Не железные детали

Может, идея была изначально провальная, но Эренд славился своим умением принимать неправильные решения. В этом он был мастер; в кузнечном деле, в том, чтобы размозжить машину или чей-нибудь череп огромным топором, и вот в этом. Но мысль об этом пришла совершенно спонтанно, поэтому он решил попробовать. В конце концов, что он теряет? Червячок сомнения и неуверенности грыз его с таким же дебильным упорством, как и до того, как его назначили капитаном Авангарда. Неважно, сколько людей теперь его слушались и уважали; Эренд всё с тем же сомнением смотрел в металлический сосуд и думал. Думал. Долго размышлял, хмуря лоб, так, что его прорезали морщинки. Нервно кусал изнутри щёку, потирал затылок, постукивал по краю кровати, отбивая услышанный когда-то давно, ещё в Жиле, ритм. Эренд не переживал так на патрулях, когда при каждом синем отблеске приходилось затаить дыхание и крепче стиснуть рукоять топора, или в сражениях со свихнувшимися Карха Тьмы, даже смотря в упор на разгоревшееся жерло огнестрельного орудия. Всё равно сейчас, от ожидания и предвкушения, сердце билось гораздо сильнее и жарче. Ярко-оранжевые, похожие на закатное солнце, катящееся к горизонту, всполохи над сосудом заставили его вспомнить об Элой с первого же взгляда. Её пышные локоны точно так же блестели на свету; от них тоже веяло такой же силой и яркостью, а прикосновение было таким же нежным, как неудержимая охотница на машины. Не то чтобы Эренд имел огромный опыт общения с женщинами, но всё же он всегда видел в открытой улыбке Элой эту странную нежность, казалось бы, ей вовсе несвойственную. По Меридиану ходили разные слухи – почти все видели её неостановимой убийцей машин, такой же точной и уверенной, словно она сама была сделана из железа; Эренд всегда замечал странный ласковый блеск в её светло-карих глазах. И отчаянно убеждал себя в том, что это никак не связано с ним. Рыжеволосую Нора, умеющую укрощать машины, знали практически повсюду – и многие её боялись. Эренд старался не питать насчёт неё иллюзий: может, опрокинуть его голыми руками или швырнуть сразу на несколько метров Элой бы и не смогла, но хребет переломила бы запросто. Капитан Авангарда, а тогда ещё – просто бесполезный пьяница, он умудрялся общаться с Элой легко и просто, когда был зол, мог даже прикрикнуть на неё или ответить в приказном тоне; может, горячая кровь Озерам сказывалась, или характер у них с Эрзой был в чём-то похож. Только через какое-то время Эренд осознавал это, и от запоздалого страха у него всё переворачивалось в животе: наверняка никому другому и в голову не пришло так разговаривать с Элой. Он поднялся наконец с постели, чувствуя, что уже пора идти. Она скоро должна быть здесь. С лёгкостью закинув тяжёлый топор себе за спину, Эренд снова повернулся к металлическому сосуду, издевательски блестевшему на солнце. Может, он просто один из немногих, кто понял почти сразу, что Элой – обычный человек? Конечно, она сразу выделялась среди других, стоило только услышать её уверенный голос или увидеть твёрдость её походки – прямая, как летящая стрела. И всё же, являясь исключительной девушкой, Элой была человеком. Он замечал в её глазах испуг, слышал, когда её голос наполнялся усталостью, видел, когда её черты лица сникали, а уголки губ грустно ползли вниз. У Эренда стучало внутри на огромной раскалённой наковальне, а в крови шипел расплавленный рыжий металл. От одной мысли о том, что она вот-вот будет здесь, ему захотелось побежать вперёд, не очень задумываясь о последствиях – как делала самая необычная Нора за всю историю. Капитан Авангарда вздохнул, глядя на то, что молчаливо и выжидающе блестело в сосуде. "Иногда я действую, не тратя время на размышления", – призналась как-то Элой на охоте. Её щёки тогда раскраснелись, глаза блестели, как озёрная гладь, а рыжие волосы смешно взъерошились после погони. Эренд выхватил зелёную гладкость из сосуда и быстро вышел из комнаты, пока не успел передумать, наступая на скользкое горло своим сомнениям. Будь, что будет. *** Высокие стены Меридиана с разными украшениями, названий которых она даже не знала, всё ещё казались ей некомфортно шумными и вычурными. Пусть у неё и был свой домик, любезно подаренный охотнице Его Величеством, Элой не любила задерживаться в городе. Единственная причина, ради которой она возвращалась и даже жила здесь некоторое время, замаячила у главных ворот, окружённая смешными шлемами стражи Авангарда. В груди разлилось приятное тепло, и Элой зашагала быстрее, чувствуя, как на лицо против воли уже выскочила широкая улыбка. Она забыла само ощущение дома после того, как отправилась на Инициацию, но при виде широких плеч одного конкретного Озерам Элой чувствовала странное спокойствие, несмотря на то, что они собирались отправиться на патрулирование, и каждый раз это было похоже на возвращение домой. Под кожей защекотало электрическими разрядами, когда девушка подошла к стражникам ближе – большинство уже знали её в лицо. – Привет, – смущённо улыбнулся один из тех, что посмелее. Второй такой же дружелюбно махнул рукой, и Элой кивнула им в знак приветствия, не в силах перестать улыбаться. Настроение было таким чудесным, что иногда охотница не узнавала саму себя: хладнокровие, которое она так старалась сохранять, таяло, как лёд на полуденном солнце. Когда она подошла ещё ближе к Эренду, стоявшему спиной, смешки среди стражников Авангарда стали громче. Элой вздёрнула бровь: чего-чего, а смеха она точно не ожидала. Что-то случилось, пока её не было? Ведомая своим опасным любопытством, девушка решительно двинулась вперёд. Эренд резко обернулся, тут же пряча руки за спиной, и Элой глубоко вздохнула. Хотя бы про себя можно было признать, что она чертовски по нему соскучилась! Ей пришлось отсутствовать две недели, и никогда ещё этот срок не казался девушке таким долгим. – Элой! – воскликнул Эренд, нервно широко улыбаясь. – Привет. Уже прибыла? – Как видишь, – фыркнула Элой, скрестив руки на груди. Капитан Авангарда едва сдержался, чтобы не зажмуриться от волнения. Она стояла прямо перед ним, смотрела честно и открыто, как всегда, стройная, но сильная, и в её рыжих волосах блестели вплетённые бусинки. А ещё он чувствовал себя законченным идиотом больше, чем когда-либо. – Что это у тебя там? – требовательно спросила Элой, гибко наклоняясь вбок. Эренд среагировал моментально, повернувшись туда же. Похоже, уже привык к её птичьей скорости. Ладно, отступать всё равно было некуда. – Парни, – скомандовал он обманчиво спокойным тоном, хотя ребята уже знали – ослушаться будет чревато. – Отправляйтесь к склону, мы скоро будем. Стражники медленно, но послушно двинулись в указанном направлении, а костёр любопытства Элой разгорелся ещё жарче. – Эй, ты что-то прячешь? – её рука уже по привычке потянулась к визору, как Эренд вдруг перехватил её запястье. Оба вздрогнули. Совершенно нелепо для опытных бойцов, не единожды сражавшихся с машинами и людьми. Элой была так удивлена неожиданному прикосновению, что забыла возмутиться. В конце концов... Будь это кто угодно другой, он бы уже сгибался пополам и стонал от боли в сломанной руке. Но перед ней стоял Эренд. Он отдёрнул руку, как ошпаренный, почти молясь, чтобы охотница не разозлилась. За такое и по морде получить можно, просто он... Растерялся. А ещё её тонкое запястье чувствовалось удивительно правильно в его большой грубоватой ладони, но взгляд Элой был настолько требовательным и нетерпеливым, что он не стал больше медлить и отвлекаться. – Не надо этой твоей штуки, – фыркнул он. – Просто... У меня для тебя кое-что есть. Девушка удивлённо вскинула брови и уже успела открыть рот, чтобы задать какой-то вопрос, но тут же замолкла, когда её взгляд упал на то, что Эренд выставил перед собой. Капитан Авангарда старался не строить иллюзий. Он знал, что Элой ни на что не отвлекается, если ставит перед собой какую-то цель, и видел, как холодно она разговаривает с мужчинами, не обращая никакого внимания на их комплименты – умелые и не очень. Эренд видел, что она не сомневалась и перед тем, как обозначить границы Королю-Солнцу, первому человеку в Меридиане. Раз уж она отказала Аваду, у него точно не могло быть никаких шансов. У него – у трусливого пьянчужки Озерам. И всё же он решил не тратить времени на размышления. – Просто сразу вспомнил тебя, когда их увидел, – выпалил Эренд. – Цвет очень похож на твои волосы. И они... Красивые. На поэтов не было похоже от слова ни хрена, но он застыл, как от плевка щелкозуба, когда Элой осторожно взяла цветы. Она почти ошеломлённо рассматривала огненные нежные лепестки – бутоны с острыми концами, но почти атласные на ощупь; в них словно играло красками широкое небо, раскрашенное ало-золотым закатом. Эренд занервничал ещё больше. – Они... Целебные? – наконец спросила Элой, не в силах оторвать взгляд. Парень откровенно почесал в зудевшем затылке. – Не... Нет. Не знаю, вообще-то, – выпалил он, почти краснея. – Это просто цветы. Девушка помолчала ещё пару мгновений, и Эренд, умирая внутри, ухмыльнулся: – Спорим, тебе никто такого не дарил. Притвориться уверенным было легче, конечно. Элой усмехнулась почти точно так же. – В этом ты прав, – сказала она, поднимая взгляд. И её щёки сильно заалели, так, что веснушки потемнели и стали выделяться. Эренда как током шарахнуло. Он тут же перестал улыбаться. – Вот олух... – прошептал он себе под нос. – У Нора цветы означают что-нибудь? Чёрта с два, я забыл совсем. Я не знаю ваших обычаев и... – Ничего, насколько я знаю, – перебила его Элой. Она снова выглядела спокойнее, чем он, и Эренд длинно выдохнул, переставая запинаться. В её ореховых глазах снова сияли ласково-задорные смешинки. – Спасибо. Она держала эти цветы в руках, улыбаясь, как дура, и чувствовала себя примерно так же по-идиотски. По крайней мере, щекам стало горячо, а ей это очень не нравилось. Но перед ней стоял так же улыбающийся Эренд, так похожий на домашнее тепло, и Элой было приятно держать в руках нежные лепестки – она очень долгое время не держала ничего, кроме копья, лука и разорванных проводов машин, добираясь до их пахнущих маслом металлических внутренностей. Хотя, конечно, совсем не в глупых цветах было дело. *** Двое стражников Авангарда как можно незаметнее дали друг другу "пять", стараясь не шуметь металлическими перчатками доспеха; кто-то с недовольным цыканьем ссыпал монеты в кошель другого; кто-то утёр притворную слезу, а кто-то – не совсем притворную. Патруль выдался очень неловким, но потом всё было хорошо. Всё было так, как должно быть.