А кто это сделал?

Очередное происшествие в доме образцового содержания №36 на Фонтанке. Жильцы собрались на первом этаже, рассматривая огромные, глубокие царапины на двери квартиры профессора Льва Моисеевича Звягинцева. Сначала все замерли в недоумении, так как такого точно еще не случалось в этом доме, но уже через несколько минут, словно придя в себя, возмущенные, словно потревоженные осы, они перекрикивали друг друга, вновь и вновь говоря, что все произошедшее не укладывается у них в головах и что это просто безобразие и чистый вандализм. Которая дверь за неделю! От Анны Ивановны с третьего этажа поступило предложение провести беседу с владельцами крупных собак, которые жили на два этажа выше, на что тот самый сосед, хозяин волкодава, выкрикнул, что ни в чем, естественно, невиноват и нужно скорее позвать Людвига Аристарховича. Перевести стрелки у того получилось ловко, через секунду каждый начал звать консьержа по имени, оглядываясь по сторонам. Тот же со словами: «А что это у нас тут случилось? Что это за собрание? А ну-ка расходитесь все» ковыляющей походкой вышел с поста. Конечно же, не сразу, а только с пятого раза он все же обратил внимание на разорванную в лохмотья обивку двери. Громко ахнув и поправив огромные окуляры, он наравне со всеми начал причитать, что это просто кошмар какой-то… На самом деле в этом доме никогда не происходит никаких происшествий, все они спланированы в мозгу Людвига Аристарховича на десятилетия вперед. Но все же не бывает в жизни ни одного гениального стратега случаев, которые бы не перевернули всю его дальнейшую деятельность. Но, признаться, Людвигу Аристарховичу случившееся даже в какой-то степени помогло. Был вечер, то самое время, когда люди уже вернулись с работы, но пока еще не легли спать, Людвиг Аристархович уже дремал в кресле, готовясь в скором времени переместиться домой, где можно было бы поспать основательно, как вдруг услышал какой-то громкий шум. Он тут же вскочил на ноги и озадаченно посмотрел в сторону парадной. Он видел какого-то незнакомого человека, что еле стоял на ногах, тот выл что-то непонятное и хватался за живот. В ту же минуту Аристархович услышал, как хлопнула входная дверь. Он нахмурился, по внешнему виду человека понимая, что к нему в подъезд заявился наркоман. Подбоченившись и изобразив самое суровое лицо, какое только можно, он поковылял в сторону этого человека, уже издали начиная входить в роль сурового и ответственного консьержа дома образцового содержания: «А, ну, выходи отсюда, чего здесь забыл?! Не видишь, здесь приличное место?» Ошибкой было Аристарховичу подходить ближе — он ничего не успел предпринять, как этот наркоман зыркнул на него страшными, налитыми кровью глазами, сразу же заставляя консьержа почувствовать желание облегчиться перед ближайшей дверью Ирки, которая блядь, а потом, сделав резкий выпад вперед, укусил за запястье. Аристархович заорал, резко отскакивая в сторону. В его мыслях сначала была идея прокричать: «Ты шо, больной?!», но он не успел, сознание как будто помутилось: человек перед ним начал исчезать, а стали появляться очертания страшной черной фигуры, которой нельзя было подобрать названия, а еще из ниоткуда взялась стайка противно жужжащих мух. Аристарховича сковал дикий ужас, он моргал глазами, тихонечко отступая в сторону, правда, недолго он был один. Страшная фигура то ли вурдалака, то ли упыря вдруг дернулась в сторону, а на ее месте появились люди в странной песочной форме с нашивками «Горсвет». Трое крепких парней. Светя своими карманными фонариками, они тихо переговаривались и строго разговаривали со страшной фигурой, которая, как ни странно, никуда бежать не собиралась. Аристархович, справившись с шоком, обрел голос и направился к ним, грозно выкрикивая, взмахивая руками: «Так, а ну давайте все отсюда. Я никого не вызывал! Забирайте этого чумного и не нарушайте мне тишину! У меня рабочий день заканчивается через пять минут!» Как по команде, люди обернулись к нему, сверкнув своими черными очками. Один из них спокойно произнес: «Он нас видит?», второй, быстро схватил страшную фигуру за локоть и отвел в сторону, с возмущением ей говоря: «Ты что, Вадя, совсем дурак?!», а третий, сверившись с каким-то листом, вздохнул и прежде чем Аристархович успел схватить двоих, стоящих ближе к нему за плечи и начать толкать к выходу, дружелюбно спросил: «Как самочувствие, Людвиг Аристархович?» Тот еще больше нахмурился и продолжал: «Самочувствие? Самочувствие нормально, только вот я не помню, чтобы ты был моим жильцом, давай на выход». Тот же, дружелюбный, никуда двигаться не собирался, с тактом и расстановкой произнес: «О, плохи ваши дела, батенька, надо будет регистрировать». Аристархович закипал, собираясь идти в лобовую атаку, он жестко возразил: «Регистрируй там себе чего хочешь! В подъезде должен быть порядок. Сейчас ночное время… Я полицию вызову! И дурку для этого…» Но этот хрен просто так сдаваться не собирался: «Людвиг Аристархович, ваша сущность изменилась за последние несколько минут. Вы не видите никаких изменений вокруг себя?» Аристархович, конечно же, ничего слушать не собирался, выпроваживая незваных гостей восвояси. Мушиный рой его к тому же доводил до белого каления, насекомые все лезут и лезут без предупреждения прямо в глаза. Парни пытались его как-то вразумить, но он напрочь отказывался слушать, чувствуя себя почему-то намного сильнее обычного; еще несколько минут препирательств, и он все же, пользуясь своим врожденным талантом вживую поедать мозги кому бы то ни было, выставил всех из подъезда. В этот же миг мухи исчезли, а укус наркомана перестал болеть. Тяжело вздохнув и поправив съехавшие в пылу спора окуляры, Аристархович, ни на что не обратив внимания, со словами: «Дурдом какой-то!» направился домой. Следующим утром проснулся он от тошноты. «И чего я такого ел вчера, не припомню?» Уже думая отпроситься сегодня с работы, он тяжело опустил ноги с постели и тут же истошно завопил. Вместо своих ног он видел лапы! Да еще какие лапы! Медвежьи, кривые, самые настоящие! Припоминая вчерашнего наркомана и всю желтую прессу, что он прочел на рабочем месте, он искренне посчитал, что каким-то образом заразился от него кайфом. Небылица, но ему было проще поверить в это, чем в то, что он видел своими глазами. Неаккуратно, раскидывая вещи, он направился к зеркалу. И вновь истошно заорал, понимая, что ему не почудилось. Отражение показывало ему медведя, а собственный рев казался чем-то поистине невозможным. Аристархович не знал, что ему делать. Он, метаясь по комнате, только сломал стиральную машинку и пару тумбочек. В какой-то момент он вдруг услышал мушиный рой и вновь увидел парней с «Горсветом» и в темных очках. У него не успело возникнуть вопросов о том, как они пробрались в его квартиру, он просто в этот момент выл. Тот же самый, дружелюбный, подошел к нему поближе и уже строже спросил: «Ну, что Аристархович, теперь будешь слушать внимательно?» Другого выхода у консьержа не было — пришлось выслушать. Оказалось, теперь Людвиг Аристархович не только гордый консьерж образцового дома на Фонтанке, но еще и Иной. Низший, правда, но это не так страшно; что находится он в Сумраке, который доступен только отмеченным способностями. Укусил его не наркоман, а самый настоящий оборотень, за которым Ночной Дозор гонялся на протяжении шести дней. И ему самому теперь придется контролировать себя, чтобы никого не выдать и не убить. Аристархович воспринимал это обеспокоенно, но, когда ему сообщили, что на своей пенсии он проживет теперь гораздо дольше, чем полагается, то несказанно обрадовался, а уж новость о том, что он теперь намного сильнее и быстрее обычного человека с иммунитетом ко всем болезням, так вообще сложила его пасть в подобие торжествующей улыбки. Напоследок ему поставили какую-то метку на груди, чтобы контролировать его звериную силу, и помогли вернуть человеческий облик. Также сказали явиться в штаб Дневного Дозора для подтверждения регистрации, но это уже завтра. Аристархович, когда снова смог произносить слова, начал распинаться в благодарностях и радоваться как дурачок, чем нимало смутил своих гостей, ведь гордо заявлял о том, что «эта сучка Лилька» наконец-то обратит на него внимание. От великой радости он чуть не обделался. На работу он, конечно же, не пошел, отмазавшись тем, что слегка приболел, хотя чувствовал себя без малого как гребаный Брюс Уиллис в разгар перестрелки в Накатоми Плаза. Представителям Ночного Дозора пришлось удалиться, они покачивали головами и посмеивались над этим совдеповским дедом, оставшимся, наверное, еще с времен штурма Зимнего. Мурлыча что-то радостное под нос, на следующий день, как пробка из шампанского, он, чувствуя себя на двадцать лет моложе, полетел в Дневной Дозор. Штаб-квартира находилась на Дворцовой набережной рядом с Эрмитажем. Он сразу узнал дом, которого раньше никогда не видел; то ли это его способности помогли, то ли на радостях, но он вошел туда как к себе домой. Маги, колдуны, вампиры и оборотни встретили его как родного. Кто-то даже посочувствовал, говоря, что не так-то просто пережить превращение в таком преклонном возрасте, на что Аристархович ощетинился, говоря «Я еще парень хоть куда!» Он был счастлив. На официальной ставке ему что-то говорили про Инквизицию, Договор, что у него есть несколько ночей в году, чтобы быть медведем, но он не слушал. Все его мысли уносились далеко отсюда. Перед его глазами, смотрящими далеко вдаль, расстилались его будущие свершения, и только это грело его злобное сердечко. Его назвали темным, но почему-то в этот момент подумал о пиве. И его дела действительно позабавили большинство сотрудников обоих Дозоров. Все же не двигалась его мысль дальше того, чтобы нагадить под дверь соседу. С того происшествия прошло уже три месяца. Почти неделю назад, в тот самый день, когда его укусили впервые, он специально задержался на посту. Жильцы как назло установили новый домофон, который мешал тому контролировать окрестности, имена обидчиков он, конечно же, знал на пересчет. Где-то в час ночи он снова превратился в медведя и вновь, вспоминая всех, сразу придумал, как испортить им жизнь. «Медвежий понос» под дверью, он решил, что слишком устаревшая пакость, а осквернение самой двери — нечто свежее. С вдохновением и силой, которая была незнакома ему ранее, он наносил своими лапами удар за ударом по чужим дверям. Сейчас, стоя рядом с жильцами и удивляясь так же, как они, он всеми силами подавлял рвущийся из груди смех, представляя сколько еще бабла тем придется выложить за ремонт двери. Один раз, мельком взглянув на жильцов, он замечает в толпе того самого дружелюбного парня, правда, тот сейчас без фонарика и черных очков. Он в недоумении покачивает головой, Людвиг Аристархович же, не забывая о толпе, незаметно как только это возможно, одними губами говорит тому: «Сдрысни отсюда», а после в своей обычной манере выдыхает: — Ай-я-я-я-я-я-яй! А хто это сделал?