***
Первое, что замечает Наруто — это то, как здесь тихо. Неестественно. Солнце все еще высоко в небе, и раскинувшийся перед ними вид кажется почти мирным, но ощущается все иначе. Он оглядывается вокруг, чтобы убедиться, и, как и ожидалось, кроме них здесь никого нет; но чувство неправильности не покидает. При ближайшем рассмотрении храм оказывается довольно старым; он частично разрушен, и, кажется, последнее время никто о нем не заботился. Атмосфера не очень-то приветливая; но поворачивать назад уже поздно. — Думаешь, Химавари и Хидан тоже могли быть здесь? — спрашивает Наруто, когда они идут по коридорам храма. Его шаги эхом отражаются от стен, и он не может сдержать дрожь. Храм выглядит заброшенным, как и говорила Кио. Ему, наверное, уже несколько столетий, и даже воздух здесь кажется странно тяжелым. Потрескавшиеся стены с растущим на них мхом, пыль на мраморных полах, почти никакого света за исключением тусклых солнечных лучей, проникающих сквозь щели. Кое-где на стенах можно увидеть старые рисунки, но они повреждены до неузнаваемости. Наруто задается вопросом, сохранились ли главные комнаты немного лучше. — Возможно, — отвечает Какузу. Ему на самом деле не нужно идти, но он все равно делает это; возможно, по привычке, возможно, чтобы как-то примириться со своим состоянием. Наруто не раз спрашивал его, каково это — быть призраком; и никогда не получал прямого ответа. Только уклончивые фразы вроде «это странно». Какузу не любил говорить об этом. — Впрочем, не похоже, что здесь часто кто-то бывает, — продолжает он, и Наруто хмыкает, соглашаясь. Они снова замолкают. Это не то уютное молчание, что они делили раньше — оно наполнено напряжением, и они еще не нашли ничего, так что говорить им не о чем. Раньше было иначе. Раньше все было иначе. Они идут молча еще некоторое время, пока наконец не достигают больших деревянных дверей — которые, в отличие от всего остального, на удивление хорошо сохранились. Наруто кладет руку на дверь, слегка толкая ее; к его удивлению, она поддается. — Слушай... — Наруто замолкает, оглядываясь назад. Какузу смотрит на него с непроницаемым выражением; Наруто не уверен, раздражен он, зол, или ему просто все равно. Наруто хочет прикоснуться к нему. Обнять его. Но знает, что это невозможно, и попытка только причинит еще больше боли. — Мы найдем что-нибудь, — говорит он вместо этого. — Какую-то технику или ритуал, что угодно... чтобы вернуть тебя. — Только если мне не придется вступать в этот культ, — говорит Какузу. На этот раз в его глазах мелькает веселье. Так гораздо лучше, думает Наруто. — Стать по-настоящему бессмертным было бы не так плохо, правда? — он пытается продолжить шутку. — У всего есть цена. — Его шутливое настроение исчезает в одно мгновение. Тут он прав. Наруто сжимает губы и толкает дверь, открывая ее. Они входят в зал — большой и светлый, в куда лучшем состоянии, чем та часть храма, что они уже видели. В центре — что-то вроде алтаря, и Наруто подавляет нервный смешок, когда видит, что он чист; что ж, если кто-то и приносил здесь жертвы, это было очень давно. Наверное. Наруто растирает руки, чувствуя легкий холод. Зал выглядит более гостеприимным, но ему все равно здесь не нравится. Он не слышит и не чувствует ничего подозрительного, но ему кажется, что за ними наблюдают. Он пытается избавиться от этого чувства — это просто нервы. На стенах еще больше рисунков; это кажется немного странным, но не то чтобы Наруто часто бывал в храмах, чтобы судить об этом. Возможно, эти изображения важны для самой веры или истории этого места. — Я начинаю думать, что нам стоило остаться у Орочимару, — отстраненно говорит Какузу, словно вовсе не обращаясь к Наруто. — Он не мог помочь нам, — бормочет Наруто. — Я знаю, он сказал, что попытается найти решение, но это займет время... возможно, слишком много времени. Орочимару был первым, о ком подумал Наруто, в чем не было ничего удивительного. Кто еще мог столько знать о странных вещах? Несмотря на свою неприязнь к нему, Наруто признавал его способности и в каком-то смысле уважал его. Вот только оказалось, что даже Орочимару ничего не мог поделать с их ситуацией. Первым, что он предложил, было самое очевидное — использовать Эдо Тенсей, — но это не сработало. Как и все остальные, Орочимару не видел Какузу и даже не чувствовал его присутствие. Не чувствовал того потустороннего холода, который постоянно ощущал Наруто. В какой-то момент Наруто показалось, что он не совсем поверил его рассказу, решив, что он просто бредит. Но Орочимару был прежде всего ученым, а любопытство — его главным мотиватором. Он проводил на Наруто всевозможные тесты, задавал им обоим бесконечные вопросы, — и в итоге это все ни к чему не привело. Неудачи, казалось, только подстегнули его азарт, но Наруто чувствовал, что все это бесполезно. Они ничего не могли добиться, и нужно было искать другие пути. — От его экспериментов было бы больше пользы, чем от траты времени здесь. — У Какузу, похоже, другое мнение. — Но мы не тратим время, — Наруто поворачивается к нему. — Думаю, мы должны быть именно здесь. Я хочу сказать... ведь все дело в Джашине. Твое воскрешение, Хидан, Химавари... — он тяжело сглатывает, прежде чем продолжить: — То, как изменилась Химавари... и все те странные сны. — Хидан просто фанатик, — хмыкает Какузу. — Но он умеет быть... убедительным. Люди постоянно ведутся на обещания силы. Неудивительно, что и твоя дочь не устояла. Наруто качает головой. — Не думаю, что дело в этом. Она просто... запуталась. Ей нужен был кто-то... а меня не было рядом. — В любом случае, в этом нет ничего мистического. — Тогда как ты объяснишь то, что случилось с тобой? К его удивлению, Какузу отводит взгляд. Точно. Если бы он мог это объяснить, давно бы сделал. Наруто чувствует себя окончательно выдохшимся. Он не хочет ругаться, но в последнее время их разговоры слишком часто оканчиваются ссорами. Честно говоря, это неудивительно. Им обоим тяжело, и в большей степени — Какузу; словно мало того, что с ним произошло, он еще и вынужден постоянно находиться рядом с Наруто. Наверняка иногда ему хочется уйти. Скорее всего, довольно часто. Наруто прижимает ладонь к лицу, глубоко вдыхая. — Нам лучше побыстрее с этим закончить, — говорит Какузу, и Наруто молча кивает. Но затем он добавляет, заставая его врасплох: — Прости. — Эй... — Наруто несколько раз моргает, пытаясь избавиться от жжения в глазах. — Не надо. Я... Я понимаю. Мы справимся. — Иногда я завидую твоему оптимизму. Наруто не чувствует особого оптимизма, но знает, что не может просто сдаться. В зале почти нечего разглядывать, кроме этих рисунков на стенах. Судя по всему, им столько же лет, сколько и самому храму; многие из них повреждены, но можно хотя бы примерно понять, что на них изображено. Люди — молятся, приносят жертвы, сражаются. На стене перед ними — изображение какого-то зверя; по бокам — снова люди. Наруто даже не уверен, что это все одна картина, — больше похоже на отдельные портреты. Несмотря ни на что, Наруто все же думает, что это место выглядит... впечатляюще. Хотя, скорее всего, дело просто в том, что оно хорошо сохранилось. Какузу, судя по всему, не разделяет его мнения, оглядывается вокруг все с тем же раздраженным выражением. — Ну... может, взглянем поближе? — предлагает Наруто, на что Какузу лишь пожимает плечами. Он идет вдоль стены, следуя за изображениями. Первое почти полностью стерлось, но остальные в основном целы. Группа верующих столкнулась с другими шиноби. Одинокая жрица стоит на коленях у алтаря. Две фигуры, черты которых невозможно разобрать, в боевой стойке. Еще одно большое сражение. Изображения начинают сливаться в одно спустя время, но Наруто продолжает пытаться увидеть в них что-то. Он останавливается, когда один рисунок цепляет его взгляд. Мужчина, пронзающий себя клинком, — и другой, стоящий на коленях, прижав руку к сердцу. Жертва. Неужели этим сейчас занимается Химавари? Сердце Наруто болезненно сжимается при этой мысли; он не может поверить, что Химавари, его милая и добрая девочка, сейчас убивает людей во имя безумного бога. Неужели она и впрямь настолько изменилась — или же он никогда по-настоящему ее не знал? — В чем дело? — спрашивает Какузу, заметив перемену в его лице. — Почему... почему она это сделала? — шепчет Наруто. Он задавал себе этот вопрос, кажется, сотни раз, и до сих пор не знает ответа. Какузу вздыхает. — Понятия не имею. Хочешь знать, что я думаю? — Наруто кивает, и он продолжает: — Она ребенок, глупый и эгоистичный. Добавь к этому всю ту религиозную чушь, которую скормил ей Хидан. Химавари далеко не глупа, но Наруто, кажется, понимает, о чем говорит Какузу. Ей не хватало опыта, и именно поэтому она так легко поддалась влиянию Хидана. Ему больно думать об этом; он мог заметить, что что-то не так, он замечал; но был слишком погружен в собственные проблемы, чтобы помочь ей. Если честно, он не думает, что сможет когда-нибудь по-настоящему простить ей смерть Саске. Но по крайней мере половина вины лежит на нем. Он должен был предотвратить это. Но не смог. И теперь он не знает, есть ли способ все исправить. Они больше уже не будут семьей, не после того, что произошло. Наруто обещал Хинате вернуть их дочь домой, но даже если каким-то образом он убедит Химавари вернуться, как сможет он смотреть Сакуре и Сараде в глаза? Не говоря уже о том, что ей все равно придется ответить за содеянное. Наруто не знает, хочет ли этого. Может, лучше всего будет позволить ей самой выбирать свой путь. Но Наруто хочет сперва найти ее. Поговорить с ней. Извиниться, пусть даже это ничего не изменит. Наруто чувствует, как холод пробегает по телу, и поднимает голову. Какузу смотрит на него — серьезно и понимающе. — Я не говорю, что ты все сделал правильно. — Его рука лежит на плече Наруто, и хотя это невесомое прикосновение не слишком помогает, все же от того, что он рядом, становится легче. — Но в том, что сделала она, нет твоей вины. В конце концов, ты не мог знать, что твоя дочь как-то наткнется на могилу Хидана. — Может быть. — Наруто вздыхает, прикрывая глаза. — Я до сих пор не понимаю, как это произошло. Слишком удобно для случайного совпадения, тебе не кажется? — Возможно, но я сомневаюсь, что это что-то сверхъестественное, — отвечает Какузу. — Неудачное стечение обстоятельств. — Тебя хоть что-нибудь когда-нибудь убедит? — невесело шутит Наруто. Знакомый спор немного успокаивает. — Сомневаюсь, — повторяет Какузу. — Если только ты не заметил ничего интересного?.. Наруто качает головой. — Это просто, ну, религиозные рисунки? Я не знаю. Вряд ли тут есть какие-то подсказки... — поймав скептический взгляд Какузу, он добавляет: — Просто нужно продолжать искать! — Что ж, ищи, — безразлично говорит Какузу. Изображения на стене позади алтаря, которые они увидели, едва войдя в зал, и впрямь кажутся важнее остальных, судя по их расположению и размеру. Наруто не уверен, в чем именно их важность — вряд ли они изображают явление Джашина... хотя, может, в каком-то смысле. — Думаешь, это может быть... Джашин? — Наруто кладет руку на рисунок странного зверя с горящими белыми глазами, слегка напоминающего волка. Он находится в центре, что явно неспроста. И кто сказал, что боги должны быть похожими на людей? — Если это — бог Хидана, неудивительно, что он сошел с ума, — Какузу слегка морщится. Он явно не впечатлен картинами, но все же внимательно изучает их. — Они старые, но выглядят гораздо лучше тех, что мы видели раньше. Кто-то приложил много усилий, чтобы сохранить этот маленький культ. — Почему ты продолжаешь отрицать, что все это реально? — спрашивает Наруто, проводя пальцами по шероховатой поверхности стены. Рядом со зверем нарисован человек, одетый в белое, с белыми волосами и глазами. Возможно, жрец? Рисунок довольно схематичен, но в стиле одежды — и во всем облике — есть что-то знакомое. — После всего, что произошло... по-моему, несложно поверить, что за всем этим стоит какой-то безумный бог. — Он смеется, тихо и горько. Часть его хотела бы обвинить во всем какие-то высшие силы. Но глубоко внутри он знает, что виной всему были его решения. Какузу долго не отвечает, и Наруто начинает думать, что и не ответит. Но потом он наконец говорит, едва слышно: — Если я поверю в богов, моя жизнь больше не будет принадлежать мне. Наруто поворачивается к нему, но он отводит взгляд, хмурясь. — Всю свою жизнь я боролся за право делать собственный выбор. И лишиться этого... Он не договаривает, но Наруто думает, что понимает. Он тянется дотронуться до плеча Какузу — но рука проходит сквозь воздух, не встречая сопротивления. Какузу криво усмехается и качает головой. — Сосредоточься на рисунках. Может, тебе удастся найти в них какой-то смысл. Легче сказать, чем сделать. Если предположить, что зверь в центре — Джашин, то люди по бокам, должно быть, его жрецы. Или, может, зверь на самом деле противник бога или что-то в этом роде; и один из людей — воплощение Джашина. Наруто вздыхает; это бесполезно. Другие картины, по крайней мере, изображали какие-то события и ритуалы, так что они могли бы рассказать им что-то; но чем могут помочь портреты? Наруто отступает немного назад, чтобы увидеть картину целиком. Зверь находится в центре, мужчина — слева, женщина — справа... — Подожди. — Наруто щурится, не вполне веря тому, что видит. — Это... нет, этого не может быть. — В чем дело? — Какузу перегибается через его плечо, обжигая знакомым холодом. Наруто смотрит на изображение женщины — те же белые глаза, длинные белые волосы, белые одежды; может ли это правда быть она? — Кагуя..? — ошеломленно бормочет он. — Та, что пыталась уничтожить мир, — задумчиво говорит Какузу. — Ты ведь победил ее. Наруто медленно кивает. Он рассказывал ему эту историю только вкратце; тогда их больше волновало недавнее прошлое. И к своему стыду, Наруто почти забыл, что Ооцуцуки все еще могут быть угрозой. Кагуя... Могла ли она быть как-то связана с Джашином? Была ли это вообще она? — Я не уверен... — бормочет он. — То есть, она похожа на нее, но... может, это не она. Не знаю. У женщины на рисунке нет ни рогов, ни третьего глаза — Ринне Шарингана — на лбу. Вместо этого у нее на лице — замысловатый красный узор; Наруто смотрит на изображение мужчины, и у него те же метки, только их сложнее разглядеть — слишком поблек рисунок из-за времени. — У Хидана были похожие метки, — вдруг говорит Какузу. — Когда он проводил свои ритуалы. Если эти люди тоже жрецы, логично предположить, что они владеют той же техникой. — Наверное, — соглашается Наруто, но продолжает смотреть на стену. Сходство трудно игнорировать, и он почти уверен, что это не совпадение. Женщина, которую он видел во сне... на самом деле рисунок больше похож на нее, чем на Кагую. Но кто она такая? — Только у него они были черно-белыми. — А? — Наруто недоуменно оборачивается. Какузу качает головой и, раздраженно выдохнув, поясняет: — Метки Хидана. Черная кожа, белый узор. Метки этих людей отличаются от эффекта его техники. Они больше похожи на... ритуальные рисунки, полагаю. Символические. — Может, ты и прав. — Наруто проводит рукой по волосам. Ему кажется, что, придя сюда, он нашел еще сотню вопросов. — А, может, у художника просто закончилась черная краска. Какузу даже не улыбается его попытке пошутить — ну, это и правда было не слишком смешно. Разрядить атмосферу последнее время не получается. — Ты это слышал? — вдруг спрашивает он. — Слышал что? — Наруто недоуменно хмурится — и потом слышит сам. Шаги, тихие и уверенные, явно не случайно забредшего путника; кто бы это ни был, он знает, куда идет. И он здесь. — Что вы чувствуете, стоя в этом священном месте? Наруто вздрагивает, услышав чужой голос, и резко оборачивается. Как он не заметил этого раньше? Из-за колонны к ним медленно идет человек. Он одет в простое белое кимоно, на первый взгляд безоружен, и в его движениях не чувствуется угрозы; но Наруто сохраняет бдительность на всякий случай. — Не волнуйтесь, — говорит мужчина. — Я не желаю вам зла. — Кто ты? Он невозмутимо пожимает плечами. — Просто старик, доживающий здесь свои дни. Наруто бросает на него скептический взгляд. Короткие волосы мужчины седые, почти белые, и на его лице заметны морщины; но в остальном он не выглядит таким уж старым. Наруто дал бы ему лет сорок, не больше. — Внешность порой обманчива, — мужчина, кажется, замечает его недоверие. — Но скажите мне, что привело вас в храм Джашина? — Я... — начинает Наруто, но Какузу перебивает его. — Не говори ему ничего. Мы не можем доверять очередному фанатику. Наруто моргает и снова смотрит на мужчину. И действительно, у него на шее висит знакомый кулон, полускрытый слоями одежды. Значит, он тоже жрец Джашина. Наруто мог бы догадаться — вряд ли обычный человек жил бы здесь. — Судить о людях, не зная их — довольно ограниченно, — говорит мужчина спокойным, безмятежным тоном. — Но я прощаю тебя, ведь твой опыт с нами был весьма необычным. Он смотрит в сторону от Наруто; прямо на Какузу; и Наруто неверяще переводит взгляд с одного на другого. Этот человек видит его? Никто никогда не видит, кроме Наруто, как это возможно? — Ты носишь метку Джашина, — объясняет мужчина. — Потому я вижу тебя. И, отвечая на твой вопрос, — да. Никто из них ничего не спрашивал, думает Наруто; он что, читает мысли? Нет, это было бы уже слишком... С другой стороны, вся его жизнь — полнейшее безумие. — Эм, меня зовут Наруто, — слегка запоздало представляется он. — Я... — Не имеет значения, откуда ты пришел; важно лишь то, зачем ты здесь, — перебивает его мужчина. Наруто кивает и замолкает, не зная, что сказать дальше. Они пришли сюда в поисках ответов и нашли кого-то, кто может пролить свет на произошедшее, и все же он сомневается. Наверное, неразумно доверять словам этого человека. Но есть ли у них альтернатива? Они могут дальше пытаться расшифровать рисунки на стенах, что вряд ли к чему-то приведет; или поговорить с ним и, возможно, узнать что-то полезное. Прежде чем он успевает решить что-то, Какузу заговаривает: — Ты знаешь Хидана? Это вполне вероятно; и Наруто даже не удивлен, когда жрец кивает. — Было бы странно, если бы я его не знал. Какузу смотрит на него с тем же нечитаемым выражением лица, а затем просто качает головой. — Хидан приходил сюда? — спрашивает Наруто. — Да, как и его юная подруга. — Подруга? Должно быть, он говорит о Химавари, понимает Наруто, и его сердце пропускает удар. — Здесь повсюду их следы, разве вы не видите? Наруто оглядывается, чтобы убедиться, — но ничего не видит. Он даже не чувствует их чакру; если они и были здесь, то довольно давно. — Да, — неожиданно говорит Какузу. Наруто хмурится. — Я ничего не чувствую... — Конечно. Потому что ты жив. — Мужчина слегка улыбается. — И не отмечен благословением Джашина. — Вы говорили с ними? Куда они отправились потом? А Химавари... — торопливо спрашивает Наруто — он должен знать, все ли с ней в порядке; но мужчина не дает ему закончить. — Я не показывался им. Моя роль в жизни моего ученика давно закончена. — Ученика? — переспрашивает Наруто. — Я был тем, кто обучал Хидана пути Джашина. — Худшее решение в твоей жизни, — сухо комментирует Какузу. Лицо мужчины остается спокойным. — Я поступал, как было угодно моему богу. Только достойные проходят через испытания. — Неужели вы не можете сказать мне хоть что-то? — Наруто сжимает кулаки. Он не может просто сказать что-то подобное и вести себя как ни в чем ни бывало. — Они приходили сюда, — повторяет он. — Они молились и разговаривали. Провели ночь здесь и ушли с рассветом. Хидан хотел найти меня, но я сделал все, чтобы они меня не заметили, и он решил, что меня здесь нет. — Они не упоминали, куда собираются пойти? — не отступает Наруто, не в силах отбросить надежду. — Я не слушал, — просто отвечает мужчина. Наруто прикусывает губу, чувствуя, как нарастает разочарование. Только он подумал, что наконец сможет узнать что-то о Химавари, как все снова зашло в тупик. До него доходили слухи о ней и Хидане, что их видели то в одном, то в другом городе; но каждый раз они ускользали от него. Наруто знал, что Химавари не хотела его видеть; она считала, что они сказали друг другу все, что могли, но это было не так. — Не похоже, чтобы ты был рад видеть своего... ученика, — голос Какузу вырывает его из мыслей. Теперь, когда Наруто думает об этом, это и впрямь немного странно. Особенно если Хидан был не одним из многих учеников, а единственным — и, похоже, это так. Хотя, возможно, между ними что-то произошло... — Не поймите меня неправильно. — Жрец молчит некоторое время, прежде чем продолжить. — Хидан всегда был... неуправляем. Даже пути Джашина он следовал, чтобы удовлетворить свою жажду насилия. — Как будто это не относится ко всем вам, — морщится Какузу. — Нет, — мужчина качает головой, нахмурившись. Он кажется почти оскорбленным. — Мы приносим жертвы с холодным сердцем. Для Хидана это было более личным. — Он на мгновение закрывает глаза, словно вспоминая что-то. — Джашин благоволил его страсти, возможно, видя искренность в ней. Поэтому я учил его. — В его голосе слышится легкая горечь. — Джашин благоволил ему... но ты, кажется, нет. — Такое ощущение, что Какузу это забавляет. — Я не держу зла на Хидана, но и не питаю к нему любви. Если вы хотите сразиться с ним, я не стану вам мешать. Это лишь между вами. — Мудрое решение, — соглашается Какузу. Наруто молчит. Он солгал бы, если бы сказал, что не хочет, чтобы Хидан поплатился за все; но он знает, что это ничего не изменит. От мести никогда не становится легче, она не избавляет от боли — лишь продолжает бесконечный цикл ненависти. С другой стороны, дело не только в нем. Хидан опасен, и кто знает, скольких людей он уже убил... Скольких они убили, поправляет его внутренний голос, и Наруто вздрагивает. Химавари с Хиданом. И она точно не будет просто стоять и смотреть, как они сражаются. Жрец пристально смотрит на него, но, вопреки ожиданиям Наруто, не задает вопросов. — Полагаю, вы пришли сюда не для того, чтобы говорить о Хидане, — произносит он вместо этого. — Меня больше волнует Химавари, — тихо говорит Наруто. — Она в порядке? Когда вы ее видели, с ней все было хорошо? — Девушка, что пришла с ним? Я ничего не знаю о ней. Мне показалось, что она жаждет узнать больше о нашей вере, и я видел, что она пришла сюда по собственной воле. Это все. Это успокаивает — или же нет. Наруто не знает, что думать. Нет, он рад, что Химавари не пострадала... но, должно быть, он надеялся, что она на самом деле не хотела ничего этого. Что во всем был виноват только Хидан. Принять правду все еще так сложно; какая-то часть Наруто все еще отказывается верить. — Вы хотите узнать что-то еще? — спрашивает мужчина. — Ну... — Наруто слегка хмурится. — Это место, что вы можете рассказать мне о нем? — Это наш священный храм, — говорит он. — Ни больше, ни меньше. — Наш? Так есть и другие... верующие? Жрецы? Он качает головой. — Только я и Хидан. И его спутница, конечно, но она только начала свой путь. Она еще не стала полноценной жрицей. — Но почему? — удивляется Наруто, оглядываясь вокруг. — Я хочу сказать, этот храм огромен. Всего несколько человек не смогли бы его построить. И эти изображения... на них много людей. Когда-то у вас была целая армия. И если вы все бессмертны, разве вас не должно быть больше? — Ты задаешь интересный вопрос. — Мужчина замолкает, размышляя. — Да, раньше нас было больше. Но Джашин дарует бессмертие не всем, а лишь тем, кто достоин такого дара. Некоторые не прошли испытания. Некоторые со временем начали сомневаться. Некоторых постигла участь хуже смерти. Это все древняя история. Сейчас мы трое — это все, о ком я знаю. Если и есть другие, то я их не встречал. — Насколько «древняя»? — Наруто облизывает внезапно пересохшие губы. Он не уверен, что хочет узнать больше об этих «испытаниях», поэтому спрашивает о другом. Жрец пожимает плечами. — Три столетия. Или четыре? Прошу прощения; память порой подводит меня. — Он закрывает глаза, погружаясь в свои мысли. — Я вспоминаю старые времена. Я скучаю по ним. Но дни нашей славы давно прошли. — Вы не пытались... — Наруто делает паузу, подыскивая подходящее слово, — восстановить свой культ? — Культ, — с презрением повторяет он. — Мы были чем-то большим. Но да... Я пытался. Искал юные умы, открытые для новых знаний. Но в конце концов, решение принимал не я. — Проще говоря, ты потерпел неудачу, — заканчивает за него Какузу. — И только Хидан оказался достаточно сумасшедшим, чтобы поверить в твои сказки. Жрец бросает на него тяжелый взгляд — но, как ни странно, не спорит. — Ты выражаешься грубо, но по сути ты прав. Люди в наши дни стали менее доверчивыми. Или же ими стало сложнее манипулировать, думает Наруто. — Или, возможно, духовный лидер из тебя не очень. — Какузу неожиданно усмехается. — Тебе следовало бы познакомиться с Пейном. Несмотря на все наши разногласия, — его усмешка меркнет на секунду, и Наруто догадывается, о чем он думает, — он умел произвести впечатление. — В таком случае жаль, что я не встречался с этим человеком, — безучастно говорит мужчина. Он явно недоволен, что вполне объяснимо — Какузу совершенно не скрывает своего неуважения; но, по крайней мере, не кажется разозленным. — Но сейчас это не имеет значения. Я не стану утомлять вас рассказами о прошлом. — Мне жаль, — говорит Наруто. — Я бы с удовольствием послушал еще, но сейчас нас больше волнует другое... — он замолкает, не зная, как продолжить. Мужчина кивает. — Вы не пришли бы сюда из простого любопытства. Вам нужно что-то. Иногда Джашин благосклонен к неверующим. — Как мило с его стороны, — бормочет Какузу себе под нос, и Наруто умоляюще смотрит на него — они не должны злить этого человека. — Так чего же вы хотите? — Эти рисунки, — Наруто кивает на стену позади них, — кого они изображают? — Разные лица Джашина. — Он задумчиво прослеживает его взгляд. — Бог приходит к людям в том облике, который они ожидают увидеть. Наруто видит в этом логику, но разве подобное возможно? Хотя вряд ли он достаточно знает об этом, чтобы судить. — Так эта женщина — не Кагуя? — все-таки уточняет он, желая убедиться. На лице жреца — только легкое замешательство. — Нет. Я не знаю «Кагую», о которой ты говоришь, но та, кого ты видишь — это еще один облик Джашина. — И вы не знаете ничего об Ооцуцуки? — настойчиво спрашивает Наруто. — О ком? — Это могущественный клан... знаете, это неважно, — Наруто трет лоб. На объяснения уйдет слишком много времени. — Вы о них не слышали. Я понял. Осознавать это так странно. Женщина, изображенная на стене храма, женщина, которую он видел во снах... это Джашин? — Я не покидал храм последние сто лет, — говорит жрец с долей сочувствия в голосе. — Меня мало волнует внешний мир. — Тогда... Вы могли бы ответить на вопрос о вашем мире? Вашей вере? — спрашивает Наруто. Он не хочет надеяться раньше времени, но ничего не может с собой поделать. — Зависит от вопроса. — Существует ли способ воскресить человека? — выдыхает Наруто, чувствуя, как дрожат пальцы. Губы мужчины сжимаются в тонкую линию, брови сдвигаются, когда он смотрит на Какузу; Наруто не знает, что именно в вопросе вызвало такую реакцию. — Способы есть, о которых ты наверняка знаешь, — наконец говорит он. — Запретные техники, охраняемые их создателями. Цена высока, и порой люди не возвращаются такими же, как при жизни. Наруто молча кивает. Он знает. Можно обменять свою жизнь на чужую, или же использовать что-то вроде Эдо Тенсей — что возвращает лишь подобие жизни. И ни то, ни другое в их случае не поможет. — Но ты спрашивал о наших способах. Человек может получить благословение Джашина — или проклятие, зависит от того, как это воспринимать, — продолжает он. — Полагаю, в Его силах вернуть человека к жизни, если Он того пожелает. Но на моей памяти подобного не происходило. — Ясно. — Наруто отводит взгляд. Наверное, следовало ожидать чего-то подобного. В конце концов, Джашин точно не казался добрым богом; но почему-то Наруто думал, что, возможно... — Я не могу знать всего, живя здесь в уединении, — говорит мужчина. — Старые кланы хорошо охраняют свои секреты. Некоторые техники просто забыты. — Я понимаю, — бормочет Наруто. — Просто... Я надеялся найти что-то здесь. Но сейчас... я настолько запутался, что не знаю, что делать дальше. Как все исправить. Все, что произошло... если бы только я... — он замолкает, зажмуриваясь. — Хватит. — Какузу протягивает руку, задерживая ладонь над плечом Наруто, и знакомый холод вновь пронизывает его. Слова отказываются приходить на ум. Наруто кажется, что он почти достиг точки срыва; он так долго держался, и вот теперь они здесь — и все было напрасно. Этот жрец кажется искренним, но в то же время Наруто уверен, что все свои тайны он не раскрывает. Тайны... он так устал ничего не знать. Как он может хоть что-то исправить, если едва понимает, что происходит? Наруто трясет головой, делает глубокий вдох и поднимает глаза. Жрец выдерживает его взгляд, кажется, ничуть не тронутый его словами. Но затем что-то в его лице меняется, так мимолетно, что Наруто не уверен, хороший это знак или нет. — Если вы ищете ответы, сделайте подношение, — наконец говорит он. — Подношение? — повторяет Наруто — и тут же внутри все переворачивается. — Я должен... убить кого-то? Мужчина тихо, но отчетливо усмехается. — Нет. — Он обводит рукой зал, указывая на выцветшие рисунки на стене слева от них. Наруто не может разобрать, что на них изображено, но жрецу это явно известно. — Подношение — это не жертва. Убей животное, сожги священные травы. Я покажу. Наруто неуверенно кивает. — Тогда идем.***
— Почему вы помогаете нам? — спрашивает Наруто. Они идут через лес, почти не разговаривая, намереваясь покончить с этим как можно скорее. И все же Наруто чувствует себя намного спокойнее здесь, вдали от храма и его давящей атмосферы. — Когда-то я тоже был глупцом. — Жрец останавливается и опускается на колени, чтобы сорвать очередное растение, которое Наруто не узнает; впрочем, он никогда в них не разбирался. Он забирает растение из его руки и кладет в кожаную сумку, уже полную других трав. — О чем вы? — спрашивает он. — Тень моего собственного прошлого следует за мной, — просто объясняет мужчина. Его лицо слегка напрягается. Наруто смотрит на него — за него — чтобы убедиться, но ничего не видит. — Ты не видишь ее. Она лишь мой призрак. — Мужчина бросает взгляд на Какузу. — Но смерть имеет обыкновение расширять кругозор. Какузу кивает, нахмурившись, и по тому, как он смотрит в пространство за плечом мужчины, кажется, что он и впрямь кого-то видит. Так он видел ее все это время? Почему ничего не сказал? Наруто все еще не видит ее, кем бы она ни была, и не чувствует ничьей чакры — и никакого изменения в температуре воздуха. Точно так же, как Орочимару не ощущал ничего странного рядом с ним. Или, может, он и этот человек оба сошли с ума. — Она приветствует тебя. — Ох, я... — Наруто чувствует себя неловко, глядя в пустоту перед собой. — Приятно... познакомиться, — запинается он — звучит как-то неправильно, когда он даже не видит и не слышит эту женщину. — Взаимно, — мужчина слегка улыбается — совершенно неискренне. — Кто она? — тихо спрашивает Наруто. Взгляд мужчины темнеет, и он отворачивается — чтобы посмотреть на нее. — Моя дочь, которую я не смог спасти. — Он вздыхает и качает головой. — Проклятие это или благословение — видеть ее и слышать ее голос, когда на самом деле она уже не со мной? Наруто не знает. Ему часто кажется пыткой невозможность просто прикоснуться к Какузу, почувствовать тепло его рук. Но он все же рад, что он здесь, что он хотя бы может поговорить с ним. Наруто не уверен, что справился бы в одиночку. — Это все, что нужно для ритуала, — резко меняет тему жрец. — Осталось лишь главное подношение. Наруто заставляет себя собраться. — Да. Точно. Вы сказали, что я должен убить какое-то животное. — Верно, — кивает он. — Прислушайся, и ты услышишь их. Наруто не слышит ничего, кроме тихого шелеста листьев. Жрец только вздыхает и жестом указывает следовать за ним. Что Наруто и делает. Когда они добираются до поляны в лесу, Наруто видит отдыхающего волка. Он выглядит спокойным, но его уши время от время подергиваются; он явно прислушивается к тому, что происходит вокруг. И слышит их приближение, судя по тому, как внезапно напрягается его тело. Но пока он не двигается. Наруто вопросительно смотрит на жреца. — Этот подойдет, — говорит он. — Он сильный. Достойный дар богу. — Да. Ладно, — бормочет Наруто. — Думаю, я понял. Он не очень-то хочет убивать этого зверя, но это необходимо. Наруто делает глубокий вдох и шагает вперед, создавая расенган в ладони, — но мужчина останавливает его. — Нет. Наруто растворяет уже собранную чакру и недоуменно смотрит на него. — Ты должен использовать клинок — и пролить кровь, — спокойно объясняет он. — Это необходимо для подношения. — Хорошо, — медленно кивает Наруто. — У вас... есть клинок? Я давно не ношу оружия. Он слышит, как Какузу тихо хмыкает, и почти улыбается. Возможно, это и впрямь несколько недальновидно. Никогда не знаешь, когда оружие может понадобиться... даже если Наруто обычно обходится без него. Мужчина приподнимает брови, но кивает и вытаскивает из рукава короткий танто. — Держи. Вот тебе и безобидный старик. Наруто забирает у него клинок и взвешивает в ладони, привыкая к тому, как он ощущается. Он не мечник, но это и не бой. Ему нужно лишь убить волка. С чем он не станет затягивать. Он бросается вперед, не желая оставлять зверю ни единого шанса сбежать — тот замечает его, но не успевает ничего сделать, прежде чем лезвие погружается в его плоть. Все заканчивается быстро — Наруто нужно убить его, а не мучить. Волк пытается укусить его, но промахивается, вцепившись в край плаща. Его хриплое рычание вскоре переходит в скулеж — он дрожит и корчится, тяжело навалившись на руки Наруто. — Впечатляет, — говорит жрец, подходя ближе. — Я никогда не видел, чтобы кто-то двигался так быстро. Комплимент не кажется Наруто заслуженным, и он ничего не отвечает. Вытерев лезвие о траву, он возвращает клинок жрецу, который молча забирает его. Вновь ощутив холод, Наруто поднимает глаза и встречается взглядом с Какузу; заставляет себя улыбнуться, но выходит не очень, судя по тому, как он хмурится. — Это все? — глухо спрашивает Наруто. — Да, — отвечает жрец. — Ты должен отнести зверя к алтарю и сделать подношение там. Идем; это лучше сделать до захода солнца. Наруто кивает и с усилием поднимает тело волка. Оно тяжелое, и кровь почти сразу же пропитывает одежду; но с этим незначительным неудобством он может смириться. — Я бы помог тебе, — говорит Какузу, — но, к сожалению, могу предложить только моральную поддержку. Наруто качает головой и улыбается — на этот раз искренне. По крайней мере, Какузу пытается его подбодрить. — Все нормально. — И потом добавляет, уже тише: — Я рад, что ты здесь. — С тобой это и правда проще выносить, — отвечает Какузу. Почему-то Наруто становится немного легче.***
Наруто молча смотрит, как жрец расставляет свечи вокруг алтаря и зажигает их одну за другой. Его губы медленно и беззвучно шевелятся; молится, должно быть. После того, как свечи зажжены, он складывает руки вместе и слегка кланяется, затем выпрямляется и смотрит на них. — Приготовления завершены. Теперь я оставлю вас. — Он поворачивается, собираясь уйти — слишком резко, как будто не хочет ни секунды больше оставаться с ними. — Подождите, — торопливо говорит Наруто. — Вы даже не сказали, как ваше имя. Он не уверен, почему это важно; но ему хотелось бы знать, кого благодарить. Наступает долгое молчание, пока мужчина наконец не поворачивается к нему. Его светло-голубые глаза без зрачков смотрят устало и печально. — Зови меня Сатору. Я давно покинул свой клан. — Я ценю вашу помощь, Сатору-сан, — искренне говорит Наруто. Он хотел бы сказать больше; пусть даже он не знает, сработает ли этот ритуал, после долгих бесплодных поисков — это уже что-то. И это много значит для него. Но Сатору поднимает руку, останавливая его. — Не трать слова. — Он кивает, прежде чем уйти — на этот раз не оглядываясь. В мягких лучах света, проникающих сквозь окна, Наруто кажется, что он видит прозрачную фигуру рядом с ним; но стоит ему моргнуть, она исчезает. Он даже не уверен, что действительно видел ее. — В чем дело? — спрашивает Какузу, и Наруто поворачивается к нему. — Я... не знаю. Мне показалось, я увидел кого-то, — он хмурится. — Я подумал, это его дочь, но это было только на секунду... Не знаю. — Она рядом с ним, — подтверждает Какузу. — Но ты ведь не должен ее видеть. — Поэтому я и не уверен, — Наруто качает головой. Когда он снова переводит взгляд на Сатору, тот уже у дверей, и рядом с ним никого нет. — Это странное место, — говорит Какузу. — Тебе следует приступить к ритуалу, пока оно не свело тебя с ума. — Я все еще не уверен, что это реально, — бормочет Наруто. Возможно, это просто аура храма так действует на него, но... — Иногда мне кажется, что я просто сплю. — Кто знает. — Ты нарочно это делаешь? — Что? — Края губ Какузу чуть дергаются, хотя он не улыбается. — Издеваешься надо мной, — говорит Наруто. — Я ведь могу просто поверить, что ты галлюцинация, и ничего не делать. — Не думаю, что это что-то изменит, — пожимает плечами Какузу. — Но ведь есть шанс, — Наруто упрямо смотрит на него. — Хотя бы узнать что-то. И я не собираюсь просто сдаваться. Какузу не отвечает, но и не спорит больше. Он придвигается ближе к Наруто, наблюдая, как тот кладет труп волка на алтарь. Еще не высохшая кровь пятнает камень; Наруто почти ожидает чего-то странного, например, что кровь впитается в алтарь, но ничего подобного не происходит. Наверное, стоило меньше слушать все эти страшные истории. Наруто тихо вздыхает. Это место наполняет его смутной тревогой, и он не уверен, почему. Раньше он мог бы списать это на присутствие Сатору — он не знал, что старый жрец здесь, но чувствовал, что что-то не так. Теперь... он не знает. Может, он просто слишком нервничает. Он берет собранные травы и подносит их к одной из свечей, окружающих алтарь. Листья тут же загораются. Он не знает, должен ли положить их на тело, около него или же просто держать их, пока они не догорят; но потом все же кладет их на алтарь рядом. Смесь ароматов, горькая и резкая с нотками чего-то сладкого, ему не знакома. Запах не такой уж неприятный, но Наруто это не волнует. Что-то должно произойти, верно? Но ничего не происходит. Он бросает взгляд на Какузу, ожидая услышать нечто вроде «я же говорил», но он молчит. Только смотрит на пламя, словно завороженный, и в его глазах что-то странное. Он словно вовсе его не замечает. Сбитый с толку, Наруто снова переводит взгляд на алтарь. Может, ему просто нужно как следует присмотреться. Он вдыхает запах горящих трав и крови, прислушивается к потрескиванию огня и пытается разглядеть что-то в языках пламени. В его форме, отбрасываемых тенях, что угодно. Вдох, выдох. Постепенно Наруто чувствует, как его тело расслабляется, как все мысли исчезают из головы. Мир вокруг словно сжимается, становится таким незначительным; он смотрит в огонь, не в силах отвести взгляд, до тех пор, пока не остается больше ничего. «Если вы ищете ответы, сделайте подношение». Если вы ищете ответы... Ответы... Что он хочет узнать? Огонь гаснет, и его окружает тьма. Затем его почти ослепляет вспышкой света; и он видит. Он проходит через водопад, на удивление уверенно для того, кто не знает, куда идет. Или же знает — просто не сейчас? Он стоит в темной комнате перед четырьмя людьми; их лица размыты, он не может уловить их черты; они все говорят что-то, и их голоса сливаются в неразборчивый гул. Откуда-то он знает, что они не доверяют ему. Наконец человек в центре поднимает руку, и голоса смолкают. Он идет по улице какой-то незнакомой деревни, чувствуя на себе взгляды; недоверие, страх, что он собирается делать? Он даже не знает, куда идет. Перед глазами все расплывается, и картинка сменяется. Деревня горит. Мертвые тела — четыре — на земле. Он видит небо, наконец очистившееся от дыма, и тень, склонившуюся над ним; чьи-то руки трясут его, и знакомый голос надламывается — он никогда раньше не слышал его таким. «Наруто...» — Наруто. Он вскакивает, оглядываясь — он снова в храме, и Какузу тоже здесь, смотрит на него с явным беспокойством, которое даже не пытается скрыть. Наруто потирает лоб, делая глубокий вдох. Он не совсем понимает, что произошло... что он увидел. Видение? Если это должно было дать ему ответы, он понятия не имеет, в чем они заключаются. — Я... в порядке, — слабо улыбается он. — Вроде бы. — Что ты видел? — спрашивает Какузу. — Ничего конкретного, — Наруто качает головой, подавляя вздох. — Кажется, я слышал твой голос. И там были другие люди... Незнакомые. И я прошел через водопад... в деревню. — Говоря это, он вдруг понимает, что это за место. Какузу слегка хмурится, но ничего не говорит. — Думаешь, нам стоит пойти туда? В твою деревню. Может, там мы найдем что-нибудь. — Наруто замолкает, видя выражение его лица. — То есть... если это была Таки. — Звучит похоже, — сухо говорит Какузу. — Но я сомневаюсь, что твое видение означает, что нам нужно туда идти. Там нет ничего, что могло бы нам помочь. — Тогда почему я ее увидел? — Понятия не имею. — Какузу не смотрит на него. — Возможно, ты видел другое место. Возможно, это была метафора. Полагаю, боги любят такие вещи. — По тому, как он произносит «боги», кажется, что он все еще сомневается. Наруто не уверен, видел ли он что-то; может, поэтому он настроен скептически. — Я... — Наруто колеблется, не зная, стоит ли это говорить. Да, Какузу, наверное, прав — видение вовсе не должно быть абсолютно точным. Но что, если это и правда произойдет? — Я видел, как деревня горела, — говорит он наконец. — В кои-то веки хорошая новость, — на удивление равнодушно говорит Какузу. Конечно, он покинул Таки очень давно; почему-то они никогда это не обсуждали. Должно быть, у него были причины не хотеть говорить об этом. — Ты так ненавидишь свою деревню? — все же спрашивает Наруто. — Я презираю ее, — поправляет он. — Но это старая история. Если хочешь тратить там время, я не в состоянии тебя остановить. — Он поднимает руки, слегка изменяясь в лице. Наруто чувствует, как к горлу подступает ком, и отводит взгляд. Именно поэтому он так отчаянно цепляется за малейший шанс, даже не зная, существует ли способ вернуть Какузу к жизни. Он не знает даже, почему до сих пор не может его отпустить. Может, потому, что больше у него никого не осталось. Наруто чувствует себя таким эгоистом. Он качает головой и делает глубокий вдох. Сейчас им стоит сосредоточиться на том, чтобы понять, что делать дальше. — А ты? — Наруто надеется, что его голос звучит достаточно ровно. — Ты... видел что-нибудь? Наступает долгое молчание, в течение которого он не знает, что и думать. — Тебя, — наконец говорит Какузу. — Как ты умирал у меня на руках. Наруто моргает. Что? — Еще одна причина, по которой мне не кажется это хорошей идеей. — Ты только что сам сказал, что видения не всегда сбываются, — Наруто пытается отмахнуться от этого. — Думаешь, я хоть что-то в этом понимаю? Или это просто догадка, необязательно верная? — голос Какузу понижается почти до шипения. — А, может быть, я умру, если мы останемся здесь, — Наруто упрямо смотрит ему в глаза. — Или если мы вернемся в Коноху. К тому же, если это значит, что ты будешь жить, я... Какузу зажимает ему рот рукой — вернее, пытается. Наруто не чувствует никакого давления, никакого контакта, но чувствует обжигающий холод, и этого достаточно, чтобы заставить его замолчать. — Я уже говорил тебе. — Какузу на мгновение прикрывает глаза. — Не делай глупостей. — Да... ну, знаешь, я только глупости и делаю, — Наруто натягивает слабую улыбку. Они так близко сейчас, но кажется, что невероятно далеко друг от друга. Так странно; он всегда принимал как должное такие мелочи, как прикосновения, и только сейчас понял, насколько они важны. А для Какузу все должно быть еще хуже. Какузу проводит ладонью по лицу Наруто, и он не чувствует ничего. Только холод. Как всегда. Наруто опускает голову. Он просто не может заставить себя взглянуть на него, слишком боясь того, что может увидеть в его глазах. Осуждение. Злость. Ненависть. И он заслуживает этого, но все равно боится. — Пожертвовать собой — пожалуй, самая большая глупость, которую ты можешь сделать, — наконец говорит Какузу. — Забудь об этом. — Неужели ты не понимаешь? — тихо спрашивает Наруто. — Я люблю тебя. Я бы отдал все, чтобы ты жил. Он чувствует, как воздух вокруг него становится холоднее, когда Какузу придвигается ближе; не объятия, но самое близкое к ним, на что он может рассчитывать. — А ты не понимаешь? — голос Какузу звучит устало и горько. Наруто нечего сказать. Может, и правда не понимает. Для него его собственная жизнь значит так мало; он не в силах понять, как Какузу может все еще дорожить ей после всего, что он сделал. — Так мы ни к чему не придем, — Какузу выпрямляется, не глядя на Наруто. — Нам лучше вернуться. Тебе нужно отдохнуть. — И душ тоже не помешает. — Наруто тоже встает, неожиданно чувствуя себя опустошенным. Сегодняшний день был... странным, мягко говоря. — Я точно не хочу оставаться здесь дольше необходимого. Этот храм меня нервирует. — Хоть в чем-то мы согласны. — Какузу не улыбается, но его голос смягчается. Они больше не говорят, идя по коридорам храма, и это, пожалуй, не так уж плохо; Наруто не хочет очередной ссоры. Он надеется, что завтра они решат, что делать дальше. По крайней мере, у них есть зацепка. Когда Наруто думает о смерти, он не боится. Он не врал — если до этого дойдет, он готов отдать свою жизнь. Только одну вещь он должен сначала сделать: найти Химавари и убедиться, что она в порядке. Даже зная, что она изменилась, он упрямо верит, что все еще есть шанс переубедить ее. И, может быть, надеяться глупо, но он не может отказаться от нее. Снаружи уже ночь, когда они покидают храм. В темноте это место кажется еще более неуютным, но Наруто старается игнорировать дискомфорт. Он останавливается и оглядывается в последний раз. — В чем дело? — спрашивает Какузу. — Ни в чем. — Наруто чуть улыбается. — Ну... мы возвращаемся. Думаешь, мы сняли проклятие? Какузу качает головой, но Наруто видит, что он сдерживает улыбку. — Сомневаюсь, что проклятие вообще существовало. — Кто знает, — пожимает плечами Наруто. Ему кажется, он мог бы поверить во что угодно после всего, что они пережили. Они продолжают путь в тишине, но уже не такой напряженной. И Наруто надеется, что, может быть, все еще будет хорошо.