Минуты до конца света

      Фургон медленно подъехал к небольшому двухэтажному дому. Он был сделан из массивного деревянного сруба. Древесина потемнела от времени, на крыше от влажности пророс мох, от чего он казался ярким зеленым пятном на черном теле дома. Фронтоны двускатной крыши соединялись в изящно вырезанные головы лошадей. На них, нахохлившись, сидели два ворона, внимательно следившие за каждым движением Рэн. Эти двое показались ей подозрительно знакомыми. — А, Хугин! Мунин! — воскликнул Вотан, выезжая на бетонированную площадку возле дома. — Расскажите, что нового? — после этих слов два ворона наперебой начали громко каркать, возмущённо взмахивая крыльями. — Вот как, — усмехнулся Вотан, потирая лоб. — Идем, Рэн, перекусим. Свейн, не задерживайся. — Ага, — промычал Свейн, вытаскивая мешки с морковью. Теперь он выглядел не таким раздраженным, казалось, дальняя дорога совсем его утомила. Рэн украдкой обернулась, парень продолжал свою работу с безучастным выражением лица. — С ним все будет хорошо, — разнесся тихий голос Вотана. Он ловким движением открыл раздвижную дверь, проезжая внутрь дома. Тут пахло прохладой и горными травами, полумрак скрывал предметы интерьера, а вкупе с тишиной создавал некое подобие домашнего уюта. Щелкнул переключатель, и просторная гостиная наполнилась мягким светом. — Здесь неплохо, — отозвалась Рэн, разглядывая резную арку дверного проема, ведущего в кухню. Убранство дома было минимально, казалось, что здесь время застыло где-то в веке одиннадцатом, но наличие электричества как-то не вписывалось в эту обстановку. — Рад, что ты оценила. Идем на кухню, — пригласил Вотан, проезжая вперед. Кухня оказалась не такой просторной как гостиная, здесь же располагалась столовая. Вотан достал из холодильника вяленое мясо, кастрюлю с похлебкой и широкую миску с овощами. Рэн хотела ему помочь, но он лишь покачал головой. — Садись, ты — моя гостья, я хочу оказать тебе достойный прием.       Перед Рэн быстро возникла тарелка с разогретой похлебкой, нарезанные вяленое мясо и свежие овощи. Сначала Рэн думала отказаться, но долгая дорога разогрела ее аппетит. Вотан расположился напротив нее, глаз старика блестел в свете заходящего солнца. — Ошень вкушно, — проговорила Рэн, уплетая похлебку со свежим хлебом. Вотан рассмеялся глубоким бархатистым смехом. Его единственный глаз внимательно следил за Рэн, пытаясь угадать её мысли.  — Не спеши так, — сказал Вотан, отхлебывая чай.       Когда обед был закончен, в кухню вошел Свейн, он выглядел очень усталым и разбитым. Это путешествие далось ему тяжелее, чем двум бессмертным. Не обедая, парень поднялся к себе. После того как дверь за ним закрылась, в доме наступила глухая тишина. Только тиканье часов и скрип половиц под ногами Рэн разбавляли её. Вотан давно заметил нетерпение, которое она пыталась скрыть.  — Идем, я тебе кое-что покажу, — произнёс Вотан, выезжая из кухни в маленький пятачок между дверью на задний двор и лестницей на второй этаж. За лестницей оказался узкий коридор, который вел в темноту. В конце показалась дверь, из комнаты струился мягкий желтый свет. — Что там? — спросила Рэн, неуверенно глядя на Вотана. Он не стал ничего говорить, только открыл дверь. Она легонько скрипнула и пропустила их внутрь. Комната оказалась библиотекой, пыльные стеллажи были набиты книгами, казалось, что они вот-вот рассыплются от старины. Здесь не было окон, источником света служила скромная лампочка без плафона под потолком. Посреди комнаты стоял небольшой массивный стол покрытый царапинами, как будто кто-то пытался много раз подряд воткнуть в него нож посильнее. — Располагайся. Здесь ты найдешь ответы на свои вопросы. Вон тот стеллаж, который справа, там есть книга, ее написали норны. Будь аккуратней, ведь прошлое может принести тебе не только облегчение, но и разочарование, — мягко произнес Вотан, выезжая за порог. Тусклые блики падали на лицо, состаривая его еще сильнее. Сейчас он выглядел отстраненным и усталым. — Мне кажется, я пережила достаточно, чтобы быть готовой к разочарованию, — ответила Рэн, остановившись около стола. Вотан лишь неопределенно кивнул, закрыл дверь. Послышалось тихое жужжание коляски, а потом тишина.       Оставшись одна, Рэн обошла всю библиотеку, рассматривая книги на полках. Она заметила, что все они написаны на древнем языке. Рунами. Она их понимала, что вызывало у нее смешанные чувства, Рэн никогда не увлекалась изучением и чтением рун. Побродив немного, она всё-таки решилась открыть ту самую книгу, о которой говорил Вотан. И правда, в самом крайнем стеллаже справа стояла книга. Она выделялась из всех старых пыльных книг, как будто её всё ещё время от времени снимали с полки, чтобы дописать. Рэн осторожно взяла книгу в руки и отнесла к столу. Пожелтевшие ветхие страницы были испещрены алыми ровными рунами. Смысл слов, словно ручей, лился в ее голове, оживляя образы прошлого. Перед глазами все поплыло, а страницы превратились в красно-желтое пятно.

***

— Рандгрид! Рандгрид! Я кому говорю? Сосредоточься! — услышала она грозный женский голос. Когда молочная пелена перед глазами спала, Рандгрид увидела перед собой высокую крупную женщину. Она была одета в начищенные серебристо-черные ламинарные доспехи, на груди у нее красовался Иггдрасиль, широко раскинув свои ветви. В одной руке она держала цервельер с резным наносником, а в другой — кубок, украшенный сюжетами из истории Асгарда. — Выпей, — повелительно произнесла женщина, протягивая кубок. Рандгрид, не колеблясь, взяла его из крепких рук и отпила глоток. Горло приятно обожгло, во рту осталось терпкое травяное послевкусие. — Мист, будь к ней милосердна. Она еще юна, — послышался откуда-то справа ласковый женский голос. На полу, на пушистом ласнистом меху, полулежа, сидела женщина, которая выглядела намного изящнее и миниатюрнее угрюмой Мист.  — Гёль, оставь свои увещевания. Она давно не ребенок, — зыркнула Мист на Гёль, но та даже глазом не повела, а продолжала отпивать что-то из такого же резного кубка. — И прекрати налегать на медовуху, мы тут для другого. — Скучная Мист, — протянула Гёль, накручивая длинную светлую прядь на бледный изящный пальчик. Отставив кубок, она продолжала бросать на него жадные томные взгляды. Мист сделала вид, что не замечает этого. — Еще раз, Рандгрид. Сосредоточься, поймай струну пространства и потяни за нее, — размеренно говорила Мист, стоявшая напротив Рандгрид. Девушка сосредоточилась на внутренних ощущениях. Закрыв глаза, она увидела перед собой комнату, в которой они сидели, но будто сплетенную из сотен тысяч тоненьких нитей. Каждый раз, когда Мист отходила или подходила к ней нити слабо колебались. Протянув незримую руку, Рандгрид коснулась одной из них, ее обдало жаром, а потом она почувствовала гамму эмоций от раздражения до сильного волнения, исходившую от валькирии. Но вдруг нити около двери заколебались с неистовой силой, Рандгрид почувствовала нетерпение и любопытство. — Кажется, за тобой, Рэнни, — промурлыкала Гёль, созерцая высокий, поддерживаемый балками, потолок. Мист раздраженно хмыкнула, оборачиваясь к двери. — Иди, — глухо произнесла она, отпивая из кубка. Даже без сосредоточенности Рандгрид чувствовала, как гость за дверью выводит ее из себя. Решив не упускать шанс, она быстро вскочила, расправила шерстяную юбку, накинула короткую кожаную куртку и выбежала во двор. — Может, пойдем, выпьем? — услышала Рандгрид голос Гёль за закрывающейся дверью. Ответом ей служило суровое молчание. Но, кажется, оно означало согласие. За дверью ее ждал Магне — сын славного Тора.       Рандгрид и Магне познакомились, когда им были не больше шести человеческих зим. Тогда юную валькирию впервые позвали ко двору к великому Одину, чтобы посвятить ее в одну из дев Вальхаллы. Пока происходила подготовка к ритуалу, Магне пробрался в залу, где сидела в нетерпеливом ожидании Рандгрид. Смелый мальчишка первым подошел и протянул крепкую загорелую руку. Так и зародилась их дружба. Шли годы, они стали лучшими друзьями, всегда были вместе. Взбалмошная озорная Рандгрид всегда сдерживалась строгим, но справедливым Магне. — Чего так долго? — бурчал Магне, стараясь не поскользнуться на первой наледи. Осеннее утро выдалось на редкость холодным, кажется, зима придет быстрее, чем ожидалось. Домик, откуда вышла Рандгрид, был предназначен для медитаций и оттачиванию навыков наблюдения за нитями простарнства. Валькирии в отличие от вельв наблюдали не за судьбами, не за прошлым или будущем, а за настоящим, за изменением окружающего мира в зависимости от поступков людей. Именно так они могли отдать победу тому или иному конунгу. — У меня никак не получалось сосредоточиться, — проговорила Рандгрид, потирая лоб. Впереди сияли башни дворца верховных асов. Сейчас было пасмурно, кажется, что на Асгард вот-вот обрушится снег, но пока было тихо. — Как всегда витаешь в облаках, — беззлобно сказал Магне, усмехнувшись. За эти слова он получил легкий удар в плечо. — Эй! — Как там во дворце? Слышала, сегодня приезжают дипломаты из Ётунхейма, — сменила тему Рандгрид. — Да, но пока никого нет. Все так переживают, вельвы видели войну, — нахмурился Магне. — Но я думаю, это бред. Один сможет решить и этот вопрос. На протяжении веков мы сражались против ётунов. Даже если конфликт не удастся урегулировать, мы все равно ничего не потеряем. — Но Магне, затяжные войны истощают оба народа. Нельзя допустить продолжения конфликта. Ходят слухи, что Хель видели в темнице Фенрира. А ты ведь знаешь пророчество о Рагнареке… — Не говори глупостей, Рандгрид! Слухи всего лишь слухи. Фенрир никогда не освободиться из своих цепей, — резко оборвал ее Магне. Казалось, что у суеверных асов одна мысль о конце света внушает дикий страх. — Да, ты прав, — решила не нервировать своего друга Рандгрид. Хоть она и была бессмертной, но все еще оставалась лишь воином на службе у асов. Это становилось заметнее с возрастом, чем старше становились Магне и Рандгрид, тем больше в их дружбу вмешивалось положение в обществе. Нередко Тюр — дядя и наставник Магне, упрекал племянника за то, что тот слишком много времени проводит в обществе валькирии. — С этими дурацками разговорами я совсем забыл тебе сказать. Отец подарил мне коня! Хочешь покажу? — глаза Магне загорелись в предвкушении. Конечно, Рандгрид хотела посмотреть! Ей, как самой младшей из валькирий, не положено было иметь своего коня, пока ей не исполниться восемнадцать человеческих зим. — Хочу! — оживилась Рандгрид, крепко хватая Магне за предплечье. — Тогда давай быстрее, нам нужно успеть к приезду этих индюков из Ётунхейма, — рассмеялся Магне, схватил Рандгрид за руку, и они лихо понеслись вдоль бурной реки, что разделяла Вальхаллу и главный дворец асов. Рысью они пронеслись через каменный арочный мост, украшенный сюжетами исторических событий. Магне повел подругу самым коротким путем, который знал, — через прекрасный сад Фригг. Она как раз собирала последние побеги своих любимых ночных фиалок, что сиреневым полотном раскинулись в изящных клумбах. Магне и Рандгрид как две фурии пронеслись мимо Фригг, оставляя ее в полном недоумении. Оглянувшись им вслед, она грустно покачала головой.       И вот конюшни. Тут вовсю кипела работа, воины, что были приглашены в услужение Одину, начищали стойла, кормили и мыли лошадей разных расцветок и размеров. Магне подбежал к поджарому загорелому воину. — Где мой конь? — спросил Магне, все еще удерживая в своей ладони ладонь Рандгрид. Мужчина заметил это, но не подал виду, только кивнул куда-то вглубь конюшни. — Идем, — потянул Магне Рандгрид меж просторных стойл. Пахло сеном и навозом, лошади нетерпеливо трясли своими головами, надеясь, что их поскорее выпустят. Далеко идти не пришлось, Магне с гордостью подвел подругу к своему скакуну. — Вот! — перед ними стоял высокий вороной конь с золотистой гривой. — Он прекрасен, Магне! — воскликнула Рандгрид, протягивая руку к жеребцу. Тот недовольно мотнул головой, но погладить себя все-таки разрешил. — Его зовут Гуллфакси. Отец подарил мне его после битвы с Грунгниром, — гордо произнес Магне, запуская широкую ладонь в гриву. — Можно прокатиться? — спросила Рандгрид, не надеясь на положительный ответ. — Можно, но я поеду с тобой, — ответил Магне, широко улыбнувшись. Рандгрид не могла поверить своему счастью, она сможет покататься на волшебном коне. Не раздумывая, она понеслась к одному из воинов, чтобы попросить уздечку и седло.       Рандгрид вывела оседланного жеребца из конюшни. Слабые лучи солнца выглядывали из-за туч, словно пытались напитаться светом, что излучала Рандгрид. Ловко вскочив в седло, она протянула руку Магне. Тот схватился за нее, устроился позади, крепко обхватив Рандгрид за талию.       Они неслись по мерзлой земле к озеру к востоку от дворца. Определенного маршрута у них не было, им хотелось лишь насладиться силой и скоростью Гуллфакси. Тот галопом несся по заиндевевшей траве, которая приятно хрустела под его копытами. Холодный ветер обдувал лицо, морозил щеки, но Рандгрид было все равно, она наслаждалась свободой, что никогда больше не испытает, ведь никто и никогда не подарит ей такого коня. Они довольно быстро достигли ровной темно-синей бездны. — Давай, по воде, — коротко отозвался Магне, тяжело дыша. Он, как и Рандгрид, был в полном восторге от их поездки. Не медля, Рандгрид пустила жеребца в галоп по глади озера, так, что вода из-под его копыт обрызгала их с ног до головы. Они заливисто смеялись, подставляя лица ледяным брызгам. Объехав не очень-то большое озеро вдоль и поперек, они решили возвращаться. — А давай проедем по радужному мосту? — предложила Рандгрид, указывая на тонкую полоску моста, сияющего совсем рядом. Магне, казалось, напрягся, но все равно сказал: — Давай.       Они проворно взобрались на пригорок, с которого Гуллфакси умело перескочил на радужный мост, ведущий к главным воротам дворца. Рандгрид пришпорила коня, и они понеслись вперед. Ветер свистел в ушах, а звон копыт разносился, казалось, по всему Асгарду. Впереди показались маленькие черные фигурки. — Рандгрид, давай спускаться, мы не объедем их, — прокричал в ухо Рандгрид Магне. Та лишь звонко рассмеялась. — Не переживай. Доверься Гуллфакси, он сможет, — ее слова терялись в потоках ветра. Магне посильнее прижался к Рандгрид, все еще надеясь на ее благоразумие. Однако задор и жажда новых ощущений взяли верх над юной валькирией. Она крепче схватила поводья, направляя скакуна прямо на процессию. Они довольно быстро добрались до мирно идущих воинов, одетых во все парадное. Обернувшись, они были в шоке, завидев, как на них надвигается черно-золотая фурия с двумя всадниками. — Спрэтте, — громко скомандовала Рандгрид, подстегивая коня. Тот послушно оттолкнулся от земли и перепрыгнул через удивленных бессмертных. Оставив их далеко позади, парочка быстро добралась до конюшен. — Ты в своем уме? — воскликнул рассерженный Магне, когда они слезли с коня.- А если бы ты кого-нибудь зашибла? — Брось, Магне, — легкомысленно махнула рукой Рандгрид. — Гуллфакси — отличный конь, он бы никого не зашиб, да? — она потеребила коня за гриву. Тот отозвался согласным фырканьем. Чтобы такой благородный конь кого-то зашиб? Да, никогда! — Сумасшедшая! — Магне схватил Рандгрид за шею и больно взлохматил волосы. Она ловко вырвалась из хватки, толкнув обидчика в спину. Они громко рассмеялись. — Магне! Рандгрид! — раздался гневный голос Тора за их спинами. Отец Магне был суровым асом, не терпящим никаких возражений, а если уж он сердился, то в пору было бежать. — Ой-ёй, — прошептала Рандгрид, вжимая голову в плечи. Магне, лучше всех зная характер отца, заслонил собой подругу. Рандгрид испуганно выглядывала из-за его плеча. — Что случилось, отец? — спросил Магне, состроив невинные глазки. Этот вопрос разозлил Тора еще больше. — Это вы мне объясните! — прогремел Тор, сверкая глазами. — Что вы тут устроили?! Вы хоть понимаете, что натворили? — вокруг него начали сверкать молнии. — В кои-то веки я доверил тебе настоящего коня, достойного верховного аса, а ты не нашел ничего лучше, чем перепрыгнуть на нем дипломатов из Ётунхейма? Ты меня разочаровал, Магне! — Нет, Тор, послушайте! Это я управляла Гуллфакси! Магне тут не причем! — воскликнула Рандгрид, выбегая из-за спины Магне. — Заткнись, — прошипел Магне, закрывая ладонью лицо. — Ты?! — проревел Тор, больно схватив Рандгрид за предплечье. — Да, как ты смела? Твое место в Вальхалле! Ты должна подавать медовуху славным воинам, а не ездить на конях, предназначенных асам! — Тор, прошу тебя, успокойся и отпусти девчонку, — послышался спокойный женский голос за спиной Тора. — Не лезь, Фригг, — яростно произнес Тор, продолжая больно сжимать руку Рандгрид. — Здесь, я пока главная. Отпусти, живо, — спокойный размеренный голос превратился в сталь. Тору ничего не оставалось, как отпустить валькирию. — За мной, — также строго произнесла Фригг, не глядя на Рандгрид. Она последовала за верховной богиней, опустив глаза в пол. Лицо залила краска, а в голове роились тысячи мыслей. Больше всего ее тяготило мрачное молчание Фригг, которое не слулило ничего хорошего.       Когда они вошли во дворец, Рандгрид поняла, что ее ведут в покои Одина. Все оказалось еще хуже, чем она предполагала. Быстрые шаги гулко отдавались в высоких сводах, растворяясь в холодном безжизненном камне. Перед дверьми в покои стояла стража, она, поклонившись, пропустила Фригг и Рандгрид внутрь.       Покои Одина представляли собой два просторных помещения. Первое — приемная, где верховный ас принимал неофициальных гостей. Здесь стоял мягкий расшитый серебристыми нитями диван и стулья, шкура огромного медведя застилала холодный пол, а в углу стоял стол из красного дуба, предназначенный для письма. В самом конце светлой комнаты была дверь, ведущая непосредственно в покои. В приемной было людно. Здесь был Тюр, Моди, следом за Фригг зашел Тор с Магне. Тяжелая дверь захлопнулась, и наступила тишина. Магне и Рандгрид предстали перед асами. Они излучали праведный гнев и разочарование. Лицо Рандгрид пылало от стыда, она не знала, что ей делать и куда девать глаза. — Что молчите, как рыбы? Объяснитесь! — воскликнул Тор, сжимая рукоятку Мьёллнира. Тот опасно поблескивал в лучах солнца, выглянувшего из-за туч. — Тише, Тор. Магне, что произошло? — мягко спросил Один, вставая с диванчика, пока все остальные устроились на стульях. Он неспешно подошел к окну, задумчиво вглядываясь вдаль. — Мы решили покататься на Гуллфакси, — начал Магне. Ему тяжело давался рассказ, ведь он никогда не лгал, так воспитал его отец. Но он не мог просто так заложить Рандгрид — единственного лучшего друга, который у него был. Один это прекрасно знал. — Послушайте, это я во всем виновата… — Молчать! Тебе слова не давали, валькирия, — грубо оборвал ее Один, повернувшись к ним. Его единственный глаз сиял от гнева. — Продолжай, Магне. — Мы поехали на озеро, а потом решили… — замялся Магне. — Что вы решили? — мягко спросил Один, продолжая стоять около окна. — Решили проехаться по мосту, мы думали, что будет здорово. Когда мы ехали по мосту, по нему шли воины, мы не поняли, что это дипломаты. Они вообще не были похожи на ётунов. Мы бы не смогли их объехать, пришлось перепрыгивать, — тихо говорил Магне, теребя кожаную завязку своего доспеха. — Чья была идея перепрыгнуть через воинов? — продолжал допрос Один. Воцарилась тишина, было слышно пение птиц за окном и тяжелое дыхание Тора. — Рандгрид, — прошептал Магне после долгой паузы. Его щеки стали пунцовыми от стыда и бессилия, он бросил короткий извиняющий взгляд на Рандгрид. Она улыбнулась ему уголками губ, невесомо касаясь пальцем его пальцев. — Магне, ты свободен. Переоденься в чистую одежду и иди в зал. Извинись перед нашими гостями, — проговорил Один, возвращаясь на диванчик. Магне помедлил немного, а потом исчез за дверью, были лишь слышны его быстрые легкие шаги. — Так значит ты зачинщица этого бардака? — Да, — хрипло произнесла Рандгрид, убирая волосы от лица. Она подняла голову, смотря на асов. У каждого из них были разные чувства по отношению к ней, но все они сходились в одном, что Рандгрид серьезно провинилась. — Как тебе вообще это в голову пришло? — гневно воскликнул Тор, ударяя кулаком по бедру. — Я не знаю, мне показалось это забавным, — тихо произнесла Рандгрид, сцепив руки за спиной. — Забавным? — прорычал Тор. — Ты хоть понимаешь, как нас опозорила? Что они подумают? Этот мир и так хрупок! — Я понимаю, но я не знала… — Вот в этом вся и проблема. Ты не ас, девочка, — спокойной проговорил Один, показывая Тору замолчать. — Я благоволил вашей дружбе с Магне, он довольно скрытый мальчик, даже его родной брат не смог найти с ним общий язык, — Рандгрид знала, что Моди терпеть не мог Магне, всячески оскорбляя и подшучивая над ним при любой подвернувшейся возможности. — Магне нужно было дружеское плечо, я был не против, но сейчас понимаю, каким недальновидным я был. Я совсем забыл, что ты лишь воин. Общаясь с Магне, ты решила, будто можешь делать также как он. Но это не так. Твое место в Вальхалле возле славных воинов, павших в бою. Я уже переговорил с Видаром, он согласился выслушать твои извинения, хотя мог этого не делать и потребовать твоей немедленной казни. — Я вас поняла, — облегченно проговорила Рандгрид, расслабляясь. — Это еще не все, — сурово произнес Один, явно раздраженный столь беспечным поведением валькирии. — Ты теперь в прямом услужении у Видара и его клана. — Но я не прислуга! — в сердцах воскликнула Рандгрид, оскорбленная до глубины души этими словами. — Я — воин! — Воины рассчитывают все наперед, а не летят сломя голову! Это не обсуждается! Мист, забери ее, — раздраженно крикнул Один, махнув рукой. Дверь распахнулась и в комнату влетела Мист, ее глаза горели гневом. — Переодень ее, чтобы через десять минут она вышла в главную залу.       Мист тащила Рандгрид по длинным пустынным коридорам. Наставница была очень рассержена. — Как тебе вообще такое в голову взбрело? — распекала ее Мист. — Тебе уже семнадцать человеческих зим! Хоть что-то за это время у тебя должно в голове набраться! Какой позор ты навлекла на всех валькирий! — Простите меня! Я правда… — Прощение просить будешь у Видара, он жутко зол. И я его понимаю! Нанести такое оскорбление это еще постараться надо, — негодовала Мист, затаскивая Рандгрид в комнату для прислуги. Тут уже лежали парадные доспехи валькирий. Простая льняная рубаха, на которую надевался ярко-синий кожаный сарафан на широких бретелях, сверху — легкая кольчуга. На ноги — темно-коричневые кожаные штаны и высокие под цвет штанов сапоги. На запястья надевали серебряные наручни с изображением Иггдрасиля. Мист, не жалея волос Рандгрид, нещадно чесала ее гребнем, пока та разбиралась с одеждой. — И хоть бы раз расчесалась, замарашка, — ворчала Мист, нанизывая на волосы шарики с рунами. Протерев мокрым полотенцем лицо, Рандгрид повернулась к наставнице. — Хоть на бессмертную стала похоже. И лицо сделай не таким высокомерным, ты извиняться идешь! — Ну, какой уродилась, — пожала плечами Рандгрид, за что получила подзатыльник. — Ай, больно! — Нечего тут умничать, шагай, — подтолкнула ее Мист. И они быстро понеслись к главной зале, где уже собрались асы и приезжие дипломаты.       Главная зала, где Один встречал почетных гостей, была украшена в темно-зеленых тонах, в цвет доспехов прибывших ётунов. Рандгрид рассчитывала, что на встречу дипломатов придут лишь приближенные Одина, но пришли все верховные асы. Слух о неслыханной дерзости валькирии уже разнеслась по дворцу, и каждый захотел понаблюдать за спектаклем, ведь во дворце так мало развлечений. За это Рандгрид недолюбливала знать Асгарда. Как только двери залы распахнулись, все взгляды устремились на нее. Мист шла чуть позади с каменным лицом, но Рандгрид чувствовала раздражение наставницы. Один восседал на троне, рядом с ним сидела Фригг, остальные асы выстроились полукругом около него. Ётуны стояли в середине, но как только Рандгрид вошла в залу, обратили на нее свои взоры. Их было трое — мужчины разного возраста. Старец безучастно глядел на Рандгрид своими мутно-желтыми глазами, опираясь на длинную трость. Мужчина же наоборот весь вытянулся в струну, его глаза горели гневным огнем, а рука лежала на рукояти меча, рядом с ним стоял юноша чуть старше Рандгрид. Он с любопытством оглядывал ее, задержав свой взгляд сначала на плотно сжатых кулаках, а потом на изрядно причесанных волосах. После чего бросил озорной улыбающийся взгляд. Такого внимание ей никогда не оказывали, от чего лицо покраснело, а глаза уставились в пол. — И это недоразумение управляло тем жеребцом? Ты уверен, что не твой внук? — презрительно бросил мужчина, поворачиваясь к Одину. — Да, это она, Видар, — подтвердил он, сжимая облучок трона. Их голоса утопали в огромном пространстве залы. Все стояли молча, с интересом наблюдая, что будет дальше. — Она бы хотела принести извинения тебе и твоему клану. — Я жду, — скрестив руки на груди, произнес Видар. Юноша все также рассматривал Рандгрид, казалось, что он пытался поддержать ее. Заметив его взгляды, она перевела взгляд на Видара. Ей всегда было сложно принимать что-то хорошее, проще десять раз выслушать порицания в свой адрес, чем поймать один сочувствующий взгляд. Рандгрид вышла чуть вперед, чувство гордости сжало горло, не позволяя выдавить ни слова. Вдруг крепкая рука Мист схватила ее за плечо и с силой поставила на колени. Послышались тихие смешки. — Я — Рандгрид, валькирия, дочь Вальхаллы, прощу простить мой необдуманный и оскорбительный поступок. И прошу принять меня в свое… — тут Рандгрид запнулась. На глаза навернулись предательские слезы, никогда в жизни она никому не прислуживала, а уж тем более ётунам. Она готова была обменять это наказание на удары плетью или даже смерть, но не такое унижение. Рука Мист сильно сжала плечо. — Услужение, — процедила она сквозь зубы. — Прощение надо заслужить, Рандгрид, — насмешливо проговорил Видар. — Получишь его после того, как отслужишь у нас положенный срок. — Да, — склонила голову Рандгрид, все еще стоя на коленях. — Да, повелитель, — холодно произнес Видар, буравя ее взглядом. — Что? — не поняла Рандгрид, уставившись на него. — Так нужно обращаться к своим господам. И не пялься, — процедил Видар, отворачиваясь и теряя всякий интерес к ней. Это было самой больной пощечиной. Она теперь слуга, простолюдинка. Вскочив слишком резко, Рандгрид бросилась прочь из зала. Горячие слезы заливали лицо, а невольные всхлипы терялись в сводах дворца. Один — великий и мудрый, позволил этому заносчивому ётуну унизить ее на глазах у всех! Несправедливость и злость душили ее, а сердце горело от боли. Уже в саду ее нагнала Мист. Наставница выглядела еще мрачнее, чем до церемонии. — За что они со мной так, Мист? Что я такого сделала? Просто перепрыгнула их на лошади! Я не плевала и не кричала оскорблений, не пыталась сорвать подписание мирного договора! Я просто каталась на коне, которого мне никогда не получить! — подавленные всхлипы переросли в рыдания, Рандгрид повалилась на лавку, на которой частенько сидели женщины из дворца, наблюдая за цветами. — Для них уже оскорбление, если ты сидишь выше. А тут ты их перепрыгнула! Такой удар по самолюбию, — ответила Мист, присаживаясь рядом. Она положила себе на колени голову Рандгрид, поглаживая ее по волосам. — Когда уже ты поймешь, что ты им не ровня? В тебе все еще играет кровь конунгов. Их дочери всегда отличались своенравием и гордостью. Гёль была такой. — Гёль? — удивленно всхлипнула Рандгрид, утирая слезы рукавом рубахи. — По ней не скажешь. — Вот именно! Она очень долго ломала себя, чтобы стать одной из самых сильных и уважаемых валькирий. Ваше наследие конунгов — ваш враг. — А ты? — Что я? Я была дочерью обычного воина, мне не понять ваших заморочек, — раздраженно произнесла Мист, продолжая мягко гладить Рандгрид по голове. — Идем, тебя нужно подготовить.       Силой стащив Рандгрид со скамейки, Мист взяла ее за руку и повела в сторону Вальхаллы.       Когда валькирии узнали, что произошло, они были в гневе. Кто-то предложил отправить Рандгрид обратно в Мидгард, кто-то предлагал казнить ее прямо сейчас, кто-то бросал сочувствующие взгляды, но только Гёль и Регинлейв молча переглядывались. После долгих громких переговоров, было решено оставить Рандгрид в живых и подготовить ее к жизни во дворце верховных асов. Для этого необходимо провести ритуал, который позволит на время лишить Рандгрид статуса валькирии, не отнимая при этом бессмертия. Оставив ее на всю ночь в зале для приема гостей, валькирии разошлись до утра.       Рандгрид сидела на коленях на мягком меху в полной темноте. Только серебристая луна изредка появлялась из-за туч. Ветра не было, стояла густая тишина, обволакивающая и успокаивающая. Пошел снег, он крупными хлопьями падал на мерзлую землю, укрывая все вокруг. На момент Рандгрид показалось, что это был всего лишь страшный сон, и сейчас она вот-вот проснется. Но она не просыпалась, весь этот кошмар был реальностью. Соленые слезы потекли по щекам, оставляя сияющие дорожки. Сидя в окружении асгардских сюжетов, Рандгрид понимала, что начинала ненавидеть все то, что так любила. Разочарование настигло ее. — Я знаю, о чем ты думаешь, Рандгрид, — раздался голос за спиной. Это была Регинлейв. У нее были волосы цвета воронового крыла, чуть смуглая нежная кожа, зелено-карие глаза и статная фигура. Она была воплощением грации и женственности, гордости и силы, и правда всадница бури. — Ты разочарована в Асгарде, но он всегда был таким. Плодил ненависть, боль и унижение. — Регинлейв, — прошептала Рандгрид, удивленная таким откровением. Она вытерла холодной ладонью щеки, пытаясь скрыть слезы. — Ах, Рандгрид, я тоже была такой же, гордой и свободолюбивой, но Асгард сломал меня. Он всех ломает. Все восемь миров пострадали от тщеславия асов. Не думай, что и тебе удастся выстоять, — с болью в голосе шептала Регинлейв. — Прекрати, Лей, — раздался голос Гёль. Она медленно шла к ним с кубком и пузатым глиняным кувшином. Рандгрид почувствовала душистый запах медовухи. — Рэнни, пока ты льешь слезы и страдаешь, они сильнее. Прогнившие насквозь боги упиваются чужими страданиями. Покажи им, что тебя не сломать, будь выше слез и боли, что они несут. И тогда они начнут тебя бояться, — она сидела напротив и смотрела прямо в глаза Рандгрид. Ее теплые ладони гладили еще влажные щеки юной валькирии. Отстранившись, Гёль взяла кувшин и до краев налила в кубок медовухи. — Пей, пусть травы и мед смоют твою печаль.       Рандгрид осторожно приняла кубок из рук наставницы и выпила все до последней капли. Гёль оказалась права, чем больше она пила, тем дальше от нее был этот ужасный день. Вскоре Рандгрид, свернувшись калачиком, спала на полу. — Ах, бедное дитя. Так рано разбились ее представления о жизни. Хейд знала об этом, но ничего не сказала, — с печалью в голосе отозвалась Гёль, укрывая Рандгрид шкурой медведя. — Если вельва чего-то не говорит, значит, так надо, — ответила Регинлейв, допивая медовуху. — Идем, Лей, — Гёль направилась к выходу. Их тихие осторожные шаги растворились в снежной ночи.