***
В каюте было на удивление уютно. Небольшое окошко открывало взору вид на бескрайнее море, сейчас волнующееся от поднявшихся ветров. В углу стояла двуспальная кровать, уже застеленная и готовая к приему гостей. Джонатан с ужасом взглянул на нее, осознавая, что Дракула захочет видеть его спящим рядом с ним. Не понимая, как он вообще смог добиться такой лояльности от капитана, он медленно подошел к ней и дотронулся до покрывала. Пальцы ощутили грубую ткань, согнувшуюся под их напором. Джонатан вновь удостоверился в том, что это был кошмар наяву. А потом он обернулся. Перед ним на столике стояло, прикрученное к нему, зеркало. И Джонатан отражался в нем по пояс, испуганный, больной, с желтоватой кожей и острыми скулами. Из-под воротника выглядывали еще не зажившие шрамы от укусов, прямо под линией челюсти синел спадавший засос. Костюм, который был ему как раз еще месяц назад, теперь висел на нем тряпкой. И галстук сдавливал шею подобно тискам… Или рукам Дракулы, сомкнувшимся на ней. Джонатан медленно подошел к зеркалу и дотронулся до его гладкой поверхности, будто не веря, что эти длинные, тонкие пальцы с длинными ногтями принадлежали ему. Задравшаяся рубашка открывала вид на кости запястья, а по венам быстро бежала, отдаваясь в ушах, отравленная кровь. — Ты красив, — донесся голос от двери. — Надеюсь, ты знаешь это. — Где именно? — в отчаянии прошептал Джонатан. — Я — монстр, таким и выгляжу. — Ты прекрасен для меня, Джонатан, — негромко ответил Дракула, приближаясь и кладя ладони на пояс мужчины. Он также заглянул в зеркало, ловя взгляд Харкера в его отражении. — Твоя прежняя внешность восстановится, ежели ты того желаешь, как только твоих губ коснется кровь. Но ты и так божественен. — Да, кого ты обманываешь, Дракула. Я противен сам себе, тебя же должно от меня воротить и подавно. — Джонатан обернулся к нему. — Зачем ты взял меня с собой? Почему не оставил умирать на материке? Почему ты просто меня не убил? — воскликнул он, вырываясь из рук графа и отходя к постели. — Как я мог, Джонни? — Дракула кинулся к нему, обнимая, прижимая к своей груди. — Я так долго искал такого, как ты. И нашел… — Он поднял его лицо за подбородок, всматриваясь в опустошенный взгляд мужчины. — Я говорю тебе, что ты прекрасен, потому что для меня — это правда. Ты — мой, Джонатан. Ты — мой, и я буду бороться за тебя и буду защищать тебя, и убью за тебя, если придется. Я люблю тебя, иначе бы не обратил, не взял бы с собой. Сейчас, после всего, что было, как ты можешь сомневаться в правдивости моих слов? — Потому что ты не умеешь любить, — глухо ответил Харкер и отодвинул Дракулу от себя. — Влюбленный выберет боль для себя и счастье для возлюбленного. Ты же забрал у меня все… — И отдаю все, что у меня есть, взамен! — перебил его граф. — Ты должен понять меня, Джонатан. Твоя кровь… Она так пахла, ты так пах, что я не устоял. — Он снова подошел к мужчине и склонился к его шее, вдыхая с нее сводивший его с ума запах. — Я думал, что ты погибнешь, как и другие… Думал об этом день и ночь и боялся этого. Ведь это означало бы, что тебя больше не было бы рядом. Но ты выжил, пережил обращение, очнулся, и, Джонни, когда ты открыл глаза тем утром, я впервые в жизни возблагодарил небеса за такой подарок. Ох, Джонни… — Он скользнул языком по старому укусу, легко разрезая воротник рубашки острым ногтем. Джонатан вздрогнул, дернулся в сторону, но был остановлен властной рукой вампира. Дракула сдернул пиджак с ослабленного еще мужчины и вскрыл рубашку, отрывая на ней все пуговицы. Харкер шумно вздохнул и уперся руками в грудь графа, стараясь уйти от прикосновения. — Вот, опять! — Он стукнул Дракулу по груди, больше останавливая, чем пытаясь причинить вред. — Ты твердишь о своей любви и берешь то, что я тебе не предлагал. — Ты хочешь, чтобы я пил кровь других пассажиров? — осведомился граф, чувствуя заострившиеся клыки кончиком языка. — Я могу, если таково твое желание, Джонатан. Хотя их кровь не сравнится с твоей… — Я не прошу тебя пить кровь других! — Харкер непроизвольно понизил голос, оказываясь прижатым к Дракуле. — Я лишь говорю, что, признаваясь в своих чувствах, нужно подтверждать их делом. Когда я признался Мине, я… — Опять эта Мина! — недовольно воскликнул граф. — Мина то, Мина се… — Мина была моей невестой! — закричал Джонатан, вырвавшись из рук вампира, и, ослабевший, начал терять сознание… Сильные руки подхватили его и осторожно уложили на кровать. Дракула присел рядом и, дотронувшись до лба мужчины, оставил мягкий поцелуй на его губах. — Оставь меня… — Ты ослабел, Джонатан. Тебе нужно подкрепиться. — Дракула просунул руку ему под спину и приподнял, подкладывая подушку для удобства Харкера. Потом он неспеша снял плащ и пиджак, повесил их на спинку кровати и расстегнул рукав рубашки, задирая ее до локтя. — Что ты делаешь? — перед глазами плыло, и Джонатану пришлось схватиться за протянутую ладонь, чтобы не упасть в обморок. Даже сейчас, когда он полулежал, все продолжало кружиться, а в голове будто били в барабаны. — Чем подкрепиться? — В ужасе спросил он, понимая, зачем Дракула разделся. — Я не буду этого делать… — Будешь, Джонни. Тебе нужно это. Теперь, когда ты тоже вампир, тебе нужно пить кровь. Сейчас ты будешь не в состоянии победить кого-либо из пассажиров, поэтому я дам тебе своей… — Я не буду убивать людей, — твердо ответил мужчина и дернулся встать. Его снова повело, и он со стоном откинулся обратно на подушку. Дракула вздохнул и сел ближе, аккуратно перекидывая его ноги через свои и прислоняя к своему плечу его ослабшее тело. — Тогда я готов поить тебя своей кровью, — негромко сказал он на ухо Джонатану. — Вечно. Потому что теперь от тебя зависит моя жизнь, Джонни, и если тебя в ней не станет… — Покончишь с собой? — горько усмехнулся Харкер. Дракула поцеловал его в висок, не отвечая. Потом протянул ладонь, внутренней стороной вверх, а вторую руку положил на голову Джонатана, гладя ее. — Кусай сильнее и пей, — посоветовал он. — Я остановлю тебя, если придется. Он переместил ладонь с затылка на талию Джонатана, придерживая его, и прислонил запястье к его губам. Харкер схватил его за руку, но не спешил кусать, закрыв глаза и плотно сомкнув губы. — Зачем же тебе это, Дракула? — вдруг прошептал он, даже не надеясь на ответ. — Ты ослабнешь, а я и так ходячий труп. Ты переживешь мою кончину, найдешь себе кого-нибудь покрепче… Просто дай мне умереть. — Нет. — Граф снова поцеловал его в висок. — Не дам. Кусай, ты поймешь. И Джонатан укусил. Горячая кровь полилась по его губам, обволакивая горло и желудок. Наконец прошел тот зверский голод, что терзал его с момента обращения, в голове прояснилось. Он теперь ясно видел перед собой запястье Дракулы, чувствовал, что сидел в его руках, прижимался к нему сам и пил его кровь. Чувствовал его ладонь на талии, но это почему-то больше не вызывало отторжения. Вместе с кровью пришли… боль и щемящая нежность. С удивлением Джонатан осознал, что чувства принадлежат не ему. Дракула рассказывал о том, что кровь передает некоторые знания и чувства ее носителя, а это означало, что вся та ненависть, что Харкер направил на графа, была обречена, столкнувшись с чувством самого Дракулы. С чувством сильнейшей привязанности и любви… В ужасе Джонатан оторвался от запястья Дракулы и отодвинулся на другой конец кровати, поспешно стирая с губ капли крови. Граф с грустью взглянул на него и, не попытавшись дотронуться, встал и спрятал свежую рану под рубашкой. Та пропиталась кровью и прилипла к телу. Харкер продолжал шокировано наблюдать за неспешными сборами графа. — Зачем? — донеслось до Дракулы, когда тот уже открыл дверь из каюты. — Зачем дал мне своей крови, если знал, что я почувствую…? — Потому что иначе ты бы никогда не поверил. — И граф вышел, оставляя Джонатана одного.***
Усталость взяла свое, и Джонатан лег, как только Дракула ушел. Он закрылся шторами от шума океана и переливов луны, отраженных волнами, и потушил лампу, оставаясь в кромешной тьме. Больше она его, впрочем, не пугала. Стоя босыми ногами на застеленном ковром полу, он огляделся. В темноте проступали очертания предметов; белела кровать. В отражении зеркала он увидел лишь темную фигуру, но со светом боялся даже взглянуть в ту сторону. Он лег, двигаясь в угол, и укрылся одеялом, дрожа… От холода? Нет, скорее от бури эмоций, которая сметала все доводы, возведенные им. Влюбленный Дракула, и вправду влюбленный, Джонатан сам почувствовал всю силу его неразделенной любви, пока пил его кровь. Она была там внутри графа, и принимая во внимание этот факт, его поступки становилось намного проще объяснить: он взял его с собой, потому что вправду привязался, не стал убивать после того, как выпил всю его кровь, потому что вправду не смог бы своими руками уничтожить своего возлюбленного, взял его с собой в Англию, потому что вправду хотел там построить свою жизнь. С ним. Джонатан отвернулся к стене и подложил ладонь под голову. Он напоил его собственной кровью. Тут Харкер встрепенулся, понимая, что раз Дракуле нужна сила, он может попытаться ее найти в других пассажирах. И сколько душ будет на совести Джонатана под конец этой поездки, мужчина боялся считать. Голова тяжелела; наваливался дурной сон, но противиться ему у Харкера не было сил. Он заснул, видя кошмар за кошмаром, тихо болезненно постанывая и не будучи в силах проснуться. В таком виде его и застал вернувшийся Дракула. Он пару секунд рассматривал тело мужчины, скрытое под тонким одеялом, дрожащее от холода и страха, потом достал из комода второе одеяло, заранее убранное туда по просьбе графа. Он расправил его и встряхнул, распределяя пух в нем равномерно, и укрыл Джонатана сверху, бережно обворачивая ему ноги. Харкер тихо застонал, но не проснулся. Лишь скукожился сильнее, обхватывая себя руками. Дракула замер, наблюдая за ним. Теперь, когда мужчина не плевался ядом, не вздрагивал от каждого прикосновения и не смотрел уничижительно, он был так спокоен, и Дракула с трудом удерживался оттого, чтобы вонзить клыки в его доверчиво открытую шею. Лишь понимание того, что он новообращенный и все еще безумно ослаблен, останавливало вампира. Он разделся и присел на край кровати, осторожно, боясь разбудить Джонатана и разрушить такую хрупкую гармонию. Его пальцы легли на голый череп мужчины и провели по серой коже, гладя, успокаивая болезненно застонавшего возлюбленного. Джонатан был прекрасен, и Дракула готов был любить его вечно, даже если всю эту вечность он будет язвить, грубить и набрасываться на него с кулаками. Он готов его любить ради тех редких моментов, когда в глазах Джонатана светилась благодарность, удивление, даже нежность… Все, отличное от ненависти. Дракула лег рядом, укрылся одеялами и положил ладонь на талию Харкера, скользя по его груди. Сквозь тонкую ткань ночной сорочки он чувствовал прерывистое дыхание Джонатана, его резко вздымавшуюся грудь, и, прижавшись к нему, он оставил поцелуй на его затылке, стараясь освободить мужчину от мучившего его кошмара. — Мне снился не ты, — вдруг хрипло прошептал Джонатан. Он не пытался вырваться, лишь лежал, напряженный, в объятиях Дракулы и рассматривал темноту стены перед ним. — Точнее, не ты был кошмаром. — Но я был в твоем сне? — Мне снилось, — Джонатан опустил голову. — Что ты стал приносить мне людей, уже почти мертвых. Они казались мне спящими, такими безмятежными… Пока я не начинал пить их кровь. И тогда они дергались, пытались встать, хрипели и, наконец, умирали. И я пил их каждую ночь, пока ты не принес мне последнего пассажира. — И кто это был? — Мина. — Джонатан вздрогнул, будто страшась своего ответа. — Я выпил и ее. — Он повернулся к Дракуле. — Она просила меня остановиться, говорила, что не сердится на меня, умоляла сказать ее маме, что она любит ее… А потом она затихла. И ты унес ее труп, выкинул за борт, как остальных. А потом вернулся и сказал, что больше людей не осталось, кроме капитана и пары работников, и ты будешь питаться мной, пока мы не приплывем. Я даже не удивился… Джонатан смотрел на графа, склонившегося над ним. — Я никогда не буду заставлять тебя быть монстром, Джонни, я уже говорил. — Дракула коснулся его осунувшегося лица. — Но ты будешь убивать их? — Да. — Отрицать это не было смысла. По прибытии в Лондон Джонатан все равно бы заметил отсутствие многих пассажиров. — Но я не хочу, чтобы ты убивал, если ты не хочешь. Более того, давать тебе свою кровь — честь для меня, Джонатан. Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь. Он лег, продолжая наблюдать за замершим мужчиной. Тот чувствовал его дыхание рядом со своим ухом, его руку на своей груди. Он медленно отвернулся и лег на бок, прижавшись спиной к груди Дракулы. Последний удивленно замер, но положил тяжелую ладонь на солнечное сплетение Харкера и прошептал: — Засыпай, Джонни. Я люблю тебя. Ответом ему было молчание.***
Джонатан стоял на палубе ранним утром, наслаждаясь прохладным ветром, подгонявшим корабль. Ветер приносил с собой запах моря и толику спокойствия, которого так не хватало Харкеру последний месяц. Затопивший борт туман, скрывший от людей такое нужное им солнце, не мешал ветру свободно проходить сквозь паруса, и Джонатан подставил ему горящее лицо, остужая его. Последнюю ночь он провел, не сомкнув глаз, чувствуя дыхание Дракулы у него на шее в опасной близости к бегущей вене. Его очередное признание застряло в горле Джонатана тугим комком, и ему становилось все сложнее не верить графу. Особенно в эту ночь: Дракула прижимался к нему всем своим телом, но не пробовал взять против его воли. Он обнимал его, но положил ладони на живот мужчины, не двигаясь дальше, не гладя, не сжимая; они, скорее, успокаивали Харкера и одновременно пытались защитить от всего мира. Граф лишь раз позволил себе прижаться губами к бьющей у него на шее вене, но не пил его, не кусал. Даже его поцелуй остыл на коже неимоверно быстро. Дракула затаился, выжидая реакцию Джонатана, следя за его поведением. Харкер понимал это, понимал, что ненавидеть существо, считавшее, что любит его, он не сможет… Но и открыть графу глаза на происходившее он не мог; просто потому, что не знал, как. Краем глаза он видел, как экипаж корабля скрылся в трюме. Его страшились, страшились его вида, страшились его взгляда и поведения. А значит, когда Дракула убьет кого-нибудь, обвинение сразу упадет на него. О том, что они с ним сделают после этого, он мог лишь догадываться, а вот что с ними мог сделать вампир, представлялось ясно, и картина эта всплывала перед глазами, яркая, как блики костра в облачную ночь. — Вот ты где, — заметил появившийся из ниоткуда Дракула. Он подошел и встал позади Джонатана, невольно напрягшегося при его появлении. — Из-за тумана пассажиры даже не смогут увидеть красот моря, — сказал Харкер. — Солнце тебя не погубит, Дракула, ты же видел, как оно светило на меня. — Твой образ, окутанный его лучами, никогда не уйдет из моей памяти. — Дракула обнял его. — Но осторожность не повредит. Джонатан аккуратно отодвинул от себя руку мужчины. — Я не хочу ни о чем тебя просить, Дракула. — Он повернулся к нему и взглянул воспаленными от бессонницы глазами на графа. — Но мне бы очень хотелось увидеть солнце еще раз, прежде чем… — Прежде чем, что? — Прежде чем ты перебьешь половину пассажиров, и одного из нас решат убить. Я… — Джонатан сглотнул. — Прошу тебя. — Ты еще увидишь солнце, Джонни. — Дракула остановился, потом добавил. — Ты обязательно его увидишь. Он развернулся и ушел, оставляя Джонатана в расстроенных чувствах.***
Ближе к вечеру Джонатан спустился в уютно обставленную столовую и присел за свободный столик в углу. Дракула обнаружился там же. Он вел неторопливую беседу с пожилой леди, которая заинтересованно его слушала и отвечала, рассказывая о чем-то. Смеялась. Джонатану невыносимо было смотреть на них двоих, не замечавших никого вокруг себя. Он понимал, что старушка вряд ли доживет до рассвета… И не знал, как он мог помочь. Вдруг Дракула извинился, встал и двинулся к выходу. Он заметил Харкера, наблюдавшего за ним, но не остановился, проскальзывая в приоткрытую дверь. Недолго думая, Джонатан двинулся за ним. Граф привел его на палубу, где управлял рулем дозорный; Харкер притаился за бочками с грузом и тихо перемещался, стараясь заглянуть Дракуле в глаза. Надеясь, что сможет понять, будет ли он убивать мужчину… Сможет ли Джонатан остановить его. — Ну и что ты тут делаешь, Джонни? — прошелестел граф рядом с ним, прижимая опешившего мужчину к грузу. — Ты не убьешь его, — прошептал Джонатан. — Я не позволю. — Не позволишь? — Дракула улыбнулся, обнажая заострившиеся клыки. — И что же ты сделаешь, чтобы меня остановить? — Зачем тебе дозорный? Он ничего не умеет, не владеет никакими полезными тебе знаниями… — У него все еще есть кровь, — заметил Дракула, но взгляд его уже сфокусировался на пульсирующей вене Харкера. Руки с длинными ногтями впились в талию мужчины, прижимая его к дереву, а граф склонился к его губам, собирая с них испуганный вздох Джонатана. — Выпей моей, — тихо ответил Харкер. Его дрожащие руки скользнули так мягко как могли, по груди графа и зарылись в его волосах. Он притянул голову вампира к своей шее и дернул воротничок, отодвигая его. Дракула задыхался в его прикосновениях. Такой Джонатан, инициативный, умолявший его взять собственной крови, спасавший незнакомого ему человека, нравился графу еще больше. Ему захотелось наплевать на герцогиню Валерию, которая ждала его внутри, сдернуть с Джонатана штаны и разложить прямо на бочках позади рулевого, кусая в доверчиво подставленную шею. — Ох, Джонни… — Он вдохнул легкий запах мужчины, перебиваемый ароматом соленой воды, и впился в его губы, обнимая, придерживая одурманенного поцелуем Джонатана. — Прошу тебя, Дракула… Все, что угодно, только не убивай его, — прошептал он, стоило губам вампира переместиться на его шею. — Хорошо, Джонни. Будет, как ты просишь, — хрипло ответил он, отстраняясь, но не кусая мужчину. С трудом удерживая себя сейчас, когда кровь Джонатана разогналась, а его запах стал еще соблазнительнее. — Вернемся в зал. Я познакомлю тебя с одной прелестной герцогиней. Он, придерживая внезапно ослабевшего мужчину за талию, спустился с ним в столовую. Тот даже не вздумал сопротивляться и присел рядом с Дракулой, слушая их беседу с Валерией. А послушать было что… Дракула пару раз беседовал с ним о вещах отстраненных, но в основном их общение сводилось к мольбам Джонатана и увещеваниям Дракулы, упрекам бывшего человека и заверениям вампира, его ненависти и ответной любви. Но даже не желая соблазнить герцогиню, Дракула без труда оставался обаятельным и поражал своими знаниями. Пусть по-немецки он и не говорил, но и герцогиня не пыталась больше перейти на свой родной язык, поняв, что Джонатан их не понимал, а английская речь Дракулы была выше всяких похвал. — Граф, — в который раз изумилась Валерия. — Вы не англичанин, но ваша речь изумительна. За свою долгую жизнь мне часто приходилось говорить с носителями этого языка, но вы превосходите их всех! — Боюсь, герцогиня, в этом нет моей заслуги, — улыбнулся Дракула, переводя взгляд на Харкера, задумчиво наблюдавшего за ним. — У меня был прекрасный учитель. — Он замолчал, смотря на мужчину. Его рука предельно аккуратно сжала колено Джонатана и сразу отпустила, не рискуя пугать расслабившегося за вечер Харкера. — Юридическая контора, которая занимается моими бумагами в Англии, прислала господина Харкера, чтобы он обучил меня основам английских манер. Джонатан был так добр, что пробыл в моем замке больше трех месяцев, постигая вместе со мной красоты английского языка. — Как чудесно, сэр, — отозвалась Валерия. — Вам досталась замечательная контора, граф. Обычно они и пальцем не пошевелят ради своих клиентов, если это не касается юридических дел. — Да, мы стараемся сделать все, что в наших силах для наших клиентов. И иногда даже больше. — Джонатан все еще смотрел на Дракулу. Улыбка того медленно остекленела, и остался лишь пронзительный взгляд, которым он одарил Харкера. — Например, иногда мы закрываем глаза на оплошности наших клиентов, не так ли, Дракула? — Ох, Джонатан. — Граф снова улыбнулся и подлил герцогине вина. — Он вечно будет припоминать мне мое провинциальное невежество, — пожаловался он Валерии с задором в голосе. — Думаю, я был с ним непростительно груб, если смотреть с английской точки зрения, в первые дни, и теперь при каждом случае мой дорогой друг не преминет напомнить мне об этом. — Расскажите-же, мистер Харкер, чем граф смог так вас оскорбить? — Боюсь, герцогиня, что я не готов позорить графа в ваших глазах. По крайней мере, не сегодня. — Джонатан вдруг улыбнулся. — Спросите меня еще раз через пару недель, когда его не будет рядом, и я обязательно вам расскажу. — Он повернулся к ней. — Могу лишь намекнуть, что дело касалось моей бывшей невесты. — Эта история становится все заманчивее и заманчивее. Один из вас обязан мне ее рассказать, даже если мне придется вытягивать ее из вас клещами, — засмеялась герцогиня. Улыбка Джонатана медленно блекла и превращалась в усталую гримасу разбитого человека. — Извините нас, герцогиня, — Дракула встал и мягко подхватил мужчину под локоть, поднимая и его. — Я боюсь, мой друг очень устал. Он был тяжело болен до поездки, и теперь еще чувствует последствия болезни. — Идите. Не забудьте про ваш рассказ, мистер Харкер, — улыбнулась Валерия. Джонатан повернулся к Дракуле и прошептал: — Со мной все в порядке. — Он положил руку на грудь вампира. — Ты устал, Джонатан. — Дракула продолжал придерживать его за локоть. — Пойдем, я позабочусь о тебе. Не терпя возражений мужчины, он вывел его из столовой и довел до каюты, проходя внутрь и запирая за собой дверь. — Скажи мне, что ты не увел меня оттуда, потому что решил убить герцогиню, — устало прошептал Джонатан, присаживаясь на кровать и упираясь локтями о бедра. — Ты и вправду выглядишь изможденным, Джонатан. — Дракула присел перед ним на колени и осторожно обхватил его ладони своими, надеясь, что мужчина не выдернет руки. — Я увел тебя оттуда, чтобы ты мог отдохнуть. — А ты мог съесть парочку другую пассажиров, — горько усмехнулся Харкер, смотря на графа. Но рук не отнимал, и Дракула рискнул прижаться к тыльной стороне ладони Джонатана губами. — Я готов потерпеть еще пару дней, Джонни, но да, потом мне придется убить кого-нибудь, чтобы мы оба не озверели и не перебили весь экипаж. — Хочешь сказать, что предлагаешь наименьшее из двух зол? — Джонатан наконец стряхнул его руки со своих, но вставать не рискнул, чувствуя легкое головокружение. — Я, пожалуй, откажусь. — И будешь медленно загибаться в этой каюте? — воскликнул Дракула, вставая и возвышаясь над Джонатаном, поднявшим голову. — К тому моменту, когда мы доплывем до Англии, ты будешь готов растерзать глотку первому, кто появится у тебя на пути! Думаешь, легко быть зависимым от крови…? — А зачем ты сделал меня таким? — прервал его Джонатан, вставая. — Зачем, Дракула, я не просил! Убил бы меня еще в замке! Ах, ну да, действительно, ты же влюблен в меня. Так вот, я хочу, чтобы ты наконец понял, что это не любовь. И твоя странная одержимость мной нечто иное, чем последствие одиночества с полуживыми невестами и кучей оживших трупов. — От неожиданности Дракула не нашелся с ответом. Он присел на стул, смотря на Джонатана снизу вверх, а тот продолжил, не замечая растерянности графа. — А знаешь, почему я считаю, что никакая это не любовь? Да, потому что… Даже соглашаясь с твоими методиками, даже приняв тот факт, что ты, не умея по-другому, решил просто обратить меня, видимо, надеясь на взаимность. Даже приняв то, что ты изнасиловал меня, и не раз, Дракула, видимо, решив, что я сдамся тебе и… — Джонатан развел в воздухе руками. — Влюблюсь в тебя? Даже если ты просто не знал, как все сделать хотя бы примерно по-человечески, разве ты не подумал о том, чтобы извиниться? — Харкер с грустью посмотрел на него. — Хотя бы раз извиниться за то, что ты со мной натворил, Дракула. — Он присел на кровать, чувствуя страшную слабость, и тихо закончил. — Я бы не простил тебя, но извинение бы позволило поверить, что ты можешь испытывать стыд. Я бы знал, что хотя бы иногда ты видишь последствия своих поступков. — Джонатан… — Дракула пару мгновений рассматривал его сгорбленное тело, вцепившиеся до покраснения в колени пальцы, а потом упал перед ним на колени и обнял его лицо ладонями, поднимая его и заглядывая Джонатану в глаза. — Я глупец, Джонатан. Я не увидел, признаю, за всеми твоими оскорблениями мольбы о простом извинении. И пусть я не до конца осознаю, почему обязан просить прощения у тебя, мой милый возлюбленный, я буду просить его у тебя до конца времен, надеясь, что когда-нибудь ты подаришь мне его. — Джонатан отнял руки от лица и взглянул на Дракулу красными от усталости глазами. — Я прошу прощения, Джонатан, у тебя за то, что я натворил. Прошу прощения за то, что не спросил твоего разрешения. За то, что воспользовался твоим прекрасным телом, за то, что залез в твою душу, выпив твоей крови. Я прошу прощения за то, что отобрал у тебя твою прежнюю жизнь… — Джонатан внимательно слушал. Руки Дракулы скользнули вниз по его плечам и сжали его ладони. — Я прошу прощения за то, что полюбил тебя. И за то, что буду любить вечно. Джонатан скомкано кивнул и отвернулся, не выдерживая больше взгляда пронзительных глаз напротив. Его трясло. Он вцепился в ладонь Дракулы и неожиданно нежно погладил его. — Ненавидеть тебя легко, Дракула. — Он продолжал смотреть в пол, не замечая, как замерла ладонь вампира, державшая его. — Стоит мне подумать о Мине, или о моей прежней жизни, как в груди будто начинается пожар. Горло сдавливает, и я не могу дышать, так больно мне было потерять… Себя. Он встал, держась за спинку кровати, и вышел из каюты, оставляя Дракулу одного. На палубе он сел прямо на деревянный пол и сквозь густой туман увидел очертания луны. А потом и она скрылась, оставляя Джонатана в кромешной тьме. Он закрыл глаза и привалился к борту, уже не чувствуя, как сильные руки подхватили его и донесли обратно до каюты.***
Проснулся Джонатан ранним утром от света, бившего из окна. Туман никуда не исчез, но будто стал легче, мягче и пропускал намного больше солнечных лучей, которые окутали корабль. Через приоткрытую створку в каюту залетал свежий, соленый ветер и уносил с собой ночную затхлость помещения. Привстав, Джонатан с тихим стоном повалился обратно на подушки, чувствуя, что самостоятельно подняться не сможет. Мышцы ломило, все тело дрожало от слабости. Дракулы в каюте не обнаружилось, и Харкер решил отдохнуть еще пару часов, надеясь вернуть часть утраченных сил. Но стоило ему закрыть глаза и попытаться расслабить напряженные мышцы, как в комнату вернулся граф. С тихим вздохом Джонатан взглянул на него, расплывавшегося в утреннем свете, и нахмурился, когда Дракула присел рядом с ним. Тот повернул голову и, улыбаясь, заметил: — Мне нравится рассматривать тебя сонного. — Дракула, — поздоровался Джонатан, но вставать не спешил. — Моя кровь идет тебе на пользу, — сказал граф и притянул руку Джонатана к его голове. Харкер, нахмурившись, дотронулся до своего голого черепа, однако его пальцы коснулись волос. Он удивленно воззрился на Дракулу и сел, опираясь о матрас, чтобы проверить затылок. — Я не думал, что это возможно, — пораженно прошептал Джонатан. — Хочешь увидеть себя в зеркале? — вдруг спросил Дракула и, дождавшись кивка, помог мужчине подняться. — Пойдем. Он обхватил его за талию, не давая упасть, и подвел к зеркалу. Джонатан удивленно взглянул на себя в отражении. Особенно ничего не изменилось, он все еще выглядел изможденным, но его волосы… Они были на месте, будто и не выпадали. Дракула улыбнулся, наблюдая за довольным возлюбленным. Но первая эйфория прошла, и Джонатан снова почувствовал жутчайшую слабость. Он схватился за плечи Дракулы, и тот осторожно вернул его в постель, присаживаясь рядом. — Джонатан… — Мужчина нахмурился и взглянул на Дракулу. — Тебе нужно питаться. — Я не готов, — прошептал Джонатан в ответ. — Никогда, наверно, не буду готов к убийству… — Я не предлагаю тебя убивать их, я уже говорил, — терпеливо, будто маленькому ребенку, объяснил Дракула. — Я прошу лишь взять моей крови. Когда я обратился, мой хозяин кормил меня так же… Дракула замолчал, будто удивившись вырвавшимся словам, а Джонатану вдруг пришло в голову, что граф никогда не рассказывал ему о своем превращении. Своей смерти. Дракула был вампиром, это было сам собой разумеющийся факт, и то, что когда-то он был человеком, не приходило в голову Джонатана. И теперь в глазах Дракулы промелькнула боль. Первый раз, за все то время, что он был рядом. — Ты расскажешь мне? — Джонатан положил ладонь ему на руку, чувствуя непреодолимую потребность утешить графа. — Когда-нибудь, — эхом откликнулся граф. — Если ты, наконец, наберешься сил. Джонатан кивнул, и Дракула притянул его ближе, устраивая удобнее, и обнял одной рукой, вторую протягивая запястьем вверх. — Тебе не больно? — вдруг спросил Харкер. — Когда я тебя кусаю, тебе не больно? — А тебе было больно? — улыбнувшись, ответил Дракула. — Ты целовал меня. Я полагаю, что твои губы, или что-то на них, успокаивало меня… — Джонатан умолчал о том, что чувствовал не только спокойствие после каждого поцелуя Дракулы. Каждое прикосновение его губ возбуждало мужчину; боль уходила на второй план, играла вместе с наслаждением, приносимым поцелуями. — Так поцелуй меня, — прошептал вдруг Дракула. Джонатан поднял на графа взгляд, неуверенный в своих действиях, и неосознанно облизал пересохшие губы. Потом он приблизился к склонившемуся ближе вампиру и ладонью дотронулся до его щеки, чувствуя на ней легкую щетину. Его трясло, но уже не от слабости; он вспомнил ощущение губ Дракулы на своих — они забирали с собой всю боль, оставляли лишь тягучее желание, сворачивавшееся тугим клубком в паху Джонатана. Он, закрыв глаза, резко прижался к губам Дракулы, чувствуя, как они мягко разомкнулись, и юркий язык скользнул по губам Джонатана, специально уколовшись о его клык. В рот Харкера попала капля крови Дракулы. — Что же ты… — пьяно прошептал Джонатан и, вцепившись в волосы графа, дернул его за них, вынуждая открыть шею. А потом укусил в рьяно бьющую вену. Дракула тихо застонал, цепляясь за ночную рубашку Джонатана. Его кровь капала с губ прижавшегося к нему мужчины на белоснежную рубашку, и граф чувствовал, как она медленно покидает его, напитывая возлюбленного. — Черт! — вдруг совсем не достойно прошептал Джонатан, отрываясь, и мутным взглядом обвел тяжело дышащего Дракулу. — Черт, черт, черт… — Он поцеловал его, давая слизнуть оставшиеся капли с его губ и застонал, когда Дракула опрокинул его на кровать, задирая рубашку и, сплюнув на руку слюной перемешанной с кровью, провел ею по налившемуся члену Джонатана. — Черт! — воскликнул Джонатана, откидывая голову и притягивая Дракулу ближе для поцелуя. — Тише, — прошептал Дракула, с трудом сдерживая себя, чтобы не впиться в притягательную шею мужчины. Он перехватил очередной его стон поцелуем и прижал к постели, не давая Джонатану самому двинуться навстречу его кулаку. — Не-то разбудишь весь корабль, Джонни… Он сомкнул ладонь на члене Джонатана, протестующе застонавшего в губы Дракулы и дернувшегося к его шее. Граф не дал ему снова укусить себя и быстро привел его к разрядке, после устраиваясь между его разведенных в стороны ног. — Твоим чувствам сложно противостоять, — вдруг сказал Джонатан. — Когда я пью твою кровь, мне хочется выть от этой неразделенной любви. — Я верю, что когда-нибудь мой возлюбленный ее разделит. — Дракула мягко стянул с него испачканную рубашку и вытер ею живот мужчины. Джонатан не нашелся с ответом. По всему телу разливалась приятная легкость; дурнота прошла, с ней вместе — напряжение последних дней. Дракула примостился сбоку от Джонатана и покрывал мягкими поцелуями грудь Харкера, задумчиво перебиравшего пряди графа. — А если нет? — вдруг спросил он. — И я просто отсрочил свою погибель? — Я не убью тебя, — просто ответил Дракула, кладя ладонь на грудь мужчины, в том месте, где еле слышно билось сердце. — Убьешь, — спокойно возразил Джонатан. — Когда разочаруешься. — Поэтому и не убью. — Дракула приподнялся и взглянул ему в глаза. — Потому что не смогу в тебе разочароваться, Джонатан. Все они, — он лег обратно, и пальцы Харкера снова скользнули ему в волосы, поглаживая. — Все люди, которых я убил, которых выпил, которых встретил на своем пути, у них не было той силы духа, что есть у тебя. Именно поэтому ты и пережил свою смерть, не превратившись в тех, кого нашел в моих подвалах. Именно поэтому твой ум не покинул тебя, как покинул моих невест. Именно поэтому я люблю тебя. — Потому, что я оказался сильнее? — Потому, что ты оказался тверже духом, чем кто-либо мог представить. — Дракула удобно устроился в ногах Джонатана, продолжая покрывать поцелуями его грудь. Харкер развел руки в стороны, будто не зная, куда их деть, потом перехватил ладони графа на лету и поднес ближе к лицу, впервые рассматривая острые ногти вампира. Дракула повернул голову, ложась ему на грудь, и слушал его тихое дыхание. — Не знаю, чего я хотел больше, — прошептал Джонатан, царапая подушечки своих пальцев ногтями Дракулы и рассматривая одинокую каплю крови, стекавшую вниз. Дракула замер, но не сдвинулся; запах крови Джонатана сводил его с ума, особенно сейчас, когда он уже несколько дней не пил его, опасаясь за здоровье возлюбленного. — Умереть, наконец, в твоих руках или выжить и сбежать. Или выжить и остаться. Дракула удивленно взглянул на него. — Не удивляйся. Когда тебе предлагают вечную жизнь, ты невольно обдумываешь это предложение. Но больше всего я мечтал вернуться к Мине. Окровавленный палец скользнул к губам Дракулы и коснулся нижней. Граф схватил его за руку, слизывая каплю, но удержался от укуса такого соблазнительного запястья рядом. — Я думал о ней днями и ночами, и это удерживало меня на плаву. Я думал… Вернусь, обезображенный, больной, но все же вернусь, а она меня примет обратно. И мы поженимся. Дракула сжал его ладонь крепче, потом отбросил ее в сторону и встал, отворачиваясь от Джонатана. Последний, нахмурившись, смотрел на него, потом сел, прикрывая обнаженное тело одеялом. — Я отпущу тебя, — глухо прошептал Дракула. Он засунул руки в карманы, чтобы Джонатан не увидел его сжавшихся кулаков. — Что? — Я отпущу тебя. — Дракула повернулся к нему. — Когда мы будем в Лондоне, я отпущу тебя. — Да кому я такой нужен кроме тебя? — невесело усмехнулся Джонатан. Дракула нахмурился, не двигаясь с места, и Харкер добавил. — Я вампир, Дракула, если ты не заметил. Я вампир, а ты мой создатель. Как бы сильно мне не хотелось вернуться к Мине, теперь это невозможно. Это желание увянет со временем, благо теперь его у меня много. — Ты останешься со мной? — Граф приблизился. — А у меня был выбор? — тихо ответил Джонатан, не отрывая от него глаз. — Был? — Есть сейчас. — Тогда я выбираю тебя, Дракула. Граф встал перед кроватью на колени и прижался губами к тыльной стороне ладони Джонатана. Он не думал, что слышать от него такие слова будет настолько приятно — надеялся, что будет, но реальность перешла все границы. — Я не люблю тебя, — вдруг добавил он. — Не знаю, полюблю ли когда-нибудь. Но если ты сможешь держать себя в руках и не убивать всех подряд… — Ты держишь меня в узде, Джонатан. Если бы не ты, этот корабль уже управлялся бы мертвой командой, — ответил Дракула, поворачивая его руку и лаская губами запястье. — Даже мне не удастся сдерживать тебя вечно. Я видел, в каком ты был состоянии, когда только встретил тебя. Ты не захочешь к этому возвращаться, да тебе и незачем. — Ты вампир, Джонатан, ты сам это заметил. А раз ты вампир, тебе придется рано или поздно убить человека ради пропитания. — Дракула поднялся с колен. — Подумай об этом. Он вышел из комнаты, оставляя Харкера одного. Тот, чувствуя внезапную слабость, лег обратно и заснул, как только его голова коснулась подушки.***
Была уже поздняя ночь, когда Джонатан открыл глаза. Он видел теперь в темноте также хорошо, как днем, потому сразу заметил прикорнувшего в кресле Дракулу, который, впрочем, проснулся, стоило Харкеру приподняться. — Я не хотел тебе мешать, — ответил он на невысказанный вопрос мужчины. — Ты выглядел очень уставшим. — Разговоры с тобой меня выматывают. — Джонатан позволил бледной улыбке скользнуть по спекшимся губам. — А меня вдохновляют. — Дракула встал и дошел до кровати. Джонатан наблюдал из-под прикрытых ресниц за тем, как тот неспешно раздевался, отбрасывая в кресло одежду. Он расстегнул запонки на рубашке, снял ее, а следом и брюки, залез под одеяло к мужчине и обнял его, мягко целуя. Джонатан зарылся рукой в его волосы, гладя, прижимая ближе, направляя. Дракула повиновался ему, спустился губами по подбородку к шее и накрыл ими вену под кожей Джонатана. Губами он чувствовал мерно бегущую по ней кровь. — Я пропустил тот момент, когда мне стало спокойно рядом с тобой, — прошептал Джонатан. — Когда твои прикосновения перестали дарить лишь боль. — Я люблю тебя, Джонатан. — Дракула вернулся к его приоткрывшимся губам и стянул с Харкера ночную рубашку, лишь на миг отрываясь от его губ. Ладонью он обхватил мягкую еще плоть мужчины, лаская ее. Поцелуй становился жадным, голодным; Джонатан тихо застонал, покорно раздвигая перед Дракулой ноги и позволяя ему скользнуть пальцами к сжавшему входу в его тело. Невесомые на губах графа стоны любовника были для него прекраснее любой услышанной мелодии. Они будто обещали Дракуле проснувшееся чувство, дарили ему надежду, которой он почти лишился. — Джонни, — прошептал он. — Джонни… Руки Джонатана коснулся флакон. — Что ты хочешь…? — Джонатан с испугом взглянул на Дракулу. — Я не хочу причинять тебе боль. — Он осторожно стянул пробку и вылил часть крема на пальцы Джонатана. — Я хочу, чтобы ты растянул себя сам. — Он накрыл его губы своими и направил влажные пальцы мужчины, помогая ему. Джонатан слепо ткнулся в его губы своими, закрыв глаза, и осторожно вошел в свое тело, повинуясь осторожным движениям руки Дракулы. Граф продолжал ласкать его, удерживая себя от резких и неосторожных движений; Джонатан был с ним, Джонатан поддавался, хотел сам и медленно растягивал себя для Дракулы, морщась от неприятных ощущений, но он не убегал. Больше не убегал. Не плевался ядом, не ругался, не ненавидел, он прижимался к телу графа, целовал его приоткрытые от напряжения губы и дрожал от ожидания. Но не останавливал. — Скажи мне, когда будешь готов, — прошептал Дракула, покусывая покрасневшие губы Джонатана. Тот слепо зашарил рукой по телу графа, нашел его ладонь и сомкнул ее на своем члене. — Прошу тебя, — застонал он, когда чуткие пальцы обхватили нежную плоть и провели по ней. — Я готов. Раскрывать Джонатана для себя… Дракула уже делал это, помнил, каково было брать его в его собственной кровати в замке, ослабевшего, не сопротивлявшегося, но все же не скрывавшего ненависти во взгляде, что плескалась там наравне с похотью. Тогда ему хотелось сломить его, приручить, приковать к себе, чтобы больше не сбежал. Сейчас же… Сейчас хотелось приласкать, любить его, пока он не потеряет сознание, пока не начнет умолять дать больше, пока не даст больше сам. И Джонатан давал, отдавал, не ненавидя больше, не презирая. Он давал, с трудом понимая то чувство, что рождалось внутри него, что заполняло каждую клеточку его нового тела, и сдавливало его грудь, стоило Дракуле появиться в поле его зрения. Это чувство бросало его в объятия мужчины, обжигало его прикосновениями и приносило отдушину в его поцелуях. Оно топило Джонатана в себе, и ему не хотелось выплывать на поверхность. Погибать, так с Дракулой вместе. С обратившим его, кормившим его собственной кровью и делившимся своей силой, своими чувствами и воспоминаниями. С ним, заботившемся о нем, пусть и в своей странной форме. Вместе с ним. Джонатан позволил себе поверить в чувство графа, и оно утянуло его во тьму, где обитало его сердце. И Джонатан был не против. Дракула был осторожен: первый толчок и последовавший за ним, отрезвивший его болезненный стон Джонатана, заставил его замереть, прислушиваясь к тихому дыханию возлюбленного. — Поцелуй меня, — тихо попросил Харкер, зарываясь в волосы Дракулы. Их губы столкнулись посередине, и Дракула толкнулся снова, придерживая Джонатана под ягодицами. Он задрожал, дернулся навстречу графу и прижался ближе, позволяя ему войти полностью. Рука Дракулы гладила бедро Джонатана и постепенно скользнула к колену, приподнимая его. Он вышел и медленно вошел снова под иным углом. Харкер закрыл глаза, полностью отдаваясь заполнявшим его эмоциям. Он дернулся, сжавшись на члене Дракулы, и кончил всего несколько минут спустя. Граф обнял его, аккуратно отстраняясь, и лег рядом. Ладонью он чувствовал тихое сердцебиение Джонатана, задумчиво изучавшего тени, скользившие по потолку их каюты. — Что теперь? — Мы приедем в Лондон. — Харкер повернулся к Дракуле. — Я снял нам комнаты в Кенсингтоне. — Я знаю. — ответил Джонатан. — Это была одна из причин, по которой меня и отправили к тебе. Когда иностранец снимает комнаты в таком богатом районе Лондона и планирует приобрести жилье там же, ему предлагают… — Особое обслуживание? — Дракула улыбнулся. — Что-то вроде. — Джонатан хмыкнул. — Кто же знал, что эта поездка окажется последней… — Но она не последняя! — Дракула дернул Харкера за подбородок, поворачивая его лицо к себе. — Мы с тобой вместе можем объехать хоть весь земной шар, если ты того пожелаешь. Перед нами открыты все двери, Джонатан, нет такого места, куда мы не могли бы попасть. — И ты поедешь? Бросишь Лондон, в который ты так рвался, и уедешь? — Джонатан сел, отодвигаясь от графа. — Поеду, если ты попросишь. — В тебе проснулась жалость, Дракула. Еще неделю назад ты и пальцем не был готов ради меня пошевелить, а сейчас… — Неделю назад единственное, чего я хотел, это не видеть ненависти в твоих глазах. — Дракула придвинулся ближе, прижался грудью к спине Джонатана. — И мне удалось, Джонни, я надеюсь, что удалось. Я не знаю твоих чувств, как ты знаешь мои, но я верю, что среди них больше нет того гнева. — Чего ты хочешь сейчас? — Джонатан повернулся к нему. — Заслужить твою любовь. — Дракула припал к его губам, обхватывая ладонью шею мужчины. — И я готов ждать вечность.