Рано тебе ещё ко мне, Лёш!

Солнце нежно ласкало своими лучами окаменевший Петербург. Город ещё спал. Вернее, мирные жители спали. На их лицах играло спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Тем временем в казематах Петропавловской крепости государственные преступники ожидали исполнения своих приговоров. Пятеро обречённых на смерть, Сергей Муравьёв-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин, Кондратий Рылеев, Павел Пестель и Пётр Каховский уже прощались с жизнью. Император обещал всей Европе, что удивит всех своим милосердием! Но какое это было милосердие, когда жизнь многих будет предана анафеме, сами их имена уйдут насильно из умов людей в вечное забвение? В одной из камер на полу, облокотившись на стену, сидел Алексей Юшневский. Камера была мала и узка, но Алексей уже привык к ней за ночь, когда после чтения приговора его сюда посадили. О чём же думал сей декабрист, член Южного общества и друг Пестеля? Да, вы правы, он думал о своём друге Павле. Он не знал его приговора, и это жутко мучало его сердце. Алексей надеялся, что их или убьют вместе, или отправят в Сибирь. Опять же вместе. Пестель. Пестель. Пестель. Два слога и семь букв, но как это всё бросало в жар, заставляло испытывать тоску и страшное мучение! Алексей давно подозревал, что он пленён этим уверенным в себе, своей цели в этом мире, пусть и немного жестоким, но справедливым человеком. Этим невероятным человеком! За дверью раздались шаги и жалобно заныл замок. В каземат зашёл комендант крепости и сказал пленнику одеться в мундир. На вопрос Алексея, к чему это всё, комендант сказал: — Так приказано! Алексей переоделся в мундир, и комендант повёл его по тёмным коридорам крепости, выводя на свет. Как давно он не дышал свежим воздухом! Как давно не видел солнца! Алексей слегка улыбнулся, обрадованный хорошей погодой, но следующее зрелище заставило его сдержать улыбку. Остальные декабристы стояли здесь также в мундирах. Неподалёку стоял эшафот с висящими петлями. Это бросило Юшневского в дрожь. К нему бросились его товарищи, и это на мгновение его отвлекло от страшного видения. — Кого вешать будут? — спросил он, указывая головой на эшафот. — Священник говорил, что пятерых. Муравьёва, Бестужева, Каховского, Рылеева и Пестеля, — ответил один из товарищей. Алексей дёрнулся, словно его подстрелили. В горле встал комок. Наивная надежда с грохотом провалилась вниз, рассыпавшись в пепел. «Пестеля? Пестеля казнят? А… а как же я?» — подумал Алексей, сдерживая накатившие слёзы. Была уже совершена экзекуция над ними. Сломали шпаги над их головами, сорвали мундиры и эполеты. Все следы былого геройства и мужества горели в огне. И это была благодарность за все те подвиги, которые они совершили во время войны с французами! Алексей был словно в тумане. Он не чувствовал ничего. Потупив глаза, он стоял на коленях и думал о времени, проведённым с Павлом. Разговоры, беседы и смех проносились в голове Юшневского, словно мотыльки. Не реагируя ни на что, он переоделся в тюремную одежду и прошёл к себе в камеру. Когда стон замка затих, и комендант ушёл к себе, Алексей отпустил на волю боль и ярость в виде долго сдерживаемых слёз. После двух часов, проведённых в слезах и мыслях о Павле, Юшневский забылся сном. Пятерых мучеников уже казнили, но на стене показалась чья-то невесомая тень, проще говоря, призрак. Это был Павел. Да, тот самый Павел Пестель, которого обвинили в покушении на императора и в подготовке заговора, легко отняв его жизнь. Павел сначала не понял, почему он ещё жив и видит людей, но обернувшись и заметив собственное качающееся на петле тело, он ужаснулся не на шутку. «Умирать не так уж и страшно» — подумал он, примирившись с тем, что его уже не стало. Но почему он не видит матушки? Где она? Павел решил ничего не предпринимать и отправился на прогулку по казематам, благо туда его что-то влекло. Он видел коридоры, по которым его когда-то вели с завязанными глазами. Видел отчаяние у одних и мужество у других живых его товарищей. Даже смутно, но видел их дальнейшую жизнь, полную тревог и печали. Но чего-то явно не хватало в полной картине тени повешенного, всё равно его влекло по коридору всё дальше и дальше. И имени этого чего-то Пестель не мог вспомнить, словно ему вырезали память. И тут, как обухом, в невесомой голове Павла прозвучало: «Алексей Юшневский» Алексей. Алексей. Лёша. Призрак Павла вспомнил всё, что было связано с этим именем. Когда-то давно, в другой жизни он чувствовал к нему уважение и дружбу. Даже больше, как понял он позже, сидя в темнице. Ему постоянно снилась усмешка на губах Алексея, когда Павел, будучи слегка в нетрезвом виде, говорил всякую чушь. Тонкие пальцы, когда Алексей решал полакомиться любимым виноградом. Эти пальцы выбирали самую сочную и большую ягоду и отправляли её на язык. А язык тем временем давил эту ягоду, и из неё выливался сладкий сок. О, как он мечтал снова увидеть блаженную улыбку Алексея, когда Павел угощал его виноградом! Как хотел видеть эти пресловутые пальцы, которые Павел хотел взять в свою руку, чтобы хорошенько рассмотреть, непонятно зачем и отчего. Но это было в прошлой жизни, и Павел смотрел на спящего Алексея с некоторой нежностью. На лице Юшневского сохли слезинки, и Павел присел на одно колено, чтобы стереть их. Впервые он дотрагивается до лица Алексея, хоть пальцы и невесомо скользят, не чувствуя живой кожи. Спящий поморщился от этого прикосновения, словно почувствовал его, и Пестель убрал руку, чтобы не беспокоить и без того тревожный сон Алексея. *** Юшневского перевезли в Шлиссельбург. Петропавловская крепость казалась лишь маленьким замком принцессы по сравнению с сим жестоким столпом самодержавия. Алексея оставили наедине с самим собой без какой либо связи с внешним миром. Даже окна здесь не было, а свет шёл лишь от свечки. Даже здесь, в тёмной и сырой камере, Павел не испугался оберегать живого друга. Молча наблюдал он, как Алексей ходил туда-сюда по тесной комнатушке и тревожно думал обо всём, что приходило в голову. Иногда пленник молился. Пестель едко усмехнулся, говоря громко: — Разве Бог поможет тебе здесь? Не думаю, что он бы услышал тебя отсюда! Но Алексей не слыхал этой фразы, впрочем, как и других фраз Павла, когда ему наскучивало молчать. А молчать было невыносимо. Он вёл свои монологи, но лишь стена слушала его с бОльшим интересом, чем бурчащий себе что-то под нос пленник. Ему было бы интересно мнение Павла, но он не услышал бы его никогда. По крайней мере, не в этой жизни. — Почему меня не казнили вместе с ним? Почему? Я бы не прозябал в холодной и сырой камере, а был бы счастлив с ним на небесах! Ах, почему? Павел прислушался к этим восклицаниям и понял, что он не один испытывал те чувства, которые он совсем недавно испытывал к Алексею. Сейчас же они разгорались с большей силой в невидимой груди Павла, мягко покрывая сердце лепестками роз. Пестель даже не знал, что может чувствовать так нежно к этому серьёзному и молчаливому на людях Юшневскому. — Потому что тебе ещё слишком рано ко мне, Лёш! — прошептал он, подходя слишком близко к пленнику. Алексей дёрнулся, словно услышал эти слова и подумал: «Может, мне это показалось? Кажется, я начинаю сходить с ума, раз мне мерещится голос мёртвого человека!» Павел увидел эту внезапную перемену в лице Юшневского и довольно улыбнулся. Значит, он может его услышать, но не всегда. Связь между миром Мёртвых и миром Живых слишком хрупкая и может колебаться. Поэтому умершие люди могут предупреждать своих родных и близких об опасности во снах или каких-то видениях. Да, звучит нереально, но это правда! *** В один из унылых дней заточения в Шлиссельбургской крепости в камеру Юшневского вошёл солдат. Алексей удивлённо повернул голову, чтобы получше рассмотреть его. Всё-таки давно он не видел людей. Павел тоже был весьма удивлён внезапным визитом. Перед появлением гостя он вёл очень занимательный разговор с Алексеем (стеной), почему потомки будут вспоминать их и прочих декабристов. — Добрый день, Алексей Петрович! Я рискую жизнью, чтобы выполнить сие обещание! — Здравствуйте, какое же вы обещание решили выполнить? — спросил Алексей, поднявшись с холодного пола и рассматривая нервное лицо молодого солдата. — Мне повелели ваши друзья, а им — ваш лучший друг — Павел Иванович Пестель, передать вам вот это! — мужчина достал из кармана какую-то мелкую вещицу и протянул её Алексею. Павел побледнел, хотя этого бы никто не увидел. Он понял, что это была за вещь. — С чего вы взяли, что я был Павлу Ивановичу чем-то больше, чем обычный знакомый? — с ноткой недоверчивости уточнил пленник. — А с чего бы он отдал эту вещь, для него дорогую, именно вам? Возьмите и дорожите ею, как зеницей ока! Алексей дотронулся до неожиданного презента от мёртвого и почувствовал теплоту нагретого металла. Финансист рассмотрел вещь ближе к глазам и понял, что это кольцо. Он ощупал его пальцами и почувствовал гравировку. Весьма тонкая работа, чтобы уместить надпись на маленьком золотом колечке! А надпись на кольце гласила: «Никогда не сдавайся» Павел подошёл ближе к Юшневскому, чтобы увидеть лицо Алексея, и, к собственному несчастью, увидел слёзы на глазах его. — Павел. Павел. Павел. Зачем ты мне подарил свой талисман? Зачем ты мучаешь меня всё больше и больше, растравляя душу всё сильнее? Павел. Я надену его на цепочку с крестом, и это кольцо будет совсем рядом, охлаждая и обогревая моё мученическое сердце! Павел. Боже, я не знаю, слышишь ли ты меня, но я люблю тебя! Больше жизни люблю! Как я хочу туда, к тебе! Павел. Прошу, забери меня отсюда! Пестель обвил своими призрачными руками плачущего Алексея и всё шептал, шептал: — Тебе рано ещё ко мне, Лёш! Ещё слишком рано! *** Юшневский скоропостижно скончался десятого января 1844 года в селе Оёк на похоронах Ф. Ф. Вадковского и был похоронён в селе Большая Разводная. Уже холодное ко всему сердце пыталось согреть своим недолговечным теплом золотое кольцо, подарок мёртвого Пестеля.