twix

С ювелирной осторожностью выпутав ладонь из тонких девчачьих пальцев, Йо растянул губы в неуверенной побитой улыбке. Анна предсказуемо не купилась от слова совсем. Тёмные глаза подозрительно прищурились, да и общая поза не внушала веры в лучшее: от Анны веяло очевидной опасностью и раздражением. — Я одного не пойму, — медленно проговаривая слова, будто Йо был умственно отсталым, начала она, — мы с тобой давно всё решили, наша связь лишь вопрос времени, поэтому твои... — она нахмурила тонкие брови и брезгливо обронила: — сомнения сейчас делают только хуже. — Но Анна, — осторожно возразил Йо, сводя плечи, — мы решили, что соулмейты, когда нам было двенадцать, ты не думаешь... — Нет, Йо, не думаю, — голосом, способным заморозить полконтинента, перебила она, — в тринадцать ты дал обещание, что женишься на мне, в двадцать ты сделаешь это. Вопросы? Сказала как отрезала. Йо тяжело и печально вздохнул. Если бы он, будучи тринадцатилетним сорванцом, знал, что обещает... да ноги бы его не было в том дворе среди тех агрессивно настроенных подростков. Тогда непробиваемая Анна оказалась очень кстати и выручила его, а Йо, в своей привычной легкомысленной манере, пообещал за это на ней жениться. С тех пор Анна плотно обосновалась в его жизни. И если кое-кого сей факт, мягко говоря, не устраивал, Йо, будучи неконфликтным и добрым, легко смирился и даже начал получать удовольствие. Анна была хорошей. Хорошей подругой и советчицей. Наверное, хорошей супругой и родственной душой. Правда не для Йо, миллион раз пожалевшего о своих словах. — Анна, — соединив пальцы, терпеливо начал он, серьёзно смотря на девушку исподлобья, — я не хочу, чтобы ты питала лишних надежд, понимаешь? С тринадцати лет все видят в нас пару и соулмейтов... — Тебя это не устаивает? — несмотря на внешнее спокойствие, Анна напряглась, нервно сжимая край скамьи. Йо смерил её сочувственным взглядом и мотнул головой: — Я думал над этим и понял, что не воспринимаю тебя как свою девушку и родственную душу. Ты мне как сестра. Уточнение было лишним: зубы Анны скрипнули, губы сжались в тонкую полоску, а щёки покраснели то ли от обиды, то ли от накатившей ярости. — Как сестра, значит? — опасно понизив голос, она качнулась вперёд и уперлась в лицо напротив долгим пронизывающим взглядом. — И в чём тогда проблема? Нелепо открывая и закрывая рот, Йо неопределённо махнул рукой, не зная, как донести свою мысль. В его тело словно вонзили несколько сотен игл. Анна, между тем, продолжила, закипая со скоростью электрического чайника: — Не держи меня за идиотку, Йо, кровные узы никогда не мешали тебе иначе смотреть на вещи. — Ты о чём? — нутром почувствовав слишком резкое приближение к опасной теме, Йо невольно попятился назад, едва не слетая со скамьи. — Я о твоих любопытных отношениях с родным братом. Хао полжизни был против твоих друзей и в особенности меня. Он делал всё, чтобы оградить тебя ото всех, кроме себя. Скажешь, нет? Анна говорила как всегда сдержанно, умело манипулируя интонацией и акцентами. Йо вспыхнул в считанные мгновения, словно спичка, неаккуратно попавшая в дурно воспитанную компанию детей: — Брат не такой! Он любит меня и желает только добра! Ты ничего не знаешь! — К сожалению, я знаю больше, чем хотела бы, — Анна небрежно поправила чёлку, и лишь дрожащие руки выдавали степень её напряжения, — Хао любит тебя, тут не поспоришь, вот только не так, как полагается брату... Я надеялась... — она запнулась и стрельнула полный обиды и печали взгляд, — впрочем, уже неважно. Анна поднялась с места и без привычных ноток высокомерия, то и дело прорезающихся во всём её облике, посмотрела на притихшего смущенного Йо: — Я давно подозревала что-то подобное. Не знаю, как далеко вы зашли, но тебе стоило сказать мне раньше. И, не попрощавшись, двинулась вглубь парка, до судорог в пальцах сжимая ручку любимой поношенной сумки. Йо болезненно смотрел ей вслед, кусая зудящие от боли губы. Не так он представлял себе разговор с лучшей подругой.

***

Скинув обувь, Йо, на ходу разминая шею, проследовал в центр дома. Хао, как и предполагалось, нашёлся сидящим на татами с учебником в руке. Заслышав посторонние шорохи, он отложил книгу и приветливо улыбнулся. Морально уничтоженный и высосанный неудачным разговором, Йо упал рядом, устало вытягивая ноги. Покосившись на расстроенного брата, Хао пододвинулся ближе и осторожно приобнял его, запуская тонкие пальцы в чужие волосы, спутанные ветром и долгим днём. Йо негромко вздохнул и вжался в тёплый бок, укладывая голову на подставленное плечо. — Как я понимаю, всё прошло не очень хорошо? Издав страдальческий стон, Йо посмотрел в родное лицо, один в один похожее на его собственное, и грустно ткнул себя в щёку: — Видишь что-нибудь? Моргнув с подвисанием, Хао развернул брата к себе и аккуратно сжал его подбородок, приподнимая голову и внимательно рассматривая указанное место. Фыркнув, Йо вымученно прикрыл глаза, приходя в себя через минуту от мягкого поглаживания по коже щеки. — Ничего нет, — вынес очевидный вердикт Хао. — Вот именно! А должно быть... — Йо перехватил его руку и некрепко сжал. — Лучше бы она отвесила мне свою фирменную пощечину, чем сказала то, что сказала. — А что она сказала? — уточнил Хао, мягко улыбаясь. Он знал, насколько Йо важен этот разговор, но ещё лучше он знал, насколько важно ему самому отвадить наконец от брата тираншу-невесту, напрягающую Хао своим существованием добрые четыре года. Когда Йо пристально посмотрел ему в глаза и выразительно выгнул бровь, Хао словно током ударило. Она знает. У Анны было море недостатков, но глупость в них никогда не входила. Значит, догадалась... — Тебя это задело? — с трудом нашёл подходящие слова он. Йо пожал плечами, смотря куда-то в сторону и кусая нижнюю губу. Дурная привычка, от которой в детстве у его близнеца были погрызены все ногти, а теперь губы. — Это сложно, Хао... я не уверен, что... — Наша связь лишь вопрос времени. — Анна сказала то же самое насчёт себя и меня. Хао нахмурился, с трудом утихомиривая гневавшегося огненного духа, приподнимающего голову и в любой момент готового в приступе ярости и ненависти спалить Хао изнутри. — Эта девчонка слишком много на себя берёт, ей не светит быть твоей парой. Твоя пара – я. Надеюсь, сегодня она это уяснила. Словно вынырнув из-под толщи воды, Хао со свистом втянул носом душный воздух и напряжённо сжал свои колени, низко-низко опуская голову. Чёлка упала на глаза. — Хао, — тихо позвал его Йо, смотря со смесью тревоги и мольбы, — не злись на неё, пожалуйста. Анна моя хорошая подруга, я хочу попросить у неё прощения. — За что? — сверкая расширенными от негодования зрачками, вскинулся Хао. — Неужели за то, что отказываешься плясать под её дудку?! — Ради великого духа, брат, — Йо цокнул и подкатил глаза, складывая губы в примирительной улыбке, — ты сам знаешь разницу между тобой и ей. Между тобой и моими остальными друзьями. Мы братья, близнецы и скоро станем соулмейтами. Мы всегда будем вместе, понимаешь? Разве остальное важно? А перед Анной я действительно виноват. Она была права: я мог признаться намного раньше. Какое-то время Хао смотрел на него с подозрением, словно Йо вот-вот обманет его доверие, позвонит Анне и предложит всё забыть, сконцентрировавшись на их отношениях. Йо лишь улыбнулся своей привычной ласковой улыбкой, и Хао наконец-то оттаял, улыбнувшись в ответ: — Как насчёт ужина? — Я всегда за, ты же знаешь, — оживился Йо, хлопнув себя по впалому животу. — Тогда я займусь, — перед тем, как подняться, Хао наклонился, убирая растрёпанную чёлку и мягко целуя его в подставленный лоб. Йо блаженно растянулся на татами. К огромному облегчению, с братом у них всё хорошо, а с Анной он обязательно поговорит позже. Сразу, как она примирится с новым порядком вещей и со своей ролью в его, Йо, жизни.

***

— Мне кажется, родители начинают подозревать, — в темноте комнаты подал голос Йо, до подбородка натягивая тонкое одеяло. — С чего ты взял? — Хао развернулся к нему лицом, проглатывая широкий зевок. Его длинные блестящие волосы разметались по подушке, свисая с футона и кончиками касаясь пола. Йо, предпочитающий удобство и безжалостно кромсающий свои волосы каждые пару месяцев, в очередной раз засмотрелся и, с трудом отвиснув, признался: — Мама опять предложила перебраться в отдельную комнату, сказала, что мы взрослые мальчики и должны привыкать спать по отдельности. Время перевалило за полночь, школу завтра никто не отменял, но Йо никак не спалось. Из-за этого не спалось и Хао. — Скоро нам исполнится семнадцать, помнишь? У нас появятся имена друг друга, им придётся смириться... — с нотками раздражения на недогадливую семью отчеканил Хао. — Да, но меня беспокоит их реакция. — Явно не друг друга в соулмейты они нам желали, — иронично хмыкнул Хао, впрочем, заметив расширившиеся глаза напротив, тут же изменил тон: — Братишка, ты слишком много об этом думаешь, перестань, волнение тебе не к лицу. Йо фыркнул, смешливо интересуясь: — А что мне к лицу, интересно? — Улыбка, — спокойно отбил удар Хао, — я люблю, когда ты улыбаешься. — Я могу улыбаться, когда волнуюсь. — Я знаю, поэтому люблю твою обыкновенную улыбку, — приглушённо рассмеялся Хао в ткань подушки, слушая, как брат подхватывает волну и тоже хихикает. Высунув руку из-под одеяла, Йо протянул её Хао, и тот сцепил их мизинцы.

***

Йо Асакура не помнит себя без старшего (на пару минут) брата. Всю жизнь они с Хао провели бок о бок. Вместе в раннем детстве, вместе в младшей, средней и старшей школе, вместе получали нагоняй от отца и похвалу от матери. Наверное, поэтому вопрос родственных душ в их семье толком никогда не поднимался. Родители слишком хорошо знали своих детей, поэтому то ли заранее готовились к неизбежному, то ли старались избегать непростой темы. В этом мире случается всякое. Никто не застрахован родиться без соулмейта точно так же, как и не застрахован иметь в его роли родного брата. Логика природы до смешного проста: в паре все должны понимать, принимать и любить друг друга. Никто не говорит как быть, если всё это в полной мере может дать исключительно собственный близнец. Йо Асакура не помнит себя без старшего брата, поэтому они с Хао нисколько не удивляются, когда находят имена друг друга на щиколотках в день собственного семнадцатилетия. Йо улыбается чуть смущённо и тянется, сжимая брата в крепких долгих объятиях. Он не чувствует страха перед будущим и собственными далеко не братскими желаниями; он чувствует самое светлое и счастливое, что распускается в его душе огромным бутоном с солнцем вместо сердцевины. Он чувствует себя как никогда полноценным и собранным, будто недостающий кусочек пазла наконец-то добавили в общую картинку. Хао сплетает их пальцы и уже по привычке целует Йо в лоб, задерживаясь дольше обычного, а потом медленно ведёт ниже, целуя в бровь и нос, пока не находит приглашающе приоткрытые губы. — Люблю тебя, — шепчет ему Йо, и мир разлетается на кусочки, чтобы тут же собраться заново.