Дело всей жизни

      — Ты уверен, что настоящая боевая операция тебе будет — в прямом смысле — по плечу?       Голос Хэйтема гулко отдавался от стен разграбленной пустой церкви и затихал где-то наверху.       — Ты же слышал, доктор сказал, что на мне все заживает, как на собаке, — недовольно отозвался Шэй. — Почему ты ему верил, когда он говорил, что мне полезен сельдерей, и не веришь теперь?       — Тебе рекомендовали воздерживаться от тяжелых усилий, — возразил Хэйтем, — и поберечься.       — Так я ничего особенного и не делаю, — Шэй пожал плечами, и это в который раз принесло почти ощутимое блаженство — пожимать плечами и не чувствовать при этом боли или неудобства.       Хмурый врач, наблюдавший мистера Кормака, перед предстоящей поездкой долго ощупывал своего пациента и — казалось, к своему глубокому сожалению — признал, что тот вполне здоров.       — Если придется вступить в противоборство с кем-то, ты не будешь лезть на рожон, — не терпящим возражений тоном приказал мистер Кенуэй. — Спрячешься и будешь действовать на расстоянии.       — Это как пойдет, — хмыкнул Шэй. — Может, и негде будет спрятаться. А ты уверен, что драка неизбежна?       — Боюсь, что да, — магистр Кенуэй окончательно помрачнел. — Смотри сам: Бенджамин не откликнулся на мои письма. Допускаю, что они могли просто до него не дойти, но три раза подряд?.. Верится слабо. Далее. Бенджамин вступил в сношения с британской армией... Само по себе это не преступление — для Ордена, разумеется. Однако я такого приказа ему не давал, и то, что он оказался в тюрьме, стало для меня неприятной неожиданностью. Уже второй, первой была блокада залива Лонг-Айленд-Саунд. Пришлось похлопотать, чтобы добиться для него свободы, но после этого он не навестил меня в Нью-Йорке, хотя, по агентурным сведениям, в городе побывал. Ну и наконец то, что здесь, — Хэйтем картинно обвел рукой пустое помещение, — никого нет, хотя мистер Тёрнер докладывал со всей определенностью, что еще два дня назад здесь были обозы и люди!       Шэй и сам видел, что церковь покинута недавно. Двери и окна в ней были выломаны, ночью шел снег и, видимо, задувал внутрь, покрывая все вокруг тонким слоем изморози, но на глаза тут и там попадались признаки недавнего пребывания тут множества людей: следы сапог и чего-то тяжелого, что волочили по полу; несколько окурков от сигар; просыпанный порох... Кто-то очень самонадеянный курил на складе с порохом. На выходе из церкви промерзшая земля была изрыта и истоптана десятками лошадиных копыт. Настолько, что трудно было понять, кто, откуда и куда двигался. Да еще и снегом припорошило...       Но, оглядываясь и отмечая все это, Шэй слышал, что голос Хэйтема, такой рассудительный и спокойный поначалу, звучит все громче и отрывистей. Мистер Кормак оглянулся и увидел на лице любовника смесь ярости и досады.       — Хэйтем? — окликнул он мистера Кенуэя. — Мы его найдем.       — Несомненно, — резко бросил тот. — Когда он успешно сбудет с рук все то, что стянул прямо под носом у меня и колониальной армии. Держу пари, еще и отрицать все будет, сукин сын.       — Хэйтем? — повторил Шэй, пребывая в некотором недоумении — обычно «на работе» мистер Кенуэй был собран и сдержан. — Почему ты...       — Ты еще спрашиваешь? — тот развернулся на каблуках так резко, что ткань плаща хлопнула. — То, что сейчас происходит, в народе уже называют «фуражной войной». У армии не хватает... Да ни черта у них нет, Шэй! Я полностью перетряхнул все счета Бенджамина за последний год — и по моим прикидкам в его карманах осело столько золота, что на него можно было бы кормить двор короля Георга, а не только толпу фермеров с вилами!       Однако мистер Кормак слишком хорошо знал любовника. Никакие финансовые неурядицы довести его до такого состояния не могли.       — Дело не в золоте, — произнес Шэй — и не спрашивал, а утверждал.       — Разумеется, нет, — зло кивнул Хэйтем. — Дело в том, что я лично уговаривал нужных людей, чтобы противостоять Британии. Интриговал столько, что в Версале мной бы восхищались! Ты едва не погиб, Блессингтон ежедневно рискует оказаться под трибуналом, Рутледж за это торгует собой... А человек, которого я когда-то спас от мучительной смерти, вопреки этому набивает свои и без того набитые британским золотом мешки.       — Тише, — мистер Кормак встрепенулся и прислушался. — Кажется, я что-то слышу.       Мистер Кенуэй сразу сбавил тон и хищно, хоть и негромко проговорил:       — Кто-то вернулся.       — Может быть, — Шэй торопливо огляделся. — Думаю, нам стоит устроить сюрприз. Лошадей мы оставили дальше, так что увидеть не должен.       Спрятаться в пустой церкви было негде, но Хэйтем тронул Шэя за локоть и показал взглядом наверх. Наверху проходила балка — на вид крепкая и достаточно широкая, чтобы на ней удержаться. Вот только забраться на нее...       — Сможешь? — почти шепотом спросил мистер Кенуэй. — Если нет, то лучше выберись с другой стороны. Я тебя найду, как только...       — Как только покончишь с предательством? — фыркнул Шэй. — Не надейся. А подняться, наверное, смогу, это же не башня и не скала.       — Тогда поторопись.       Мистер Кормак видел, что любовник галантно оставил ему более удобную стену, а сам вскарабкался по той, что напротив, покачнулся и мелкими шажками пробрался почти на середину балки. Следовало действительно поспешить: стук копыт приближался. Влезать по стене действительно было не слишком приятно — плечо хоть и не болело, но ощущалось как будто чужое, но с этим Шэй справился. И вовремя — послышался звон упряжи, а потом кто-то медленно, крадучись показался в проеме двери.       Шэй, уже готовый спрыгнуть и придержать для любовника добычу, с трудом сумел ничем не выдать себя. Фигуру он узнал.       Коннор недоверчиво огляделся, но наверх не смотрел. Можно было бы уже не таиться, но мистер Кенуэй прижал палец к губам в знаке молчания и распрямился, явно готовясь спрыгнуть, причем... Шэй даже слегка встревожился, стойка была боевой. Однако, сдерживаемый приказом хранить тишину, он не успел что-либо предпринять — мистер Кенуэй классически спланировал вниз.       Коннор, явно не успев ничего осознать, среагировал вполне прилично — вовремя метнулся в сторону. Видно, лязг скрытого клинка услышал... Но полностью уйти от атаки скорости ему не хватило, а потому Хэйтем успешно сбил его с ног и навис сверху. Лезвия он уже не скрывал.       — Последнее слово? — насмешливо бросил мистер Кенуэй-старший.       — Стой, — Коннор приподнялся на локтях и поднял настолько удивленный взгляд, что хотелось рассмеяться — мордаха была, как в детстве, когда Шэй еще только обучал его ассасинским приемам.       — Глупый выбор, — скептически хмыкнул Хэйтем, однако Коннор, все еще пребывая в глубочайшем изумлении, невежливо пнул его ногой в грудь, оттолкнулся и поднялся на ноги.       — Отец?! — голос сына едва не сорвался. — Ты... Зачем ты это сделал?! Перепутал меня с кем-то?       — Нет, — довольно бросил мистер Кенуэй и, выдержав паузу и насладившись произведенным эффектом, спрятал оружие и добавил: — Если бы я хотел тебя убить, уже убил бы. С нападающим врагом не разговаривать надо, а бить, причем на поражение.       — Но я-то тебя узнал! — Коннор попятился и отступил еще дальше. Кажется, он еще сомневался в здравомыслии мистера Кенуэя-старшего. — Я не мог бить на поражение, потому что мог попасть! А где Шэй?       — Слезай, — не глядя, позвал мистер Кенуэй, и мистер Кормак даже вздохнул.       Наблюдать за этой сценой было куда интереснее, чем за картинным заламыванием рук актеров в каком-нибудь театре.       Шэй спрыгнул на камни пола, распрямился и протянул сыну руку:       — Рад тебя видеть.       — Я тоже, — Коннор лукаво сощурился. — А еще очень рад видеть, что ты восстановился до той степени, что лазаешь с отцом по стенам. Правда, это можно было преподнести и не столь...       — Эффектно, — подобрал за него слово Хэйтем. — Кстати, ты как? Не очень сильно ударился?       — Все нормально, — ляпнул Коннор. — Шэй учил меня уходить от убийства сверху, и я бы успел, если бы не увидел тебя и не растерялся.       — Надеюсь, если это буду не я, ты не растеряешься, — оставил за собой в споре последнее слово мистер Кенуэй. — Что ты здесь делаешь? Полагаю, ты следил не за нами, иначе бы не удивлялся так.       Коннор сразу засопел:       — Это я хотел тебя спросить, что ты тут делаешь! Даже подумал, что ты за мной следил, но я еще сам час назад не знал, что здесь окажусь, а вы были тут раньше меня.       Мистер Кенуэй думал недолго:       — Значит, место назначения ты узнал примерно час назад. А в нескольких милях отсюда — лагерь Вашингтона на Вэлли Фордж. Думаю, не ошибусь, если предположу, что ты выполняешь поручение Вашингтона. А вот что он тебе наплел?       — Ничего он не плел, — буркнул Коннор и вскинулся. — Сказал, что обозы начали пропадать — совсем как прошлой весной. Он связал эти нападения с главой медицинской части, мистером Черчем, который до этого попался на том, что передавал британцам сведения. А мистер Черч — тамплиер, его я тоже помню. Я не понимаю, чего ты добиваешься, отец! Ты же говорил, что помог колонистам с битвой при Саратоге! Ты сам отправил меня и Шэя на Гудзон! Если Орден служит Короне, то зачем? В прошлом году ты сам велел, чтобы я предупредил Вашингтона, чтобы он позаботился о снабжении. Только для того, чтобы твой собрат по Ордену смог его украсть? Но это нелепо.       Мистер Кенуэй вскинул бровь и произнес с непередаваемой смесью сарказма и одобрения:       — Ты сам признаешь, что это нелепо, уже хорошо. Когда-то ты обвинял меня в том, что Орден заражает собак... или одежду... не помню уже, что именно.       Шэй счел необходимым вмешаться, пока Коннор не вспыхнул, как порох — терпение его явно было на исходе.       — Мистер Черч нам такой же собрат, как и тебе, — максимально доходчиво объяснил он сыну. — И мы здесь, потому что шли по его следу.       Хэйтем раздраженно пошевелился и даже прошелся по заброшенной церкви, как будто один вид опустевшего склада помогал ему собраться с мыслями. Наконец он повернулся к Коннору и, явно что-то для себя решив, проговорил веско и четко:       — Орден не служит Короне. Орден не воюет за Корону, идиота Георга Третьего и мистера Армитеджа, хотя это имя тебе вряд ли что-то говорит. Сейчас Ордену в Америке нужно то же, что и тебе, ассасину. Независимость, свобода и закон. Ну, может, с последним я немного погорячился, Братству это не очень нужно...       — Подожди, — Коннор взмахнул рукой — и Хэйтем прервался, позволяя сыну все осмыслить. — Вы пришли сюда, чтобы вернуть припасы Вашингтону?       Мистер Кенуэй презрительно поморщился:       — Не Вашингтону, а его армии, которая вопреки его руководству еще не разбежалась.       — Мистер Вашингтон... — начал было Коннор и осекся.       — Вот именно, — подчеркнул это мистер Кенуэй, но дальше говорил уже без язвительности. — Ты не дослушал меня, Коннор, а это важно. Когда я... попросил тебя позаботиться о снабжении колониальной армии, я сделал это, разумеется, не просто так. Я получил сведения о том, что в наших рядах, похоже, завелся предатель. У меня на подозрении было двое, а кроме того, нельзя было исключить, что действует и некая третья сила. Но тогда времени выяснить это у меня не хватило — зима пошла на убыль, военные действия возобновились, и мне пришлось заниматься более первоочередными задачами. Если бы во главе армии был бы более умный и решительный человек... Но что об этом говорить. Позже я пытался возобновить поиски осенью, когда военные действия естественным образом замедлились, однако как раз прибыл генерал Бургойн и его флот, а после этого... После этого, как ты помнишь, мне было не до того. И вот когда после Рождества мистер Кормак уверенно встал на ноги, а ты растворился в Нью-Йорке по своим таинственным ассасинским делам, я наконец смог заняться поисками вплотную. Отчасти мне повезло, но этим везением я обязан тому, что зимой с провизией гораздо хуже, чем в теплое время, а потому действия предателя были куда заметнее. И я выяснил, кто это.       — Я тоже, — припечатал Коннор. — Бенджамин Черч.       — Да, — Хэйтем говорил резко и решительно. — Твоя задача — вернуть припасы. Моя — покарать того, кто предал Орден.       Речь вроде бы звучала законченной, но Шэй повернулся к любовнику и ясно видел, что тот собирается сказать что-то еще. Что-то, что ему самому, похоже, нелегко дается. Разумеется, признавать, что в Ордене есть предатели, неприятно, но Хэйтем не выглядел уязвленным. Он как будто задумался о чем-то на несколько мгновений, нахмурился и развернулся к Коннору.       — У нас общая цель, — ровно и четко произнес Хэйтем. — Я предлагаю перемирие, Коннор. Союз... Союз пойдет нам на пользу.       Коннор непонимающе поглядел на отца, потом — на Шэя, словно ждал, что тот «переведет». Но Шэй и сам не очень понимал, чего хочет добиться Хэйтем. И Коннор эти сомнения озвучил:       — Но мы никогда и не... Не враждовали. Я имею в виду, по-настоящему, как нам было бы положено. Шэй, ты же понимаешь, что я имею в виду? Я мог бы убить и мистера Дербишира, и мистера Рутледжа, и даже мистера Блессингтона, хотя тут бы пришлось повозиться, чтобы пробраться в расположение британских частей. И Чарльза Ли тоже — его вообще в первую очередь! И, отец, ты бы тоже мог убить Добби, или...       — И мистера Колли, и мистера Зенгера, — хмыкнул Хэйтем. — Да, мог бы, и это бы не составило труда. Ты, вероятно, меня не понял, Коннор. Я, великий магистр американской ложи Ордена тамплиеров, предлагаю тебе, мастеру Братства ассасинов, союз.       Шэй много чего ожидал от любовника, тот порой был абсолютно непредсказуем, но сейчас... Сейчас Шэй только хрипло перевел дыхание и полез в карман за трубкой, пожалев, что с собой нет фляги с глоточком-другим рома. Очень бы пригодилось сейчас. По лицу Коннора тоже можно было сказать, что слова отца полностью выбили его из колеи. И только Хэйтем терпеливо дожидался ответа.       — Временный? — хрипло переспросил Коннор. — Союз... временный?       — Разумеется, — снисходительно откликнулся мистер Кенуэй-старший. — Как только общие цели Ордена и Братства — одна или несколько — будут достигнуты, мы вернемся к былому порядку вещей или перейдем к иным способам коммуникации.       — Такое вообще бывало? — удивленно спросил Коннор.       — Всякое бывало, — откликнулся Хэйтем. — Жизнь порой очень непредсказуема... Так ты согласен, мастер-ассасин?       Коннор задумался, точно так же, как Хэйтем, нахмурился, но потом поднял взгляд и ответил так же четко:       — Идет, — он кивнул. — Я согласен. А ты уже знаешь, где искать Черча? — Коннор стряхнул с себя мрачную решительность и посмотрел с любопытством.       Мистер Кенуэй вздохнул:       — Ты сразу же заставляешь меня сомневаться в выборе союзника, Коннор. Если бы я знал, где его искать, мы бы с Шэем не торчали в этой, прошу прощения за каламбур, Богом забытой церкви. Нам известно только то, что здесь у Черча был склад, но, очевидно, его разведка работает не хуже, чем моя. И это заставляет думать, что он не самый простой соперник.       — Я могу попробовать выследить его, — предложил Коннор. — То есть не лично его, а его обозы. Большой груз нельзя вывезти бесследно.       — Тогда вперед, — Хэйтем кивнул. — Мы отправимся с тобой. Только не очень спеши, Шэй еще слаб.       Мистер Кормак выпустил струю дыма и вздохнул:       — Я в порядке, Хэйтем. Кроме легкого потрясения и полной прострации — со мной все хорошо.       Когда-то, лет в четырнадцать, едва став ассасином и капитаном «Аквилы», Коннор мечтал о том, что Братство и Орден могут сотрудничать ради общих целей. Хотел работать вместе с ним, Шэем. Хэйтем же в то время говорил, что это невозможно.       Шэй даже не понимал, что оказалось более странным — то, что это сбылось, то, что Коннор оказался прав, или то, что Хэйтем вообще это предложил.       Коннор первым выбрался из церкви, прошелся по отходящей от двери дорожке и, несмотря на то, что следы разбегались в разные стороны, уверенно выбрал направление. Передвигался он не слишком быстро, так что Хэйтем шел за ним, сохраняя достоинство, а Шэй спокойно курил на ходу.       Постепенно мысли становились все стройнее и логичнее, удивление начало проходить. Шэй не помнил случаев, чтобы Орден и Братство объединялись для чего-то, но в его время цели обеих организаций были абсолютно разными, а отличным знанием истории он похвастаться не мог. Тем более что подобные случаи, если и были, то вряд ли сильно освещались для рекрутов. Очевидно также и то, что магистр Кенуэй обдумывал эту мысль не один день и даже, скорее всего, не один месяц. Да, решился, похоже, спонтанно, но это говорило только о том, что настал подходящий момент — Хэйтем не был склонен к порывам и сентиментальности. Шэй чувствовал легкую досаду — ведь никогда же не поделится заранее! Однако с методами работы магистра Кенуэя можно было либо смириться, либо спорить... и все равно мириться.       Направление Коннор, похоже, выбрал правильно — уже через несколько десятков ярдов на дороге, припорошенный снежком, отыскался разломанный ящик. Судя по виду, свалился с целого воза таких. Коннор присел над ним, задумчиво изучил и изрек:       — Здесь были лекарства и одежда... Все то, чего так не хватает Вашингтону.       — Вашингтон здоров и одет, — сварливо бросил мистер Кенуэй. — А больше тебе находка ни о чем не говорит?       Коннор удивленно покосился на отца, а Шэй закатил глаза. До этого отцу и сыну почти не доводилось действовать вместе. Разве что в той драке, где Коннор впервые убил человека. И сыну, конечно, невдомек, каков Хэйтем во время настоящей работы — требовательный, язвительный и безжалостный.       — Шэй, — позвал Коннор и сощурился — совсем как мистер Кенуэй-старший. — Не хочешь посоревноваться, кто из нас лучший следопыт?       Мистер Кормак оценил деликатность. Коннор мог бы бросить это и в лицо отцу, но тактично избрал целью его, Шэя, потому что очевидно, что в зимнем лесу с индейцем-охотником соперничать трудно.       — Не хочу, — вежливо отозвался мистер Кормак. — Куда указывают следы?       — Ящик почему-то упал, — не очень понятно объяснил Коннор. — Скорее всего, торопились, нагружали кое-как, и на первом же повороте он свалился. Содержимое вытащили, разломанный ящик бросили... Но повернуть здесь можно только на юго-восток, потому что на юго-запад — болото.       — Откуда ты знаешь? — требовательно осведомился Хэйтем.       Коннор поднялся и довольно резко развернулся:       — Разве не видно? — он указал рукой. — Хино, болотная трава. Стебли высыхают, но их заметно даже зимой.       — Пусть так, — погасил зарождающийся спор Шэй. — Если бы они застряли в болоте, их бы, наверное, уже отыскали.       — Нам туда, — Коннор не удостоил отца взглядом и решительно отправился против солнца. День был тусклым, но за облаками яркое пятно угадывалось безошибочно.       Чем дальше отходили от церкви, тем быстрее двигался Коннор. Несколько раз он опускался на колено, ковырял снег, выпрямлялся...       — Снег засыпал следы, — произнес он негромко во время одной из остановок. — Но и оставшихся мне вполне хватит.       Шэй проследил за его взглядом и догадался, о чем речь. Истоптанная земля осталась позади, а на полузаброшенной лесной дороге колеи от телег отпечатывались куда отчетливей и, даже припорошенные, были местами видны. Мистер Кормак подумал, что и сам бы, наверное, сумел отыскать путь, но Коннор явно видел больше и шел по следу, словно отличная охотничья гончая. А примерно через полмили, за обещанным поворотом, замаячило темное пятно, которое при приближении оказалось пустой телегой. Вокруг телеги суетился и метался ее владелец — грязный мужик. Вскоре можно было услышать, как он говорит сам с собой.       — Вот повезло, — он присел возле задка телеги, и Шэй машинально отметил, что задняя ось сломана. — Если не починю, замерзну насмерть.       Было не так уж холодно, Шэй не мерз, но мужик был одет небогато, так что тревожное бурчание было не лишено смысла. В возможности починить телегу мистер Кормак, правда, сомневался — для этого нужна новая ось, а ничего подходящего в округе нет. Деревьев полно, но без подручных материалов и вырезать нечем.       Сам Шэй бы предпочел хотя бы переглянуться с Хэйтемом, прежде чем действовать, однако Коннор сомнений не знал — и первым шагнул вперед.       — Вы люди Бена Черча? — спросил он.       Было не очень понятно, почему он обратился к мужику во множественном числе, но, видно, имел в виду всех, кто мог болтаться на этой дороге. Мужик аж подпрыгнул от неожиданности, зашуганно оглянулся... И бросился улепетывать со всех ног. Коннор растерянно сбил капюшон — и только теперь обернулся к мистеру Кенуэю.       — Молодец, — снисходительно бросил Хэйтем.       Было ли это одобрением или насмешкой, Коннор выяснять не стал — рванулся вслед за мужиком. Где уж вознице телеги тягаться с молодым ассасином... Хэйтем быстрым шагом начал нагонять Коннора и даже немного пробежался, потому как парень уже сбил противника с ног, сам же поднял и встряхнул, прижимая к дереву. Шэй нагнал Хэйтема уже тогда, когда Коннор методично постукивал извивающимся противником по заиндевелому стволу.       — Глупо было бежать, — наставительно произнес Коннор.       Не поспоришь. Возница смирился, перестал вырываться и шепеляво спросил:       — Что вам надо?       — Где Бенджамин Черч? — размеренно, как для дурачка, повторил Коннор и поглядел тому прямо в глаза.       — Не знаю... — протянул возница, но, видя, что такой ответ никого не устраивает, сдался окончательно. — Он поехал в лагерь к северу отсюда, там мы обычно разгружаемся. Может, там его...       Он еще не договорил, а Шэй уже точно знал, чем это кончится — Хэйтем, стоявший сбоку от развернувшейся сцены, привычно заложив руки за спину, шагнул ближе. Щелчок взводимого курка мистер Кормак слышал отчетливо.       Грохнул выстрел. Шэй со своего места видел, как кровь плеснула веером. Коннор выпустил плечо мужика, согнулся, отшатнулся и приложил руку к уху — видно, слегка оглушило. Возница кулем повалился в снег.       Шэй философски выпустил последнюю струйку дыма и начал выбивать трубку.       — Зачем ты его убил?! — едва Коннор смог распрямиться, он повернулся к отцу и яростно отер брызги крови с лица.       — Не стоит тратить время на пустой спор, — Хэйтем невозмутимо убрал пистолет в кобуру.       У Коннора даже слов не нашлось, но он по-прежнему являл собой воплощение непонимания и досады. Шэй понял, что бесполезного спора не избежать, и вздохнул:       — Привыкай, Коннор. Магистр Кенуэй работает именно так.       — Он сказал довольно, — согласился Хэйтем. — Нельзя допустить, чтобы он каким-нибудь тайным путем добрался туда раньше, чем вы.       — Мы? — Шэй даже трубку перестал выбивать.       — Разве я недостаточно четко говорю? — поморщился мистер Кенуэй. — Вы отправитесь в тайный лагерь Черча и попробуете что-нибудь узнать.       — А ты? — все еще возмущенно воскликнул Коннор, но куда тише — перспектива работать не с отцом, а с Шэем ему явно была больше по душе.       Мистер Кормак даже был в чем-то солидарен с сыном, однако не возразил. Идти втроем неразумно: сложно держаться вместе, много шансов привлечь внимание, меньше возможностей для подслушивания, наконец. И если уж выбирать, с кем отправить Коннора, то лучше взять его с собой. С Коннором Шэй работал в Тикондероге и примерно знал, как тот действует. Но Хэйтем?..       Мистер Кенуэй оглядел обоих уставившихся на него союзников и нехотя пояснил:       — Подберусь с другой стороны. Со мной все будет в порядке.       Не сказать, чтобы это слишком устраивало Шэя, но других предложений у него не было, и он кивнул. Коннор, посопев, тоже кивнул. И когда Шэй уже был готов увести сына, чтобы отправиться в некий лагерь, Хэйтем вдруг окликнул:       — Коннор.       Тот повернулся и молча вопросительно поглядел. Мистер Кенуэй посмотрел в сторону и процедил:       — Присмотри за Шэем, он все-таки после ранения.       — Еще кто за кем присмотрит, — хмыкнул мистер Кормак.       Мистер Кенуэй пристально поглядел и на него:       — И ты пригляди, чтобы ассасин не бросился наводить справедливость.       — Как скажешь, магистр, — весело усмехнулся Шэй, а едва они отдалились, заверил: — Коннор, я абсолютно цел. Если обещаешь не делать глупостей, сам за собой приглядишь.       — Взаимно, — буркнул Коннор, но все-таки не удержался. — Шэй, я же не тамплиер! Тебе отец может приказать, но почему он решает за меня?!       — Ты согласился на союз, — напомнил мистер Кормак. — В следующий раз будешь выяснять, что это значит, заранее.       Коннор сердито свел брови, и Шэй смягчился:       — Хэйтем еще ни разу меня не подвел. И он дорожит тобой и мной. И потом, разве когда-то было иначе?       — Вот именно, — мрачно бросил Коннор. — Ладно, Шэй, постараюсь не делать глупостей. И ты тоже постарайся, а?                            Шэй плохо знал эти леса, но был уверен в том, что караван мог пройти только по хорошей широкой лесной дороге. Это пеший человек или даже всадник может пробраться через бурелом. С телегами, да еще и гружеными, так не выйдет. Хэйтем не дал договорить с возницей, но Шэй предполагал, что тот, сломав ось на телеге, передал перевозимое добро своим товарищам, а ведь ящики и до того норовили свалиться в снег. Стало быть, перевозили аккуратно.       Шэй поделился своими размышлениями с Коннором, и тот сурово кивнул, углубляясь все севернее в лес. Поначалу никакой дороги Шэй не видел, но, видимо, Коннор провел его коротким путем, потому что вскоре впереди появилось нечто, что дорогой вполне можно назвать. И на ней были следы — отчетливые, а значит, караван проходил уже после того, как снегопад закончился.       — Слышишь? — негромко привлек его внимание Коннор. — Там, впереди.       Шэй прислушался и различил едва заметный шум, а потом громко раздалось конское ржание.       — Если поторопимся, то нагоним, — согласился он с сыном.       Наверное, они действительно еще в прошлый раз, в Тикондероге, неплохо сработались, потому что не потребовалось даже переглядываний — оба, не сговариваясь, набрали ходу, а примерно через милю быстрого бега стало видно движение впереди.       Караван передвигался медленно. Замыкали его несколько человек с мушкетами, определить принадлежность которых было затруднительно — на них не было ни формы, ни каких-либо отличительных символов. Не оставляло сомнений только одно — если заподозрят чужаков, пристрелят, не раздумывая.       Коннор отдышался и заметил:       — Это не тот обоз.       Шэй пригляделся, пытаясь понять, с чего такие выводы, и сразу понял — сын прав. Перед замыкающими катилась телега с сеном, а перед ней — еще одна телега, только с ящиками. И всё. Маловато для обоза, который вывозил припасы из церкви-склада. Оказалось, что Коннор в размышлениях пошел еще дальше:       — Они разгрузили телегу того бедняги, которого отец... — Коннор вздохнул. — Но если бы телег было всего две, то груз со второй на эту бы не влез.       — Логично, — признал Шэй, подумав, что мыслит сын типично «по-кенуэйски». — Но какая разница? Они явно тащатся туда же, куда ушел обоз из церкви. А нам туда и надо.       — Можно спрятаться в сене, — неуверенно произнес Коннор. — Тогда они привезут нас точно куда требуется.       — Можно-то можно, — возразил Шэй. — Но как ты себе это представляешь? Либо надо убирать тех, в конце колонны, либо прыгать с дерева. Если будем убирать, рискуем засветиться раньше времени. Если с дерева... То спрыгнуть можешь только ты, потому что я тебе кости переломаю, если свалюсь сверху. Ну, или ты мне, если наоборот.       — Плохо, — вздохнул Коннор. — Ладно, пойдем за ними.       — Нет, — возразил Шэй. — Я бы не отказался послушать, что они говорят. Можем пойти поверху.       — Отец велел тебя беречь, — заупрямился Коннор. — Перебираться придется быстро, это опасно.       — А лесенку мне к дереву приставить не нужно? — фыркнул мистер Кормак. — Ладно Хэйтем, но ты-то?       — Тогда ты за мной, — буркнул сын. — Если поймешь, что тебе слишком трудно, спрыгивай в сено, я справлюсь и так.       — Ну, после таких слов я, скорее, орлом полечу, чем спрыгну, — не остался в долгу Шэй.       Больше на спор времени не осталось, и Коннор взмахнул наверх по скальному обломку и перепрыгнул на ветку ближайшего дерева. Шэй рванулся за ним, стараясь не замечать того, как натужно отзываются отвыкшие от подобных упражнений мышцы. Если бы мистер Кормак просто пару месяцев вел жизнь достопочтенного человека, было бы проще, но большую часть этого времени приходилось бесполезно лежать в постели. Конечно, он отдохнул и отоспался, а еще начитался по большей части неинтересных книг; но теперь было нелегко. Или это уже возраст берет свое? Шэй даже забеспокоился. Но в любом случае, признаваться в слабости перед ассасином он не собирался. Да еще и перед Коннором, с которым много лет тренировался и неизбежно выигрывал.       — ... чуток пороха, — донеслось снизу. — Черч будет доволен...       Всего несколько слов, но мысли Шэя заметались, как матросы на палубе перед грядущим штормом. Мистер Кормак прекрасно знал, что Черч — тыловая крыса, а еще он доктор, а потому наверняка белоручка. Он был тучен еще в те времена, когда Шэй видел его последний раз. Зачем бы ему понадобился порох? Что он планирует? Или дело только в том, чтобы у Вашингтона этого пороха не было?       Слышно было плохо. Шэй постоянно отвлекался на то, чтобы не отстать от Коннора. Скрипели колеса телег, доносились обрывки никчемных разговоров о предстоящем отдыхе и запрятанной заначке горячительного...       — ...Вашингтон мерзнет. Тяжко им там, наверное, — наконец услышал он что-то полезное. — А всего-то надо поднять белый флаг.       — Давно уже пора это сделать, — согласился собеседник. — Вся эта война... Толку никакого, британцы все равно победят. Столько жизней...       С одной стороны, Шэй этих людей понимал. Война длится так долго, что трудно не лишиться надежды. Но что-то подсказывало ему, что за Черча все эти люди пошли вовсе не по идеологическим мотивам. Наверняка тот неплохо приплатил предателям... Шэй не слишком хорошо знал соратника-тамплиера, но со слов Хэйтема выходило, что мистер Черч жаден до денег. А раз жаден, но все равно добровольно расстался с деньгами... Что же он замышляет?       Коннор впереди махнул рукой, призывая к себе, и Шэй перепрыгнул на одну ветку с ним. Ветка угрожающе заскрипела под весом двоих взрослых мужчин, не отличавшихся изящным сложением, но тем не менее выдержала.       — Сейчас телега проедет под нами, — зашептал Коннор. — Прыгай туда, Шэй. Понизу через кордон не пробраться.       Мистер Кормак торопливо оценил полтора десятка вооруженных мужиков, охранявших заслон к лагерю, и был склонен согласиться, но...       — А ты? — требовательно спросил он. — Ты как будешь пробираться?       — Через во-о-он ту ветку, — Коннор невежливо показал пальцем. Хэйтем бы, несомненно, сделал ему замечание, но Шэю на такие мелочи было плевать.       Мистер Кормак оценил расстояние до ветки... И был вынужден принять план сына, поскольку усомнился в своих силах. Только не теперь, когда забег по деревьям его здорово вымотал, после долгого-то отдыха.       Шэй выгадал момент и спланировал вниз, оказавшись среди колкого, вкусно пахнущего сена — надо же, даже подгнить не успело! — и не увидел, как сын реализует свои планы. Может, это и к лучшему — никаких нервов смотреть на его прыжки и кульбиты не хватит.       Телега остановилась. Шэй выжидал, пока охранники отойдут, но те застряли где-то поблизости, и было слышно, как разговаривают с местными:       — Где бригадир?       — Там, в центре, где деревья. Не пропустишь.       — Спасибо.       — Узнаешь, что он хочет, забудешь про «спасибо».       Где-то совсем рядом послышался тихий свист, и Шэй медлить не стал — перевалился через борт телеги в сторону свиста и сразу же оказался среди густых кустов, где уже засел Коннор.       — Первый караван уже разгрузили, — зашептал сын. — Я сверху видел ящики. Их много, но это точно не все! Конгресс собирал снабжение по всем тринадцати колониям. Если это все, то армия обречена!       — Будем надеяться, что не все... — вздохнул Шэй, а сам подумал, что всяко может быть. Но вслух произнес: — В любом случае, то, что есть в этом лагере, позволит армии продержаться еще... сколько? Несколько недель?       — Сколько бы ни было, — отрезал Коннор. — Нам надо как-то у них это отнять.       Шэй посомневался, но все-таки решил поделиться, хотя услышанного было слишком мало, чтобы делать выводы.       — Я бы послушал еще. Они что-то планируют, но я не понимаю, что.       — Давай послушаем, — легко согласился Коннор. — Тем более, что я нигде не видел отца. Интересно, откуда он подберется? Лагерь большой, я не видел, где он заканчивается.       — Меня больше волнует, много ли тут охраны, — практично отозвался Шэй. — Припасы отсюда нужно вывезти и доставить колониальной армии, но нельзя же грузиться под стеной огня?       — Ты хочешь сказать, что тут придется всех убить? — хмуро поинтересовался Коннор.       — Я хочу сказать, что убить придется всех, кто против того, чтобы мы увезли отсюда груз, — веско бросил Шэй. — Или ты считаешь иначе?       Коннор не ответил. Он змеей скользнул дальше по кустам, а потом и короткой перебежкой добрался до следующих зарослей. Шэй последовал за ним.       Двое, что беседовали у телеги, разошлись в разные стороны, и один из них (Шэй не мог вспомнить, был тот среди «караванщиков» или обретался тут, в лагере) направился в сторону... бригадира? Командира?.. Это было неясно, но даже по стати мистер Кормак сделал вывод, что этот человек имеет тут больший вес или высшее звание. Держался больно уверенно и нагло.       — Эй ты! — бросил командир караванщику. — Где тебя носит?       Шэй даже поморщился. Типичная черта негодяев, получивших немножко власти — грубить тем, кому жизнь отсыпала меньше. Коннор завозился и зашуршал, а потом метнулся к ближайшим ящикам и спрятался за ними — видно, хотел получше услышать разговор. Шэй не двинулся с места, он и отсюда неплохо разбирал, а что не разбирал — додумывал.       — Хватит обозов, — бросил командир чуть громче. — Берем сразу лагерь янки.       Шэй вздрогнул. Жаргонное словечко, так легко слетевшее с губ «командира», говорило о многом. Капитан Кормак и сам не раз его слышал — но еще во время Семилетней войны. От союзников. Так говорили только англичане и только по отношению к тем, кто родился уже в Новом Свете. Так что, скорее всего, этот командир — не дезертир, а один из британцев. А значит, слова Хэйтема о том, что Черч не просто набивает карманы, а поддерживает противоборствующую сторону, недалеки от истины, какими бы ни были его мотивы.       — Вэлли Фордж, — эти слова ворвались в сознание Шэя, как взорвавшаяся граната.       Если до этого он размышлял только о Черче, то теперь... Теперь становилось понятно, что все куда серьезнее. По словам Коннора, положение в лагере Вашингтона нелегкое. Сумеет ли выдержать возможное нападение главнокомандующий?       Шэй не знал, как окликнуть сына, но тот повернулся и сам — взволнованный и бледный. Рядом слишком близко проходил один из охранников, действовать было опасно, но Коннор прислушался и, не задумываясь ни на миг, из-за угла прихватил незадачливого вояку. И секунды не прошло, как тот осел под ногами ассасина, не издав ни писка.       Шэй, не торопясь, приблизился и понимающе бросил:       — Дерьмо.       — Еще какое, — Коннор с досадой пнул труп, хотя обычно всегда относился к жизни и смерти с подчеркнутым уважением, следуя каким-то своим индейским традициям, и снова приник к ящикам.       Шэю ничего не оставалось, как устроиться рядом с сыном.       — Ты уверен? — переспросил караванщик, и Шэй мог поклясться, что в голосе сквозит страх.       Однако командира это не волновало. Он сплюнул под ноги и хмуро ответил:       — Уверен, не уверен... Так приказал Черч. Сомневаешься — сам с ним разбирайся.       Кажется, это предложение напугало караванщика еще больше:       — Он здесь?       Командир рассмеялся:       — Конечно, нет. Я слыхал, он в Нью-Йорке. На дно там залег и помалкивает. В тюрьму-то обратно никому неохота.       Шэй понимал, что выбора у караванщика нет. Тот, видно, понимал это тоже, потому что обреченно вздохнул:       — Ладно, я в деле.       Командир остался один и шумно высморкался. Шэй счел, что следить за караванщиком бессмысленно, а вот за командиром... Если он тут не главный, вполне может отправиться с докладом к руководству. А если главный, то отдавать приказы... Начинать следовало с него.       Коннор отлип от ящиков и с ожесточением выдохнул:       — Мерзавцы!       — А что, у Вашингтона совсем все плохо? — уточнил мистер Кормак.       Коннор тряхнул головой и с такой болью глянул из-под капюшона...       — Ты бы видел это, Шэй! В лагере не хватает даже бараков, многие живут в шалашах. Не хватает одеял и сапог. Люди умирают от голода, холода, цинги и диареи. В лагере сотни женщин и детей, которым некуда идти. Солдаты таскают бревна для бараков на себе, потому что телег не хватает, а лошади дохнут, потому что не хватает сена. Когда я там бываю, то стараюсь помогать, чем могу, но всем не поможешь... А все ваш Черч!       Шэй взял сына за плечо и заглянул ему в глаза:       — Черча здесь все равно нет, ты же слышал. Убить его сейчас мы не можем. Нужно действовать последовательно: сначала отобьем те припасы, что здесь есть, и людям Вашингтона уже станет полегче. Потом отправимся в Нью-Йорк.       — Идем, — с холодной решимостью выпалил Коннор и, не дожидаясь ответа, смело выбрался из-за ящиков.       Шэй и хотел бы его пожурить за то, что не проверил обстановку, но Коннор чувствовал боль, а потому действовал жестко. Шэй, следуя за ним, видел, что тот безжалостно убил еще двоих караульных, которые попались ему на пути. Не искал врагов, но и не медлил с решениями. Видно, все-таки циничное обсуждение задело его за живое. Шэй его хорошо понимал, но прежде чем что-то делать, было бы неплохо решить, что именно. Шататься по лагерю, убивая всех, кто мешает шататься — не выход.       Впереди замаячило озеро или, быть может, запруда реки, а командир засунул руки в карманы и отправился в строение у самой кромки воды. Сруб был грубым и выглядел хлипким, но Шэй рассеянно подумал, что строить в таком месте что-то крепче — абсолютно бессмысленно, за несколько лет сгниет, если не быстрее — когда весной вода подтопит.       Еще на берегу дымился над костром котел, но командир проигнорировал и его, и ветхое строение. Он воткнул мушкет в снег прикладом вниз и задумчиво устроился, отливая в воду.       Коннор засел в кустах, и Шэй воспользовался моментом, чтобы его нагнать. Надо было наметить план — хоть какой-нибудь! Но этому случиться было не суждено.       Не успел Шэй заговорить с сыном, как сбоку послышался шум. Двое охранников лагеря, сопя и отдуваясь, волокли... Шэй даже моргнул пару раз, не веря глазам. На руках у охранников висел Хэйтем, и вид имел... Шэй сразу решил, что эти двое — на свете не жильцы. Никто не имел права так обращаться с Хэйтемом.       Коннор дернулся, зашуршал и сдавленно произнес:       — Отец... Я думал, тамплиеры действуют умнее.       Шэй мотнул головой, пытаясь справиться с собой. Наблюдать за тем, как Хэйтем слабо вырывается, было невыносимо, но... Нужно было выждать, нужно было выбрать удачный момент.       — Гляди, кого нашли, — выдохнул один из захватчиков.       Хэйтем, видимо, оступился, или его кто-то пнул, потому что он не удержался на ногах и тяжело опустился на колени. Стало видно, что руки ему не просто заломили за спину, а связали.       Командир без спешки убрал свое хозяйство в штаны и повернулся, а один из захватчиков с гордостью и озабоченностью одновременно заметил:       — Шнырял вокруг лагеря. Больно подозрительный.       Второй добавил:       — Небось, шпион янки.       Командир — теперь его лицо было видно отчетливо — подошел ближе, вскинул руку, заставляя своих подчиненных замолчать, и почти ласково произнес:       — Нет, он не шпион.       Хэйтем дернулся, но его придержали, и было видно, как он кривится от боли. Впрочем, он быстро справился с собой и поглядел на командира снизу вверх так...       Шэй закусил губу. Видеть Хэйтема на коленях мог только он, и то — не в качестве побежденного, а...       Командир наклонился над пленником и продолжил вкрадчиво:       — Это особый случай, — и, вдоволь налюбовавшись коленопреклоненным врагом, обратился непосредственно к магистру Кенуэю. — Правда ведь, Хэйтем?       Шэй нахмурился. Откуда этот... грязный во всех смыслах англичанин может знать великого магистра? Да еще звать его по имени, не по фамилии даже?       Тут командир сам дал ответ:       — Черч мне все про тебя рассказал.       Хэйтем выдержал прямой взгляд и, не теряя выдержки, ровно заметил:       — Тогда ты явно плохо слушал.       Шэй только вздохнул. Отвечать с плохо скрытым презрением, держаться на высоте в любой ситуации — в этом весь мистер Кенуэй. А потом еще независимо утверждает, что драку начал не он...       Командир отступил, но было видно, что вовсе не для того, чтобы с извинениями отпустить пленника. Хорошо размахнувшись, он сильным и точным ударом врезал мистеру Кенуэю в челюсть — да так, что голова мотнулась в сторону — и назидательно бросил:       — Не в том ты положении, чтобы угрожать, ясно?       Шэй почувствовал, что Коннор удерживает его за локоть, да еще и горячо шепчет в ухо — почти просительно:       — Шэй, стой! Не сейчас!       Мистер Кормак перехватил руку сына и сжал, показывая, что пришел в себя. Ярость, полыхнувшая в душе, начала проходить, и теперь он мог оценивать трезво. Удар был хорош, и из кустов было видно, что командир щедрой рукой разбил Хэйтему и нос, и губы, но лицо мистера Кенуэя по-прежнему было непроницаемым и надменным. Хэйтем попытался отвернуться, но один из захватчиков перехватил его за подбородок, заставляя смотреть на командира, и тут Хэйтем покосился в сторону кустов. Шэй не мог поймать его взгляда, но отчетливо понимал, что Хэйтем видит союзников — одного или обоих, неважно.       На окровавленных губах появилась полуулыбка:       — Пока нет.       Шэй чуть не простонал. Своим ответом Хэйтем не оставил врагам иного выбора, кроме как продолжать «объяснять» — до полного понимания. Мистера Кенуэя оттащили к срубу у воды и, толкнув спиной к стене, расположили, удерживая, чтобы командиру было удобнее избивать пленника. Следующий удар пришелся в живот, еще один — коленом в лицо.       Шэй поднялся во весь рост, но Коннор успел раньше — и рванул вперед, точно это не он только что отговаривал действовать не подумав. Командира Коннор попросту отшвырнул, обоих захватчиков, недолго думая, одновременно прирезал скрытыми клинками и яростно развернулся, выхватывая свой томагавк. Шэй почувствовал нечто сродни стыду — Коннор сам справился с нападавшими, а он, капитан Кормак, ничем Хэйтему пока не помог.       Со стороны лагеря послышались крики. Видно, кто-то что-то увидел — и теперь в эту сторону бежали едва ли не все охранники лагеря. Целая толпа. Хэйтем торопливо избавился от пут — видимо, с помощью скрытого клинка, и, повернувшись к выбежавшему из кустов Шэю, отрицательно качнул головой. Мистер Кормак понял, что его отстраняют от прямого участия в драке — видимо, потому, что, по мнению Хэйтема, ему следовало «беречься». Можно, конечно, внаглую наплевать на приказ магистра и влезть, но если не убьют в драке, то потом точно убьет Хэйтем.       И Шэй решил действовать иначе. Он отбежал обратно в кусты и присел, пока бегущие наемники Черча его не заметили, торопливо сорвал с плеча духовое ружье и зарядил его дымовой гранатой. Прицелился, наметил траекторию — и замер. Охраны набежало порядочно, так что взорвавшаяся под ногами граната, испускавшая серое облако, лишней точно не была. Шэй понадеялся на то, что Хэйтем и Коннор сообразят, с чем имеют дело, но видеть результатов своего труда не мог — в сером дыму кто-то метался, кто-то кашлял... Не видно было ни черта! А когда дым развеялся, мистер Кормак с удовлетворением увидел, что врагов уменьшилось вдвое. Кто-то правда, еще подбегал, но тут пришла пора ядовитых дротиков. Большинство противников даже до места сражения не добегали — Шэй стрелял без промаха. Одного, сунувшегося было к Хэйтему, так и вовсе пристрелил из пистолета — вокруг кричали, стонали и вопили, и вряд ли кто даже по шуму мог опознать, где засел стрелок.       Когда подкрепление поступать перестало, Шэй еще раз выстрелил дымовой гранатой — и вышел из кустов, помогая любовнику и сыну закончить. Сабли даже не доставал — хватило скрытых клинков. Берег был усыпан телами, трудно было не оступаться.       — Хм, — заметил мистер Кенуэй, едва все закончилось, и красноречивым взглядом обвел место сражения. — Надеюсь, Коннор, больше ты не будешь упрекать меня в жестокости.       — Но они... — Коннор даже растерялся. — Они же тебя... Отец, как ты мог позволить себя схватить?!       — Вот именно, — поддержал Шэй. — Даже я себе не позволяю тебя бить! Хотя иногда очень хочется...       — Что значит «позволил»? — Хэйтем брезгливо стряхнул с сапога чью-то руку. — Мне нужно было попасть в лагерь и, желательно, сразу к начальству. Мне вовсе не хотелось бегать и кого-то искать. А эти сами меня под руки довели.       — Они могли тебя убить! — яростно воскликнул Коннор.       — О нет, — Хэйтем улыбнулся разбитыми губами. — Я слишком ценная добыча, чтобы так просто убить. Впрочем, если бы эти двое оказались столь глупы, что не поняли бы этого, я оставил бы их тела в ближайших кустах — и сдался бы следующим.       — А предупредить о своем маневре ты не мог? — хмуро спросил Шэй. — Смотреть, как какой-то слизняк ставит тебя на колени...       — Еще громче, пожалуйста, — перебил его Хэйтем. — И подробнее, а то не все присутствующие в курсе.       — Да кто присутствующие-то? — Шэй огляделся. — Кстати, это все? Или тут еще кто-то остался?       — Полагаю, если кто и остался, то вряд ли много, — мистер Кенуэй сразу сменил тон. — Этот лагерь не пригоден для жизни, здесь только перевалочный пункт. Нам нужно пройти через лагерь, устранить оставшихся, если таковые есть, а потом мы с тобой, Шэй, отправимся в Нью-Йорк. Из разговоров я понял, что Черч скрывается там. Ничего, от меня не скроется.       Коннор выслушал это и немедленно возмутился:       — Вы с Шэем?! А я? Я тоже хочу в погоню за Черчем!       — А ты отправишься в лагерь Вашингтона и доложишь ему, куда отправить людей за припасами, — отрезал мистер Кенуэй. — Пока их никто не разграбил. Встретимся в Нью-Йорке.       — Отец! — Коннор яростно вскинулся. — Ты к распоследним тамплиерам лучше относишься!       — Конечно, — удивленно ответил Хэйтем. — Они же тамплиеры. А ты — ассасин.       Коннор сверкнул глазами:       — Ты сам предложил союз! Союз — это когда союзники наравне!       Мистер Кенуэй усмехнулся:       — И ты в это веришь? Думаешь, когда французы предложили твоему народу союз, они считали их равными?       Шэй вздохнул:       — Хэйтем, Коннора тогда еще на свете не было, откуда ему знать.       Мистер Кенуэй картинно развел руками:       — Ну что ж, Коннор, если ты считаешь себя равным союзником, ты волен отправиться с нами. Мы выдвигаемся в Нью-Йорк немедленно, нужно только добраться до деревни, где мы оставили лошадей.       — А как же... припасы? — сразу сбавил тон Коннор. — Их действительно могут украсть.       Хэйтем закатил глаза и медленно разъяснил:       — У нашего союза цели общие, но подход — разный. Я говорил, что мне нужно покарать предателя. Тебе нужно вернуть припасы колониальной армии. Разве не так? Или ты будешь утверждать, что я этого не говорил?       — Говорил, — буркнул Коннор, начинавший понимать, в какую сторону клонит мистер Кенуэй-старший.       — Ну вот и выполняй свою часть договора, — заключил Хэйтем. — А мы, тамплиеры, отправимся выполнять свою. Если поспешишь, успеешь и то, и другое.       — Я постараюсь успеть, — вздохнул Коннор, и Шэй сразу вспомнил, как тот, еще мелкий, огорчался, когда отцу удавалось его во что-нибудь обыграть.       — Ладно, если будет возможность, мы тебя дождемся, — Шэй хлопнул сына по плечу. — Без тебя постараемся не убивать, идет?       — Спасибо, Шэй, — Коннор неловко улыбнулся. — Я понимаю, всякое может быть, но... спасибо.