Lovesongs

[Тина] После Одессы было сложно оторваться друг от друга. Мы вышли на какую-то новую глубину, благодаря всему произошедшему там, и я прямо физически чувствовала это усилившееся притяжение между нами. Дан признался, что для него всё было так же. Веня, конечно, уже достаточно взрослый, чтобы побыть дома одному, но мне не давало покоя ощущение, что ему меня не хватает. Всё-таки мы виделись не так часто в течение года, а сейчас я практически неделю провела не с ним и чувствовала, что грань необходимого внимания к нему на пределе. Не простила бы себе, если сын подумал бы, что он для меня не приоритет. Особенно в те моменты, когда ему действительно было нужно моё внимание и тепло. По мере того, как Веня рос, я хорошо научилась улавливать в нём потребность во мне. Это не обязательно была потребность в активных взаимодействиях — играх, прогулках или разговорах, а и просто в молчаливой напитке друг друга заботой, любовью и значимостью. Сын, бывало, приходил и просто играл на карманном PSP либо читал книгу, сидя рядом или лежа у меня на коленях. Это не был детский каприз или эгоизм, в этом скрывалось что-то более тонкое и глубокое. Родители для маленького ребёнка — целый мир. Со временем это перестаёт быть настолько абсолютным, но в нашем случае эмоциональная связь усилилась общей трагедией на двоих. Именно потому, что отца не было рядом, от меня ему нужно было получать родительскую любовь в двойном объёме. И с этим не было проблем, пока новые чувства не заполнили моё сердце так сильно как сейчас. Естественно, наша связь с ним была обоюдной. Мой чуткий мальчик чувствовал, когда мне необходимо было его присутствие, появлялся рядом и просто обнимал, если на меня накатывала грусть или было не по себе. И всё становилось на свои места. Сейчас сердце подсказывало, что Веня нуждался во мне. В последнее время я видела, что он держал что-то в себе. Иногда даже если сидел рядом или обнимал, мысленно был далеко. Я гадала, связано это с Даном или нет, но напрямую не решалась спрашивать. Ещё зимой, когда я рассказала сыну о наших чувствах, он повёл себя на удивление по-взрослому. — Я хочу, чтобы ты была счастлива, мам. Чтобы ты не плакала и не грустила как раньше. Думаю, и папа бы этого хотел. Он так серьёзно и пронзительно смотрел на меня во время этих слов, что кроме «спасибо» я не нашлась, что ответить. С Даном они, вроде как, отлично поладили, к тому же, тот легко общался на английском к Вениному удовольствию. Мои познания в English были скромными для того, чтобы свободно вести беседу, а у них это получалось на раз-два. Сломала себе голову уже, пытаясь понять задумчивость сына. Нельзя сейчас наломать дров. Я вздохнула, решение было очевидным. Набрала Дана. — Привет, как ты? — Хорошо, спасибо. У тебя всё в порядке? Уже не удивлялась тому, как он мгновенно считывает моё настроение. — Я знаю, мы хотели побыть вдвоём, но… — сделала паузу, подбирая подходящие слова. — Нужно побыть с Веней… мне кажется, ему не хватает родительского внимания сейчас. Он помолчал секунд десять. — Почему бы не провести время вместе, втроём. Как тебе такая идея? — Если честно, не знаю… Нужно спросить у сына. — Спроси… И дай мне знать, — он сменил серьёзный тон на ласковый. — Обнимаю тебя, малыш. И не грусти, хорошо? Ты грустишь, и я грущу, а кому нужны грустные артисты? Так скоро без работы останемся. Я улыбнулась. Всегда умеет поднять настроение. Постучала в дверь Вениной комнаты. — Sweetheart, can I come in? — знала, ему нравятся такие фразы на английском невзначай. — Sure, mom. Он читал очередную книгу, сидя за письменным столом и поедая орешки из пиалы. — Милый, у меня есть к тебе вопрос. Он поднял на меня взгляд, оторвавшись от книги. Снова нотки той задумчивости, проскользнули в его глазах. — Мы…я…- не знала, как корректно сформулировать вопрос. — Мам, давай прямо, я хочу главу дочитать. Ну что же, будь что будет. — Дан предложил вместе провести день. Как тебе такая идея? — Ок. Он равнодушно уткнулся в книгу. — Точно ок? Веня снова посмотрел на меня, но уже с теплотой. Не хотел меня волновать. — Если я говорю ок, значит ок. Неожиданно и приятно. Дан был рад, что Веня согласился. — Дан, только я тебя прошу. При нём можешь не… Он опередил меня. — Не переживай, я буду вести себя прилично. По крайней мере, до момента, пока мы не останемся наедине. Заберу вас завтра ближе к полудню. Есть пару идей, где можно отдохнуть. Завтра наступило быстро. Идеей номер один оказался картинг центр. — Одна из лучших трасс в Киеве и, конечно же, самые быстрые карты, — Дан завёл нас в огромный павильон. — Тут снимали часть моего интервью с Осадчей, кстати. Так я и узнал об этом месте. Поэтому место и показалось знакомым. Вспомнила мой ночной звонок Дану, после просмотра этого интервью, в день его рождения прошлой зимой. Как же всё поменялось в нас с той поры. Я видела, что Веня загорелся идеей. Они с одноклассниками ходили пару раз в похожий центр в Англии, и ему очень понравилось тогда.  — Как ты узнал, что ему это нравится? — Ты рассказывала, что он любил собирать коллекции машинок, когда был младше. Мальчики растут, но любовь к машинкам, если она уже есть, не проходит, просто они увеличиваются в размерах. Это место было первым, пришедшим ко мне в голову, и я рад, что угадал… Будешь с нами гонять? Я растерялась. — Да ну… В хвосте буду плестись. — Преувеличиваешь, — он подмигнул мне. — Может, в тебе спит великий гонщик. — О-о-очень глубоко спит, — рассмеялась и отошла в сторонку от трассы — Я, наверное, просто посмотрю, ок? — Как знаешь, — Дан пошёл за шлемами и перчатками для них двоих. Меня восхищало его умение чувствовать людей, как естественно он находил с Веней общий язык. Не было в нём напряжения или принуждения к общению с сыном, как и у Вени — неприязни к нему. Его доброе сердце покоряло всех. Они гоняли, иногда перекрикиваясь, и обгоняя друг друга. Моё сердце замирало, когда Веня дрифтовал, резко входя в поворот, но ему, похоже, наоборот нравились такие адреналиновые всплески. Вскоре на трассе появились ребята его возраста, и Дан после круга с ними сошёл с дистанции, присоединившись ко мне на диванчике, пока Веня продолжал веселиться в компании ровесников. — Хотела поблагодарить тебя, — нежно поцеловала его в щеку. — Ммм… Это был опасный манёвр, — глаза блеснули знакомыми огоньками. Стукнула его легонько кулаком в плечо и тепло улыбнулась. Дан такой Дан. Обожаю. Веня стал третьим на общем табло результатов, но он не расстроился. Ребята оказались из местной школы картинга, их уровень был само собой выше, но драйв и эмоции — вот, что было главным для него сегодня. — Мам, давай сюда почаще заглядывать. Трасса ничем не хуже английской и карты шикарные, — глаза у сына горели от восторга.- Thanks, Dan. — You're welcome, my friend. «Мой друг». Отношение как к равным и искренность всегда ценны для детей. Дан знал этот простой секрет, потому общение с ним было таким непринуждённым. Следующим пунктом было знакомое и знаковое для нас место. — Пойдём, — махнул он Вене. Мы вышли из машины и направились в музыкальное «логово» Дана. — Покажу тебе студию, где мы с твоей мамой записывали песню, — от его нежного взгляда на меня в тот момент, приятное тепло разлилось в груди, но он тут же перевёл взгляд снова на Веню. — Там, кстати, новую барабанную установку привезли на той неделе. Можешь потестить если хочешь. — Awesome! — Веня аж припрыгивал от нетерпения. Дан поздоровался со звукорежиссером, который делал мастеринг его песен, и, как оказалось, поможет нам сегодня записать демку для сына, если тот захочет. Мы зашли в комнату для записи, и Веня сразу прыгнул за барабаны. — Ты тогда не говорила, что он почти профи, — Дан приобнял меня за плечи. — Я запомнил твои слова, что ему нравится барабанить, в тот наш первый вечер тут. Он прижался сзади, оставив руки на моих предплечьях, и тихо прошептал на ушко, чтобы было слышно только нам двоим: — И ещё помню много чего… твои нежные губы, наши глубокие поцелуи прямо здесь… весь фантастический космос в дальней комнате… твои стоны, сводящие с ума… помнишь? Меня бросило в жар от его горячего дыхания и воспоминаний, которые оживали от магического голоса. — Дан… пожалуйста… ты же обещал, — волна возбуждения уже поднималась во мне. — Но я ведь только словами, тихонько, это в рамках приличия. Признайся, тебе ведь нравится, — он зарывался носом в мои волосы. — Ты слишком соблазнительна в этих обтягивающих джинсах, мысли сами прыгают ко мне на язык. Боже, что он делает со мной. Как хорошо, что Веня был занят барабанами. Я сделала волевое сверхусилие и, отойдя от Дана, приблизилась к сыну. — Давай, сынок, сыграй что-нибудь. Он с энтузиазмом сыграл основной хип-хоп бит и даже что-то попутно зачитал хоповское на английском. Дан присоединился к нам, как ни в чём не бывало, и наблюдал за Веней. — Я бы и на гитаре хотел научиться, но пока никак не складывается со временем, — сын посмотрел на шикарную черную Ibanez, стоящую у стенки. — Всё впереди, — Дан похлопал его по плечу. — Хочешь, мы демку запишем с твоей барабанной партией? — Да-а-а… я даже знаю, что сыграю, — его глаза заблестели от нахлынувшего вдохновения.- Мам, а ты сможешь мелодию из Gansta's Paradise напеть? Так спонтанно сложился наш дуэт с сыном. Маленькое музыкальное чудо для нас двоих. Рядом с Даном, волшебство не могло не случаться. [Дан] Приехав домой, мы решили, что приключения должны продолжаться вкусно. После ужина пошли во двор дома к открытому камину, разводить костёр. Веня обещал показать, как делают классические сладкие снэки с маршмелоу, печенькой и шоколадом. Всё это добро он привёз ещё из Англии, там продавались специальные готовые наборы. Раздал нам длинные палки, на каждый кончик надел по маршмелине. Разложил на столике квадратные печеньки по отдельности, и наломал кусочки шоколада как раз размер в размер к печенью. — Та-а-к, теперь нам нужно размягчить кусочки, только аккуратно, чтобы они не касались огня, иначе подгорят и вкус испортится, — он занес свою палку над костром, держа на расстоянии от пламени. — Как только видим, что кусочек начинает почти стекать с палки, сразу переносим его на печенье, — он повернулся к столу и аккуратно снял второй палочкой маршмелину, — быстро накрываем шоколадом, потом снова печенькой и прижимаем. Он жевал это шоколадно-зефирное комбо, пока мы, улыбаясь, переглядывались. Я был равнодушен к сладкому, кроме мороженного, и старался избегать глютенсодержащих продуктов, но сегодня не мог отказаться от Вениной кулинарии. Этот момент объединил нас троих, и выпадать из него мне не хотелось. — Давай согрешим разок, — подмигнула мне малышка, словно читая мысли. Она редко себе позволяла сладости, тем более такие, но видя, как радуется сын сейчас, несколько сот лишних калорий её не смущали. Мы вместе повторили весь порядок действий и впились зубами в сладкие снэки. На самом деле оказалось вкусно, хоть и непривычно сладко. — Вень, а что за шоколад такой вкусный? — Hershey's. Он просто идеально подходит по размеру к печенькам и температура плавления такая, что не растекается жидкостью, но и не твёрдый. Научный подход даже к бытовым вещам — это очень мило. Пока Тина ходила ещё за чаем, мы разговорились. — Мама, наверное, не хотела бы, чтобы я стал музыкантом. — Почему ты так думаешь? Он пожал плечами. — Наверное, потому, что это очень не просто. Много работаешь, редко бываешь дома, много нервничаешь, всё это нездоровое внимание — очень редко можешь себе позволить вот так выбраться как сегодня. — А чего хочешь ты? Мне хотелось понять его лучше. — Хочу быть счастливым и чтобы она мной гордилась… как сегодня в студии. Похлопал его по плечу. — Я думаю твоя мама хочет того же, чего и ты. И неважно, какую профессию выберешь, она ведь любит тебя просто потому, что ты её сын. И твоя радость для неё превыше всего. Он подкинул пару дровишек и смотрел, как языки пламени медленно пожирают их, сантиметр за сантиметром. — А у вас мамой будут дети? Даже я немного растерялся от такого внезапного вопроса. — Обязательно. В этот момент с термосом и чашками у камина появилась Тина. — Что обязательно? Я решил не выдавать пока предмет нашего разговора. — Обязательно попить чаю. Она, прищурившись, посмотрела на меня, поняв, что я схитрил, но промолчала. — Тогда давайте ко мне, тут целый термос волшебного зелья. Я принёс стулья и пледы, чтобы устроиться поудобнее. Разговор плавно перетек из бытового русла в философское. — You know, Dan, мама меня с раннего детства приобщала к церкви, я даже служкой был… но когда становишься старше, переосмысляешь многое, воспринимаемое как данность. Так и у меня с Богом. Вера не может быть слепой, она должна чем-то подкрепляться. Нас в школе постоянно учат доказательности — всё, что мы делаем должно основываться на фактах, логическая цепочка and all that stuff. Какие доказательства существования Бога есть кроме написанной когда-то книги? Мы вообще ничего, связанного с религией, не можем подкрепить фактами. Тогда во что превращается наша вера? В фанатизм? Если Бог так добр и любит нас всех, почему он допустил, что папа умер? Почему он заставил маму так страдать? Почему я должен верить в то, чему вижу противоречие в жизни. Не хочу слепо верить, хочу понимать. Я знал, конечно, что сын у неё умный мальчик, но что в его голове в таком возрасте роятся настолько серьёзные мысли, было сложно представить. Хотя дети, теряющие рано родителей, как правило, гораздо быстрее взрослеют. На лице Тины я тоже заметил лёгкий шок. — Наша вера превращается ровно в то, во что мы ей позволяем, — я встретился с ним взглядом. — Давай забудем о Библии. Обо всех представлениях о правильном и неправильном, которые там мусолят. Что люди ищут в жизни, когда верят? Не будем принимать во внимание корыстные вещи, когда молятся за прибыль и прочее материальное. Счастья? Умиротворения? Надежды? Мы все в этом мире, можно сказать, бездомные души, ищущие особый Дом, где обретём гармонию. Будучи людьми, мы можем обрести то, что ищем, только в другой душе и в Боге. Причем под Богом я понимаю не серьёзного мифического дядьку с иконы, а некий всеобъемлющий и вселюбящий Свет, благодаря которому даже в самые тёмные времена нашей жизни надежда на искомое счастье не угасает в душе. Любовь это и есть доказательство существования такого Света, такого Бога. Это источник самой жизни, к которому мы прикасаемся через самые прекрасные из наших чувств. Чем искреннее и преданнее мы любви — к себе, к ближнему, к другим людям и миру в целом, тем ближе мы к понимаю Бога, и тем меньше наш ум ищет доказательств очевидному. Открыться ему — лучшее из возможного сейчас. Не знал, насколько Веня понял мои слова, но видел по взволнованным добрым глазам, что энергетический посыл любви дошёл до его сердца. Он повернулся к Тине. — Как думаешь, папа видит нас? Мне иногда кажется, что это просто моя фантазия, мам… но любовь к папе ведь не иллюзия, я чувствую её так же ясно, почти физически, как тепло или холод. Тина протянула к нему руку и взяла его нежно за ладонь. — Сынок, я согласна с Даном, что любовь это главное доказательство существования Бога… что касается папы… любовь, которая объединяла нас как семью, будет с нами всегда… вот что важно. Душа бессмертна в отличие от тела, и его душа всегда будет связана с твоей. Ей не нужно видеть тебя, чтобы дарить любовь. Это происходит через чувство само собой, благодаря тому, что вы отец и сын, где бы папа ни был сейчас. Тебе просто нужно уметь хранить в себе эту вашу общую волну, и настраиваться на неё, когда ты нуждаешься в нём. Когда тебя одолевают сомнения, вспоминай всё тёплое, что связано с папой, вот прямо в мельчайших подробностях, эмоциях, и любовь не обманет твоих надежд, поверь мне, — она придвинулась к нему вплотную и обняла. — Ты поэтому в последнее время такой задумчивый? Веня кивнул и, прислонившись к маме головой, дал волю чувствам, заплакав. Я оставил их наедине, пошёл прогуляться в небольшой цветочный сад во дворе дома. Это был их момент на двоих. Иная магия. Мамы и ребёнка. Когда вернулся, они уже собирали посуду и остатки еды. Помог занести это всё в дом. Веня, пожелав нам доброй ночи, поднялся к себе. Мы отдыхали в гостиной на диванчике, взяв по бокалу вина. Тина сидела рядом, поджав ноги под себя и положив голову мне на плечо. — Видишь, как хорошо прошёл день, а ты боялась. Сын у тебя замечательный, — я задумчиво поглаживал её колено. — Как и ты… он загруженный ходил последние недели, и я опасалась, что это из-за нас. Но сегодня поняла настоящую причину. Никак не привыкну, что он стал уже таким взрослым. — Для тебя он всегда будет твоим маленьким мальчиком. Как я для своей мамы, даже в свои сорок, все ещё её Данечка. Она улыбнулась, видимо, вспомнив наши с мамой объятия на Голосе и трогательный стих для меня. — Не расскажешь, о чём вы говорили у костра, пока меня не было? — Расскажу. Говорили о тебе, о нём и о наших детях. Тина подняла голову с моего плеча, и мы встретились взглядами. — Это он сам спросил? — Да. Спросил, будут ли у нас дети. — И что ты ответил? — Ответ ты слышала, — тепло улыбнулся ей. В этот момент поцелуй коснулся моих губ. От внезапной вспышки нежности по мне пробежал электрический разряд. Я притянул Тину легонько за шею к себе, давая понять, что не хочу отпускать ни на секунду. Отставив бокалы в сторону, посадил её на себя, лицом к лицу. Мы продолжали поцелуи, углубляясь с каждым движением в несущий нас поток эмоций. Не прерывая поцелуй, подхватил под попу, и, взяв на руки, понёс наверх. — Ты ведь не против совместного душа, малыш? Её губы и язычок говорили, что она не против абсолютно всего. Тела буквально горели от желания. Мы освободили друг друга от одежды и запрыгнули в душевую кабину. Включил воду, прижав Тину к стенке очередным глубоким поцелуем. Её руки скользили по моей спине, животу, и ниже, срывая с меня остатки самообладания. Я повернул её спиной, и, раздвинув ноги, немного притянул за бедра к себе. Она соблазнительно прогнулась, ладонями опёршись о стену кабинки, и игриво посмотрела на меня через плечо. В эту секунду я резко вошёл в неё, и наши синхронные стоны заглушили на мгновение даже шум воды. Моё возбуждение было пиковым, казалось, хватит пару движений, чтобы кончить, но этого не происходило. Мне будто открылось бесконечное вдохновение для наслаждения любимой женщиной, извивающейся от удовольствия в моих руках. — Тише, малыш, тише, — пытался успокаивать её, хотя сам едва ли мог сдерживать свои стоны. Энергия взрывала каждую клеточку наших тел и требовала выхода всеми возможными способами. — Не могу, Дан… Не хочу тише… Она сводила меня с ума своей откровенностью. Я ощущал, как её тело начало дрожать в преддверии оргазма, и отпустил всё, что сдерживало из последних сил мой собственный. Мы вместе взорвались, не чувствуя ничего, кроме овладевшей нами эйфории… ничего кроме прекрасных, магических нас. Моё имя на её губах в момент высшей точки — какая же волшебная мелодия… готов был слушать вновь и вновь до бесконечности, ощущая как она растворяется во мне. Мы стояли, прижавшись друг к другу, мокрые и невозможно счастливые. Я обнимал её со спины, целовал изящные плечи, продолжая поглаживать такое желанное тело. Она обвила руками мою шею и тихонько напевала знакомую мелодию.

You and I just have a dream To find our love a place Where we can hide away

Вода стекала по нашим разгоряченным телам и мне вспомнились очищающие объятия под водопадом. Такой же момент абсолютной открытости и чистой любви.

You and I we're just made To love each other now, forever and a day.

Музыка приходит к нам сама в нужные моменты. Созвучной волной всплывает из недр памяти, делая мгновения ещё более волшебными. You & I. Конечно, я знал эту песню Scorpions. Наклонившись ближе к её ушку, запел в ответ.

I lose control because of you, babe, I lose control when you look at me like this there's something in your eyes that is sayin' tonight I'm not a child anymore, life has opened the door to a new exciting life.

Она повернулась ко мне, и я утонул в удивительной нежности любимых глаз. Её ладони обняли моё лицо, а губы хотели что-то сказать, но не решались. — Что, родная? Говори. — Такое чудо… ты… я…всё…будто сон. Маленькая моя. — Этих снов дороже, ничего и нет, — напомнив ей «Небо Лондона», поцелуем унёс навстречу нашим новым ночным открытиям.

Пусть так будет всегда. All the love. All I need.