Самые тёплые воспоминания

— Послушай, — озабоченно сказал один могильщик другому, — мы же хороним только этих, верно? Брауни-разнорабочие очень уважали физический труд, Минерву Макгонагалл и сливочное пиво. А поэтому нанять их для захоронения погибших волшебников казалось политически корректным решением. Особенно учитывая упаднические настроения замковых эльфов после битвы за Хогвартс, а также цену, запрошенную брауни: всего шестьдесят дюжин бутылок. — Не помню, — честно ответил другой брауни. Его звали Арчибальд, и он очень гордился своими немецкими предками. — Давай и его в кучу, хуже не будет. Чтобы не создавать на берегу Чёрного озера огромный мемориал, спешно собранный совет Хогвартса решил предать павших магическому огню. Никто не ожидал, что старательные брауни в стремлении прибрать умерших доберутся и до осквернённой могилы Альбуса Дамблдора. Фиолетовый огонь взметнулся до небес, с равной жадностью пожирая всех, орденцев и слуг Волдеморта, домовых эльфов и воинов-великанов, труп Нагайны, самого Волдеморта и многострадальные останки Дамблдора. — Отложи чуток для той белой могилы, — попросил Арчибальд, выгребая вместе с напарником остывший пепел в урну. Урне предстояло быть замурованной в псевдоготической гробнице из лилового гранита и дорогущего гномьего металла. — Может, мы зря её захватили, восстановим status quo. Брауни такого благородного происхождения не мог не вворачивать в речь учёные выражения. — Как запишем в смету? — поинтересовался первый брауни, с более приземлённым шотландским именем Кэн. — Ну не знаю, — ответил Арчибальд. — Модернизация и благоустройство? *** Та неведомая земным волшебникам сторона бытия, которую так боялся Волдеморт, а Дамблдор называл очередным приключением, на практике обычно оказывалась ещё удивительнее, чем они ожидали. Например, волшебники обнаруживали, что ещё способны испытывать чувства. Северус Снейп по привычке чувствовал в основном раздражение. Оттого, что его комнаты в замке заняла какая-то юная преподавательница. Оттого, что орден Мерлина дали посмертно и всего лишь второго класса. Наконец, оттого, что прямо сейчас — если в раю применимо такое понятие — у Снейпа крайне неудобно тянуло в паху. — В эльфову задницу чёртовых идиотов с их потусторонней мистикой! — ругнулась Беллатрикс, потирая грудь. — Не смотри на меня так, Северус, это и при жизни была моя эрогенная зона. — Для мёртвой ты чересчур возбудима. — Нет, это просто ты бревном был, бревном остался. — Я уверен, — спокойно сказал Ремус, который, очевидно, и в загробном мире взял на себя функции миротворца, — что Гарри не имел в виду ничего такого. — Ага. Просто засунул в себя здоровенный стеклянный член с прахом Альбуса Дамблдора. Просто так. — С тем, что он считает прахом Дамблдора. — На самом деле, — сказал Фред, — магглы считают, что в сосудах с останками умерших сохраняется бессмертная память. — Он был очень красный и стоял, скрестив ноги. — То есть Гарри сейчас типа нас вспоминает. Ну или только Альбуса. — Эти воспоминания мне душу на части рвут, — раздался сзади хриплый голос. Снейп вздрогнул. Даже в залитом неземным светом раю Волдеморт ухитрялся появляться незаметно. — И Нагайне. Змея обвилась вокруг дерева, держа в зубах местного сорта яблоко, и совсем не выглядела несчастной. — Интересные у вас половые предпочтения. — Погодите, — спохватился Ремус. — А где, собственно, Дамблдор? Все дружно огляделись. В полумиле от них, возле жизнерадостной райской кущи, прислонившись спиной к дереву, сидел Дамблдор. Его запрокинутая голова, раздвинутые колени и движения руки не оставляли никаких сомнений в том, чем конкретно он занимался. — Дамблдор, — сымпровизировал Фред. — Райское наслаждение. — Не забудь запатентовать. Движения Дамблдора участились, а кончик бороды угрожающе задрался. Снейп отвернулся, чтобы не видеть неизбежного финала. Может быть, если ему повезёт, через много лет стекляшку Гарри Поттера унаследует его младшая дочь.