывает и глядит прямо в глаза старшего. И у самого дикий страх плещется на дне, пока Исин аккуратно касается его щеки и оставляет легкий поцелуй. — Все будет хорошо, Дэ. Ничего не будет, Исин. Он понимает это, когда у младшего дыхание сбивается, и Чондэ ухватывается за его ладонь из последних сил, шепча, что боится. Боится умирать, боится неизвестности, боится этой боли. Но Чжан так отчаянно надеется, что скоро подоспеют войска, они справятся с врагами и передадут принца в руки лекаря, который обязательно поможет парню выкарабкаться. И он снова будет заливисто смеяться и бегать по саду. Залезет на бочки, чтобы вновь взглянуть на долгую тренировку Чжана, а затем притащит корзинку с персиками, и они будут вместе наслаждаться сладким привкусом под стволом большого дерева, которое укроет их от палящего солнца и ярких лучей, что озарят улыбку младшего вновь. И Чондэ с Исином поцелуются под цветущей вишней. И вновь почувствуют себя живыми. — Найди меня в другой жизни, хваран, — на последнем издыхании проговаривает Ким, глотая соленые слезы. Чондэ замирает, прощаясь с болью, пока Исин остервенело качает головой и умоляет его очнуться. Открыть глаза, вздохнуть и продолжить жить, черт возьми! Чжану хочется заорать, как раненому зверю, когда он трясет принца и умоляет его подняться. Улыбнуться и сказать, что это страшный сон, который больше не повторится. Когда он продолжает умолять его открыть глаза и подарить хотя бы один взгляд, но в ответ получает тишину, прерываемую раздирающим криком, в котором он узнает свой собственный. — Пожалуйста, — едва слышно, как лезвие по сердцу, в надежде, что боги смилуются. Исин наклоняется чуть вперед и касается чужих холодных губ, персиковый привкус которых сменился металлической кровью. Сладости больше не будет. Он умирает рядом с ним. Держится за ладонь и не перестает шептать, что отыщет его в каждой из последующих жизней. Полюбит, защитит. Сделает то, что не смог исполнить в этой. Чжан Исин умирает в полдень. И воскресает в полночь. Получая бессмертие в наказание за то, что не уберег своего господина. Не защитил, не справился. Со всеми воспоминаниями и со всей болью, что продолжала пожирать изнутри. Навеки.1952 год, Корея, Сеул.
Удивительно, но в каждой жизни ты носил одно и то же имя. Сладкое и тянущееся Ким, написанное красными чернилами на блеклом пергаменте, как яркий отблеск твоей широкой улыбки с приподнятыми уголками. Нежное и одновременно живое, как закатное небо, которое мы провожали сидя на берегу реку. И в противовес ему — отрывистое и броское Чондэ. Словно спокойное море перед грозой, где волны через мгновение начинают волноваться и сметать все на своем пути. Как темные скалы ущелья, в которых я прятался от всего мира в надежде закончить свои мучения. Яркое и темное. Прошлое и настоящее. И сплошная боль в груди от одного твоего голоса, которым ты представлялся мне в пятый раз за прошедшее тысячелетие. Мы не провели с тобой и года. В каждой твоем появлении я видел надежду на избавление, но с треском проигрывал, когда ты закрывал глаза и засыпал, убаюканный ласковой рукой смерти. А я лишь безвольной куклой падал рядом и просил положить этому конец. Тебе было двадцать, сорок и даже шестьдесят, когда я находил твои изумрудные глаза среди толпы и останавливал самого себя от поспешных действий. Хотел забрать, защитить и уберечь от всех невзгод. А ты убегал от меня со своей ласковой улыбкой и поднятыми уголками губ. И при каждой нашей встрече ты протягивал мне горстку персиков, которые я искренне ненавидел, которые топтал у твоей могилы. Ты был таким же. Раз за разом. Порой мне казалось, было бы лучше, исчезни твое лицо из моей памяти. Изменив твою внешность, твой голос и запах, позволила бы мне судьба распрощаться с тобой навсегда? И раз за разом твой хваран сдавался, Чондэ, не в силах дать тебе защиту и убежище. Мне становился хуже. А ты перерождался вновь и вновь. — Встать! — внезапный приказ заставляет Исина вздрогнуть и опереться о стол, где в беспорядке были разбросаны письма от разведывательной группы и огромная помятая карта с границами Кореи. На соседнем стуле дремал Ким, заботливо укрытый толстым и теплым пальто Исина. Он подскакивает следом, и двое юношей отдают честь вошедшему командиру Вану, чей взгляд не сулил ничего хорошего. Чжан ожидает всего, но не направленного на Чондэ оружия. Тот инстинктивно одергивает руки и сглатывает, потерянно глядя на мужчину. Только не в шестой раз, нет, Исин просто не выдержит повторять все это вновь. — Командир. — Молчать, Чжан. Знал ли ты, что в наших рядах завелась крыса? Парень переводит взгляд на перепуганного юношу, который одним своим видом выдавал себя с потрахами. Что же ты наделал в этот раз, глупый мальчишка? — Это, должно быть, ошибка. Фатальная ошибка со стороны Кима, который по глупости раскрылся на очередной встрече с их врагом. Исин кидается под выпущенную пулю и падает вниз, не чувствуя даже намека на боль. Почему все происходит именно так? Почему он не может умереть вместо Ким Чондэ и защитить его от смерти, наконец-то обретая собственный покой? Он будет помнить каждую его смерть. Каждый последний вздох. И блеск изумрудных напуганных глаз, когда он замирал в его руках. Раз за разом.2001 год, Канада, Ванкувер.
Я улетал от тебя на каждый континент нашей необъятной Земли. Прятался в лесах, деревнях и пустынях в надежде отыскать способ избавиться от своего проклятия, где главным был ты и только ты. Признаться тебе, Чондэ? Я желал убежать от твоего взгляда. Спрятаться и забыть навсегда. Как пишут в женских романах, любовь живет три года, так почему же я обречен любить тебя ни одно тысячелетие? Я обосновался в Ванкувере и покинул злосчастную Корею, оставляя тебя с судьбой наедине. Потому что рядом со мной ты обязательно погибал, совсем как в Кёнджу, понимаешь? Целой год счастья оборачивался вечной тоской, пустотой в груди и моими слезами на твоих похоронах. Что хотела от меня судьба? Что я делал не так? Почему я, Чжан Исин, не мог погибнуть? Но ты нашел меня даже в Ванкувере. В семье моих новых друзей в виде трехлетнего ребенка. Со своими приподнятыми уголками и дразнящим "Дэ" в окончании имени, которое я хотел разбить, как ты разбивал меня раз за разом. И вновь ты погиб у меня на руках. По случайному стечению обстоятельств, но так горько, будто бы впервые. Маленький ребенок или взрослый человек, мне было больно вновь и вновь, когда на последнем издыхании ты шептал свое ласковое "Син", режущее меня по самому сердцу. Оно уже исполосовано вдоль и поперек.2020, Пусан, Корея.
Вновь на руках. И вновь не было даже года. — Пожалуйста, хватит! — Чжан падает на колени посреди разгромленной квартиры и громко кричит, срывая голос. Ким Чондэ погиб. Ким Чондэ погиб еще в Кёнджу, и Исин погиб в тот же день рядом со своим любимым. И они должны были остаться там, остаться в истории и книгах. Он устал, просто устал жить какой-то надеждой. Жить и надеяться на избавление от проклятия. Но это был закономерный круг, в котором Исин всегда проигрывал и оставался с невидимой кровью на руках, да изумрудными глазам в памяти. — Умоляю, Дэ, прекрати и отпусти меня уже. Он захлебывается в собственных рыданиях, стискивая потрепанный пергамент, который вот уже тысячу лет был рядом, как чудо. С выведенной тонкой линией надписью "Чжан Чондэ", что Ким за месяц до своей смерти подарил хварану вместе с написанной картиной. — Хватит! Хватит, Дэ!2041 год, Сеул, Корея.
В своих снах я все чаще и чаще вижу твое лицо. С той же ласковой улыбкой и нежным взглядом. И твои приподнятые уголки так сильно контрастируют с замершими в уголках глаз слезами. Ты давно не являлся мне прежним. Тем самым Чондэ, который бегал наперегонки с Сехуном, и, несмотря на содранные коленки, взбирался на неустойчивый бочки, чтобы краем глаза взглянуть на тренировку. Я всегда знал, что ты там. Прячешься за перегородкой и аккуратно выглядываешь, чтобы случайно не поймали. И ты придавал мне сил, чтобы одолеть своего соперника. Потому что ради тебя я, Чондэ, был готов на все. Но то был прежний Чжан Исин. Юноша, думающий что всю жизнь проведет подле своего правителя. Чжан Исин, который целовал тебя нежно под цветущей сакурой. Который готов был отдать все, чтобы быть рядом с тобой вечность. Нынешний я просто устал. Ты ведь простишь меня, да? Обязательно простишь за то, что я собираюсь сделать. Потому что моя любовь никуда и никогда не денется, Чондэ. Она будет проноситься сквозь годы, и кто знает, может когда-то мы действительно будем счастливы? Навечно твой Хваран. Чжан закусывает губу и прикрывает глаза на мгновение, прежде чем подняться на ноги и отдать написанное письмо в руки сотруднику. С вложенным туда пергаментом, где чернила все также хранили терпкое "Чжан Чондэ". — Это стоит отправить кому-то? — невысокий парень чуть склоняет голову и приподнимает уголки губ, кивая в сторону кушетки. — Сожгите, пожалуйста. Юноша кивает и откладывает бумагу в сторону, садясь за аппарат рядом. — Вы точно уверены, что хотите избавиться от всех воспоминаний и оставить только свое имя? Чжан медлит с секунду, но затем кивает. Правильное и единственное решение, которое избавит его хоть от одной боли в груди. И обезопасит его мальчика. Сотрудник включает машину и начинается обратный отсчет на табло. — Мне оставить Вас одного? — Нет, посидите рядом, прошу. Пять процентов. Чжан Исин стоит возле дворцовых ворот и, держа отца за руку, ждет счастливых вестей о рождении наследника. В груди все сковывается в немом страхе стать уязвимым. Тридцать процентов. Чжан Исина выбирают для обучения. Он станет хвараном и будет верно служить своему господину. У Чондэ приподнятые уголки губ, широкая улыбка и звонкий смех. Пятьдесят процентов. Он преклонил колено перед наследным принцем, чей поцелуй украл днем ранее. Дикий восторг, радость и клятва защищать господина ценой своей жизни. Семьдесят пять. Он отбыл из Кёнджу, чтобы посетить священное место и провести ритуал, впервые оставив Чондэ одного. Ничего не случится в мирное время. Девяносто. Ким лежит на ледяном полу и тянется к Исину, прикрывая окровавленный бок одной рукой. Дикий испуг и успокаивающий шепот Чжана, который обещает, что все будет хорошо. Девяносто девять. Исин переводит взгляд на сотрудника и дарит грустную улыбку. — Твой хваран проиграл, Чондэ. И после закрывает глаза, погружаясь в глубокий сон, где все его воспоминания за столь долгую жизнь будут стерты. А парень, который был ответственен за сегодняшнего пациента, вздрагивает от неожиданности, не понимая, как этот незнакомец узнал его имя. И кто такой хваран? Он оставит его одного, выбросив из мыслей столь странную фразу. И поздним вечером сожжет письмо, так и не решившись открыть чужие мысли. И вместе с тлеющим пергаментом Чжан Исин найдет долгожданное освобождение.