«…Всё ее расколотое сердце, в которое воткнуты агатовые и безукоризненно белые перья...»
Шарлотта никогда не стремилась к известности, она была рождена со статусом, которым наградили ее с самого рождения. С раннего детства Чарли отличалась от остальных, ее жизнерадостность поражала всех, даже родителей. Она никогда никому не даст ощутить свою боль, которой переполнено ее тело, боль, которой она живет. Она всегда стремилась сделать Ад лучше, чем он есть на самом деле. Общество отказывались принимать ее такой, какая она есть, они боялись и сторонились чего-то им неизвестного. Чарли видела потенциал в этом прогнившем и пропитанном кровью мире, видела крошечный проблеск надежды, который не замечал никто. Вглядываясь в багрово-черное небо, Шарлотта всегда задумывалась, что находится наверху пентаграммы. Ещё в детстве Чарли с восхищением слушала рассказы о людях, о темно-зеленых деревьях, о ярком солнце, от которого исходит тепло и ослепительный свет. Но сейчас ей абсолютно плевать на это, ее перестали интересовать и восхищать эти истории, ведь она никогда не увидит это собственными глазами. Люцифер - подобие греха, который течет по ее венам, оставляя приятное до дрожи покалывание на кончике языка. Но после эйфории незамедлительно приходят тяжесть и бессилие. Ядовитые прикосновения отдавались жгучей болью, пробирая до невыносимого жара. Заставляя отключаться от всего мира и испытывать неистовые мучения. Когда властные руки Самаэля ложились на ее талию, всю комнату озарял звук ломающихся костей и явный металлический запах. Ее воспоминания - это маленькие частички осколков, которые въелись в аккуратные тоненькие ручки и отдают ноющей болью. Они всегда являлись ее частью, неким напоминанием о прошлом.«Прошлое, в котором всегда присутствовал ее отец…»
Самаэль любил свою дочь, очень любил, если можно так выразиться. Он считал, что она станет великолепным претендентом на трон. Но с каждым годом он разочаровывался все больше. Ад был для нее слишком жесток. Люцифер видел, что Шарлотта отличается от других, она была особенной. Он часто сравнивал себя с дочерью, и чем-то они были похожи. Возможно, в них бушевала решительность, из-за которой они могли пойти на необдуманные поступки, но в конечном итоге, всегда оставались победителями. Шарлотте было достаточно одного взгляда отца, чтобы понять, что он ждет ее в своем кабинете. Чарли видела, как смотрит на нее собственная мать, с нескрываемым осуждением и завистью. Но ей было все равно. Лилит замечала, как на шее дочери виднеются яркие синяки и свежие укусы, но не решалась что-либо предпринимать. Люцифер был, как искусный скульптор, который создавал свое феноменальное творение. Все начиналось с белоснежного мрамора, от которого исходила мягкая и нетронутая изящность. Уже на протяжении многих лет Самаэль придавал великолепную форму своему будущему произведению, заменяя самые незначительные детали и улучшая, делая их идеальными.«Чтобы в конечном итоге получить долгожданный шедевр...»
Люцифер добился, к чему шел много лет, только он не учел лишь один нюанс. Самаэль полностью сломил собственную дочь. Ее душа разбилась на миллионы бронзовых и острых осколков, впрочем, как и воспоминания. Ее изрезанное тело покрылось черной тонкой пеленой, которая проходила насквозь, жилами впиваясь в агатовое сердце. На бледной фарфоровой коже вырисовывались алые пятна, которые смешивались на общем фоне с огромными шрамами, как со старыми, так и с новыми. В ее эбонитовых с серым отливом глазах можно разглядеть тяжесть и горесть. Оперевшись об мраморные перила, Шарлотта вглядывалась в багровую пучину, наблюдая за неописуемыми взрывами, громкими криками, от которых из ушей струилась алая кровь. Но она не ощущала совершенно ничего. Ее мысли слились воедино, всё больше запутывая сознание. Вокруг витала невыносимая боль, она просачивалась в каждую клеточку души наполняя ее тьмой, из-за которой в легких скапливались смольные черные сгустки. Сделав небольшой шаг вперед, Чарли надеялась почувствовать невесомость или долгожданную свободу, каковую никогда не испытывала, но ощутила под собой лишь пустоту.«Пустоту, которую она чувствует каждый день, каждую минуту. Пустоту, без которой она не сможет жить…»
Ее волосы обволакивал густой холодный ветер, давая познать нечто похожее на безысходность. Через несколько мгновений она поняла, что парит в обжигающем кожу воздухе. Открыв глаза, Шарлотта лицезрела, как ее аспидно-платиновые крылья маневрировали в сильном потоке ветра. Как ее перья сгорали дотла, превращаясь в серый пепел…