Слишком рано

- О-о, Лос-Анджелес…ты…почему ты такой сложный для меня, - пьяный свист заполнил тесную лоджию, разбиваясь о стены и уносясь вглубь городских огней. – Сумеречн…сумеречный Лос-Анджелес. - Тебе, тебе пора заканчивать с выпивкой на сегодня. - Не. Подож-подожди. Если любить тебя – тяжкое преступление, - снова взвыл Мердок, заглушая уличный шум, - тогда я – отстп…отстф…Тьфу, блядь, ты сам-то свой текст выговариваешь? Три, может, четыре часа назад идея организовать совместный примирительный вечер казалась не такой плохой. Организовать – неподходящее, слишком сильное слово, но никто не был против. Съемки, записи и конфликты слишком утомляли, заставляя по тысяче раз на дню срываться друг на друга и грызть глотки, пока кто-нибудь более рассудительный не отойдет, игнорируя несущиеся вслед «ну ты и уебок» или «нечего ответить, шмара?» Совместный отдых должен был разгрузить группу – и практически справился со своей нелегкой задачей. Рассел благодушно снял отельную комнату, предварительно заплатив за ущерб («Все ведь разнесут, дикари! А как потом люди жить будут?»). Нудл радостно втащила сломанный граммофон и кассету с «Изгоем», посчитав, что 2D сильно оценит ее напоминание о временах Конг Студио. 2D так оценил, что сжег кексы в формочках, над которыми носился весь день. Мердок приготовился к вечеру основательно: пришел объебанный и довольный. Если кто-то, наблюдая за попытками превратить вечер в нечто цивильное и приемлемое, занял красный цвет, что означало бы «все снова трижды скатится в пизду» и поспорил с синим цветом, надеющимся на «хорошую попытку помириться и обсудить проблемы», то в итоге вышел бы насыщенный фиолетовый. Первую половину «Изгоя» промотали все, кроме 2D, старательно игнорирующего нарастающий конфликт. - То есть ты утверждаешь, что ты – «не тот, кого можно просто так заменить»? Повзрослей, Мердок. Мы уже обсуждали твою нездоровую нужду во внимании, – заметил Рассел, крутя в руках сигарету. Спокойный. Уверенный. - Мою что? Единственная нужда, которую я испытываю вот прямо сейчас – хорошенько въебать тебе прямо в рожу. Вы распустились. Вы думаете, что теперь, еле-еле продержавшись без меня жалкие два года, вы уссаться какие самостоятельные. - Эй, все было не так плохо! Последний альбом вышел хорошим, и мы р… - осеклась Нудл, кинув на Мердока раздраженный взгляд. Споры никогда ее не занимали. - Ты допустила семь ошибок в слове «ужасным», крошка. Люди просто глухие, слепые и тупые, если оценили часовой стендап из нытья и завываний 2D. «О-о-о, иногда я иду за светлячком…О-о-о, детка, я выжил, я теряю тебя?» - картинно протянул Мердок, сплюнув на обивку дивана. – О да. Прекрасный альбом. - Ну, это не просто завывания. То, что ты не понял, не указывает на уровень альбома. Вернее, не на его уровень. - Ничего умнее не придумал? Заткнись и сиди, иначе я и тебе сейчас пиздану. - По-моему, это должен был быть примирительный вечер. Где твои извинения, Мердок? – холодно протянул Рассел. Ему уже порядком поднадоело все это. - Вы знаете, да. Вы бываете упертыми гондонами – поэтому мы так часто ссоримся – но я вас люблю. Не хотите, что ли, курнуть? От такого не отказываются. - Извинения приняты. 2D, ты как? Час назад комната потонула в тишине. Рассел отключился первым, растянувшись на заляпанном кетчупом пушистом ковре. Нудл, прежде чем «схватить вон ту светящуюся и зеленую…ну, как эту…стрекозу» споткнулась о его ноги и тоже утихла. 2D, трезвый и гордый, вышел на балкон. Двадцать минут назад Мердок очнулся в холодном поту, растерянный и испуганный. Даже после того, как он почти завязал, кошмары не покидали его медленно дуреющую голову. С некоторыми вещами приходится жить. Грязная комната казалась страшной и прыгающей клеткой, огни, впускаемые с улицы, ярко отражались на ее стенах. В бок толкнула дверца, ворвался душный ветер. -…Тьфу, блядь, ты сам-то свой текст выговариваешь? - Выговариваю. Я не пью. Зачем ты пришел сюда? - Поды..шать пришел. В комнате жарко, хоть кожу снимай. 2D ответил что-то, но его голос заглушил мотор проезжающего рено. Мердок не знал, как начать. - Да чт…что это я, как ссыкло. Слушай. Рассел когда комнату бронировал, я ему что сказал? - Что? - Что это для примирд..примирт…вечера. Ну, ты понял. У меня идея есть, - подмигнул Мердок, шаря рукой в карманах. – Вот, это монета. Вот эта сторона – запоминай! – твоя, та – мне. Я к-кидаю монету, выпадет тебе – рассказываешь то, за что тебе…ну, стыдно. А я, так уж и быть, прощу. - Не похоже на тебя. - Я сегодня щедрый. – Мердок подкинул пенни, грань блеснула в темноте. Его лицо моментально помрачнело. – Мне говорить. - Помнишь, мы тогда с тобой шли с концерта. Еще в Мехико, в две тысячи втором. Я тогда обблевал твою любимую футболку дважды. Прости. 2D позволил себе беззлобно засмеяться. Надо же, в две тысячи втором. Футболку. Велика же потеря. - Прощаю. На минуту город будто тоже умолк в ожидании. Монетка закрутилась. - Ну что, беззубый, теперь ты. 2D не торопился отвечать и молчал, ломая пальцы. Стыдно ли ему перед Мердоком? Господи, а почему ему должно быть стыдно? - Ну, я однажды сильно укусил тебя. Тогда, на Пластиковом Пляже. Когда ты почти вышиб мне мозги. Наверное, тебе больно. Прости. - 2D? - На Пластиковом Пляже я много кусал тебя. - 2D, послушай, это не то… - Прости. Он беззубо улыбнулся и закусил губу. Воспоминания о Пластиковом Пляже находили в 2D очень болезненный отклик, но он не стремился подавлять их. Иногда бывает лучше позволить чему-то случиться и перетерпеть, чтобы потом носить белый затянувшийся рубец, а не гноящуюся открытую рану. 2D не любил много об этом думать, но все понимал. Не решившись взглянуть Мердоку в глаза, он тихонько выхватил монетку и подкинул. - Медс, давай. Оба умолкли, предусмотрительно отведя глаза на расцветающие ночные улицы, прежде чем Мердок не пробубнил «прости меня». - Это немного не по правилам. – 2D снова улыбнулся. Он любил игры, даже такие глупые, как эта. – За что я должен тебя прощать? Выглядел ли Мердок ошарашенным? 2D не видел, но его кисти мелко дрожали. Казалось, еще немного – и он свалится вниз, к ненасытным городским огням, вывескам, мутным фарам ночных автомобилей. В сырость и темноту. Неожиданно для них двоих, Мердок развернулся и вцепился 2D в руку, умоляюще заглянув в глаза. Пустота смотрит в пустоту. - Я ублюдок, 2D, - острые ногти вонзились в кожу, но Никкалс, будто ошпарившись, убрал руку. Его пьяное лицо исказилось в беспокойствии и страдании – редкий в этой жизни жест. Лови, пока можешь. – Я такой мерзкий, гадкий ублюдок. Ты думаешь, я тупой и не понимаю? 2D, я хочу исправиться. Я хочу, чтобы ты простил меня, мой хороший, моя крошка…м-м…мой мальчик…Я буду лучше, я могу быть лучше…Но ты долж-должен простить меня. - Ты пьяный, Медс. Я не злюсь. Но это уже было. - Нет, сейчас будет по-другому, иначе я, блядь, докажу тебе это. Ты недоверчивый сученыш, ты не веришь, – Мердок остановился, резко повернув голову к 2D. Последний с ужасом заметил, что его напарнику очень плохо. - Мы пойдем. Но Мердок не подумал и двинуться к выходу – вместо этого дрожащие пальцы прижались к бледной щеке, и 2D почувствовал, что его целуют. Что еще невероятнее – его целуют так аккуратно, словно он был желанной статуэткой с блестящим граммофоном, словно он превратился в драгоценную акцию или цветной сверкающий камень, словно он теперь важен и нужен. Словно им дорожат. Это совсем не похоже на Мердока – разве он вообще умеет так целоваться? Мягко прикусил кончик языка – удар сердца. Осторожно провел по передним зубам, смешно попадая в дырочки – удар сердца. Провел щетиной по щеке, потерся – удар сердца. 2D очнулся и понял, что даже не старается отвечать – честно говоря, он и понятия не имел как. Так его целовала Паула, девушки в гримерках, незнакомки в мотельных номерах – не Мердок. Он уродовал, искажал, разрушал. А сейчас он целует. Снизу, в городской каше, кто-то громко захохотал. Спину 2D пронзило волнами мурашек, и он решился – сейчас. Накрывая губы Мердока своими, он надеялся, что кто-то вмешается. Зацеловывая горбатый нос, небритый подбородок, скулы, он взывал к сиюминутному апокалипсису. Открыв глаза, он захотел провалиться и исчезнуть. Ниточка слюны между ними натянулась и лопнула. Собственное дыхание било в уши. - Прости меня. Прости меня. Я так хочу, чтобы ты простил. - Прощение – это долго, - 2D постарался одобряюще улыбнуться, - я стараюсь забыть, Мердок. Но еще слишком рано. Я рад, что ты меняешься, но сейчас ты под кайфом. - Я протрезвею. - И снова сделаешь вид, что ничего не сказал. Пойдем внутрь. Балконная дверь хлопнула, отрезая комнату от уличной суеты. Промчалась машина – в салоне мурлыкал Адамс. «Пожалуйста, прости меня, я не могу перестать любить тебя» - разносилось по предрассветным улицам – «Не отталкивай меня, это заставляет меня страдать».