Жизнь до Ада.

Пустые серые стены и обшарпанные двери, а из потолка свисали тускло светящие, на одном лишь проводе, лампочки. Не то, что ожидаешь, заходя в прекрасное поместье, которое так и першит любовью и заботой, вот только заходящие никогда не ходили ни на второй ни на третий этажи, да, даже на первом редко кого увидишь. У этого поместья есть одна тайна, а именно то, что никто не жил наверху, все жили внизу, под землей. Подвал из нескольких этажей, что намного больше в высоту, если бы его вытащили наружу и поставили рядом. Дон никогда не переживал о том, как серо и блекло выглядит штаб, его устраивала эта скрытность и что зайти сюда могли лишь члены мафиозной семьи, что давало огромное преимущество, по сравнению с остальными семьями. По коридорам ходили мужчины и женщины, состоящие в «пауках», но они ничем не отличались от обычных людей, если не считать, что большинство из них вооружено так, словно с минуты на минуты придется всем этим воспользоваться. Все здание походило на подобие муравейника с кучей разных коридоров, но все они вели к одному месту, а именно самому большому коридору, где располагался кабинет Дона мафии, тот, чье имя называть нельзя, а враги называют просто главарем «пауков». Возле кабинета, дверь которой также выделалась на фоне остальных черным цветом и золотой табличкой на ней, стояли кресла, подобно тем, что в театрах, как кресла ожидания. Все четыре места свободны и лишь на пятом, подальше от двери, сидел Энтони. Его обеспокоенный вид выдавал видимый страх, которого не было даже на той битве, да, и вообще страх у такого сорвиголовы редко можно было заметить. Энтони склонился вниз, опиравшись локтями о колени расставленных ног, в то время, как его взгляд сверлил потрепанный линолеум. Можно было бы пошутить, что сейчас он напоминал ребенка, которому скоро идти к стоматологу, но вот только ему сейчас явно не до шуток и, возможно, это даже страшнее стоматолога. С кабинета доносился крик, но после вновь тишина, крик, тишина. Нельзя разобрать ни слова, но от каждого крика парню становилось не по себе, а особенно от тишины, которая могла длиться уж очень долго. Но от звука удара и столкновения чего-то об стену заставило напрячься сильнее. Энтони вздрогнул и округлил глаза, но даже не сменил позу, подобно запуганному котенку сидел на месте в молчаливом ожидании…чуда? Ах, если бы он молился, то явно бы сейчас зачитал не одну молитву, но увы и ах, лишь тешил себя мыслями, как позже закинется экстази и все это пройдет, как и не было. Пусть и мысли совсем уж не утешали. В кабинете все стихло, нависло мертвое молчание и довольно продолжительное время. На самом деле у стен достаточно хорошая звукоизоляция и обычных разговоров не слышно, что лишь нагнетает обстановку. Дверь кабинета открылась и из нее выглянул Гарольд. На нем уж совсем нет лица, а вместе с тем из уголка рта стекала свежая кровь, но он вел себя так, словно не замечает этого. — Он зовет тебя. — Кратко оповестил Гарольд и пока он это говорил, кровь стекала сильнее и было видно, что у него весь рот в крови, и даже так он на это не отреагировал, лишь проглотив накопившееся во рту уходя вновь в кабинет, оставив дверь открытой. Энтони сразу отреагировал на открытие двери и повернул голову в сторону звука. Вид брата не предвещал ничего хорошего и нет желания следовать за ним, но никто не будет спрашивать, чего ты хочешь, а чего нет. Парень поднялся с кресла, но перед тем, как идти в кабинет, несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул. Подойдя к открытой двери, Энтони за ней несколько спрятался, выглядывая лишь по грудь и криво улыбаясь. — Привет, пап, ты хотел меня видеть? — На удивление, вполне вежливо и ласково спросил, скрывая внутренний страх. Впереди, в полумраке стоял огромный письменный стол, за которым сидел крупного телосложения мужчина, а его глаза словно светились во тьме. Тяжелая рука Дона пальцами постукивала по столу и на большом пальце красовался золотой перстень с нацарапанным на нем изображением паука. — Зайди и закрой дверь. — Требовательно сказал мужчина и прекратил бить по столу, складывая руки вместе в молчаливом ожидании. Гарольд стоял в стороне, почти у самой стены. Он никак не подавал признаком жизни, кроме своего тяжелого дыхания и периодического заглатывания слюни с кровью. Энтони выполнил этот приказ, явно нехотя заходил внутрь и как было велено, закрыл дверь. Он не был тем, кто боится закрытых пространств или чего-то подобного, но прямо сейчас вполне ощущал, какого это. Парень стоял у двери, несколько вжимаясь в нее и виновато опустил голову. Да, то, что он сегодня сделал — непростительно, и он это знал. — Тони, скажи, кто мы? — Спокойно задал вопрос Дон. Он всегда задает этот вопрос сыновьям перед тем, как отсчитать и позже станет очевидно, почему. — Пауки. –Не долго думая, тихо ответил на вопрос Энтони, все еще глядя в пол. — И каково наше главное отличие от остальных? — Мы убиваем тихо и незаметно, в лучшем случае не оставляем следов. — Словно читая с листочка, ответил юноша и наконец-то поднял взгляд на отца, но лучше бы этого не делал. Взгляд становился все более и более мрачным с каждой фразой, пусть голос и продолжал оставаться спокойным. Энтони никогда не вставал против отца, но понимал, что долго так жить он не мог. Взяв волю в кулак, крепко вжимая в них руки и набрав воздуха, все же произнес. — А если я не хочу быть «пауком»? — На одном дыхании вырвалось у парня. Он имел в виду, чтобы жить спокойно, как Молли, без перестрелок, жить для себя. Но отец явно принял эти слова не так, или же он был явно против этого. Мужчина тут же встал с места. Он оказался чуть ниже сына, но это нисколько не мешало устрашающему виду. — Вот так ты ко мне относишься, да? Я тебе дал кров, я тебя не убил, я тебя не оставил в Италии, чтобы тебя забрали в концлагерь и хоть где-то научили, что такое дисциплина! --Дон говорил спокойно, обходя стол, чтобы подойти к сыну. На последний словах он подошел и последнее грубо сказал ему в лицо. Энтони резко засомневался в своих словах, но не хотел вновь сдаваться и продолжать бессмысленное существование. Он хотел просто жить, как обычные люди. И именно из-за этого твердо стоял, пусть дрожа от страха, продолжая протест. — Я знаю, что ты думаешь, — начал говорил юноша, но его слова были сбиты мощным ударом по лицу. Кулак прошелся по челюсти и носу, ломая хрящ и пачкая лицо в крови. От неожиданности Энтони прокидывает голову и отходит назад, взявшись руками на челюсть и нос, пытаясь на месте осознать, что только что произошло. — Не хочу ничего об этом слышать! Сначала ты вытворяешь всякую хуйню на поле битвы, а теперь заявляешь мне, что не хочешь быть «пауком»! Ты еще скажи, что хочешь носить платья и долбиться в жопу, чтобы я тебя окончательно возненавидел! Ты знаешь, что ты ошибка. Я хотел старшего сына и младшую дочку, а тут из пизды вылез ты! Я могу тебя убить, разбить твою маленькую черепушку об стену и выбросить в мусорное ведро, куда обычно кидают абортышей, потому что твое рождение — ошибка. Но нет, вместо этого я оставил тебя, дал тебе стать хоть кем-то. Я давал тебе в напарники лучшего мафиози нашей семьи! И чем ты мне отплатил? Вот этим? — Каждое слово, что кричал он, выходило с такой дозой отвращения, что чем больше этот монолог шел, тем более уебищно ощущал себя Энтони, все больше и больше падая в грязь лицом, начиная немного сожалеть о своих словах. Дон указывал на Гарольда, который стоял неподалеку, как только речь о нем зашла. Тот стоял на том же месте, лишь серьезно смотря на отца, так как стоило ему взглянуть на брата, как взгляд менялся на жалость и отвращение к нему одновременно. Мужчина подошел к младшему сыну, резко хватая его за длинные крашенные волосы. — Давно хотел тебе сказать, да, все никак не находил время. Что это за хуйня! Волосы как у девчонки или пидораса, стыдоба-то какая! — Словно уже не зная, на что выплеснуть свой гнев, продолжал Дон. Энтони выл от боли, держа руку отца, всем своим видом умоляя их отпустить, вместе с тем выслушивая критику к своим волосам. Он не мог вставить слово, да, и не хотел сильнее злить отца. Во время этой сцены парень ощутил, что один из его верхних зубов побаливал, а ощупав языком понял, что он еще и шатался. Что ж, придется с зубом попрощаться. Но сейчас не об этом речь. — Прости… — Это все, что смог высказать Энтони в ответ на эти упреки, хотя он точно и не знал, действительно ли ему жаль или просто хотел, чтобы эта ссора прекратилась. — Теперь я больше задумываюсь о том, что лучше бы избавился от тебя при рождении, чем сейчас бы сопли для тебя разжевывал. — Грубо выплеснул Дон, произнося прямо в лицо непутевого сына, перед тем, как отпустить его, еще и со всем отвращением вытирая руку, на которой были следы крови и волосы Энтони, а особенно в крови остался перстень, которого лишь украшала эта кровь. Мужчина вернулся на свой «трон». — Вы свободны. — Устало произнес он и указал на дверь. Парни даже и думать долго не стали, раз представилась такая возможность. Они выходили молча и ни словом не обмолвились, не взирая на то, что шли по одному коридору. Тут нечего обсуждать и они оба это понимали. Коридор вел к их личным комнатам, которые найти можно, если знаешь расположение местности, так как двери у них тоже от остальных не отличались. Гарольд зашел в свою комнату, сразу закрыв дверь, а Энтони некоторое время стоял у двери своей, держа ручку, но словно что-то ему мешало зайти внутрь. Глядя пустым взглядом на собственную дверь, парень убрал руку от ручки и вместо этого подошел к соседней двери, а после спокойно постучал. Дверь приоткрылась и из нее выглянула девушка, что в некотором роде походила на Энтони, если не считать более аккуратные черты лица, пышные, блондинистые волосы и прекрасные формы, которые отчетливо подчеркивала обтягивающая маечка и короткие шортики. — Эн, ты что-то хотел? — Ласково спросила Молли, опираясь об косяк двери. Она быстрым взглядом осмотрела внешний вид брата, тут же заметив у него кровь и потрепанность, от чего даже не стала ждать ответа, обеспокоенно пуская в комнату. Энтони даже не начинал говорить, так как знал, что по нему все и так видно. Комната Молли так и блистала всем ярким и розовым разных оттенков. От стен, до полов, от мебели, до декора. Парень никогда не переставал восхищаться, когда заходил внутрь. Он ощущал больше уюта и теплоты в ее комнате, чем в своей. Пока парень наверняка сотый раз восхищался комнатой, Молли в это время побежала за аптечкой, доставая ее из-за шкафа. Только аптечка не была розовой и выглядела, как черный чемоданчик для денег, но внутри аккуратно сложены все необходимые медицинские препараты. — Садись, нужно обработать. — С заботой произнесла девушка и Энтони выполнил ее просьбу, присел на розовую кровать с огромным бархатным пледом, который он так по привычке любил щупать. Молли села рядом, повернув голову парня к себе и аккуратно вытирала кровь. Юноша терпел, пока обработка не дошла до самих ран и недовольно морщился под тихие «ау». — Терпи, я должна тут закончить. — Строго дополнила она, продолжив. — Что на этот раз? Подрались с Гарри? Во время миссии ударили? — С отцом поругались. — Кратко ответил Энтони и отвел взгляд в сторону, все же не желая вдаваться в подробности. Молли и не требовало, ее вполне устроил и этот ответ. Девушка остановилась и убрала ватку. Она обработала и почистила лицо, но теперь стала внимательно вглядываться в одну точку на лице брата. — Что-то не так? — Спросил он, повернув голову вбок. — Открой рот. — Приказным тоном произнесла Молли. Энтони послушался и приоткрыл рот. Недолго думая, девушка вырвала зуб брата, резко взяв пальцами и дернув вниз. Юноша вскрикнул и взялся на щеку руками, став проговаривать разные маты на итальянском, скрючившись над коленами. Молли осмотрела вырванный ею зуб и вздохнула, достав из аптечки какой-то порошок. — Я пойду смешаю с водой и принесу, а пока не уходи. — Предупредила она и тут же поднялась, уходя из комнаты. Брат провожал сестру взглядом, наблюдая за ее легкой походкой и вилянием бедер, как обтягивающие шортики впивались в попку, сильнее подчеркивая упругость и форму, как подобно змее извивалась тонкая талия. Он пожирал ее взглядом, но это не тот взгляд, которым мужчины пожирали сексуальных дам, так как смотря на нее, Энтони невольно представлял себя. Они с сестрой двойняшки, а потому юноша понимал, что родись он девушкой, они были бы полноценными близнецами и он выглядел бы так же сексуально, как его сестра. Ему нравилось ее тело, но как тело, которое хотел бы себе. А как только за ней закрылась дверь, парень посмотрел на себя через зеркало на двери. Любой, увидевший его, сказал бы, что он красивый парень, вот только сам себя таким никак не считал. Ямочки на щеках, чуть протянутое лицо. Энтони предпочел осматривать что-то другое, а не себя. Чем дольше осматриваешь комнату Молли, тем больше она казалась подобием комнаты куклы Барби и парень сам бы предпочел жить в этой комнате, но увы, это не по-мужски. Молли вернулась достаточно быстро и принесла с собой стакан с бледно белой жидкостью и протягивая его, та сказала: — Делаешь глоток, держишь его во рту на больном месте и глотаешь, понял? Энтони кивнул и сделал так, как она велела. После смерти матери Молли стала второй мамой, проявляя заботу и ласку к каждому члену семьи, пусть Гарольд часто это игнорировал, а отец и вовсе мог выгнать, если считал ее заботу слишком навязчивой. Благодаря лекарству боль действительно прошла, хотя пустота на этом месте все еще ощущалась. — Сходи завтра к дантисту. Было бы круто вставить на его место золотой зуб, как думаешь? — Мило улыбнувшись предложила Молли. От ее улыбки всегда становилось теплее и только самый черствый мог попросту это проигнорировать. — Думаю, ты права. — Кивнув, согласился с ней Энтони и поставил стакан на тумбу рядом с кроватью. Уже на улице давно стемнело и нужно было ложиться спать, а потому брат с сестрой какое-то время пообщались перед тем, как разойтись. Парень зашел в свою комнату и она явно не подходила ни к его душе, ни к его вкусу. Серая, мрачная комната нагнетала тоску. На стенах старые плакаты каких-то групп, которых он вешал еще лет 10 назад, станок для улучшения оружия, черная кровать, выглядящая так, словно ее украли из тюрьмы и разбросанная одежда, единственный цветной декор, между прочим. Парень грустно вздохнул, осматривая комнату и подойдя к кровати, даже не стал раздеваться, просто упав на нее и моментально уснув. Два дня спустя. Война семей — само собой кровавое и безжалостное событие, но как бы то ни было, а Нью-Йорк все еще оставался нейтральной территорией, окруженной четырьмя мафиозными семьями. Люди тут так же продолжали жить, как и жили до этого. По ночам на улицах Нью-Йорка обычно шумно и многолюдно, а с разных клубов звучала громкая музыка и пьяный смех. Энтони шел по одним из таких переулков. Он был одет в темно розовые брюки, с таким же цветом лямками, в них заправлена белая рубашка, от чего парень старался делать вид наличия талии, а сама она расстегнута на три верхние пуговицы и рукава закатаны по локти. Как обувь были выбраны лакированные туфли черного цвета. Так же, благодаря помощи Молли, он смог впервые накраситься, а именно нарисовать стрелки. Этого, естественно, мало, но Энтони чувствовал себя значительно увереннее. Но главной отличительной чертой стал золотой клык, который он вставил вчера на место вырванного и явно об этом не сожалел. Парень проходил мимо всех клубов, даже не глядя на них, хотя именно ради веселья он сюда и пришел. Энтони редко удавалось выделить ночь для веселья, так как-то перестрелка, то отец вдруг считал, что сегодня выходить опасно и прочее. Можно считать, что выход в центр — это чуть ли не какой-то праздник. Он шел вдоль переулков, когда постепенно людей становилось меньше и меньше. Зайдя в один из переулков, впереди освещала одна лишь лампочка, указывающая тем самым на дверь, больше напоминающую дверь чердаков из фильмов ужасов. Подойдя к двери, он постучал. — Энтони. — Кратко произнес после стука он и дверь открылась. Стоило ей это сделать, как тут же раздался шум громкой музыки, а внутри длинный коридор, ведущий куда-то в сторону ярких огней. Возле двери стоял крепкого телосложения мужчина в форме охранника, вот только на нем шорты и расстегнутая форма, открывающая вид на накаченный торс. Энтони лишь бегло пробежался по нему взглядом, так как уже не раз его видел.  — Эта форма тебе идет значительно больше, Френк. — Подмигнув, кокетливо произнес Энтони ему, на что охранник лишь молча ухмыльнулся. Чем дальше парен ь шел по коридору, тем громче звучала музыка, полностью перекрывающая даже собственное дыхание. И вот, пройдя коридор, открывается вид на невероятных размерах комнату, о которой и подумать не можешь, пока не увидишь собственными глазами. Танцпол, бар и на втором этаже через балконы видно двери в вип комнаты. Казалось бы, чем это место отличается от других клубов, мимо которых прошел Энтони, от этого, не взирая на явную секретность? А тем, что в этом клубе только парни, не просто парни, а парни нетрадиционной ориентации. Проще говоря, это местный гей-клуб. Пройдя внутрь, в стороне видна сцена, где на шесте танцевал тощего телосложения юноша, но его движения ничуть не уступали женским стриптизершам и вокруг него уже даже столпились поклонники. Энтони прошел дальше, не став долго заострять внимание на стриптизере. Не его вкуса. Вместо этого прошел к бару, что находился на расстоянии от музыки и вполне можно общаться. За баром все места заняты: на двух первых стульях сидела милая парочка из бай керов, пьющие клубничное мохито, что так мило выглядит со стороны, рядом с ними сидела… Девушка? В вызывающем наряде и большой тонной косметики, но нет, это не девушка, а парень, что станет ясно, если присмотреться, остальные заняты одиночками, ждущие своих принцев или хоть кого-то, кто станет спутником по жизни или выебет как следует. Парень в женской одежде сидел лицом к залу, а не бармену, а потому обратил внимание на подходящего Энтони, кокетливо ему подмигивая, на что сам он не отреагировал, так как этот трансвестит давно строит ему глазки. Подойдя к бару, «паук» облокотился о стойку между стульями. — Милый, нальешь чего-нибудь покрепче? — Не дожидаясь подхода бармена, произнес Энтони. Сам же бармен в это время натирал до блеска стакан и услышав знакомый голос, тут же отвлекся, расползаясь в широкой улыбке. — Да, конечно. — Ответил бармен, ставя стакан перед клиентом, взяв из бара черную бутылку, после наливая коричневое содержимое в стакан, забросив пару кубиков льда и украсив все это кусочком лимона на краю. Энтони положил купюру, равную стоимости напитка, и повернулся к залу, положив локоть на барную стойку, а в другой руке держа напиток, понемногу отпивая с него глоток. Ждал ли он чего-то? Маловероятно. Понемногу Энтони все же смирялся с тем, что ему сложно найти кого-то, причем по неизвестной для себя причине. Максимум смазливых парнишей, которые не привлекали его самого. Время шло, и место освободилось, которое Энтони тут же занял, желая напиться как следует, перед тем, как идти на танцпол. И вот один стакан выпит, но этого явно мало. — Бармен, повтори. — говорит он, как тут же кто-то подсел рядом. — За мой счет. — Повторил незнакомец ровно после того, как сказал Энтони. Парень повернулся к щедрому незнакомцу. Им оказался мужчина средних лет с ухоженной короткой прической темно каштановых волос, аккуратной бородкой и шрамом на губе, что проходила почти по всему подбородку, но больше всего он выделялся своим богатым видом в дорогом костюме и серебряными часами. Бармен выполнил заказ, поставив тот же напиток перед Энтони. — И кто же у нас такой щедрый? — Подперев голову рукой и повернувшись к брюнету, спросил он, расплывшись в довольной улыбке, став оглядывать того. — Джон. Будем знакомы, красавчик. –Голос мужчины звучал очень грубым и басистым, но с кокетливым тоном приобретал хороший шарм и это очень нравилось Энтони, не взирая и на хорошую внешность. Да, подцепить явно удалось, а судя по всему, этого Джон и добивался. — Очень приятно, Энтони. — Представился наконец и он, после долгого оценивания. Так у них и завязался разговор, который понемногу переходил в более интимный. Джон так хорошо подбирал нужные темы, а как умело знал, на чем сделать акцент, когда делал комплименты, что Энтони наглядно щипал себя, со словами, вроде «Прости, просто принцы бывали лишь во снах». Они выпивали и общались примерно час, пока рука Джона не легла на ягодицы мафиози, став нежно их оглаживать, как словно они давно пара и это у них дело нормы. Любой бы начал считать это слишком наглым поведением, но Энтони нравились мужчины, которые знают, чего они хотят и делают этого. Он не возражал, продолжая разговор. Тон голосов переходил на более протянутый, легкий. Энтони не стал отставать, сев ровнее на стуле и тем самым выпячивая попку под чужие сильные руки, в то время как ласково проводил по ноге Джона, переходя поглаживаниями выше. Тут не нужны лишние слова, дабы понять, к чему все идет. — У меня ключи от шестой комнаты. — Наконец сказал Джон, и большего не нужно. Эту ночь они провели на втором этаже клуба.