You'll find me standing on these cold streets.
Died last night in my dreams Walking the streets Of some old ghost town. … Now, I'm searching for trust In a city of rust A city of vampires Tonight, Elvis is dead And everyone's spread And love is a satire*
- Adam Lambert "Ghost town"
***
Толи жизнь Вероники Лодж, толи сама Вероника Лодж – яркая картинка с глянцевой обложки, скрывающая за собой какую-то слишком серьезную тему для рекламы «Chanel». В ней было все слишком. Слишком идеальная стрижка, волосок к волоску, ни одного намека на кудри (которые преследовали Лодж с рождения). Слишком не подростковая нитка с жемчугом висела на ее шее. Слишком дорогая обувь. Слишком огромные скандалы. Даже ее самая близкая подруга Бетти начинает думать, что Лодж давным-давно спятила и живет уже не с ними в реальном, спокойном (а иногда не совсем спокойном) мире в маленькой квартирке в Нью-Йорке, а где-то между «Завтрак у Тиффани» и «Полночь и Париже». Бетти даже не удивиться, если Вероника придет посередине ночи, заявив, что только что была на свидании с Фицджеральдом.***
Точно нельзя сказать, когда началась эта дивная история. Возможно, несколько лет назад, когда Бетти с улыбкой подошла к их обычному столику с Арчи и каким-то мрачным парнем со словами: «Это наш лучший друг Джагхед Джонс, он потрясающий!», но уже спустя минуту Вероника поняла, что ничего потрясающего в нем не было, разве что познания кинематографа и литературы. Или чуть позже, когда общение от «нуля» перешло к сарказму и постоянным издевкам к друг другу, пока кто-то не взорвется. Или когда они все вместе переехали в квартиру в Нью-Йорк (не на Манхеттен, но все же в Нью-Йорк), и это жизнь было просто сказочной (скорее всего, потому что Джонс платил на ровне, а появлялся тут раз-два в месяц).***
В сентябре Вероника любила черный юбки чуть ниже колена, приторные духи с тягучим шлейфом ванили, темно-бордовую помаду, ледяной взгляд, двойной эспрессо и французский. Она жила в своей нарисованной картине с забитыми кафешками во французском квартале, наполненные дымом от сигарет, распахнутыми окнами, Фицджеральдом с какао в три часа ночи, шампанским с клубникой на завтрак, старыми фильмами, джазом и попытками оправдать Бориса из «Щегла» перед Бетти всеми силами (безуспешно). Возможно, Бетти права, и Вероника совершенно свихнулась в своем кругу шелка, Dom Perignon на завтрак, пересмотра «Унесенные ветром» и такой неестественной улыбки.***
Худшее в ее жизни – скользкие, противные и похотливые взгляды со всех сторон, липкие руки на вечеринках, которые постоянно надо с себя убирать (это явно чертова карма за ее самые страшные грехи).***
В какой-то момент Вероника думает о своих лучших друзьях и то, что они вообще для нее делают сейчас, когда ее жизнь катиться в мир Гэтсби, такой же обманчивый и полный вечеринок. Арчи (рыжеволосый, простой, недалекий, играющий на гитаре кантри) уже давно не претендуя на сердце Лодж каждое утро целует их с Бетти в макушку, желая доброе утро. Бетти (хвостик на голове, конспекты на столе) уже устала пытаться понять, что вообще происходит в голове у подруги. Она просто покупает ей ее любимый хумос и слишком часто интересуется все ли хорошо.***
В субботу вечером Вероника читает «Ночь нежная», скрестив ноги и пытаясь не начать комментировать вслух события, сидя за барной стойкой. Это было бы слишком даже для нее.***
Вероника сама не совсем понимала, что она делает для общественности, а что для себя. История с разорением одной из успешных семей Манхэттена (даже не мира, а именно Манэттена, что было куда лучше) немного подкачала ее нервы. И что это, если не подстава? Она не ее отец, она не будет прятаться где-то между Францией и Испанией. Она и не ее мать, чтобы сейчас готовиться по ежегодной традиции к MetGala, ведь там она получит лишь презрительные взгляды. Вероника лишь отключает уведомления в Инстаграмме, Фейсбуке и Твиттере (главное в Твиттере!) и, как обычно, ложиться спать под удивленные взгляды Арчи и Бетти. Она вместе со своей семьей пала перед всем миром. Но даже если все так думают, она никогда не подаст виду, что она хоть на ступеньку вниз спустилась. С каждым днем она ходила с еще более ровной спиной и еще более невозмутимым взглядом. Хотя уже даже сама Вероника понимала, что это – слишком.***
Вероника слишком долго думала, что больше подойдет для ее сегодняшнего образа Дейзи из известного романа Фицджеральда (Лодж больше всего хотела, чтобы про Великого Гэтсби знала только она, ведь для нее эта книга слишком личная, интимная, слишком… своя), спустя минут двадцать споров в ее голове пайетки или шелк – выиграл шелк. И спустя час она стояла перед зеркалом в шелковом платье выше колена от Chloe, босоножках на слишком высоких каблуках и красной помадой на губах с одной единственной мыслью: «Бетти это не одобрит». – Я вызвала кабриолет! – кричит Вероника, выходя из своей комнаты. – Арчи-и-и! – слишком долгое «и» даже для нее. Брюнетка подбежав, чмокнула парня в щечку. – С днем рождения! Это для тебя. – Вероника протягивает фиолетовую коробку, внутри которой лежит кожаный браслет Луи Витон. – Ронни, право, не стоило. – улыбается рыжеволосый, примеряя браслет. – У меня к тебе очень серьезная просьба. На вечеринке будет Джагхед и, пожалуйста, будьте нормальными. – Если он будет вести себя нормально, то я, так уж и быть, воздержусь от колких, правдивых высказываний в его сторону. – и ничего не дав ответить имениннику, Ронни резко подпрыгнула. – Бетс! Иди сюда скорее! Кабриолет у двери!***
Вероника Лодж помешана на скорости. И сейчас в кабриолете по очередной трек The Weekend она стоит, раскинув руки в стороны, отдавшись сильнейшему ветру, разъезжая по ночному Нью-Йорку с огромной скоростью. И все, что она хочет испытать еще раз это секундное замирание сердца (как на качелях, в детстве). Бетти, и даже Арчи, переживают за ее состояние, за непонятную и неожиданную любовь к развивающимися волосам, шумным дорогам, скорости. «Она точно спятила» - проноситься одновременно в головах друзей.***
Не смотря на все обещания Арчи – на вечеринке весело не было (точно так же, как и не было Джагхеда Джонса). И совершенно не понятно, почему именно сегодня у Вероники сносит крышу. Она танцует слишком (во всех пониманиях слишком), даже для Вероники, даже для Вероники Лодж. Она опустошает шоты текилы подряд и наслаждается «Blinding lights», будто бы рядом вовсе никого нет. Но в какой-то моменты все встает на круги своя, и это снова совершенно обычная, ужасная подростковая вечеринка. Где слишком сильно пахнет травкой, где у всех слишком липкие руки, от которых приходиться уворачиваться слишком быстро, слишком уверенно и слишком ловко, в здании слишком душно, а Вероника слишком выше всего этого. И поэтому она слишком быстро выбегает из коттеджа на лестницу, ведущую к нему, и сразу слишком сильно вдыхает воздух, будто он прямо сейчас закончиться на планете Земля. – Ты в порядке? – неожиданно довольно спокойный голос пронзает слух брюнетки. «Нет, я, черт бы всех побрал, не в порядке, я просто не переношу огромное количество таких людей. Я хочу уже несколько месяцев побыть одна, хоть один день, но в Нью-Йорке это невозможно» - про себя Лодж только начинает закипать, но уже пытается прийти в себя. – Просто надо знать места, в Нью-Йорке можно уединиться. – Лодж слишком резко спускается с небес на землю и поворачивается лицом к собеседнику. Джагхед (высокий, саркастичный взгляд и стакан кофе в руке) Джонс. И она ничего не понимает. Толи парень читает мысли, толи она случайно произнесла все это вслух. И единственное, что Вероника осознавала сейчас очень хорошо – «друг» в слишком странной шапке знал, где можно побыть одной. – Джонс, мы никогда не были друзьями. Но если ты мне скажешь, где в Нью-Йорке я могу побыть одна и это не VIP-комната какого-нибудь фешенебельного ресторана с видом на Манхеттен, ты спасешь мне жизнь. – девушка смотрит на парня умоляюще (возможно, эта эмоция впервые появилась на лице человека из четы Лоджей). – Поехали, я покажу. – Джонс смотрит на нее толи с насмешкой, толи с непониманием. Но Веронике плевать, она вырывает шлем от мотоцикла из рук парня и шагает в сторону его «коня». Джагхед слишком удивлен, рассчитывая на другую реакцию. Но все же идет за брюнеткой, пытаясь понять, что вообще происходит.***
Волосы развивает ветер, скорость пробивает все от макушки до пяток и наступает эта заветная секунда – сердце все-таки замирает, дыхание перехватывается, а руки чуть ослабевают хватку, вокруг парня. Но секунда проходит и все возвращается на свои места. Не смотря на выпитую текилу и скорость, с которой едет парень, Вероника улавливала каждое здание, машину и человека. Скорость резко понижается, и они заворачивают в какой-то двор. Мотоцикл останавливается напротив кафе. Джагхед соскочил с мотоцикла и без слов пошел в сторону входа. Вероника не совсем понимала зачем она здесь с этим парнем, но что сделано, то сделано – она медленно идет за ним. В зале была какая-то богемная тусовка, люди читали, играли в шахматы, пили коктейли. «Два двойных экспрессо и ключи.» - шепчет чуть ли ни на ухо баристе Джонс, даже не спросив, какой кофе хочет его спутница. Девушка за барной стойкой, улыбнувшись самой лучезарной улыбкой, протягивает парню ключи и, буквально через минуту, два кофе. И от Вероники не может ускользнуть мысль, что парень в слишком странной шапке нравится баристе. Взяв кофе, Джонс направился к какой-то серой двери, выходящую на лестничную клетку. Сглотнув, Вероника поплилась за парнем, уже тысячу раз в ее голове пронеслась мысль, что она не понимает, зачем ввязалась в это дело. По лестнице они поднялись на тринадцатый этаж, там Джонс нагло впихнул в руки девушки кофе и подошел к очередной железной двери. Распахнув дверь, перед Лодж оказалась огромная крыша, пустая, с видом на часть города, в котором не видно небес. Воздух, намного более чистый, чем внизу, ударил в нос девушке. – Вот оно, самое тихое место в Нью-Йорке. – проговаривает толи себе, толи собеседнице Джонс. А Веронике и возразить нечем, все – чистая правда. О чем они разговаривали в тот вечер? О том, что капучино – сплошные понты, кофе должен бодрить, а для вкуса можно взять молочный коктейль, по мнению Джонса, на возражения Вероники, что капучино – это вкусно, а молочные коктейли – напиток до шести лет и если и пить коктейли, то с очень высоким градусом (Космополитен, например), Джаг на это лишь закатывал глаза. Из Джонса плохой собеседник, он саркастично отвечает, всегда закатывает глаза и всегда находит аргументы в свою пользу. Из Лодж – не лучше. Вероника постоянно перебивает, томно вздыхает, закатывая глаза и кусает губы. Но они оба любят такое, любят, когда надо доказывать свою правоту, любят сарказм и перчинку в общении. Он не обращает внимание на откровенный флирт Вероники, который вряд ли был чем-то специальным для данного момента, скорее, стилем жизни, общения. И вопрос Вероники, зачем Джонс скидывается на квартиру, живя при колледже, остается без ответа. Вероника слишком часто закатывает глаза, но и слишком часто искренне смеется.***
Она случайно разливает на него двойной эспрессо на выставке Бенкси. Они случайно пересекаются в Нью-Йорке несколько раз, что очень странно.***
Арчи и Бетти резко и неожиданно перестали упоминать Джагхеда в разговорах вечером, что, наудивление, вводило Веронику в ступор. Спрашивать самой – ни за что на свете.***
Больше всего они любят рассветы, загадки, спорить и двойной эспрессо. Джагхед приходит стабильно раз в неделю-две. И Вероника почти не общается с ним, он либо сидит на балконе, опустошая кружку крепкого эспрессо, либо спит на диване в гостиной (на кой черт ему своя спальня?!).***
На День рождение Вероники Джагхед присылает ей фото из центрального парка с кружкой кофе и лабрадором. К чему? Не ясно. Но Лодж на это отвечает фотографией дорогих виниловых пластинок, присланными от отца. В свой день девушка решила быть просто загадочной аристократкой. Костюм Chanel и ободок на голове, перчатки по локоть и пурпурный блеск на губах (слишком – да, но Лодж всегда слишком).***
Он слишком часто присылает ей фотографии и странные цитаты. Она привыкла к ним и ни дня уже не может прожить без черно-белой дороги с каким-нибудь ретро авто и чего-нибудь вроде слов Фредди Меркьюри: «Жизнь — игра. Всё зависит от тебя, твои идеи, твои мысли. Нужно лишь только поднять свою жопу с дивана и идти вперед, пусть медленно, но к вершине!».***
Спустя месяц нахождения то на выставках, то в колледже (но точно не в квартирке друзей) Джонс заходит со слишком нахальной улыбкой и, махнув руками в сторону Бетти и Арчи, направляется в комнату Вероники. Лодж подпрыгивает и бежит за другом, который во всю рассматривает ту самую коллекцию винила. Включив «Битлз», парень достал бутылку красного вина. – Отдохнем вместе сегодня? – саркастическая (или уже нет?) улыбка Джонса и Вероника готова растаять от счастья (или внутренней легкости).***
Играет «Yesterday», Джагхед кружит Веронику в медленном танце (или просто спокойно покачивает из стороны в сторону), она спокойно прижимается к нему телом и кладет голову на плечо. В замочном отверстии ключ – Бетти при всем желании не может понять какого черта происходит. Потом она засыпает на его плече, перекрестив руки прямо во время диалога о Фицджеральде. Вероника уткнулась носом в грудь парня, ее дыхание ощущалось даже сквозь свитер, ее ножки обвили его, а плед был только на ее бедрах. Он аккуратно стягивает шапку и засыпает, смотря на их переплетенные руки.***
Утром Вероника не могла отвезти взгляд от его кудрей, которые растрёпано лежали на подушке.***
Дагхед не поэт, но он присылает Веронике свои стихи, где все так славно рифмуется. Девушка, затаив дыхание, читала про мечты, Питера Пэна, взросление. Слишком откровенно. «Твой Неверлэнд разрушен, пора бы уже повзрослеть!» - как будто сам Джонс шепчет это внутри ее. Слишком больно, горячие слезы обжигают лицо. Она звонит ему трижды – звонки остаются без ответа.***
Он не выходил на связь неделю, а потом был суд отца, слезы матери, черное платье, папарацци, телохранители, угрозы в Твиттере. И она снова надела маску безразличия, снова жизнь теряет лучик света – и это сто крат больнее переживать еще раз. Объятия Бетти душат, слова Арчи обжигают. Ей нужно забыться. Она впервые за год закуривает сигарету на болконе под настороженный взгляд Бетти, пытаясь понять, что она делает неправильно (вывод: и все, и ничего, а карма, скорее всего, передается по наследству).***
И она идет на крышу, в самое безлюдное место в слишком многолюдном городе. Ощущая себя Скарлетт О’Хара, одетую в черное, но совсем не скорбящую, но одинокую и потерянную, хоть и очень сильную. И там сидит Джагхед Джонс, пьет двойное эспрессо и смотрит на машины, которые едут огромным потоком без единой остановки. И он, и она себя чувствуют такой машиной, которая мчится без остановки непонятно куда. Лодж садиться рядом, переплетает пальцы и тяжело вздыхает. «Его посадили. На семь лет.» - тихо шепчет Вероника куда-то ему в плечо. Он не отвечает, лишь разворачивается и смотрит ей в глаза, убирает волосы с лица и целует в губы. – Мы справимся. – И это «мы» - лучшее, что слышала Вероника в этой жизни. *Прошлой ночью я умер во сне, Гуляя по улицам Старого города-призрака. … Сейчас я в поисках веры В выцветшем городе, Городе вампиров. Сегодня ночью умер Элвис И народ рассеялся, Так что любовь — это ирония.