***
Было время обеденного перерыва. Пока все были заняты приемом пищи, Лотос отдыхал на складе, в стопках мягкого паучьего шелка. До этого он хорошо потрудился, помогая переезжающей семье перенести все их вещи и теперь тело немного ныло от усталости, но тем приятнее было лежать на мягкой ткани и просто ничего не делать. Прошел почти месяц с того момента, как Полый принес весть о пропаже принцессы. Все это время поиски не прекращались ни на миг, но ничего нового разведчики не приносили. Первое время Лотос присутствовал почти на всех докладах поисковых групп, надеясь услышать, что Хорнет нашлась, но потом перестал. Вестей не было, и сосуд уже не верил в то, что когда-нибудь появятся. Пускай малая его часть все еще надеялась, но он уже потерял веру в то, что принцессу найдут. — Лотос!!! Лотос-Лотос!!! На склад гурьбой вбежали ткачики — те самые друзья Лотоса, во весь голос и на разные лады зовя сосуд. Тот быстро спрыгнул с высокой стопки шелковых полотен и подошел к ним. Он уже хотел было спросить, что случилось, но не успел даже лапок поднять, как его облепили и едва не свалили с ног. — Ты не поверишь! — Мы такое видели! — Ты сейчас просто шлепнешься! «Что такое?» — жестами спросил сосуд, не веря, что это что-то действительно такое уж важное. Ткачики замолчали, переглядываясь и решая, кто скажет новость. Затем они разом вздохнули и хором выдали: — Мы видели Хорнет! Лотос вздрогнул. Не может быть! Что-то внутри него забилось и затрепетало, изо всех сил желая, чтобы это было правдой, но сосуд не дал этому чувству захватить себя целиком. Ткачики с сияющими глазами наблюдали за его реакцией. Он обвел их всех болезненным взглядом и медленно поднял лапки, выбирая нужные слова, среди путающихся мыслей. «Если это шутка, то она не смешная». Жесты были дерганными и нервными. Ткачики вновь заговорили наперебой. — Это не шутка! — Мы видели ее у старого садика! — Она просто стояла там! — Нет, она смотрела в карту! — И у нее была какая-то летающая штука! — Да, странная штука! — Она мяукала! — Это было мило, но как-то… — Это было жутко! — Мы испугались и убежали! — Но решили, что ты захочешь знать. Лотос невидящим взглядом смотрел куда-то сквозь детвору, а внутри него все дрожало и трепетало. Мысли носились в голове словно ошалевшие. Решение было принято само собой. Он медленно снял с себя ткачиков, а затем со всех ног бросился туда, где, по словам его друзей, они видели Хорнет.***
Хорнет еще раз взглянула на карту с очень недовольным видом. Судя по всему, ученик с пламенем должен был находиться здесь, но полупаук не видела его, хотя, казалось бы, спрятаться тут негде. Старый садик был большим гротом, где когда-то находилась школа для маленьких жителей деревни. Еще до рождения Хорнет она была разрушена землетрясением и теперь тут почти ничего не осталось — лишь остатки от старых коконов, в беспорядке лежащие на дне пещеры, или висящие под потолком, да кое-где куски старых воздушных переправ. В полу грота то тут, то там виднелись глубокие, казалось, бездонные дыры. Хорнет недовольно пробурчала что-то себе под нос, складывая карту и убирая ее под накидку. Затем взглянула на Мрачное дитя, бестолково вьющееся рядом. — Хоть бы говорить умел, — пробурчала полупаук, — а то только мяукаешь, толку от тебя ноль. В ответ она, как и ожидалось, получила бессмысленное «нья», вздохнула и прыгнула вниз. Поиск последнего огонька для этого малыша занял уже довольно много времени. Пусть Хорнет отлично знала Глубинное гнездо, бывшее ей когда-то домом, найти проход в старый садик, не заходя в деревню, оказалось задачей довольно сложной даже для нее. В деревню же идти ей не хотелось. Она догадывалась, что там, скорее всего, все с ног сбились в ее поисках, и если она там появится, то вряд ли сможет выйти. Ее просто не выпустят. Размышления принцессы прервала вспышка пламени и хихиканье мрачного ученика. Она настолько ушла в свои мысли, что упустила тот момент, когда наткнулась на фонарь. Все было кончено быстро. Лавируя между огоньками, Хорнет легко доставала ученика своей иглой и буквально через несколько секунд тряпичное тельце вспыхнуло, выпустив на волю пылающие огоньки, которые тут же поглотило Дитя. Хорнет вздохнула. — Отлично… теперь надо отвести тебя к Маэстро, — произнесла она, обращаясь к маленькому спутнику. В ответ ей, разумеется, прозвучало лишь очередное «мья», и принцесса стала подниматься назад. Однако наверху ее ждал сюрприз. Выбравшись на ровную поверхность, принцесса удивленно замерла. Перед ней стоял сосуд, который она тут же узнала. Нескладное долговязое тельце было овито ростками живокрови и прикрыто мягким багровым плащом с капюшоном. Плащ на худых плечах удерживался круглой брошью с шестью хищными глазками. Маску венчали три изогнутых рога, а от левой глазницы поднималась трещина. Маска была посеревшей от времени, однако правый рожек сверкал белизной. В глазницах же, вместо обычной для сосудов пустоты, плескалась живокровь. Он поднял свои тонкие, увитые синими лозами, лапки и показал пару жестов. Хорнет нахмурилась, медленно узнавая эти движения. — Лотос, — медленно произнесла она, с трудом вспомнив имя сосуда. — Что ты здесь делаешь? Как же много она забыла, побывав «за гранью». Впрочем, до настоящего момента она даже не задумывалась об этом… значит, это было не так важно? «Я скучал», — показал жестами Лотос. Хорнет приподняла бровь. Она видела, как сильно сосуд рад встрече с ней, пусть и скрывает это, видела, как сильно он хочет броситься к ней и обнять, но сдерживает себя. Как ни странно, принцесса ничего не чувствовала по этому поводу. Воспоминания понемногу возвращались. Она вспомнила, кто этот сосуд и какими были их отношения до… До ее почти-смерти. Хорнет честно попыталась найти в себе отголоски тех чувств, что испытывала раньше к сосуду, но наткнулась лишь на холод и равнодушие. Словно часть ее души, ответственная за это, так и не вернулась «оттуда», навсегда сгинула в небытие и теперь на ее месте ровно и уверенно горел огонек Кошмара. Видимо, неловкое молчание продолжалось достаточно долго. Лотос снова поднял лапки, жестикулируя. «Где ты была? Все королевство тебя ищет!» — Где я была?.. — с усмешкой переспросила Хорнет. — Я умерла, — заметив, как вздрогнул сосуд, она снова усмехнулась и добавила: — Ну, почти умерла. Да… в сражении с тем существом, которое ни Полый, ни сама принцесса не смогли распознать, она была смертельно ранена. Вряд ли своевременная помощь в Городе Слез, или даже целебный шелк и песни матери спасли бы ее. Она не знала наверняка, но чувствовала, как ужасный яд распространяется по ее телу, убивая изнутри. И она бы погибла… если бы не алое пламя Маэстро. Он сумел вырвать ее из цепких и холодных лап смерти, и Хорнет знала, что вовсе не благородство и альтруизм двигали аватаром Кошмара. Некто призвал труппу в Грязьмут, но так и не явился, чтобы выполнить ритуал. Но вместо этого, родичи Маэстро очень удачно нашли ее — раненную и умирающую. Гримм четко и ясно объяснил полупауку произошедшее и ее новую миссию. А Хорнет не была бы собой, позволь она себе отказаться или сбежать от труппы. Теперь она ее часть, отныне и вовек, покуда в ее душе горит алое пламя Кошмара. Куда отправятся они — туда и она. Пока Хорнет вспоминала, снова повисла неловкая пауза. Лотос, кажется, задал вопрос, который принцесса не заметила, и теперь выжидающе смотрел на нее. Она взглянула на сосуд вопросительно и тот догадался, что она не видела его вопрос, и тут же повторил его. «Теперь ты вернешься домой?» — … Нет, — после недолгой паузы ответила Хорнет. — У меня есть важное дело. «Могу я помочь тебе?» — тут же спросил Лотос. Хорнет замешкалась, она не ожидала этого вопроса. Но уже точно знала ответ. — Нет. Мне не нужна помощь, — холодно сказала она. — К тому же, тут ты ничем и не сможешь помочь. Лотос грустно опустил голову, сминая в пальцах струящуюся ткань своего плаща. Хорнет хмыкнула и направилась к темному ходу, из которого пришла. Но не успела она пройти и пары шагов, как ее схватили за руку. Полупаук обернулась и несколько недовольно посмотрела на сосуд. — Что ты от меня хочешь? «Могу я проводить тебя?» — быстро спросил Лотос и с надеждой заглянул ей в глаза. Хорнет вздохнула, понимая, что сосуд не отстанет от нее. Она помнила, каким настойчивым он мог быть и тогда это ее умиляло. Теперь же эта настойчивость не вызывала ничего, кроме раздражения. — Ладно, — не очень охотно отозвалась она. — Тогда быстрее шевелись, я и так потеряла слишком много времени, болтая тут с тобой.***
Всю дорогу Лотос не мог поверить в реальность происходящего. Хорнет жива и здорова! Это казалось чудом, сном, и пару раз Лотос даже украдкой дергал ростки живокрови на своем теле, чтобы убедиться, что это не сон. Боль была реальной, как и Хорнет. Направляясь к старому садику, сосуд ожидал разочарования, что это будет жестокая шутка, что он не найдет там ничего, кроме пустоты и заброшенных руин, но в то же время часть его надеялась и верила. Разрываемый противоречивыми чувствами, он вбежал в грот как раз вовремя. Она действительно была там. Он сразу заметил произошедшие в ней изменения. Накидка ее была другой — темно-серая, но огненно-алая с внутренней стороны, воротник тонкими острыми лепестками обрамлял ее маску и ложился на плечи. На белизне маски же четко выделялись две темные прямые линии, пересекавшие глаза, словно знак принадлежности к чему-то. Но не только это поменялось в ней. Выражение, с которым она смотрела на сосуд, не дало ему наброситься на нее с объятиями, как он и хотел. Что-то изменилось в ее душе, и Лотос чувствовал это, и это изменение пугало его. Но он был слишком рад встрече, чтобы обратить на это больше внимания. Теперь же он шел за ней в полном молчании, нарушаемом лишь странным «мяуканьем» летающего спутника Хорнет. Тишина давила на сознание, но нарушить ее Лотос не мог, а принцесса не хотела. Вокруг было темно, лишь дрожащий свет фонарика в лапке полупаука, да слабые голубые отсветы живокровных лепестков на теле Лотоса разгоняли абсолютную тьму. Они двигались по каким-то извилистым и незнакомым коридорам, и сосуд боялся, что если принцесса решит его бросить, он заблудится, и навечно потеряется в этих пещерах. Но Хорнет не бросила его. Пару раз она помогла ему взобраться на слишком высокий уступ и перенесла через пропасть. Ее руки были теплыми, даже слишком, будто согретые огнем. Лотос не хотел ее отпускать, но чувствуя на себе тяжелый взгляд, не смел держаться за нее дольше нужного. Наконец, они вышли к знакомым освещенным ходам, но очень далеко от деревни. Сосуд хотел было спросить, почему она не пошла коротким путем — через деревню, но быстро догадался сам. Хорнет не хотела, чтобы ее видели. Ясно было, что она не была рада встрече с Лотосом. Он надеялся, что это лишь из-за того самого дела, о котором она говорила. Что, как только это будет выполнено, она вернется домой. Это, должно быть, что-то ужасно важное и, скорее всего, секретное, и Лотос чувствовал себя как ребенок, который подсмотрел, куда родители прячут его подарок на день рождения. Они продолжали молча идти самыми окольными путями, избегая больших дорог и тропинок. Пару раз Лотос обгонял Хорнет и пытался завести жестовую беседу, идя спиной вперед, на что принцесса устало вздыхала и советовала смотреть на дорогу и не отвлекаться. Путь был долгим и Лотос не сомневался, что если бы Хорнет была одна, она бы продвигалась намного быстрее, просто пролетая все пещеры на своей нити. Но она не оставляла его и это грело сосуду душу, но в то же время он чувствовал себя немного виноватым за то, что замедляет принцессу в ее миссии. Но наконец, они дошли до Грязьмута. Был уже вечер к тому моменту, когда они вылезли из колодца, ведущего в Перпутье, и все немногочисленные жители городка были по своим домам. После ухода чумы город так и не ожил до конца, большинство домов все еще стояли пустыми и холодными. Но среди них уже не были редкостью дома, в окнах которых висели шторы, вокруг росли цветы, а по вечерам, как сейчас, из-за стекла лился теплый свет, наполняющий душу домашним уютом. Они прошли весь тихий городок насквозь и вышли к окраине. Уже издалека было видно слабое алое свечение, исходившее от огромного шатра, раскинувшегося на пустыре за городом и слышалась довольно безрадостная мелодия гармони. Шатры, а их было два, казались чем-то чужеродным, чем-то, чего не должно тут быть, а потому пугали. Хорнет направлялась прямо к этим шатрам. У входа в большой она остановилась и перевела взгляд на Лотоса. — Вот и все, — спокойно сказала она. — Тебе пора домой. «Спасибо, что позволила сходить с тобой», — поблагодарил ее сосуд. — Да-да… — буркнула она не очень довольно. — Ты бы ведь все равно не отстал от меня. Лотос отвел взгляд — она была права. Повисла неловкая пауза и сосуд переминался с ноги на ногу, снова сминая в лапках свой плащ. Наконец, когда Хорнет уже повернулась было ко входу в шатер, Лотос рванулся вперед и крепко обнял принцессу, прижавшись маской к ее плечу. Та вздрогнула и на несколько мгновений застыла, не зная, что ей делать — потерпеть, или оттолкнуть сосуд от себя. Наконец, она мрачно усмехнулась и отрешенно похлопала Лотоса по спине. Через пару секунд сосуд сам выпустил ее из своей хватки. «Еще увидимся?» — робко спросил он. Хорнет не ответила, лишь хмыкнула, отвернулась и, помедлив секунду, вошла в шатер, скрывшись в пурпурном полумраке. Лотос долго смотрел в проем, пытаясь разобраться в собственных спутанных мыслях. Она ведь не прощалась. Значит… они еще встретятся?***
Он никому не сказал, что видел ее. Пусть после его стремительного ухода, ткачики, разумеется, разболтали всем, кому не лень, что они видели, и куда отправился Лотос, и с каждым разом история обрастала все новыми и новыми подробностями, а потому, когда сосуд вернулся, на него смотрели как на героя и великомученика. Прежде чем все набросились на него с расспросами, Херра отвела Лотоса в свой «кабинет», подальше от чужих глаз, и спросила о том, что он на самом деле видел в старом садике и где был все это время. Лотос не привык лгать, тем более Королеве Ткачей, но в этот раз он считал, что так будет правильно. Он жестами ответил, что ничего в старом садике не было, и все это время он был там. Херра долго смотрела прямо ему в глаза, и сосуд с трудом выдержал этот взгляд. Наконец, она кивнула, и отправила Лотоса отдыхать, но он знал, что проницательная Королева не поверила ему. Он стал чаще наведываться в Грязьмут. Каждый день он отправлялся туда, в надежде встретить Хорнет. Пару раз ему повезло, он видел ее поздно вечером, когда все горожане были уже дома и на улицах было пусто. Ее летающий спутник заметно подрос и и то, как он смотрел на сосуд, ему совсем не нравилось. Будто тот раздумывал, является ли Лотос угрозой для его хозяйки (?), и нужно ли в него стрелять. Лотос пытался поговорить с Хорнет, но на все его расспросы полупаук отвечала односложно, не желая поддерживать разговор, и спешила уйти. Это расстраивало сосуд, но он не оставлял попыток разговорить ее, хотя, чего скрывать, изменившаяся принцесса пугала его, и он никак не мог понять, чем именно. Однажды Лотос приехал в Грязьмут как обычно, не надеясь ни на что. Он собирался опять отправиться к шатрам и сидеть там в ожидании Хорнет, но удивленно застыл на выходе со станции. Полупаук спокойно сидела на скамейке неподалеку и, не замечая ничего вокруг, чистила свою иглу. Ее летающий спутник вился неподалеку, явно скучая. Сосуд в первую секунду словно окаменел, не веря в то, что видел. Но, наконец, он робко подошел к ней и присел рядом на скамейку. Хорнет не обратила на него никакого внимания, в то время как Мрачное дитя наоборот. Оно подлетело к сосуду, в который раз с подозрением его осматривая. Лотос склонил голову на бок, разглядывая Дитя в ответ. Тот мяукнул и боднул сосуд головой, видимо, признав что он не опасен, а после опустился на колени прицессы, свернулся клубочком, прикрыв мордочку крыльями, и задремал. Хорнет заметила это и усмехнулась, откладывая свою иглу. После она заметила и Лотоса. Тот приветственно махнул лапкой и виновато заглянул принцессе в глаза. — Что ты тут делаешь? — вздохнула она, но не так раздраженно, как обычно. «Хотел проверить, как ты», — быстро ответил сосуд. — Я в порядке, — хмыкнула Хорнет. — Как обычно. Повисла пауза. Лотос смял в лапках плащ, не зная, что бы еще спросить. Принцесса же в это время поглаживала Дитя и выражение ее лица было почти как в прежние времена. Если бы не темные линии на ее маске, можно было бы подумать, что перед ним прежняя Хорнет. Лотос невольно засмотрелся на нее, с грустью думая о том, как бы ему хотелось, чтобы принцесса вернулась назад, в Гнездо, чтобы стерла с маски эти линии, чтобы вернула свою старую накидку… Мысли прервались, когда Хорнет перевела на него взгляд. — Что-то еще? — спросила она, но, кажется, в этот раз она не была раздражена присутствием сосуда. «Как продвигается твое дело?» — спросил сосуд, не надеясь на какой-то подробный ответ. — Моя часть пока закончена, — усмехнулась Хорнет. — Необходимое пламя собрано… теперь нужно найти того, кто сможет продолжить Ритуал. Я не могу, ибо я часть Труппы. Нужен кто-то другой… Лотосу совсем не понравились слова про «часть Труппы». Он не совсем понимал, что встревожило его, но что-то в тоне, которым Хорнет сказала это… что-то его волновало. Он еще более нервно принялся мять свой плащик, не решаясь спрашивать дальше. Ему хотелось спросить, что за Труппа, что за Ритуал, но он не решался. Сосуду казалось, что ответы могут ему не понравиться. — Так что пока что я свободна, — вдруг добавила Хорнет, усмехаясь. «Может, навестишь дом?» — робко спросил сосуд. — Хм… — Хорнет прищурилась, раздумывая. — Мать меня не отпустит, если я появлюсь там. «Отпустит, если ты ей объяснишь!» — быстро объяснил Лотос, чувствуя, что Хорнет колеблется. — Не знаю… — принцесса с сомнением подняла взгляд. — Она ведь все еще думает, что я мертва, верно? «Пропала без вести», — поправил ее сосуд. — Вот как! — Хорнет заметно удивилась. — Значит, меня не записали в мертвые? В ответ Лотос покачал головой, а затем сложил лапки в умоляющем жесте. В ответ полупаук вздохнула. — В любом случае, если я понадоблюсь Маэстро, он призовет меня, — сказала она обреченно. — Так и быть, я навещу их. Лотос радостно хлопнул в ладоши и поднялся на ноги. Хорнет разбудила Мрачное Дитя, которое тут же мяукнуло, ткнулось мордочкой в маску принцессы и облетело круг над обоими, показывая свою готовность отправиться.***
Нужно было видеть шокированные лица ткачей, когда со стороны вокзала в сопровождении Лотоса появилась Хорнет. Никто не мог ничего сказать, все лишь молча провожали их взглядами. Сосуд едва ли не светился от радости, в то время как принцесса сохраняла холодное и мрачное спокойствие. Мрачное дитя вилось вокруг них, окидывая встречающихся ткачей оценивающим взглядом, но, к счастью, не атаковало. Лотос провел Хорнет прямиком в главный кокон, к Херре. Королева как раз выслушивала очередной доклад поисковой группы, когда вошел сосуд. Принцесса осталась за дверью по его просьбе. Зверь заметила новоприбывшего и жестом остановила докладчика. — Что такое, Лотос? — мягко спросила она. — Хочешь послушать доклад? Ты давно тут не появлялся… Сосуд с сияющими глазами помотал головой, а затем выглянул в коридор, подзывая Хорнет. Принцесса спокойно вошла в комнату и остановилась на пороге. Лотос встал у нее за спиной и осторожно положил лапки ей на плечи, наблюдая за реакцией всех присутствующих. Разведчики застыли, глядя на принцессу и на приведший ее сосуд. Херра так же удивленно застыла, но за маской не было видно ее лица. Наконец, она протянула руку по направлению к дочери. — Хорнет? — неожиданно тихо и сипло произнесла она. — Здравствуй, мать, — Хорнет слегка поклонилась. Королева прошла мимо застывших от шока, словно статуи, ткачей и подошла к дочери и сосуду. Одна из ее рук скользнула под маску, видимо, стирая с глаз слезы, а затем она подхватила детей на руки и крепко прижала к себе. Из-под маски послышались тихие всхлипы. Лотос на радостях тоже обхватил Королеву лапками, Хорнет же стоически выдерживала объятия, ничуть не поменявшись в лице. Кажется, она не была рада встрече так, как ее мать. Херра попросила шокированных разведчиков выйти, а после усадила дочь и сосуд за стол и тут же принялась наливать чай, попутно заваливая Хорнет вопросами. Полупаук отвечала спокойно и без лишних эмоций, будто она никуда и не уходила и это был совершенно обычный день. Лотос сидел рядом, робко держа ее за руку и чуть ли не сияя от счастья. Мрачное дитя устроилось рядышком с принцессой, поглядывая за всем происходящим сквозь прищуренные глазки. Королева, наконец, поставила перед дочерью чашку с чаем (Лотосу, по понятным причинам, чай не наливали), и сама села напротив. Было заметно, как дрожат ее руки. — Так значит, все это время ты была в Грязьмуте? — уточнила Херра. — Не все время, — отозвалась Хорнет. — Я была по всему королевству, собирая Пламя. — Что за Пламя? — поинтересовалась Королева. — Пламя Кошмара, — вздохнула принцесса, взяв в руки чашку. — То же, что не дало мне умереть. Маэстро пожертвовал частичкой своего пламени, чтобы я не погибла. — Кто этот Маэстро? — спросила Херра, складывая руки на столе. — Маэстро Труппы… — ответила Хорнет. — Я нужна ему, чтобы собрать пламя. Но пока что я сделала все, что от меня требовалось. — Так… — Зверь сцепила пальцы в замок. — Ты теперь вернешься к нам? — Нет, — ответила принцесса без промедления. — После завершения Ритуала я отправлюсь вместе с Труппой, так как теперь я ее часть. — Они заставляют тебя? — в голосе Королевы звякнул металл. — Нет, — спокойно сказала Хорнет. — Это мой долг. Я не могу оставить Труппу, только если Маэстро не позволит мне уйти. Херра продолжала расспрашивать, и Лотосу все меньше нравились ответы Хорнет. Ему казалось, что этот Маэстро, кем бы он ни был, затуманил разум принцессы, и та действует вовсе не по своей воле, как она говорит. Сосуд выпустил руку полупаука из своей и сжал ладошками ткань своего плаща. В душе зародилось решительное намерение. Пока Херра отвлеклась, чтобы подать к столу печенье, Лотос быстро поднялся и выскользнул за дверь. Хорнет, кажется, не обратила на него ни малейшего внимания, а Дитя проводило заинтересованным взглядом и снова свернулось клубочком. Сосуд со всех ног помчался в свою комнату, чуть ли не сшибая по пути встречных ткачей, не обращая внимание ни на что вокруг. Вбежав в свое обиталище, Лотос быстро достал свой запылившийся старый гвоздь, затем не глядя сунул под накидку несколько карточек с текстом. Эти карточки обычно использовались для общения с теми, кто не знал языка жестов, и сейчас сосуду казалось, что они могут понадобиться. Окинув комнату быстрым взглядом, проверяя, не забыл ли чего, Лотос выскочил из комнаты, и помчался к станции рогачей. В Грязьмуте как обычно было тихо и спокойно. Лотос стремительно пробежал сквозь город, пугая редких прохожих, и направился прямиком к пугающим алым шатрам. Перед входом в самый большой шатер сосуд остановился и вытащил из-за спины гвоздь. Металл приятно холодил ладонь и вселял уверенность. Лотос крепче сжал рукоять и вошел в шатер, из которого раздавалась все та же мелодия гармони. Шатер встретил незваного гостя фиолетовым полумраком и дымным спертым воздухом. Чадящие фонари чуть потрескивали, освещая все вокруг тревожным алым светом. Какой-то крупный жук играл ту самую заунывную мелодию. На его маске виднелись такие же две линии, как и на маске Хорнет. Решимость Лотоса понемногу таяла. Тем временем большой жук с гармонью заметил посетителя, но ничего не сказал, лишь наблюдая за сосудом и не прекращая играть. Лотос прошел мимо него, пару раз оглянувшись, но затем решительно сжал гвоздь и вышел на середину просторной круглой залы, края которой терялись в дымном полумраке. Сосуд остановился и с вызовом отвел лапку с гвоздем в сторону, чувствуя на себе словно чей-то взгляд. Мелодия гармони стихла, чтобы через мгновение заиграть еще громче. Пол затрясся, а с потолка посыпалась пыль. По залу забегали яркие лучи алого света, затем, наконец, собрались в одном месте и из вспышки пламени появился высокий жук, раза в три выше Лотоса. На нем была накидка, похожая на накидку Хорнет, а маску пересекали такие же две линии, как и у того жука в коридоре, как и у Хорнет… — Клинок обнажен и решимость во взгляде, и сердце рвется в бой, — произнес он хриплым голосом, глядя прямо на сосуд. — Как дерзко и как смело! Я Гримм, Маэстро этой Труппы, — представился он и склонился в поклоне. — Вновь фонарь зажжен и мы на зов явились снова. То не твоих ручонок дело, но к нам ведет судьба тебя… Лотос сунул лапку под накидку, доставая одну из своих карточек. Прикрыв пальцем часть текста, он поднял ее над головой, показывая текст Маэстро. Тот прервался, заметив это и взглянул на карточку. На карточке обычно был написан вопрос «Где Хорнет?», но сосуд прикрыл слово «где», и теперь на карточке можно было прочитать лишь имя принцессы. — Ах, вижу я, что привело тебя сюда, — нехорошо усмехнулся Маэстро. — Подруга сердца твоего, что едва не сгинула в пепельных краях, и в чьей душе отныне и вовек живет Пламя Кошмара. Лотос убрал карточку и снова поднял свободную лапку, пару раз сжав и разжав кулак, намекая, чтобы Маэстро отпустил Хорнет из Труппы. В ответ Гримм сдержанно засмеялся. — Увы, дочь Халлоунеста отныне принадлежит Сердцу Кошмара, что дало ей жизнь. Но коль желаешь ты вернуть ее, верни мне пламя, что горит в ее душе! Гримм высвободил из-под накидки руку с изящными длинными пальцами. Раздался щелчок и во вспышке алого пламени появилась Хорнет. Она подняла голову и взглянула на сосуд немного удивленно. Мрачное дитя как обычно вилось рядом с ней, но завидев Гримма, метнулось к нему. — Станцуйте для нас, дети Халлоунеста! — громогласно произнес Маэстро, взмахнув руками. — Пусть Пламя разгорится ярче с вашим яростным танцем! Гримм исчез во вспышке пламени, а арена вдруг ярко осветилась фонарями, и из полумрака выступили трибуны, на которых вперемешку сидели мрачные ученики и мастера, взирая на сосуд и принцессу. Раздались аплодисменты. Хорнет отвела назад руку с иглой и вокруг нее сверкнуло кольцо боевого шелка. Лотос отшатнулся. Сражаться с Хорнет? К этому он не был готов. Гвоздь тут же стал тяжелым и неподъемным, ноги задрожали. Он понял, что должен сделать — он должен убить ту, кого так любит. Все перед глазами помутнело, а по маске стекло несколько капель живокрови, словно слезы. Хорнет припала к полу и бросилась в атаку, не дожидаясь, пока ее атакует Лотос. Сосуд едва успел уйти в сторону от острого лезвия иглы, и попытался взять себя в руки. Он должен… ради нее же! Лотос едва успел парировать летящую в него иглу и отпрыгнуть в сторону, но тут же чуть не напоролся на шелковые плети, горящие алым огнем. Пока Хорнет готовилась к новой атаке, сосуд бросился к ней, попытавшись атаковать, но принцесса с легкостью парировала этот удар, а нападавшего хлестнуло нитями шелка и отбросило назад. На краях тонких царапин на лапках сосуда сосуда показались капли живокрови. Хорнет вновь атаковала, стремительно спикировав на сосуд, и тот едва успел отскочить. Треснула ткань и на плаще Лотоса осталась длинная рваная прореха. Не дав сосуду опомниться, полупаук взмахнула иглой. Острый, словно жало, конец иглы прошелся по груди сосуда, разорвав несколько ростков и оставив царапину. Из глазниц Лотоса брызнула живокровь, от боли помутнело в голове. Он прижал лапку к царапине, едва не падая. Рана пусть и была не серьезной, но из-за поврежденных ростков боль была адская. В последний миг он успел увернуться от летящей на него принцессы, и, пытаясь игнорировать боль, атаковал ее. Та вновь парировала, а затем мощным ударом откинула сосуд от себя. Лотос отлетел в сторону и выронил гвоздь. Этот удар оставил на его боку еще одну рану и несколько новых разорванных ростков, а на на маске появились новые трещины. Сосуд попытался подняться и дотянуться до гвоздя, но Хорнет ножкой откинула оружие дальше. — Ты жалок, — презрительно фыркнула она, глядя на попытки Лотоса подняться. — Всерьез думал, будто сможешь выполнить Ритуал? «Я хотел забрать тебя», — с трудом показал Лотос. В ответ Хорнет фыркнула. — Ты эгоист, — холодно сказала она. — Думаешь лишь о себе, и о том, как бы ублажить свои желания. Мне вечно приходилось о тебе заботиться, а ты в это время ничего не делал. Тогда я не видела этого, но теперь… я вижу, каков ты на самом деле. Лотос задрожал, слушая речь принцессы. Боль, которую причиняли ее слова была во много раз сильнее, чем боль от ран и разорванных ростков. Это все не правда! Он заботился о ней, так же как и она о нем. Неужели она забыла все это? Нет… ведь это не она, в ней говорит это ужасное пламя, что захватило ее душу! Но почему же так больно… Лотос сумел подняться на ноги, дрожа и шатаясь. Гвоздь был слишком далеко от него, но нужно было его достать. Хорнет вновь бросилась в атаку на сосуд, но тот вовремя успел отпрыгнуть. Холодная решимость придала ему сил и пока принцесса разворачивалась для новой атаки, Лотос успел схватить свой гвоздь. Он ринулся на нее и металл со звоном скрестился. Сосуд отскочил в сторону, и попытался снова атаковать, вставив вперед гвоздь. Вокруг Хорнет замерцали шелковые нити. Обожгло болью, и Лотос словно со стороны увидел, как его собственная лапка, все еще сжимая гвоздь, улетает куда-то в сторону, оставляя за собой искрящийся в алом свете след голубой живительной жидкости. Сосуд перевел взгляд на обрубок собственной конечности. В груди словно образовался камень, Лотос качнулся, отступая назад. Из остатка лапки густыми каплями вытекала живокровь, оставляя на полу следы. Сквозь гул в голове донесся шум аплодисментов — он уже успел забыть о зрителях. Снова хлестнуло болью. Шелковые нити подкинули сосуд в воздух, не оставляя в искусственном хитине живого места и разрывая в клочки багровый плащ. Лотос со стуком и треском снова упал на пол, лишившись еще и ноги. Но он был все еще жив. Он упрямо попытался подняться. Хорнет остановилась, наблюдая за ним. Из многочисленных ран текла живокровь, и Лотос чувствовал, как силы оставляют его. Он понимал, что умирает, но продолжал бороться. Он с трудом поднялся, пытаясь зажать еще целой лапкой огромную рану в боку. Опираясь на искалеченную ногу, он приблизился к Хорнет, которая по-прежнему не атаковала, видимо решив, что сосуд умрет и без ее помощи. Вложив последние силы в отчаянный рывок, Лотос поднялся на единственную оставшуюся ногу и обхватил еще уцелевшей лапкой принцессу, и изо всех сил прижался к ней. Из разодранного горла вырвался хрип. — Хх… Хрх… Хххо… рнххх… Ххо… р… нххх… ет…***
Что-то не давало ей завершить начатое. Что-то словно сковало ее по рукам и ногам, удерживало от того, чтобы нанести последний удар по умирающему сосуду. Что-то… что-то забытое, теплое и нежное, боролось с обжигающим Пламенем Кошмара в ее душе. Она наблюдала за тем, как сосуд в агонии подполз к ней, как поднялся и обнял ее. От его тихого хрипа что-то в груди болезненно сжалось и стало тяжело дышать. Мир вокруг помутнел, а на глаза навернулись горячие слезы и против ее воли потекли по маске. Хватка сосуда медленно ослабевала, но он продолжал хрипеть ее имя, вкладывая в это все свои последние силы. Словно борясь с чем-то, она рваным движением положила свободную руку на спину Лотоса, придерживая его. Он попытался прижаться к ней крепче, но силы оставляли его. Из глаз Хорнет текли слезы. Более не владея собой, она занесла иглу над спиной сосуда. Миг — и острейшее лезвие пронзило два тела, крепко прижатых к друг другу. Больно так, что мутится сознание. Игла вновь взвилась в воздух, вновь нанизывая на себя тела. И еще раз. На большее уже нет сил. Ноги принцессы подкосились, и она вместе с сосудом свалилась на пол. Последнее, что она увидела — полный нежности и любви взгляд Лотоса, а после все потонуло во тьме.И так за разом раз, за годом год, Алый пламень водит хоровод. Два сердца любящих сгорели в этот раз То был Кошмаров короля приказ.