***
Шаги. Нацистская Германия поднял взгляд на дверь, прислушался. Шёл всего один, не двое, значит вряд ли решит влезть. США с Союзом были осторожными и если входили в комнату, то всегда только по двое, чтобы в случае чего друг другу помочь, эта мера предосторожности была обязательной. К тому же, довольно эффективной. Ариец ни разу не нападал на них в открытую, так как даже если он смог бы покалечить или убить одного, подставился бы под удар второго и чёрт знает, что с ним потом бы за такое делали. Лучше было не рисковать. Звуки стихли около самой двери, в помещении снова повисла тишина. Девушка, дремавшая полулёжа на его груди, немного запоздало дёрнулась, приподнялась, встревоженно приоткрыв глаза. Похоже, она тоже уловила приближение постороннего. — Шш… Всё в порядке, спи. Едва слышно прошептал парень, положил её голову обратно, провёл по волосам, поглаживая. Его голос был спокойным и ласковым, но, тем не менее, союзник был сейчас напряжён до предела. В любой момент ситуация могла измениться. Тем не менее, если тревога ложная, лучше не будить ЯИ, она порядком вымоталась за это время и нуждалась в отдыхе, тренировка отняла у неё действительно много сил. Азиатка быстро снова задремала, прижимая руки к груди, тихо посапывала на выдохе. Прядка волос упала ей на лицо, едва заметно колыхалась от дыхания. Он невольно улыбнулся, чуть крепче приобнял, покосился на дверь. За ними наблюдали через небольшое окошечко, разглядеть, кто именно это был, не представлялось возможным, но, впрочем, Рейху это было не столь важно. Около пяти минут наблюдатель молча смотрел, а затем, так не произнеся ни слова, ушёл, судя по всему, потеряв интерес.***
Шёл уже третий или четвертый день вынужденной голодовки. Японская Империя всё ещё держалась молодцом, хотя и стала выглядеть более усталой. Она мужественно игнорировала все неудобства, похоже, что былая сдержанность ещё не полностью её покинула. Немного освоившись, девушка стала спокойнее и твёрже, на эмоции больше не срывалась. Всё это время она усердно тренировалась, под чутким надзором Нацистской Германии, движения больше не были дергаными и неуклюжими, она на удивление быстро освоилась в теле, которое совсем недавно казалось ей слишком подвижным и сложным. Мысль: «Что же будет с нами дальше?» мучила сейчас обоих, но они не поднимали эту тему, старательно избегая её. Если и осталось недолго, то хотя бы это время нужно провести не забивая себе голову мрачными размышлениями, лучше от них всё равно не станет. Азиатка полулёжа сейчас ритмично подёргивала лапками, будто в такт неслышимой мелодии, свернувшись в невообразимый крендель. Единственным доступным развлечением для неё было опробование новых способностей тела, а точнее, то, какие немыслимые позы она может принять, благодаря его гибкости. Это её забавляло. Ариец тоже с любопытством наблюдал за этим, не вмешиваясь, но проявляя интерес, чаще всего просто безмолвно стоя в стороне. Первой посторонние шорохи услышала союзница, задрала голову, чтобы посмотреть в сторону коридора, человеческая часть её корпуса сейчас висела спиной вниз, практически горизонтально, но с наклоном, так что при желании она могла повиснуть вверх тормашками. Заметив её беспокойство, немец тоже повернулся в ту сторону, прислушался. Снова к ним направлялся всего один человек. ЯИ оглянулась на парня, как бы спрашивая, что они будут делать. Он неопределённо качнул головой, замер, готовый в любой момент начать активно действовать. Немного помедлив, девушка приняла нормальную позу, застыла, заметив, что некоторое время уже тихо. Наблюдатель около нескольких минут бездействовал, но две пары глаз с суженным зрачком уже неотрывно смотрели в его сторону, так что совсем скоро он убедился, что его заметили. Звенящую тишину прервал голос: — Okay, не буду ломать комедию и строить из себя шпиона. Я пришёл не просто посмотреть на вас и уйти. Можете расслабиться, в одиночку я уж точно даже не попробую к вам войти. — эта фраза не произвела на них особого впечатления, напряжение нисколько не ослабело. — Понятно, видимо, вы не очень рады меня видеть. Жаль. В любом случае, от сделки ты вряд ли сможешь отказаться, Рейх. Дверь слегка приоткрылась. В щели показалась тарелка с едой. ЯИ почувствовала, что у неё обильно выделяется слюна, желудок, на боли в котором она уже не обращала внимания, резко напомнил о себе. Она украдкой перевела взгляд на союзника, тот выглядел спокойно, но судя по тому, что несколько раз торопливо сглотнул, реакция у них совпала. Девушка почувствовала укол вины, вспомнив, что так и не поделилась с ним тогда. Вполне возможно, что ему сейчас приходится ещё тяжелее. Америка, тем временем, так и не показываясь из-за двери, наслаждался произведённым впечатлением. Он не торопился начинать разговор, подготавливая для него почву. — Полагаю, теперь ты больше настроен на переговоры. — Штаты звучал самоуверенно. Нацист сдвинулся с места, приблизился к Империи, не сводя взгляд с того места, где тот предположительно находился. — Всё ещё не хочешь говорить? А ты упрямее, чем я думал, учти, что больше никаких подачек не будет. Это единственный шанс набить свой желудок, до того момента, как убьёшь девку. Ноль реакции. Немец вдруг наклонился, коснулся подбородком её плеча, спрятавшись за её головой, шепнул сквозь сжатые зубы: — Он не должен понять, что мы можем говорить. Японка в знак согласия взяла его за руку, прикрыла веки. Большим, катастрофическим проколом было то, что парень всего один раз заговорил. Тогда, когда впервые увидел союзницу, на каталке, прикрытую окровавленной тканью. Он не смог сдержать порыв, как сумасшедший повторял одно: «убейте», именно это было первыми словами за долгие недели немоты, криком души, в попытке избавить её от предстоящего кошмара. Но в итоге это привело к непоправимым последствиям. Если у этих садистов выйдет заставить говорить, они решатся на эксперименты, которые не очень эффективны, без прямого участия подопытного, такого как подробные описания своего состояния. — Мои условия очень просты, — не дождавшись ответа начал мужчина, — я дам тебе это, если ты расскажешь мне, как проходило обращение у твоей подружки. Видишь ли, мы, увы, самолично не застали этот процесс. Тишина. Союзники переглянулись, как бы спрашивая друг у друга, стоит ли это того. С одной стороны, выполнить условия было очень просто, но с другой, кто знает, чем это закончится. Вряд ли в следующий раз их попросят рассказать что-либо, просто предлагая еду. Парень отрицательно качнул головой, давая понять девушке, что соглашаться не стоит, спрятал её за своей спиной, готовый в любой момент закрыть их обоих своим хвостом. Была вероятность, что не получив результат, США попробует выстрелить или что-то вроде того. Навредить, не сокращая дистанцию, следовательно, не подвергая себя опасности. ЯИ стиснула пальцы на его надплечьях, осторожно выглянула. Америка всё ещё не показывался, и, похоже, продолжал надеяться на то, что подопытные согласятся на такую сделку. Его терпения хватило ещё минут на пять, после чего тарелка с характерным звуком была сдвинула в сторону, а дверь резко захлопнулась. — Тварь. А я ведь пытался с тобой договориться. Что же, ты сам виноват, если теперь умрёшь от истощения, сразу после девки. — в небольшом окошке в двери стало видно часть его лица. — Если ты и умеешь говорить, то не можешь даже воспользоваться своим голосом, чтобы спасти собственную шкуру. Подавись. Америка, сердито стуча обувью, начал удаляться. — Ну ты, конечно, даёшь. — послышался второй голос, совсем тихо, издалека, похоже, что СССР всё это время наблюдал за происходящим, но не подходил ближе. — А если он всё-таки немой? Мы даже этого не знаем наверняка, в твоих угрозах нет никакого смысла. — Но ты ведь тоже слышал тогда! Те крики: «убейте, убейте». — судя по голосу, мужчина был раздосадован, похоже, что он верил в то, что у него всё получится. Чувства собственной важности ему не занимать. — А вообще, пошёл ты! У тебя не получилось бы лучше! Японская Империя вслушивалась в звуки до тех пор, пока они совсем не стихли. Только после этого она вдруг заметила, что Нацистская Германия ведёт себя странно, с силой стиснул зубы, до крови сжал кулаки, уже отросшими когтями впившись в плоть, кровь протекала между пальцами, капала на пол. Он слегка подрагивал от напряжения. — Всё хорошо?.. Рейх? Что случилось? — Как же я это всё ненавижу… — его голос сейчас был похож на рычание. Девушка невольно содрогнулась, в гневе союзник внушал трепет даже ей. — Он ещё посмел глумиться над нами. Если бы я только мог разгрызть горло, вырвать внутренности, размазать по стенке его мозги… Грх… Мне остаётся только молчать и терпеть, не в силах ничего сделать. Заметив, что союзница испуганно притихла, он шумно выдохнул, расслабился, вяло приулыбнулся ей. Агрессия в этом случае уже не имела смысла, поздно было что-то менять. Судя по тому, что удалось услышать, они всё ещё сомневаются в том, что кто-то из подопытных может говорить. Значит, ещё есть вероятность, что всё обойдётся.