Ночная муза

      Пыльно-серую и унылую, как этот мир, улочку освещал одинокий мигающий фонарь, на который смотрел какой-то молодой человек. На небе скопились плотные, лохматые тучи, которые прикрывали своим жиром луну и звёзды. Весь этот безотрадный пейзаж оставался проигнорирован Барашом, тот только и делал, что смотрел на асфальт, покрытый трещинами, из которых, в некоторых местах, пробивалась желтая трава. — Эх, — тяжко выдохнул он кислый уголь газ, — как я несчастен, — воскликнул и упал на колени, покарябав, их через дырки своих темно-серых джинс, которые проделал вилкой из-под суши. Пошёл дождик. Он слегка отяжелил кудрявые пряди парня, сделав их топлыми и холодными. Теперь его фиолетовые локоны упали на его лицо, образуя эмо челочку, с которой он ходил десять лет назад, в своей такой близкой, но такой недалёкой юности. — Эх, молодость, тогда я был таким интересным и глубоким… а сейчас, я кто? Обычный офисный ненадобный планктон, который умрёт в нищете. Я гнилой плод на плодовом дереве, под названием «Жизнь», покрытом бесплодными плодами, — Бараш заплакал, то ли сладко-горькими, то ли горько-сладкими слезами, и заикаясь, начал напевать, — сентябрь… плачет… иначе, — парень, поднял голову и увидел, приближающуюся фигуру полицейского, его колени тут же оторвались от асфальта, а его худенькие спички отвели его в переулок. — Фух, — сказал полубаран, поправляя причёску своими худющими ручонками и посмотрел в небо, — кажется дождь закончился, так и не начавшись, — грустно пробубнил Бараш. «В последнее время полицейские слишком агрессивные, хорошо, что я убежал» — подумал парень. — Хей, ты, — к полубарану подошел полубык, — ты чё тут шляешься, заплаканный эмарь, тут фильм снимают, вали отсюда, — ноздри бычка раздулись, очко баранчика сжалось. Бараш дал газу и приехал к какому-то дому, дверь в парадную которого, была открыта. — Эх, как не хочется домой, — подумалась ему мысль, и он зашёл. Тут же послышался неприятный запах, который не ласкал уши бывшего эмо, как когда-то это делал тонкий голосочек его первой любови. В квартире которой, веяло таким же ароматом только в несколько раз мощнее, примерно на три целых семьдесят четыре сотых ватт.       Бараш поднялся на крышу. Из бодипозитивных туч стеснительно выглядывала дистрофичная луна, прикрываясь, своими милыми подругами, кажется, они беседовали о погоде. Рассматривая этот кавайный и меланхоличный, как «надлежащее соотношение частей» Бараша, пейзаж заставлял человека-барана погрузиться в прошлое, мысленно вернуться на пятнадцать лет назад, тогда он любил играть на крыше своего 115 детдома в игру «Пизданись или ёбнись с крыши». — Эх, я так ничтожен, у меня совсем пропало самое главное желание — творить, — баранчик начал приближаться к краю крыши, — я чмо, мне даже не удалось поступить в непригодный для обучения колледж, я никто, пыль, торнадо из очка ламинарии зелёной, — он опустил голову, и заплакал, и взял себя за голову и встал на самый край, готовясь прыгнуть, но тут послышался крик. Он был ему таким родным, немного знакомым, что-то душевное услышал Бараш в этом душераздирающем протянутом «АААААА», так проникся парень им, что тут же спустился по лестнице в подъезд и выйдя из дома, побежал в сторону крика.       Полубаран дошёл до переулка, из которого доносились крики, он тихонько, на пяточках сердца своего подкрался и одной третьей глаза заглянул в него. Богатый мужчино-тюлень, прижал заплаканную, с потрепанной причёской женщину средних лет, одетую в короткое нежно-розовое платье чуть прикрывающее попу, ярко-зелёные чулки, чуть выше колена, ботинок был только один, слабо зашнурованный, черный, похожий на зимний. Лицо казалось полобарану знаковым. — Эй, ты, отпусти меня, гнида, ты платил только за раз. Я больше не работаю! — воскликнула девушка прокуренным голоском.       Услышав голос женщины, память Бараша на секунду дала проблеск, но тут же ускользнула, как мыло из мокрых рук. — Тебе же понравилось, давай теперь бесплатно. — Ни за что. Твой микро плавничок, слишком микро, прямо как у моего первого парня! «Точно! Вспомнил, это же Нюша, моя первая любовь. Она так постарела... Так стоп, я тоже был у неё первым.. Стоит ли рисковать жизнью, здоровьем ради бывшей, ставшей проституткой?»       Бараш снова взглянул на девушку, она отчаянно отстранялась от своего навязчивого клиента, попутно выражая ненависть к первому парню. «Да ну, в пизду эту вульву! Сейчас отойду подальше и вызову полицию, пусть сами разбираются». — подумал Бараш и тихо начал отходить от места происшествия, доставая мобильник.       И тут ему высветился гороскоп на главном экране, который ему было лень удалять. «Тельцы: став смелее, Вы обретете счастье…» — Хех, похоже, это судьба, — усмехнулся он, — Боже, кажется, я совершаю нечто безрассудное, — Бараш вернулся обратно к переулку. — Хэй, ты, — бякая, волнительно крикнул, полубаран, указывая пальцем на тюленя. — Что? — он повернул голову к Барашу, — уходи, а то ху… — но насильник не успел договорить, так как его голову проститутка принужденно познакомила с металлической крышкой от мусорного ведёрка. — Хорошо сработано, Нюша, — выдохнул получеловек. — Бараш? — Да. — Ба-ра-ш??? — Да… — Ой, эм, — замялась полусвинья, — нам надо идти пока он не оклемался.       Они пошли на крышу того дома, из которого недавно вышел баранчик. — А, эм… ты много слышал? — Про то что у меня микро, слышал. — Что ты, это не про тебя. — То есть ты мне лгала? — полубаран взглянул ей в глаза, — я не был у тебя первым? Зачем?       В ответ полусвинья молчала, что делало её в глазах парня настоящей «свиньёй». — Хотя знаешь, неважно, — он отвел от неё взгляд и отстранился. — Да, я солгала, только не тогда, а сейчас. — Ты совсем не изменилась, — Бараш недовольно фыркнул. — Ты тоже, погляди на свою заплаканную рожу! Вечно у тебя жопа попы болит. — Нюша, я неудачник, не тебе мне это, конечно, говорить, но я не поступил в сельский колледж, я потерял всякое вдохновение. Я планктон, Нюша, планктон. Я не стану никогда настоящим поэтом. — Я тебя понимаю, Бараш, — вздохнула она, смягчившись, — у меня тоже не получилось поступить, а мама, как раз в год поступления умерла, оставив за собой долг, который нужно было немедленно погасить, поэтому пришлось продавать себя какому-то старику. И так я вкусила плод быстрых, относительно лёгких денег. Но я не отчаиваюсь, сейчас пытаюсь зарабатывать на обычной работе официанткой, чтобы заработать на учебу. — А что тогда сегодня было? — Я иногда срываюсь, когда что-то не получается, например, мне сегодня сделали выговор, за то, что нахамила клиенту, пристававшему ко мне, — она наклонилась, поковырялась в своем ботинке, достала пачку сигарет и закурила, — но это был правда последний раз, если бы я этого не сделала, пришлось бы есть свои пальцы. Я не унываю, Бараш, думаю, если ты будешь копить на учёбу, то ты обязательно поступишь, отучишься. Так что не унывай и ты, — девушка мило улыбнулась и потушила сигарету.       Она, бывшая заплаканная проститутка, говорившая о надежде на будущее, улыбавшиеся ему, выглядела прекрасно на фоне мрачного неба, держа окурок в руке, который не хотела кидать где попало из-за своей чистоплотности. — О, Нюша, ты красотою неизменной сравнишься только со Вселенной…