Проведи меня до дома

Катастрофически сжимается мир, а в грудной клетке не помещается сердце. Слишком слабая, чтобы перекачивать жизнь, потому что ее смысл обременяет. Хината раздробилась буквально на несколько материков. Она больше не существует как единый атлас. —Все не так, все не так, все не так, — отчаянно повторяла она, уткнувшись лбом между его лопаток. —Тогда почему я постоянно это чувствую…—он сжимает толстовку в области сердца, пытаясь вырвать его, оттягивая толстую ткань. —Если бы ты любил, ты бы не забыл, —она хочет в это верить. —Я не забыл, —рваная челка закрывает его лицо.Он также, согнувшись, пытается успокоить бушующее сердце.Или это не его? — Я ведь чувствую эту боль.За тебя. —Саске, ты не можешь, —она упирается о его спину руками, словно бившись о стену, пытаясь что то доказать, —Не можешь. Она отрицательно вертит головой, и слезы горячо падают на мокрый асфальт.Он не хочет смотреть на неё. Не хочет снова испытывать больше между рёбер.Снова видеть ее слезы. Хоть бы это была просто боль.Просто, чертова, боль! —Почему?.. —Проведи меня до дома, Саске, —она снова задыхается в своих слезах.Сжимая его одежду, она шипит, чтобы перестать рыдать.Легче перевести эту тему. —Я не помню дороги. Хината медленно опускает руки, проходясь по всей его спине. Она отходит от него, Шаг назад. На колени. Так больно. Они содраны в кровь. Или она, кто знает. Черт, действительно больно. Снова хватается за голову. Она слишком часто болит, слишком сильно.Омерзительно. А потом, забывшись в очередной панической атаке, срывается на крик, такой жалобный.Молящий о чем то. Хочется забыться. —Ты ведь тоже…да? — Саске обернулся, но он не смотрит на неё.Он смотрит на отражение в луже, освещаемое фонарем. Капельки осеннего дождя ударялись об асфальт, увеличиваясь в количестве. Шум дождя прикрывал всхлипы, прикрывал слезы, забирал всю боль.Успокаивал. —Нет, Саске, —она встаёт с трудом.Поправляет одежду и направляется вперёд. Она все ещё помнит где живет Учиха. Да, она пожалеет об этом «Нет», но ещё больше она пожалеет, если даст ему ложную надежду. Если даже и любила… Какой в этом смысл? Они просто глупые. —Я все ещё помню, где жил, странно, — последнее что он сказал.Дальше он шёл молча, словно не знаком с ней.Словно ничего не было. Когда они проходили мимо школы, сердце действительно сжалось. Сжалось и тогда, когда знакомый поворот напомнил о том, что там, ее дом.Там ждёт ее отец, Токума. Отбросив эти мысли, она продолжила буравить ноги взглядом. Дыхание Саске было таким тяжелым, становилось неприятно за себя и свою слабость. Пройдя ещё немного, они уже были у ворот его дома. Ничего не изменилось.И не должно было. Он, поковырявшись в небольшой дыре забора, молча открывает дверь.Так просто? Их все равно заметят, смысл скрываться? Он, не сказав ни слова проходит во двор, а Хьюго за ним. Найдя на внешнем подоконнике своей комнаты ключ, он открывает дверь.Также молча входит, а она за ним. Ногой об ногу снимает кроссовки, стягивает толстовку, откидывает на диван ключи. Будто ее и нет вовсе. Учиха скрылся в ванной комнате, судя по звукам.Хината продолжала сидеть на диване.Голова была пуста.В ней только, уже привычная боль. Через минут десять Учиха вышел, оставляя за собой горячий пар и приятный запах. Хината рефлекторно обернулась на звук, но, увидев Саске в одном лишь полотенце, она притупила взгляд. Глаза скользнули по его спине, как хорошо он стоит спиной. На его бледной коже виднелись красные следы… А когда Учиха обернулся в пол-оборота, она заметила на его боку несколько синяков.Фиолетово желтые пятна испугали девушку. Тихо поднявшись, на одних носочках она подошла к Саске, что искал что то в гостином шкафу.Какие то бумаги… Почувствовав аккуратное прикосновение, парень вздрогнул, обернувшись на девушку.Он непонимающе посмотрел на ее руку, а потом на неё. —Больно…? —она приложила свой маленький кулачок к груди. —Иди помойся, я дам чистой одежды, — проигнорировал ее парень. Хинате было неловко. До покраснения ушей. Лишь согреваясь в тёплой воде, она поняла, что сделала пару минут назад. И что ею двигало? Дура. Взяв в руки баночку с гелем, она принюхалась.Это его шампунь? Выжив немного в ладошку, она намылила голову. Над раковиной стояло много косметических средств.Его мама видно, хорошо за собой следит. Расчесав мокрые волосы, она стала вглядываться в зеркало. Тело какое то совсем белое… Губы фиолетового оттенка, щеки впали, а взгляд стал каким-то уставшим… Уродство. Наклонившись, она взяла с пола одежду, что дал ей Саске. Широкие серые спортивки, что сползали с ее тонкой талии. И огромная чёрная футболка, сползающая с плеча. Вероятно это его одежда.Почему то стало так тепло, а в животе щекотно. Покрывшись бледным румянцем, Хината вышла из ванной комнаты.Она повесила мокрое полотенце на вешалку рядом с кухонной плитой. Там висела ещё пара вещей. Странно, что в такое время, в доме никого не было. Очень странно. —Потуши свет и иди ко мне, —услышала она, и внутри все сжалось.Смотреть на Саске, смотреть ему в глаза, было неловко. Она сделала как он и просил. Остановившись в проеме двери его комнаты, она замялась. —Проходи, —он услышал ее шаги? Трясущимися руками она дёрнула ручку, войдя в комнату Учихи.Здесь она не впервые, но отчего то все равно волнующе. Саске в абсолютно спокойном положении духа, раскладывал футон на полу.Улегшись лицом к стене, он затих. —Потуши свет, как захочешь спать. Далее она слышала только размеренное дыхание. Очнувшись от своих мыслей, она выключила свет, и села на расстеленную кровать.Отдых сейчас действительно нужен. Но сон, предатель, не идёт.Черт его бы побрал.Почему именно ночью мысли особенно щекочут голову? Приходят совершенно разное. А что, если она действительно его любила? Любит? Хах, у неё не было даже времени подумать об этом.Слишком быстро все закрутилось.А сейчас этот вопрос не имеет смысла.Между ею и Саске стоит никто иной, как Токума. **** —Чтоб ты испарился.Мерзавец, —потушив сигарету об ладонь Хидана, фыркнул Хьюга.—Как можно было упустить их?! Как?! —Господин Токума, я… — с окровавленными губами, мямлил Хидан. — Я не хочу слышать эти грязные оправдания, —сжав волосы на затылке подчиненного, плевал словами уважаемый, откинув голову Хидана, он прошипел ему в ухо, —Убирайся. —Но Токума-сама, я всего лишь оставил их на пару часов! Вы же сами вызвали меня! Поймите! Я найду их! —два бугая сдерживали движения беловолосого. —Уберите его с глаз моих, — сев за свой стол, командовал Хьюга, —Никогда.Чтобы я никогда его не видел. —Но пожалуйста! Господин! —Шагай, —лишь настораживали охранники. —Чертовы придурки! —ударял по столу Токума, что все его составляющее подпрыгнуло.А пепельница перевернулась.—Найдите эту чёртову суку, где бы она не была! Живо! И позовите ко мне Неджи. **** —Что тебе нужно? —Как там твой дядюшка? Живой? —массируя переносицу говорил Токума. —Почему ты спрашиваешь? Обзавелся его кабинетом, заправляешь его слугами, мною командуешь, да кто ты такой? Уже похоронить его решил?! Недоумок! Да я тебя убью! —Неджи не мог его убить.Дни в доме были адом.Их будто держали на цепи.Везде с охранной.А при входе к Токуме, его и вовсе лишили возможности пошевелиться.—Трус, ты… Чертов трус! —Неджи пытался убрать руки охраны со своих.Они так сильно завели их за спину, что пошевелиться было практически невозможно. —Спокойнее, тише, —голос мучителя был смеренным.Даже больше с издевкой.—У меня итак голова болит. Кабинет больного Хиаши уже не был его.Стены будто пропитались мерзкой аурой родственника-изменника.Было неприятно входить, видеть как за его столом сидит этот урод Токума, мерзко ухмыляясь и попивая дорогое вино. Это ублюдок обзавёлся всем его имуществом.Сравнял его с землей и вырыл ему яму.Уродец.Это из-за него дядя слёг в больницу с сердечным приступом. Это все из-за этого урода.Неджи прекрасно знал, что Токума не чистой души человек. За этот короткий срок ему досталось ещё больнее.Он переживал за дядю, что находился по смерти, за маленькую Ханаби, что по ночам плачет по сестре и отцу.А что с Хинатой он и понятия не и имел.Где она? Жива ли она вообще? —Советую навестить дядюшку, проститься с ним.А, и да, кстати, за одно вручи ему эти бумаги, попроси расписаться по доброте душевной, —он, ехидно улыбаясь, пальцами придвинул бумаги на другой край стола.Кивнув головой его люди отпустили Неджи. Подойдя ближе, парень взял бумаги. Он не стал даже вчитываться. Наклонившись ближе, он разорвал листовки, скомкал их мельче, а потом, сунув в рот, пережевал. Выплюнув пулей все отчаянное зло на этого урода, Неджи развернулся и ушёл.Это все, что он мог сделать. —Прочем, подпись мертвеца не так уж и важна.—Стирая с лица капли Хьюговской слюны, хмыкнул Токума. Это утро будет сложным для всех.