Винтажный свитер

Две пары глаз. Один взгляд. Второй. Это уже не случайность. Просто читай свою книгу, незачем отвлекаться; сюжет, наверное, должен затягивать. Не отрывайся, не вставай и не уходи. Мне нужно всего минут десять, пожалуйста, подари их мне. Я просто сяду напротив, ты даже не заметишь. Думаю, шорох карандаша по бумаге тут вполне ожидаемый гость? Может и не частый, только сиди ровно в той же позе, — я ещё не настолько крут в этом, чтобы ловить быстрые движения. Перелистываешь страницу, поправляешь прядь волос и возвращаешь руку на подлокотник — спасибо. Люди, которых я рисовал, иногда говорили мне, что я умею подмечать детали. Умею ли? Просто вижу, просто копирую на бумагу. Не всегда удачно, но эти «попытки» никто не видел, по крайней мере, надеюсь, что никто. Узор на его винтажном свитере — деталь? Кто-то скажет, что да, я скажу, что часть образа и ничего вы не понимаете в искусстве. Мне говорили, что не все детали нужно прорисовывать; знали ли они, что их рисовать приятнее всего? Осторожно вывожу маленькие точки на щеках и руках — веснушки. Поднимаю взгляд, хочу убедиться, что не ошибся, что они действительно реальны. И ловлю неровный взгляд. Он, кажется, просто осматривал помещение. Пытался прийти в себя после резкой смены обстановки. Из мира… Какого? Обложки не видно совсем. Возможно, я никогда не узнаю. Справа налево и попал глазами на меня. А я поймал. Неловкая ситуация. Он не знает, что делать. Я тоже. Улыбнусь, подмигну, будто так и задумано, вернусь обратно к своему занятию, сделаю вид, что ничего не произошло. Буду надеяться, что не видно, как меня на самом деле трясëт. Краем глаза замечаю, как он меняет позу — ему действительно стало некомфортно из-за этого. Всë ликование его неподвижностью пропадает. Я ещë не закончил. И что теперь? Теперь по памяти. Или я смогу сделать лучше, узнав, как он выглядит с разных ракурсов? Снова встреча взглядами. Тут уж не оправдаться. Он отворачивается первый, я просто опускаю взгляд. Вижу потрëпанные, явно не новые, кроссовки, не глядя на бумагу, дорисовываю шнурки. Он, видимо, тоже учится здесь. Вряд ли он простой проходимец, что зашëл в библиотеку при университете. Она небольшая совсем, смысла просто нет, я тут мало чего действительно стоящего находил, хотя, если честно, и не искал толком. А он нашëл. Удивительно. И почему я раньше тогда его не видел? Ответ оказывается легче, чем казался двумя секундами ранее — разные факультеты. Разные пары, разные однокурсники, разные аудитории, разные преподаватели. Но последнее уже не точно, так, скорее для законченности образа. Образ действительно закончен. Рядом подпись: «Приятного чтения! Надеюсь, книга интересная!» Аккуратно вырываю, поднимаюсь со стула, делаю вид, что не вижу его неловко заинтересованного взгляда, что он пытается скрыть. Кидаю листок где-то между его телом и книгой. Он шарахается. Поднимает голову и провожает меня поворотом головы. Вообще-то, я не хотел отдавать рисунок. Не делаю так почти никогда. Только в подарок. Действительно очень редко. Импульсивные решения редко меня радовали. И вдруг ему не понравится? Или нахрена ему в принципе это моë творение? Но коль в спину ничего не прокричал, да прямо на глазах его не разорвал, может, всë не так плохо? Если выбросит — пусть. Не проблема. Если встречу, ещë раз нарисую. Куроо ещë раз нарисует. Если встретит. Не встретил. Месяц или два. Он и не помнит обо мне даже, я уверен. А он хранит рисунок под матовым чехлом телефона. И я об этом не знаю. Осенняя прохлада — сезон свитеров — заканчивается достаточно быстро. Холода заставляют кутаться в шарфы и надевать вторые носки, кроссовки — это стиль, а стиль никто не променяет на тепло. И так комфортно, и так круто. А ещë круто, когда кто-то решает устроить вечеринку. А ещë круче, когда этот кто-то — твой знакомый, который, уж сжалился, позовëт тебя. И вообще охрененно, что это прямо типичная вечеринка из тех самых американских сериалов. Двухэтажный дом без родни устраивающего, миллион закусок, виски с колой и даже красные стаканчики. Музыка конечно оставляет желать лучшего. Не в моëм вкусе. Но она уже не так важна, когда ты пьян, когда рассудок плывëт. Хочется проблеваться, а потом прилечь. Или просто прилечь. Ой, нет, подождите, не хочу на пол. Хотя… Он прохладный… Ничего так… Прижимаюсь щекой, протираю джинсами пыль. И жалобно скулю, когда кто-то решает, что мне здесь не место. Берëт за плечи, поднимает и кажется кого-то о чëм-то просит, а потом чувствую поверхность мягкого (и нагретого) дивана. — Мне нравится, как ты рисуешь. Сверху накрывает плед. Было бы очень уютно, если и музыка так не била по ушам, но я уже привык, может, даже смогу заснуть. Прям так. Прям здесь. Лишь бы никто не захотел присесть мне ноги, не хочу заработать себе сломанные колени. — И книга была интересной, спасибо… И голос у Вас, незнакомец, приятный. — Может, — усмехается ещë так… — Когда ты будешь трезв, я дам тебе еë почитать. И касается губами лба. — Если встречу… Если встречу… — Не заболей только. А свитер-то, — подмечаю из-под полузакрытых век, — тот же самый. Винтажный. Со странным узором. Веснушки на руках тоже на месте. А ещë от парня пахнет каким-то индийским чаем. — Люблю индийский… С лепестками белой розы. — не вспомню вовсе, что говорил такое. Вызываю своими словами удивление. И вырубаюсь.